Пустота. Тьма. Мягкая, успокаивающая… Лине редко снилось что-то по ночам, это было нормальным для нее. Но то, как стало не совсем комфортно вывело утку из глубокого сна. В полудреме, не открывая своих глаз, утка попыталась пошевелиться, но ей это плохо удавалось — что-то не давало ей этого сделать, окончательно пробуждая девушку. Она медленно раскрыла глаза — в помещении все так же был светлый мрак.

Она перевела взгляд на небольшое круглое окно и убедилась, что то было закрытым. Она прекрасно знала, что порой Вебби снятся кошмары от холода, и ей не хотелось, чтобы и в эту ночь уточка не выспалась вновь. Окно-то было закрытым, но краем глаза утка заметила скомканное одеяло и ей на какое-то время даже показалось, что под ним никого нет. Но она быстро выкинула эти мысли из головы — где же ей еще быть, кроме как не под одеялом?

Она перевела взгляд на потолок, перед собой, а затем вниз и чуть нахмурилась, не поверив своим глазам. Она приподняла голову, но все оставалось таким же. И тут же мягкая улыбка появилась на ее лице — теперь ей стало понятно, что именно мешало ей пошевелиться. А если быть точнее, кто. Она попыталась осторожно набрать полные легкие воздуха, боясь, что тем самым разбудит малышку, но нет. Она, по всей видимости, спала достаточно крепко. Чуть подождав и постаравшись за это время дышать не сильно шевеля грудной клеткой, она чуть пододвинулась наверх и вновь посмотрела на мирно спящую малышку. Ей не хотелось знать почему и каким образом она оказалась рядом с ней, а не в своей кровати. Ей куда больше хотелось, чтобы это продлилось как можно дольше.

Затаив дыхание, она любовалась спящей подругой. А после, все же уговорив себя, что потом у нее такого шанса может не быть, осторожно коснулась ее мягких волос. Сначала резко отстранив пальцы, она попыталась успокоить свое сильное сердцебиение, а после — медленно и осторожно, боясь разбудить это мирно спящее существо — запустила пальцы в ее тонкие, пушистые белоснежные волосы. Они всегда у нее так мило пушились первые двое суток, после того, как она помоет голову. Вебби иногда жаловалась на это, а сама Лина давила в себе желание прикоснуться к ним, зарыться в них пальцами и перебирать их долго-долго. Ей вообще очень часто хотелось прикоснуться к ней. Гораздо чаще, чем дозволено друзьям. Даже Лина понимала это.

Ей часто хотелось прикоснуться к ее волосам, к ее рукам, щекам, лицу. Хотелось обнимать ее долго-долго, целовать в щеки, лоб и в клюв, заставлять смущаться, ведь она такая милая. Ей явно очень идет розовый. Особенно на щеках.

Лина еще несколько недель назад поняла, что бесповоротно влюбилась в эту чересчур активную утку. Влюбилась до бабочек в животе и сжимающе-колющей боли в сердце. Когда это недоразумение произошло утка не знала. Да и какая в этом разница, особенно сейчас, когда этот милый сопящий ангел мирно спит, прижавшись к ней и перекинув крыло через ее тело, чуть обнимая? По крайней мере у самой девушки-тени была такая ассоциация и ей вовсе не хотелось знать, почему она так расположила свое крыло на самом деле.

Лина чуть повернулась полубоком к ней и не смогла удержать восторженно-нежной улыбки, видя ее спокойное мирно спящее личико. От этого полумрака и, наверное, состояния полудремы, ей даже показалось, что на щеках малышки есть не сильный румянец. Но с мыслью о том, от чего той быть смущенной, утка отбросила мысли об этом. Она удобнее расположила свои крылья, чуть приобняв ее и поправив одеяло, чтобы любимая не замерзла, и закрыла глаза.

На утро Лина проснулась уже будучи одной. Она повернулась на спину, затем повернула голову в сторону кровати Вебби. Она мирно посапывала, повернувшись спиной к Лине, практически уткнувшись лицом в свою подушку. Сегодня было воскресенье, никто никуда не собирался сегодня идти. Можно было спать хоть до обеда, но Лине спать больше не хотелось вовсе.

Она глубоко вздохнула, а затем, через несколько секунд, встала с кровати и побрела по направлению к люку. Только на расстоянии нескольких шагов она остановилась, задумавшись. А после перевела взгляд на мирно спящую Поночку. Ей хватило всего нескольких секунд, на то чтобы решиться и осторожно подойти к подруге. Она прикусила свой клюв, наклоняясь чуть ниже. Осторожно коснувшись ее мягких, шелковых волос и убрав их назад, она, чуть помедлив, убрала свои пряди волос назад таким образом, чтобы те не коснулись личика мирно спящей утки и совсем легко, затаив дыхание, поцеловала ее в висок.

Так же медленно и осторожно, она отстранилась, не в силах сдержать мягкой, нежной, но такой грустной улыбки, а после осторожно направилась к люку, чтобы умыться и проснуться окончательно.

С мыслями о том, что если все это было сном, то однозначно, одним из самых приятных в ее жизни, утка покинула комнату, чуть скрипнув дверцей люка. И оставив там, почти не дышащую, красную, как спелый помидор Вандеркряк.