— У меня деловое предложение, — начал Сайно, задумчиво рассматривая график в презентации.

«Деловое предложение» от Сайно ничего хорошего не сулило. А если точнее, то подобные фразы обычно заканчивались тем, что Кавех переделывал половину той работы, которой занимался несколько дней.

— Да?

В голове он уже готовился к чему-то вроде: «Извини, Кавех, ты совершенно не готов к защите, поэтому мы решили тебя уволить, ты же понимаешь?» И он бы сказал, что всё понимает. Взял бы свои вещи, забрал шлепанцы из шкафа для обуви, кружку с надписью Madrid, сдержал накатывающиеся слёзы, чтобы никого не смущать, и ушёл бы домой. А потом очень долго и упорно собирал себя по кусочкам.

— Статистика у тебя по-прежнему идёт довольно туго, — Сайно многозначительно покосился на него из-за монитора. — На последнем прогоне было уже лучше, но до идеала ещё как до луны пешком.

«Это конец». Сердце бешено забилось где-то в горле, и Кавех почувствовал, как на глаза наворачиваются слёзы. Интересно, Тигнари будет скучать по нему?

— Поэтому я посоветовался кое с кем и решил, что…

— Я уволен? — выпалил Кавех дрожащим голосом.

— Тебе стоит поехать на стажировку, — закончил Сайно.

— Что?!

— Что? Ты где витаешь? — Сайно тупо уставился на него. — Какое нафиг увольнение?! Кавех, у тебя защита через два с половиной месяца, — он закатил глаза. — Иисус, Мария и Иосиф, дайте мне сил. Нахида хочет, чтобы ты на пару недель приехал в Париж. Они натаскают тебя на статистику, а ты взамен научишь её аспирантов работе с клеточными культурами. Как по мне, это очень хороший вариант в твоей ситуации.

— Натаскают меня на статистику? — повторил Кавех, пытаясь вникнуть в смысл сказанного. — Стажировка в… — он с трудом выдавил название города, не до конца осознавая, что Сайно действительно предлагает ему поехать в Париж. В Париж, мать его!

— Именно так. Билеты я тебе уже взял — договорился с директором института, должны лежать на почте.

Его мозгу срочно нужна была пауза. Как в той тупой рекламе сникерса. За несколько минут он успел прокатиться на эмоциональных горках от «моя жизнь кончена» до «я самый счастливый человек в мире». На секунду Кавеху даже стало обидно за то, что уйти с гордо поднятой головой теперь не получится. Эх, а какая была бы драма…

Билеты на рейс Барселона-Париж действительно лежали в почтовом ящике. Кавех недоверчиво покосился на Сайно. Во всём этом однозначно должен был быть какой-то подвох. Ложка дегтя в бочке мёда.

— А жить я буду?

— Роскошного отеля не обещают, но тебя согласился приютить один из аспирантов Нахиды, — перебил его Сайно. — Аль-Хайтам, кажется. Точно не помню.

От этого имени сердце улетело куда-то в пятки.

С того вечера в Милане они почти не общались. По крайней мере, так он говорил Тигнари. На самом же деле всё было немного сложнее. Поначалу Кавех даже забыл о том, что подписался на этого придурка. До его первого поста, посвященного угадайте чему. Правильно — голожаберным моллюскам. И Кавех, возможно, даже оставил там комментарий. Безобидный комментарий. Что-то вроде: «Очень красивые цвета». Срань господня, и зачем он вообще это написал? А потом Кавех выложил какую-то фотографию, и Аль-Хайтам её лайкнул. Так продолжалось где-то с неделю, в течение которой активность Кавеха в твиттере выросла на невероятные пятьдесят процентов по сравнению с прошлым месяцем.

— Ты в последнее время часто постишь, — заметил как-то Тигнари. — Хочешь начать свой блог или что-то вроде того?

Конечно. Именно этого он и хотел. На самом деле причина всего этого оставалась загадкой даже для него. Потому что допустить мысль о том, что ему действительно нравится внимание Аль-Хайтама, Кавех просто не мог.

В один момент их общение волшебным образом из комментариев и лайков в твиттере перетекло в переписку в директе инстаграма. Из этих переписок — да, их было много, — Кавех сделал два вывода: первый — Аль-Хайтам любит хвастаться и не любит признавать поражение, второй — он полный ноль почти во всём, что касается практики. И это воодушевляло, потому что в Милане Кавех искренне поверил в то, что Аль-Хайтам во всём превосходит его. А ещё он скидывал ему рилсы с моллюсками. И с касатками. А ещё он неожиданно оказался не просто душнилой, а интересным собеседником, с которым можно поговорить не только о морской биологии. И в итоге Кавех сам не заметил, как их отношения из разряда «просто знакомые» перешли в «между вами определенно что-то есть» от Тигнари. С последним утверждением он всё ещё был в корне не согласен, «определенно что-то есть» — это флирт, а у них пока была только крепкая мужская дружба, в крепости которой он был не очень-то уверен.

***

Его самолет зашел на посадку в аэропорту Шарль-де-Голль ровно в десять часов утра по местному времени.

Весь полёт Кавех провёл в лёгком полусне, потому что накануне ночью никак не мог заставить себя заснуть, мучаясь ожиданием. Сладкое чувство предвкушения свернулось калачиком под рёбрами и никак не хотело уходить. Такое тёплое, наивное, как в детстве, когда с нетерпением ждёшь прихода Рождества. Только вот сейчас он ждал вовсе не его, а встречи с городом мечты. Банально, но факт — Кавех ужасно хотел побывать в Париже. Ему всегда нравилась архитектура, а Париж был буквально колыбелью искусств: соборы в викторианском стиле, памятники, музеи — всё это звучало как чистое концентрированное удовольствие.

Но в каждом моменте счастья всегда есть капля яда — маленькое «но». И для него этим «но» была до боли простая семейная драма. После трагической смерти отца, матери Кавеха диагностировали тяжёлую форму депрессии: около года она сидела на антидепрессантах и транквилизаторах, с трудом справлялась с повседневными делами. Их отношения фактически разрушились. Потому что она не хотела его видеть. Она вообще никого не хотела видеть. Это время осталось в памяти скользким чёрным пятном — прикоснешься и тебя затянет.

После того как ему исполнилось шестнадцать, мать пристроила его в интернат при университете и уехала в Париж. «Прости, милый, не могу больше находиться здесь. Всё вокруг напоминает о папе. Ты ведь понимаешь, правда? Я буду звонить», — она соврала. С тех пор Кавех фактически жил сам по себе: после окончания школы сразу поступил на биологический факультет, выбил себе стипендию, обставил комнату в общаге, устроился на работу, снял первую квартиру, разобрался со всеми бумажками и счетами. Несмотря на всю боль, которую ему пришлось пережить, эта ситуация подарила ему одно очень важное умение — умение полагаться только на себя.

С тех пор прошло уже больше пяти лет. Впервые она вышла на связь в конце его третьего курса — написала короткую смс в вотсапе: «Привет, сынок, как дела?». Сказать, что Кавех ахуел от жизни — ничего не сказать. На тот момент они не общались уже четыре года, и она вот так просто написала ему. Ни огромного сообщения с тысячей извинений, ни хотя бы «Прости, меня». Она появилась из ниоткуда и начала вести себя так, словно бы и не было всех этих лет одиночества. Словно бы это не она бросила его одного в этом огромном мире. Конечно, Кавех прекрасно понимал, что ей тоже пришлось нелегко. Наверно, даже тяжелее, чем ему. Но появиться вот так, открыв дверь с ноги, разве он заслуживал такого? Может быть и нет, но тогда он всё-таки ответил. А дальше были очень неловкие разговоры по телефону, знакомство с её новым мужем — они даже приезжали в Барселону повидаться. Но общение не клеилось. Момент был упущен, она проворонила половину его взросления, а он, хоть и сочувствовал ей, не мог полностью пережить долгие годы одиночества и неизвестности.

В итоге их отношения перетекли в быстрые созвоны на пять минут раз в месяц и обмен поздравлениями на Рождество. И Кавеха это вполне устраивало. Вот только сейчас он почему-то ощущал лёгкое чувство вины за то, что даже не сообщил ей о своем приезде. И не то чтобы он не хотел её видеть, просто это было странно — ехать в город, в котором живёт твоя родная мать, и даже не встретиться с ней. Будет ли он грызть себя за этот эпизод? Однозначно. Станет ли он писать ей? Очень маловероятно. Оказывается, смириться с чувством вины гораздо проще, чем столкнуться лицом к лицу с человеком, который разбил твоё сердце на куски.

На удивление, в аэропорту его никто не ждал. У выхода не стояла толпа французов с табличкой «Кавех» и букетом роз. Ему бы и просто Аль-Хайтама хватило, но его тоже не было. Там вообще никого не было. На мгновенье Кавеху даже стало страшно — совершенно один, в чужой стране, в которой говорят на другом языке. Что он будет делать? По плану, озвученному Сайно, его должны были встретить и доставить на квартиру в целости и сохранности. А вдруг его обманули? Может Сайно решил подшутить? Это ведь вполне в его стиле.

Поток тяжелых мыслей о будущем в качестве парижской проститутки был прерван звонком телефона. Незнакомый номер и французский код. Кавех поднял трубку.

— Доброе утро. Жду тебя в машине у выхода С.

Голос Аль-Хайтама он узнал сразу. Сердце сделало кувырок и бухнулось куда-то в пятки, а потом ему вдруг стало легче. Как когда резко выныриваешь из воды после того, как задержал дыхание на целую минуту.

— Я уж думал, что вы решили меня бросить, — проворчал Кавех, ища глазами табличку с надписью «выход С».

— Не понимаю, как это вообще пришло тебе в голову.

В голове возникло скептическое лицо Аль-Хайтама, и Кавех едва не расхохотался в трубку. Облегчение накатывало приятными волнами, смывая остатки страха.

Взгляд наконец зацепился за нужную надпись, и Кавех направился к выходу.

— А машина у тебя какая? — уточнил Кавех, протискиваясь между посетителями аэропорта.

— Серебристый «пежо», номер AL четыре восемь один HM. Я прямо у выхода.

В лицо ударил свежий воздух с запахом магнолии. Кавех огляделся по сторонам и крепче вцепился в чемодан, стараясь удержаться на ногах в бешеном потоке людей. Откуда-то справа послышался собачий лай и крики на французском, позади плакал ребёнок, туда-сюда сновали носильщики — абсолютный хаос. Серебристый «пежо» стоял у самого бордюра. Собравшись с силами, Кавех двинулся в сторону машины, изо всех сил стараясь не запнуться, а это было тем ещё испытанием — все вокруг будто нарочно хотели врезаться в него. Dios. Будь он на месте Аль-Хайтама — давно бы уже вышел и помог с чемоданом. Впрочем, чего ещё можно было ожидать от человека, чей эмоциональный интеллект находился на уровне Сайно, если не ниже.

— Мог бы и помочь, — раздраженно заметил Кавех, забираясь на переднее сиденье.

Аль-Хайтам дернул бровями.

— Ты ведь не просил.

— То есть это не очевидно?

— Мне — нет.

«Бесчувственный сухарь». Кавех с трудом подавил желание врезать ему, пытаясь отвлечься на диалог с Тигнари, который почему-то очень хотел знать как прошла их первая встреча. «Уже хочу домой», — быстро напечатал Кавех. «Если я не доживу до того, как мы снова увидимся, можешь забрать мою коллекцию ракушек себе»

За окном проплывали зелёные пустоши и пригородные домики. Всё казалось серым и безжизненным, совсем не таким, как он представлял.

— Как прошёл полёт?

Кавех недоверчиво покосился на Аль-Хайтама. Тот твёрдо смотрел вперёд. Казалось, что он абсолютно спокоен. И Кавех бы даже поверил, если бы не заметил, как отчаянно он вцепился в руль.

Аль-Хайтам водил серебристый «пежо». Хотя слово «водил» не очень подходило тому, с чем ему пришлось столкнуться за время их недолгой поездки. Для описания манеры вождения Аль-Хайтама подходило всего одно слово, и Кавех изо всех сил сдерживался, чтобы не произнести его вслух.

— Неплохо.

Они двигались настолько медленно, что любая улитка одарила бы их презрительным взглядом.

— Ты давно за рулём?

Аль-Хайтам поднял бровь.

— Уже лет пять.

Впечатляющая осторожность для такого опытного водителя. Кавех проглотил язвительное «А кажется, что пять дней». Не хотелось портить и без того неловкую обстановку.

— Кстати, спасибо, что согласился приютить меня. Это очень мило с твоей стороны. Я даже не ожидал.

— Не стоит. Мы просто решили сэкономить на отеле, — на секунду Кавеху показалось, что Аль-Хайтам ухмыльнулся.

И он ещё думал о том, чтобы не портить обстановку?! Этот гаденыш буквально вынуждал его.

— Ха-ха, — нарочито произнес Кавех, закатывая глаза. — Очень смешно. Просто оборжаться. Шутить ты, кстати, не умеешь от слова совсем. Лучше бросай это дело.

— Разве похоже, что я шучу?

Остаток поездки Кавех провёл в мыслях о том, как его лучше убить и где спрятать труп.

***

Квартира Аль-Хайтама, несмотря на новенький ремонт, была до странности похожа на логово какого-то маньяка-книголюба. И ситуацию совершенно не спасало то, что дизайнер интерьера явно хотел подать её как «светлое пространство в минималистичном стиле». На паркете тут и там валялись журналы, книги, листы бумаги; в коридоре буквально некуда было ступить — всё пространство оказалось заполнено диким срачем. Кавех сглотнул и несмело встал на пустой островок в центре, оборачиваясь на Хайтама.

— А чемодан?

— Проходи внутрь, я занесу, — отмахнулся тот, твёрдо ступая грязными кроссовками на белые листы.

От этого зрелища Кавеху захотелось удариться головой о стену, покрытую светло-серой краской, но он сдержался. И очень зря, потому что дальше стало только хуже.

Гостиная больше напоминала библиотеку: вдоль стен стояли огромные шкафы с книгами, в центре комнаты расположился небольшой чёрный диванчик, у окна примостился миниатюрный рабочий стол, заваленный бумагами до такой степени, что Кавех не мог разглядеть цвета столешницы. В целом, он бы даже сказал, что здесь уютно. Но чёртовы книги… Dios. Они валялись буквально везде. На полу, на подоконнике, на диване. Везде. У него зачесались руки — срочно хотелось взять тряпку и убрать здесь всё к чёртовой матери.

— Это мой кабинет, — поделился Аль-Хайтам, любовно оглядывая помещение.

— Это ужасно, — Кавех всё-таки не сдержался. — Ты вообще… То есть я не хочу тебя обидеть или что-то такое, просто тут же настоящий хаос! У тебя в квартире был обыск? Или что? Ураган?

Аль-Хайтам вскинул брови.

— Знаешь такую пословицу: дарёному коню в зубы не смотрят? Так вот, если тебя что-то не устраивает, может съедешь в отель? За свой счёт, конечно, — добавил он, распахивая окна.

Ответить было нечего, поэтому Кавех стоически проглотил колкость, следуя за Хайтамом в его комнату.

На удивление спальня произвела на него приятное впечатление. Широкие окна в пол, светлые стены — здесь дизайнер прямо-таки постарался, сделав комнату визуально больше за счёт выигрышной планировки и освещения.

— Ты ведь один живёшь? — Кавех недоверчиво покосился на двуспальную кровать.

— А что? Думаешь кто-то ещё стал бы жить в таком «ужасе»?

— Ты прав. Глупый вопрос.

На стене висел огромный постер с фотографиями разнообразных голожаберных моллюсков. Заметив его взгляд, Аль-Хайтам тут же пояснил.

— Бабушка подарила на защиту магистерской.

«Лучше бы она подарила тебе чувство вкуса», — отметил про себя Кавех, сканируя взглядом отвратительный шкаф-купе, абсолютно не вписывающийся в общую концепцию комнаты.

На столике рядом с кроватью обнаружился набор фотографий в рамках: Аль-Хайтам в парадном костюме с уложенными волосами стоит рядом с улыбающейся Нахидой, Аль-Хайтам в ужасной, мерзкой, почти, мать его, прозрачной футболке приобнимает высокую пожилую женщину.

— Это твоя мать?

— Моя бабушка. Изабель.

Ни на одном из фото он не улыбался. Каменное лицо, собранные в линию губы и ничего не выражающий взгляд, он напоминал древнегреческую статую. Возникало ощущение, что Аль-Хайтам в принципе улыбаться не умеет. А может просто не хочет?

— Ты такой суровый на всех этих снимках. — протянул Кавех, мысленно проклиная себя за то, что вообще открыл рот.

— Я просто не люблю фотографироваться.

— Да? Будь я тобой, только этим бы и занимался. У тебя очень красивое лицо.

«Идиот, что ты несёшь», — Кавех незаметно ущипнул себя за кожу на руке. И вот надо же было ляпнуть такое. Он осторожно поднял глаза. Аль-Хайтам задумчиво всматривался в него с другого конца комнаты, будто завис, пытаясь переварить услышанное.

— Значит ты думаешь, что у меня красивое лицо, — наконец констатировал он.

Dios. Градус неловкости между ними постепенно превышал все допустимые значения и этой своей фразой он окончательно испортил и без того натянутую атмосферу.

— Это ничего не значит! — Кавех отвёл взгляд. — Я просто хотел поддержать тебя, вот и всё.

— Ты голоден?

Видимо, Бог всё-таки существовал, потому что Аль-Хайтам совершенно беспричинно перескочил на другую тему. И впервые за день Кавех был действительно благодарен ему.

— Я бы сейчас слона съел.

***

Рандомный факт об Аль-Хайтаме номер фиг знает какой: он совершенно не умеет готовить. И это не тот случай, когда один раз случайно использовал вместо сахара соль и опозорил себя перед гостями. Нет, тут налицо серьёзная проблема — полное отсутствие каких-либо кулинарных способностей. И это было ещё только полбеды, потому что Аль-Хайтам не просто не умел готовить, он ещё и не хотел этого признавать.

Конечно, у Кавеха были некоторые стереотипы насчёт французов и их образа жизни. Например, он был свято уверен в том, что все они без ума от дорогой еды вроде моллюсков или морских ежей. Но Аль-Хайтам разрушил все его представления о том, каким должен быть настоящий француз. Во-первых, сейчас он жарил ему яичницу с сосисками. «Разве французы не воротят нос от такой еды?», — поинтересовался Тигнари, когда Кавех поделился происходящим. Он тоже так думал. Мир бывает жесток. «Я надеялся на шикарный завтрак круассанами и дорогим вином», — напечатал Кавех, на что Тигнари только прислал хихикающий стикер.

— Кофе?

Аль-Хайтам поставил перед ним тарелку с едой. Если это вообще можно было так назвать: на блюде расположилось пригоревшее белое месиво. В голове сразу возникла распространенная фраза с главным действующим лицом в виде мужского детородного органа. Кавех натянуто улыбнулся, стараясь не скривиться.

— Не откажусь.

Во-вторых, Аль-Хайтам совершенно не умел варить кофе. Кавех с трудом мог вообразить как это вообще возможно, но жизнь ставила перед фактом. На первый взгляд выглядело даже неплохо и пахло приятно, но вкус… Dios, если бы он не наблюдал за приготовлением этого напитка, то решил бы, что Аль-Хайтам из вредности подсунул ему конскую мочу. Или ещё что похуже.

— Очень… — он замялся, подбирая слова, — необычно, спасибо, — наконец выдавил Кавех, отодвигая кружку подальше от себя, чтобы ненароком не отпить оттуда снова.

А ещё Аль-Хайтам обожал неприлично обтягивающие футболки. И всё было бы отлично, если бы его тупой мозг не заставлял его слишком долго задерживаться взглядом на упругом торсе под тканью.

— Сегодня проведу тебе экскурсию по лаборатории. — Аль-Хайтам облокотился о подоконник, и Кавех снова захотел ударить себя по лицу, потому что он снова смотрел на его пресс. — Если ты не слишком устал от перелета, конечно.

«Если ты не слишком устал от перелета», — пробурчал про себя Кавех, с трудом отводя глаза. Врезать самому себе хотелось уже просто до трясучки.

— О, я в порядке, полностью готов к работе.

— Ты уверен? — Аль-Хайтам прищурился. — Выглядишь так, будто тебе нужно поспать.

— То есть я выгляжу плохо?

— Я не это имел ввиду.

— А что тогда?

— Забудь.

Аль-Хайтам поставил кружку в и без того захламленную посудой раковину и направился к выходу, напоследок бросив через плечо: «У тебя пятнадцать минут, полотенца в верхнем ящике в ванной».

Идиотидиотидиот. «Кавех, я уверен, что вы просто друг друга не поняли. Ты же никогда ни с кем не жил. Потерпи. Это всего на месяц», — успокаивал его Тигнари, но в глубине души Кавех понимал, что этот месяц станет для него настоящим испытанием. Жить под одной крышей с человеком, который даже убрать за собой не может… Ладно, на самом деле это было меньшей из проблем. Аль-Хайтам был не просто грязнулей, он был душнилой. Отвратительным, мерзким душнилой без чувства такта. И это убивало.

***

Аль-Хайтаму всегда нравилась морская биология. Возможно, всё дело было в гиперфиксации, но даже если и так, то она уже давно переросла в привычку. Аль-Хайтам без ума от красочных изящных существ, называемых голожаберными моллюсками. И это был даже не просто научный интерес, это было чем-то сродни одержимости — он мог провести весь день за просмотром видеозаписей со дна океана, наблюдая за плавными движениями этих странных существ. Нахида говорила, что он сумасшедший и частенько жалела его будущую жену: «Хорошо, если хоть кто-то согласиться разделить с тобой жизненный путь, быть на втором месте после голожаберных — не самый приятный расклад» Он не воспринимал её всерьёз. Думал, что ему не придётся думать об этом. Но он ошибся.

Кавех щелкнул пальцами прямо у него перед лицом.

— Алло! Я тут вообще-то в первый раз, нам на какой этаж?

Аль-Хайтам полностью проигнорировал вопрос, щелкнув кнопкой лифта.

— Четвёртый значит. — Кавех быстро поправил волосы. — Я нормально выгляжу?

Ему хотелось сказать, что он выглядит безупречно. Что цвет его волос идеально сочетается с его браслетами, что эта белая блузка ему очень идёт, что эти серьги были созданы для того, чтобы подчеркивать цвет его глаз, но он смог выдавить только что-то вроде: «Сойдёт». И почти мгновенно получил за это локтем в бок.

Нахида встречала их прямо у лифта.

— Кавех, дорогой, я так рада, что ты принял моё предложение о сотрудничестве! — Она заключила его в крепкие объятия, от которых лицо того приобрело цвет спелого помидора.

— Что вы, это я должен быть благодарен за такую возможность, — он смущенно потупил взгляд.

— Ой, хватит тебе! Хочешь чаю? Кофе? Может вина? — она заговорщически подмигнула, хватая Кавеха за запястье и увлекая следом за собой, так что Хайтаму оставалось только смиренно следовать за ними.

— Вынужден отказаться. Предложение очень заманчивое, но Аль-Хайтам уже напоил меня прекрасным кофе, — на последнем слове его голос слегка дрогнул, и Аль-Хайтаму даже показалось, что Кавех как-то странно смотрит на него. Может, он переборщил с сахаром?

— И как тебе? Живот не болит?

Нахида подмигнула Аль-Хайтаму, который не мог взять в толк, причем тут расстройство желудка.

— О, — Кавех виновато покосился на него через плечо, — его вкусы довольно… специфичны. Но вроде всё в порядке.

Нахида распахнула дверь в общую комнату.

— Здесь у нас штаб. Это, — она подошла к столу Аль-Хайтама, — стол Хайтамчика. Работает наш любитель голожаберных отлично, мой лучший аспирант. По всем вопросам, связанным со статистикой и биоинфой, — к нему. По реактивам, носикам, пипеткам и всему такому — ко мне. На самом деле, мы в мокрой биологии всего третий год — ПЦРки, форезы, выделения — умеем, а вот с клеточками раньше не работали, поэтому нужна твоя помощь.

— Да, без проблем, я же за этим и приехал! Рассказывайте! — мгновенно воодушевился Кавех.

— Хайтамчик, ты введешь в курс?

От внезапной просьбы Аль-Хайтам даже слегка вздрогнул. Нахида оторвала его от очень приятного занятия. «Ты пялился на его задницу», — ехидно отрапортовал внутренний голос. «Я смотрел на его ремень». Святое дерьмо, кого он пытался переубедить.

— В общем, хотим начать работу с культурами клеток голожаберных. Но Сайно посоветовал начать с Гидроидных, для практики, поэтому пока что будут они. Нахида хочет, чтобы ты показал как правильно выделять, пересаживать и выращивать.

Кавех кивнул и расплылся в такой ослепительной улыбке, что Аль-Хайтаму на секунду показалось, что он может потерять сознание от красоты. С этим нужно было что-то делать. И срочно.

— Я готов хоть сегодня. Где у вас чистая зона?

— Насчёт этого, — вмешалась Нахида. — Все реактивы подвезут только к завтрашнему дню, плюс Лайла приедет только вечером, поэтому может сегодня вы просто прогуляетесь по городу? Париж в мае очень хорош.

Перспектива провести весь остаток дня с Кавехом пугала. Пугала и привлекала одновременно. И он не мог понять, чего опасался больше — его отказа или же своего молчаливого согласия.

— Аль-Хайтам так скучал по тебе! Думаю, вам стоит провести время вместе.

Иногда ему хотелось ударить эту маленькую хитрую женщину. Язык за зубами она держать совершенно не умела и болтала всё, что на ум придёт.

— О, правда? — Кавех ехидно ухмыльнулся. — Покажешь мне Эйфелеву башню?