Шан Цинхуа не сразу пришёл в себя. Только спустя несколько минут он, наконец, отмер и продолжил сборы, но движения его уже не были столь бодрыми, как до ухода северного короля. В груди разом образовалась какая-то черная дыра всасывающая в себя всю радость и ликование, оставляющая лишь удушающую пустоту.

Увидев в своей кровати по-хозяйски растянувшегося гостя, он несказанно обрадовался. Этого не случалось так давно – демон безмятежно спал в месте, которое, в его понимании, считалось вражеской территорией и делал он это только в кровати Шан Цинхуа. Горный лорд со временем привык к такому капризу своего господина, постепенно он начал принимать это, как особенный почётный знак расположения короля.

Пару мгновений Шан Цинхуа любовался редким зрелищем. Будить Мобэй-цзюня не хотелось, но следом за ним шёл ученик, который отстал всего чжанов на двадцать и вот-вот должен был его нагнать и дела нельзя было откладывать. Только по этим причинам горному лорду пришлось подать голос, иначе, он прошёл бы тихонечко к своему столу, занялся работой, изредка поглядывая на своё прекрасное творение, наслаждаясь видом того, как умиротворенно выглядит спящий демон, как разгладилась его вечно хмурая складка меж бровей, а губы приоткрылись, выпуская лёгкое дыхание. Видеть бы его всегда таким умиротворённым и почаще с улыбкой.

Настроение его действительно поднялось на порядок выше, несмотря на то, что Мобэй-цзюнь был не в духе. Заклинатель ждал своего господина восемь дней назад, потому как пообещал ему, что по истечению десяти прибудет в Северные пустоши, но задержался. Сначала пришлось решать проблемы на собственном пике – из-за ошибки в сметах получилась огромная недостача, а, следовательно, потеря финансов и трудности с поставщиками. Затем пришлось участвовать в собрании горных лордов и выслушивать жалобы на несостоятельных адептов собственного пика, составить целый список прошений, касаемо внутренних нужд школы и внешних, связанных с сотрудничеством с демонами и прочесть целую отповедь ученикам. Всё это заняло довольно много времени и погрузившись в заботы, он совсем забыл послать весточку Мобэй-цзюню. Когда обнаружил, что день, в который он должен был уже приехать в Ледяной дворец, наступит завтра, Шан Цинхуа запаниковал. Мобэй-цзюнь не терпел, когда кто-то не держал своего слова. С его паранойей быть верным своим обещаниям, он с каждого спрашивал долги, а с Шан Цинхуа ещё и с процентами.

Осознав свою оплошность, заклинатель тогда в панике метался по своему кабинету, в спешке скидывая всё нужное в дорожную сумку, попутно придумывая себе оправдание, но ничего на ум не приходило. Горный лорд сел за стол и написал запоздалое письмо, понимая, что любая озвученная причина, почему он не явился в срок, будет расценена, как пренебрежение благосклонностью короля и письмо было безжалостно смято. В действительности его и правда задержала самая обычная рутина пика Аньдин, которую можно было скинуть на адептов, дав им лишь несколько наставлений или же решить в переписке. Теперь же, когда он уже занялся привычными трудами, то бросать их незавершёнными казалось неразумным и нужно было как-то дать знать своему господину, почему он не прибыл в срок.

Сидя с кистью в руке, зависнув над чистым листом, он, в конце концов, немного унял свой первый всплеск эмоций. Шан Цинхуа решил дождаться визита северного короля – тот непременно явится по его душу, – и тогда можно будет объясниться и, если нужно, вымолить прощение, а потом озвучить все свои предложения. От мысли, что северный демон посетит его, под ложечкой приятно защекотало и Шан Цинхуа с трепетом ожидал, когда наступит завтра. Но ни на следующий день, ни на последующий Мобэй-цзюнь не появился. И Шан Цинхуа это расстроило куда больше, чем тот факт, что разгневанный северный демон прилетит и потребует с него ответ в своей обычной манере.

Мобэй-цзюнь изменил своей привычке и не пришёл.

Тревога нарастала с каждым часом ожидания, пока не минула полночь и с наступлением новых суток явилось и отчаяние. Их отношения оставляли желать лучшего. Они были неопределёнными и не имели названия. Уже не господин и слуга, но и парой их не назовёшь, но это совсем не мешало Шан Цинхуа предаваться мечтам и ждать демона.

Разбитая холодным равнодушием вдребезги надежда забрезжила снова после событий той ночи, когда братец Огурец случайно вернулся в их родной мир. Причин для подпитки этой надежды было две. Во-первых, его король всю дорогу до Цанцюн летел с ним на одном мече, хотя мог просто телепортироваться и дождаться их на месте. От такой близости Шан Цинхуа был в полном восторге, хоть и приходилось вдвойне концентрироваться, чтобы не потерять контроль и не вильнуть случайно, ведь гордый король стоял на мече без поддержки и мог запросто свалиться от любой оплошности управляющего, а Шан Цинхуа не был уверен, что второй раз ему улыбнётся удача и он сможет вновь поймать Мобэя. И всё же он был рад, позволив себе думать, что такой жест короля говорит о доверии с его стороны. Заклинателя так же несказанно обрадовало то, что Мобэй-цзюнь, после напряжённой беседы с шиди, телепортировал его на пик Аньдин, хотя Шан Цинхуа его даже не успел попросить. Демон не требовал объяснений и не задавал никаких вопросов, кроме одного: «Когда вернёшься?» – услышав ответ, кивнул и исчез в завихреньях своей черно-фиолетовой искрящейся дымки.

Несмотря на равнодушный тон и всё ту же дистанцию, которую король неизменно держал между ними, Шан Цинхуа показалось, что ледяная стена между ними наконец заплакала талыми слезами, сделавшись тонкой и кристально-прозрачной – стукни разок и она раскрошится, – позволяя заклинателю поверить, что он зря напрягается. Но, когда вечно гневающийся, не терпящий неповиновения и обмана король не пришёл за ним, сердце Шан Цинхуа ёкнуло. Что если он теперь Мобэй-цзюню абсолютно безразличен, оттого демон и не спешит напомнить об обещаниях и просто-напросто забыл о Шан Цинхуа? Пора бы уже Самолёту принять тот факт, что такой, как он не чета ледяному демону, которому к тому же чужды любовь и сострадание.

Самолёт разозлился на себя за своё малодушие, в конце концов, Мобэй-цзюня могло что-то задержать в Царстве демонов, кроме него у Северного короля точно есть о чём ещё подумать. Как бы горько не было от этой мысли, а тратить время на эти размышления было делом бестолковым и пустым. Он ведь тоже не простой человек, а Лорд пика Аньдин, а здесь всегда есть чем заняться. Вот и занялся повышением квалификации своего ученика.

В свете грядущих событий Шан Цинхуа, занимаясь делами бок о бок с Ван Цзиньси, смог присмотреться к нему повнимательнее и разглядеть то, чего раньше из-за своего нестабильного положения просто не замечал. Глядя, как Ван Цзиньси без обиняков берет ответственность на себя за совершённые ошибки и без промедления старается исправить, легко решает сложные вопросы, говорит чётко и по делу, спокойно гасит на корню конфликты, ему пришла идея приобщить ученика к работе и в Царстве демонов, ввести его в курс дела полностью, так сказать, и представить его северному королю в качестве своего заместителя. Омрачало только то, что Шан Цинхуа обманул ожидания Мобэй-цзюня, и как тот отреагирует, заклинатель не мог предугадать. Потому лирически-страдальческий настрой был отброшен в пользу целебного труда. Горный лорд решил, что потратит время с пользой – на сборы в дорогу и напишет подробное письмо Мобэй-цзюню перед отъездом, прежде чем отправится с учеником в Северные пустоши. К их прибытию Мобэй-цзюнь уже точно должен быть уведомлён. На всякий случай Шан Цинхуа решил и тут оставить записку – всё-таки путь не близкий, за этот срок демон может и явиться за ним.

Шан Цинхуа лишь надеялся, что Мобэй-цзюнь не припомнит его опоздание и успеет получить письмо, поскольку привозить гостей без ведома хозяина было чревато. Но горному лорду нужно было сделать этот шаг, также как провести новую реформу в кадрах.

Человек, конечно, мог отдавать распоряжения рабочей силе Ледяного дворца, но через приказ Мобэй-цзюня, иначе его просто наглым образом игнорировали, ну, не любили демоны людей и даже мелкие сошки во дворце относились к Шан Цинхуа с пренебрежением, несмотря на то, что он уже давно находился подле северного короля. Такое отношение слишком усложняло его работу. Однако, дело было не только в этом. Физической силы в замке действительно полно, но Шан Цинхуа нужны были помощники другого характера – свои люди, в данном случае демоны, сведущие в логистике. Проще сказать, заклинателю очень не хватало предприимчивых, сметливых работников и, главное, послушных. Он уже давненько подумывал о том, чтобы поднять этот вопрос, но привыкший к тому, чтобы взваливать на себя все заботы, постоянно откладывал. Теперь же время неумолимо поджимало, а этих демонов нужно ещё обучить, прежде чем он отправится в другой мир. Требовалось и время, чтобы его ученик привык и адаптировался в новой для себя среде. У Шан Цинхуа на это ушли годы, а тут оставалось всего-то несколько месяцев.

Так что причин обрадоваться столь своевременному, хоть и внезапному визиту Мобей-цзюня, кроме того, что спящий в кровати лорда король это весьма трогательное, прекрасное и желанное зрелище, было достаточно, хотя бы тот факт, что это экономило время и давало возможность поставить господина в известность о наличии ещё одного человека в его родовом гнезде. Даже если Мобэй-цзюнь не соизволит телепортировать их двоих, Шан Цинхуа не сильно волновался на этот счёт – добраться они могли и сами, главное, чтобы северный демон разрешил привести парня во дворец и не показывал свою нелицеприятную капризную сторону.

И, вот уж, никак не ожидал Самолёт, что Мобэй-цзюнь резко покинет его обитель с весьма странным выражением лица, снова повергнув заклинателя в состояние отчаянья. Последнее время демона было сложно понять. Он и раньше выкидывал не поддающиеся логике номера, но всё-таки был более предсказуемым, да и его поступки не так задевали за живое, но теперь его король стал совершенно другим и Шан Цинхуа не понимал, как себя с ним вести. И эти эмоциональные американские горки его конкретно так подзадолбали. Он значение его поступков, которые оказались ухаживаниями, разгадывал без малого полгода. А теперь как быть? Заклинатель не знал. Сначала демон делает всё, чтобы Шан Цинхуа потерял голову, потом в своей манере кидается, норовя разорвать в порыве страсти, а теперь ведёт себя, как будто не было ничего из этого. Не делает плохого, но и хорошего тоже и вроде как сторонится. Можно подумать, это его так унизительно принудили. Это Шан Цинхуа нужно было обходить демона стороной, а лучше вообще никогда-никогда не встречаться, но он постарался понять и отпустить ситуацию без претензий, а в ответ…

Стоило сейчас Шан Цинхуа поверить, что про него не забыли и он значит для короля ещё хоть что-то, как тот, бросив холодную фразу, исчез. Лучше бы он из него душу вытряс, пытаясь выяснить, почему заклинатель не явился в срок, а потом наплевав на просьбы утащил в свою родовую обитель, потому как это было всяко лучше, чем деревянное равнодушие и презрение. Даже когда Мобэй-цзюнь бил Шан Цинхуа, он никогда не оставлял его вот так одного, когда горному лорду нужно было вернуться в Северные пустоши и когда не надо тоже – если король решил его забрать, то Шан Цинхуа непременно оказывался там.

Под действием монотонных обыденных движений и хаотичных мыслей, а также выплюнутых в пустоту смачных ругательств, черная дыра в груди постепенно скрутилась в клубок смешанных чувств, который Шан Цинхуа решил пока не трогать. Послав младшего ученика за Ван Цзиньси, занялся переодеванием в дорожную одежду. К их отъезду всё уже было готово, даже письма северному королю, в которых теперь нужда отпадала, а потому и откладывать смысла не было, хотя желание поскорее вернуться у Шан Цинхуа поутихло.

– Учитель? – кротко и тихо позвал Ван Цзиньси.

– Мм. – откликнулся Шан Цинхуа.

– Вас что-то тревожит?

Шан Цинхуа оторвался от холмистого пейзажа за окном, который не занимал его совсем и, опустив полог, кинул взгляд на юношу, что изучал его внимательными чёрными глазами. В повозке они ехали вдвоём, и горный лорд погрузился в свои мысли с самого начала путешествия. Мерное покачивание экипажа легко утягивало его из реальности в собственные тягостные думы, которые ранее вытеснялись заботами главы пика Аньдин, теперь же ничего не отвлекало, ведь все дела были сделаны.

Дорога их лежала в небольшой городок, который находился в сутках пути от границы с Царством демонов. Там их ждал готовый заказ для пиков Ваньцзянь и Сяньшу от местного кузнеца: тренировочные клинки и затейливые шпильки, которые по своей остроте Самолёт мог бы сравнить со стилетом; потом пути учителя и ученика с обозом, нагруженным товаром, разойдутся. Ехали они в сопровождении трёх адептов Аньдин, один из которых сидел на козлах их повозки, а двое других правили второй открытой, где стояли несколько ящиков с серебром и мешки с дорожной поклажей, и двоих старших адептов с пика Ваньцзянь, что трусили верхом на крепких жилистых кобылах впереди.

– Всё в порядке, Цзиньси. – ответил Шан Цинхуа. То, какие тревоги сейчас завладели его сердцем, не касалось ученика. У заклинателя никак не выходило выкинуть из головы то выражение на лице Мобэй-цзюня. Что оно означало: презрение, гнев, отвращение? Шан Цинхуа показалось, что там мелькнула паника, но он сразу отметал подобные мысли. Все малодушные эмоции северному королю не принадлежали – он никогда ничего не боялся. Поэтому заклинатель снова пытался разгадать этот сложный ребус, выдвигая предположения.

Было сложно понять, чем Шан Цинхуа спровоцировал северного демона. Говорил он лишь о делах. Может Мобэй-цзюню не понравилось самоуправство, с которым Шан Цинхуа взялся за это дело? Но тогда тот бы точно не стал молчать - пресёк бы сразу и не дал возможности объясниться.

Подумал Шан Цинхуа и о том, что мог король так резко сорваться и по чьему-то зову, но и этот вариант не годился. Только трое могли вызвать его: один прохлаждается в ином мире, второй – в закрытой медитации, а третий – он сам. Значит, Мобэй-цзюнь ушёл по собственной инициативе.

«Может после того случая я ему противен вдвойне?»

Как Шан Цинхуа ни старался гнать от себя гнетущие мысли, а не мог отделаться от чувства, что неприятные эмоции перекосившие прекрасный лик его господина вызваны именно им. Но что он, блядь, сделал или сказал не так? Может теперь, как и в старые-добрые, достаточно только одного его жалкого вида, чтобы прекрасный лик господина перекосило в недовольстве?

Ученик не сводил с него пронзительного взгляда, понятно: словам учителя он не поверил.

– Ученик зря беспокоится, с этим мастером всё в порядке. – поспешил уверить его Шан Цинхуа.

– Как же в порядке! – вознегодовал юноша, – После последнего визита этого демона на вас лица нет. Как не беспокоиться? Вы словно к смерти готовитесь.

Между ними повисла пауза. То ли ученик понял, что пересёк черту дозволенного, то ли просто ждёт, когда учитель заговорит, но Шан Цинхуа этот разговор продолжать не хотел и снова уставился невидящим взглядом на проплывающие за окном повозки виды. После дождя стояла ещё более невыносимая духота, чем была до него. Воздух стал такой тягучий, что при каждом вдохе, казалось, в лёгких оседала влага, а тело неимоверно тяжелело. День подходил к концу и если они не успеют доехать до ближайшего населённого пункта, то придётся останавливаться и разбивать лагерь – передвигаться с ценным грузом ночью опасно, – такой расклад не устраивал горного лорда, ведь он нуждался в хорошем крепком сне, о котором на лоне природы не стоило и помышлять.

– Он внушает ужас… – вдруг тихо, словно самому себе, пробулькал Ван Цзиньси.

Шан Цинхуа, успевший улететь в свои думы, не сразу понял о ком он говорит. Оказалось, что и ученик по примеру учителя поддался тревоге.

– Боишься? – спросил горный лорд.

Ван Цзиньси кивнул.

– Немного…

– Он суров. Такова природа демонов его рода. Он ничего тебе не сделает, если будешь придерживаться моих инструкций. – этого Шан Цинхуа и сам не знал наверняка. Он вообще последнее время не был уверен ни в чём, что касается Мобэй-цзюня, кроме одного – северный демон не убьёт его ученика. Он сам не понимал, откуда такая уверенность, просто знал это и всё.

Ученик ничего не ответил. Шан Цинхуа был рад образовавшейся тишине, которую нарушал лишь скрип повозки и топот копыт. Вскоре молчание стало неловким от того, что мужчина снова почувствовал на себе всё тот же внимательный взгляд. Откуда у ученика такой интерес к своему наставнику, Шан Цинхуа понять не мог. Не первый день известно, что горный лорд связан с северным королём, разве что раньше никто из адептов так близко с ним не пересекался, как довелось сегодня Ван Цзиньси.

– Говори, что хотел. – наконец подал он голос, не в силах игнорировать столь заинтересованное внимание к своей персоне.

Ван Цзиньси замялся, потупив взгляд.

– Я слышал, Мобэй-цзюнь может избить или даже убить без причины. – как-то аккуратно начал он. – Всё это время вы… неужели вы не опасались за свою жизнь?

«Не то слово. Если бы мне не была дорога моя жизнь, разве стал бы я предателем?» – подумал Шан Цинхуа, но вслух произнёс другое, обходя вопрос ученика:

– Среди демонов это в порядке вещей. Даже своё расположение они показывают через демонстрацию силы.

– То есть, они и товарищей своих колотят почём зря? Вот прям не в поединке, а так запросто? – брови Ван Цзиньси поползли вверх, глаза по-совиному округлились.

Шан Цинхуа усмехнулся. Нет, ну на кого он решил тут всё оставить – парень совсем ещё ребёнок. Стоило только выбраться из привычной зоны комфорта, ученик тут же поглупел на глазах, обзаведясь ребяческой наивностью и любопытством, а ему, на минуточку, уже двадцать.

Мужчина пожалел о сказанном, но карета, даже запряженная четверкой не догонит сказанного слова, да, и понимать, что тебя ждёт всяко лучше, чем прозябать в неведении. Было уже не раз сказано, что демоны жестоки, но, судя по всему, Ван Цзиньси не понимал насколько глубже это понятие.

– Ты же знаешь, что в Царстве демонов всё решает сила? – проговорил он, – Слабые там выживают только если сбиваются вместе, по одиночке долго не протянут. Так складывалось на протяжении столетий. Там ценятся воины прежде всего, те кто могут защитить своё потомство и прокормить. Если ребёнок слаб, его скорее всего оставят на растерзание каких-нибудь тварей, потому что он обуза, которая в последствии станет лишним ртом, не приносящим пользы. Возможно, демоницы еще могут проявлять какие-то нежные чувства по отношению к своим чадам, но им просто не позволят баловать детей. Стоит демонёнку немного окрепнуть, его уже научат держать оружие и убивать.

От собственных слов Шан Цинхуа стало горько. Он вспомнил печальное детство Мобэй-цзюня. Ну, вот зачем он придумал столь жестокий мир, который строится лишь на доминировании, жестокости и нет в нём места любви?

– Это страшно. – заключил Ван Цзиньси со вздохом и отчего-то с сочувствием посмотрел на учителя.

– К этому привыкаешь… со временем. – произнёс горный лорд, и в глазах ученика отразилась жалость, а брови поднялись в изломе, собрав в середине его лба складки.

«Это что, блядь, такое?» – возмутился про себя Самолёт. Не нравится ему этот взгляд. Он непроизвольно свёл брови над переносицей и сжал губы.

– …ещё хуже. – прокомментировал шёпотом юноша и отвернулся под хмурым пристальным взором учителя.

Шан Цинхуа тоже повернул голову в сторону окна, не желая больше размышлять над причиной чужих эмоций.

– Сейчас всё по-другому. – произнёс он, подумав. – Альянс между мирами дал начало переменам. Сейчас пока рано говорить, но возможно лет через двадцать он выльется в более крепкое сотрудничество. Я на это надеюсь.

Снова повисла пауза.

– Учитель, почему вы так хотите этого?

– Действительно, почему я этого хочу? – Шан Цинхуа вскинул в недоумении бровь.

Ван Цзиньси пожал плечами, но разглядев на чужом лице недовольство, он, понурив голову, поспешил исправиться:

– Простите этого ученика за дерзость. Конечно же, это общее дело, ради которого учитель трудится.

– Ну, так зачем все хотят этот союз? – с нажимом спросил Шан Цинхуа.

Как первому ученику горного лорда пика Аньдин, Ван Цзиньси положено было разбираться и в таких вещах и вопрос действительно звучал так, словно юноша подразумевает, что у наставника есть личные мотивы. Они у него, конечно, были, но речь не о наживе, и мотивы эти являлись скорее стимулом, чем конечной целью.

– В перспективе, – осторожно начал Ван Цзиньси, – слияние с демонами — это выгодный ход. Благодаря этому сотрудничеству, люди смогут добраться до подземных ресурсов на их территории и создавать новые и более мощные артефакты и оружие. Пока поддерживается альянс, земли на границе снова могут быть заселены. Там же гигантские площади пустуют!

– Верно. – кивнул Шан Цинхуа. – И это лишь часть.

– У демонов отпадёт надобность нападать на людей, если мы будем сотрудничать. – воодушевлённо добавил Ван Цзиньси, – Таким образом, можно избежать кровопролития.

– Жить без конфликта с демонами – это утопия. – осадил его горный лорд. – Слишком уж разные мы и ненависть глубока, страх тоже со счетов не стоит списывать. Такое разом не выветривается. И только годы покажут, сможем ли мы ужиться. Всё зависит от того, насколько охотно будут идти на уступки будущие поколения.

– Учитель мудр. – юноша слегка улыбнулся и всё ещё смущённый после своего вопроса, решил больше ничего не говорить, дабы не терять лицо в присутствии наставника.

«Станешь тут мудрым. Потолкись-ка с моё подле демона и не такой мудростью запасёшься», – проворчал про себя заклинатель.

На самом деле, о союзе он никогда и не помышлял. Это инициатива Ло Бинхэ, которую охотно поддержал Шэнь Цинцю, затем Мобэй-цзюнь по долгу службы, который потом решил спихнуть на своего слугу все обязанности, касающиеся торговли между мирами, финансов и вопроса по окультуриванию земель. Горному лорду вполне хватало обязанностей на собственном пике, и он не горел желанием брать на себя дополнительную ответственность, но вот теперь, после открывшихся в Шан Цинхуа чувств, он пашет не покладая рук для успеха этой кампании, лишь из-за того, что хочет оставаться с ледяным демоном как можно чаще и дольше, а лучше навсегда и при этом не быть изгоем среди людей. Скорее всего, именно по этой причине и Ло Бинхэ затеял всю эту кутерьму, чтобы им с учителем было место и в том и другом мире. Он делает это ради Шэнь Цинцю.

У протагониста с Огурчиком любовь, но Мобэй-цзюнь… ему это точно не нужно и на кой чёрт, спрашивается, Самолёт заморачивается? К чему это приведёт? Ну, останется он рядом с двухметровой ледышкой и что? Придёт время и, как и подобает Владыке Севера, Мобэй-цзюнь обзаведётся гаремом, наделает детишек. Ему не будет дела до маленького заклинателя, что толчётся рядом.

«Ничтожество!» – бархатным басом прозвучало в голове. Это звание Самолёт пронёс через две жизни. Больнее всего это было слышать от северного короля. Шан Цинхуа раньше не придавал особого значения тому, как был жалок. Теперь же, чувствуя особенную разницу с демоном, что занял его сердце, волей не волей скукоживался до размера этого «ничто», больше всего на свете боясь, что все порывы Мобэй-цзюня продиктованы лишь любопытством, как многие другие поступки, и стоит Мобэю потерять интерес, он просто прихлопнет заклинателя и забудет. После постоянных скачков туда-сюда в их отношениях, Шан Цинхуа уже боялся поверить в то, что хорошее будет длиться хотя бы больше, чем просто мгновение. Стоило ли вообще на что-то надеяться?

Самолёт и сам не понимал себя. Он хотел близости с Мобэем. Конечно, не так, как это случилось, а по согласию обеих сторон, без принуждения и боли. Именно поэтому ему хватило сил успокоить свою обиду и злость на демона, ведь случившееся, как он полагал, говорило о том, что Мобэй тоже заинтересован, но король вдруг охладел, и Шан Цинхуа не знал, что и думать.

Из опыта их прошлых отношений, напрашивался лишь один вывод: Мобэй-цзюнь руководствовался любопытством и, не получив желаемое, просто потерял интерес. Или получив. Шан Цинхуа никогда не мог понять суть экспериментов демона, поэтому и тут он не мог знать наверняка.

Вот как, например, в случае с младенцем…

Как-то раз при их походе близ границ с царством людей Мобей-цзюнь принёс в палатку человеческое дитя и всучил своему подчинённому. На вопрос: «Чей ребёнок?», сказал: «Человеческий». 

– Мой король, я вижу, но откуда вы взяли его? Если у него есть родители, то нужно немедленно его вернуть. Это младенец, без матери он может погибнуть.

На эту отповедь демон лишь хмыкнул, а потом бросил бескомпромиссно:

– Так стань ему матерью. – в этом весь Мобэй – сказал, как отрезал, а потом ушёл, словно его тут и не было.

Все последующие дни Шан Цинхуа бросив все свои обязанности ухаживал за младенцем, пытаясь его спасти от голодной смерти и от участи стать чьим-то обедом. Стоит ли говорить, что малышу в царстве демонов сложно было найти подходящую пищу, если учесть, что тот ещё был грудничком. Заклинатель вертелся как мог.

В один из дней ребёнок пропал. Шан Цинхуа носился по лагерю в поисках малыша, боясь подумать о самом страшном – съели. Так бы он бегал в панике, если бы Мобэй-цзюнь не поднял его над землёй, схватив за шкирку.

– Вот ты где? Что делаешь?

– Ваше Высочество, ребёнок… он пропал! – всхлипнул Шан Цинхуа.

– И что?

– Он же беззащитен, мой король! Его могут съесть! Это всего лишь дитя…

– Пф. – Мобэй разжал хватку и Шан Цинхуа шмякнулся на землю.

– Теперь он точно умрёт или уже умер. – пробормотал заклинатель в ужасе. Что толку объяснять демону, которого взрастил столь жестокий мир, что ребёнку нужна забота и безопасность?

– Я вернул его родителям. – холодно бросил демон.

– Что? – не веря своим ушам выдохнул Шан Цинхуа. – Но… зачем вы…

– Мне было любопытно…

На это Шан Цинхуа не смог ничего ответить, хотя внутри, конечно, рвал и метал. Разве можно так с маленьким ребенком? Подвергнуть его такому стрессу ради любопытства? И, что, собственно, ты хотел узнать, грёбаный ты демон?

А однажды… Горный лорд оказался заперт с целой дюжиной суккубов: красивых сексуальных демониц, которые с порога кинулись на него, норовя стащить одежду. Для него, как для мужчины, это могло бы быть подарком судьбы – лишиться девственности с этими аппетитными красотками – верх мечтаний, сюжетец в славных традициях жанра гарем. Если бы он не знал, что эти с виду невинные барышни могут затрахать до смерти, вытягивая из тебя все жизненные соки, то отдался бы им не думая.

Шан Цинхуа сопротивлялся пока хватало сил, но их было двенадцать, а заклинатель из него посредственный, к тому же афродизиак, брошенный одной из прелестниц уже начал действовать, разгоняя по телу жар. Плавая на краю сознания, полуобнаженный и уже распластанный на полу, чувствуя, как по телу блуждают чужие руки, распаляя ещё сильнее, он использовал последнее средство:

– Мой король! – выкрикнул на столько громко, на сколько мог.

Северный демон не заставил себя долго ждать. Его звучный бас вернул Шан Цинхуа толику здравомыслия.

– Достаточно.

– Хах! Мог бы немного и задержаться! – воскликнула одна из демониц. – Такой сладкий! Как оторваться? – она огладила Шан Цинхуа по щеке.

– Пошли прочь!

– Ты обещал награду. – проворковала другая.

– Получите. – лаконично отозвался Мобэй не сводя глаз с обескураженного заклинателя.

Когда суккубы одна за одной удалились, Шан Цинхуа наконец обрёл дар речи:

– Мой король, это ваших рук дело?

– Моих.

– Но… зачем?

– Мне было любопытно.

Вот что ему было на это ответить?

Он как-то вспомнил об этих забавах после несостоявшегося секса. Шан Цинхуа так и подмывало спросить: «Ваше Высочество, вы, правда, хотели со мной возлечь или вам просто было любопытно?» – но так и не решился, боясь услышать тот самый ответ.

«Что, если я для него просто игрушка?» – перед глазами отчётливо всплыл невменяемый образ демона, который рвёт на нём одежду и потом безэмоционально запахивает свой ханьфу, уходит, ни слова не сказав. Шан Цинхуа внутренне поёжился, прогоняя видение. Зачем Мобэй это делает? Какое такое удовольствие он получает, забавляясь таким образом с человеком?

В своих душевных терзаниях, он не заметил, как провалился в дрёму. Ван Цзиньси разбудил его уже у постоялого двора.

– Учитель, этот ученик уже обо всём распорядился. В вашей комнате вас ждёт горячая вода, пища и ваши вещи.

– Благодарю, Цзиньси. – небожители свидетели – это именно то, что нужно было Шан Цинхуа сейчас. От чувства благодарности, он готов был сжать ученика в объятьях, только статус горного лорда останавливал его от этого шага. Он лишь сдержанно улыбнулся и выбрался из повозки прямо в темноту и густой туман. Ван Цзиньси держал небольшую масляную лампу, от которой было не многим больше проку и если бы не огни тускло сверкавших фонарей, что висели под навесом над входом в гостиницу, то Шан Цинхуа даже не смог бы определить направления.

Этой ночью он действительно отдохнул и выспался, но загоняться не перестал и весь оставшийся путь то и дело возвращался к размышлениям о северном демоне, его поступках и собственном положении. К тому моменту, когда они прибыли в Ледяной дворец, Шан Цинхуа уже был морально измотан.