Ночь вступила в свои права, погрузив лес во тьму. Дождь продолжал стучать крупными каплями по листве. Мокрые ветки то и дело задевали Маэв, заставляя невольно морщиться от неприятных шлепков. Промокший насквозь плащ потяжелел и давил на плечи ледяным весом, и только широкая, горячая спина Фрая спасала от полного окоченения. Глубоко уходя копытами в размякшую, вязкую землю, конь фыркал и мотал головой, выказывая явное недовольство условиями вынужденного путешествия. Испытывая жуткий дискомфорт, Маэв зябко поёжилась. От неизменной позы спина мучительно ныла. Затёкшие суставы, казалось, задеревенели и не слушались. Тугие верёвки, сковавшие запястья, больно врезались в нежную кожу.

      Движения девушки незамедлительно привлекли внимание приставленных следить за ней двух мужчин.

      — Эй! А ну-ка не ёрзай! Иначе поедешь дальше в мешке! — со злой ухмылкой предостерёг её один из сопровождавших, не гнушаясь грубо ткнуть пленницу хлыстом под рёбра, от чего она, согнувшись пополам, чуть не слетела с Фрая.

      — Полегче, малой! — прикрикнул на него товарищ постарше. — Лорд Тхейм велел беречь пленницу и без надобности к ней не прикасаться. Ты что, не слышал, её нужно доставить целой и невредимой, так он сказал, дурья твоя башка!

      — Слышать-то я слышал, да что с ней станется? Она же проклятая ведьма, забыл? — вредно посмеивался юнец, скаля кривые жёлтые зубы в самодовольной ухмылке.

      — Забудешь тут, если ты всю дорогу только об этом и болтаешь, чёрт тебя дери!

      — Что ещё остаётся, когда такая краля у меня под боком, а взять нельзя?

      — Мало тебе других девок, что ли? На этой свет клином сошёлся?

      — Эта любую за пояс заткнёт! Ты только глянь на её лицо, фигуру, волосы — красива как нимфа! В каком, скажи на милость, борделе среди простых баб ты последний раз встречал такую смазливую и холёную? Без вмешательства колдовства тут точно не обошлось!

      — Хороша собой и что с того? Она обещана хозяином гарпиям, хочешь с ними потягаться за возможность её трахнуть, удачи тебе, смотри не подавись!

      — А кто им доложит, что происходило с ней в пути? Ты, брюзга старый?

      — Следи за языком, Гийом! И о перепихоне с пленницей думать забудь! Я под это дерьмо не подпишусь! У нас есть задание — доставить девицу в указанное место в том виде, в котором её нам вручили. Что тебе неясно?

      — Достал ты уже со своими запретами! Кто сказал, что я обязан тебя слушать?

      — Охота с ней позабавиться, дерзай, но без меня! И, так и знай, я доложу обо всём лорду Тхейму, пеняй тогда на себя! Мне проблемы с первым магом королевства ни к чему!

      — С первым?! Выкуси! Желторотый птенец — Мирлад Нибиус, его обскакал в два счёта!

      — Не пори чушь. Всем известно, что королева назначила Главой Совета Магов своего молодого любовничка вовсе не за магические достижения. Наш хозяин куда больше заслужил это место, но прыткий белокурый повеса знает более верный подход, если ты понял, о чём я.

      — Всё равно ты трус поганый! Ни в чём от тебя поддержки не дождёшься! А ещё друг называется! Ну и чёрт с тобой! — с досадой сплюнул юноша, вытирая губы замусоленным рукавом.

      — Ишь, щенок! — вышел из себя старший. — Ты что-то напутал, в друзья к тебе я никогда не набивался, так что подбери слюни и помалкивай, пока я тебе рожу не разукрасил! Нам всем не поздоровится, если что-то пойдёт не так! Лорд Тхейм не любит осечки, и ты не хуже меня об этом осведомлён!

      — Расслабься, его здесь нет. Он в Агросе — возится с поручением Нибиуса, — самоуверенно бросил парень, проигнорировав угрозу. — Поэтому ведьму развлекать, пока предстоит нам.

      — Поскорей бы передать её дарконцам, получить свои деньги и дело с концом, — не разделял его заинтересованности красавицей напарник. — А то плетёмся как черепахи, того и смотри, её дружки-наёмники очухаются, бросятся в погоню, придётся ещё и с ними разбираться.

      Гиойм издал чванливый смешок.

      — Не очухаются! Твой ненаглядный лорд вынудил ведьму написать им прощальное письмо — мол, ухожу по собственному желанию, не ищите, так что нам бояться, кроме неё же самой, некого.

      — Лично у меня она страха не вызывает. Не похоже вообще, что она опасна. Иначе с чего бы терпела твои мерзкие, откровенно садистские выходки со вчерашнего вечера?

      — Уж поверь мне, все ведьмы прикидываются невинными овечками, чтобы таким кретинам, как ты, запудрить мозги и нанести удар, когда этого не ждут, — настаивал юнец.

      — Попридержи язык! Откуда тебе знать, как действуют ведьмы? Можно подумать, ты хоть одну до этого момента видел живой. Обгоревший труп повещенной старухи по дороге через Долину Холмов не в счёт!

      — А у меня, может, чутьё на подобных особ! Нюх, вот!

      — Нюх?! Какой ещё, к бесовской бабушке, нюх? Совсем ошалел? Не мели ерунды! Нюхальщик мне нашёлся! Без твоих нагнетаний тошно!

      — Говорю тебе, девка эта что-то задумала! Нутром чувствую! Не зря так легко согласилась на условия Тхейма, будто знала, что мы придём за ней, и ждала. Я прав?

      Гийом снова потянулся к Маэв, подведя хлыст прямо ей под подбородок в намерении повернуть её лицо к себе, но она с отвращением отстранилась, оцарапав щёку об острые края. Кляп во рту не позволял закричать или хотя бы заговорить, поэтому все издевательства она сносила молча. Утешением в её незавидном положении было то, что Вереск, Извар и остальные, благодаря её согласию пойти с похитителями добровольно, не подверглись нападению, которое точно не смогли бы отразить, ведь возглавлял выкравших её из постоялого двора головорезов — Тимнар Тхейм. Этот человек, едва ли ни единственный во всей Тэларии, мастерски владел знаниями древних и не гнушался использовать запретную тёмную магию. Маэв ощутила его силу на себе, когда мужчина, применив заклинание, навёл на людей в зале гипнотический дурман и беспрепятственно покинул номер вместе со схваченной чародейкой, незаметно миновав лестницу, за которой наблюдала Вереск.

      Будучи жрицей Радбоса, Маэв, как никто другой, умела встречать любую угрозу с холодным рассудком, но на этот раз хладнокровие дало сбой, заставив усомниться в собственных способностях. Она не стала вступать с лордом Тхеймом в противоборство. Это представляло опасность для Вереск и других людей в гостинице. К тому же, ей хотелось выяснить, кто дал задание её похитить.

      Маг оказался щепетилен и весьма предусмотрителен в выполнении задуманного, а потому заставил Маэв написать для спутников короткую, но довольно убедительную записку, с которой вернулся в комнату. Эта небольшая манипуляция обеспечила его людям время, за которое они увезли пленницу подальше из города, избежав преследования наёмниками.

      Сам лорд не последовал вместе с заложницей прочь из Агроса, и Маэв с ужасом гадала, с какой целью он остался. Интуиция пророчила опасность и, взбунтовавшись, во всю вопила о необходимости действовать. Маэв уже дважды заставляли пить опиумную настойку и мысли её неумолимо путались. Для использования природного дара требовался светлый ум и твёрдое намерение, а значит, защитить себя привычным способом она уже не могла. Оставалось прибегнуть к магии, которую служители её храма называли тёмной и приравнивали к колдовству. Эта разновидность сил действовала с помощью тайного знания, черпаемого из книг и тайных писаний. Чаще всего приверженцами такого пути становились те, кто стремился к власти, но был обделён сверхъестественными талантами от природы.

      Маэв довелось постичь и то, и другое. За долгие годы жизни в храме у неё было с избытком времени для изучения древних манускриптов, хранимых в его обширной библиотеке. Когда гарпии ворвались в храм, сеяли страх и смерть среди послушников, ей думалось, что, позволив себя пленить, она спасёт хотя бы тех немногих, кто ещё дышал. Но поверить обещаниям дарконцев было непростительной ошибкой. Позднее, будучи узницей в трюме корабля, везущего её в Тэларию, жрица узнала, что жертва оказалась напрасной — храм разграблен и сожжён дотла с запертыми в нём остатками послушников. К тому моменту Маэв уже была слишком измучена и слаба, чтобы воспользоваться хотя бы самыми простыми из известных ей заклинаний. Под конец путешествия она почти не приходила в себя. Этого и добивался враг, ведь только бессознательной и лишённой воли, Маэв не представляла для него угрозы.

      История повторялось. Ей снова навязывали роль узницы в ожидании предрешённого приговора и, если в прошлый раз вмешательство Извара и Вереск изменило ход событий, то теперь Маэв предстояло отстоять свою жизнь без чьей-либо помощи. Против воли покинув храм, ей пришлось проститься с укладом прежней жизни, поддерживавшим в ней приверженность светлым силам. Наружу устремилась скрытая сторона её натуры, преобразуя отношение ко многим вещам. Благодать Радбоса утекала из Маэв, подобно воде, нашедшей трещину в кувшине. Вдалеке от храма она обрела свободу, с одной стороны даровавшую непознанные ранее радости, а с другой — выбор, которого никогда не давал долг служения божеству.

      В очередной раз она напомнила себе о несчастной умирающей принцессе, о тихих вечерах у костра в компании Извара и его людей, о пронзительно синих глазах Вереск, о её трепетных поцелуях, и невольно улыбнулась. Она хотела снова вкусить любимых губы, ощутить под ладонями крепкое тело наёмницы, вдохнуть манящий аромат её волос — сплетение степных трав, свежесть утренней росы и дыхание моря.

      Чувство к Вереск порождало неуёмную тягу к жизни и, цепляясь за неё, Маэв наполнялась силой. Возникшее в сознании колдовские формулы прокладывали путь энергии извне. Рассеяв страх очернить себя касанием к запретному, Маэв воззвала к тёмным силам и ошеломлённо вздрогнула, удивившись тому, как легко они ответили, хлынув в её тело, будто в пустой сосуд.

***

      Прохладный воздух бодрящим покрывалом окутал благоухающую ароматом дикого миндаля и белой айвы лесную лощину. Река мерцала серебром. Поверхность её казалась неподвижной, тихой и гладкой, как драгоценное зеркало. Рассветный час хранил безмятежную тишину и покой этого места, будто оберегая его красоту невидимой завесой естественного волшебства природы. В подёрнутом дымкой пространстве не было ни малейшего дуновения ветерка. Вдалеке наметились очертания гор, проступающих сквозь сплетение низко плывущих облаков. Хрупкая картина умиротворения вселяла желание остановиться и поддаться неге в переливчатой водной глади, но Маэв знала, где-то неподалёку затаился враг, с которым ей вскоре предстояло столкнуться лицом к лицу. В подтверждение опасениям сопровождающие её мужчины с опаской поглядывали реку, ожидая кого-то, кто прибудет на назначенную встречу именно таким путём.

      Через некоторое время на едва посветлевшем утреннем небе тёмными клочьями зароились дождевые тучи. Они походили на огромные воронки небесных котлов и вскоре почти полностью закрыли собой свет занимающейся зари. Спустя ещё четверть часа, отголоски грома эхом пронеслись по долине, нарушив иллюзию абсолютной тишины. Все чувства Маэв в миг обострились. Её эскорт заметно оживился, подгоняя усталых лошадей и отпуская в адрес пленницы грубые замечания, к которым она оставалась равнодушной, даже после того, как из её рта вынули кляп. В эти минуты Маэв думала о том, что произошло с Вереск и отрядом после того, как её увезли от них. В глубине души она надеялась, что наёмники разгадают фальшивость прощальной записки и пустятся на поиски, но рассудок подсказывал, это мало вероятно — уж Тимнар Тхейм об этом позаботился.

      Внезапно в потемневших небесах сверкнула вспышка молнии. Она описала дугу вдоль горизонта и, отразившись неровным следом на поверхности воды, исчезла в сгустившейся мгле над горной цепью. Поднялся ветер. По озеру пошла быстрая густая рябь, образовав небольшие волны. Раскидистые деревья, шумно раскачивая ветвями, беспокойно зашептались.

      — Чёртова непогода! — недовольно воскликнул Гийом. — Думал, поспеем покончить с поручением и вернуться к лорду Тхейму до того, как снова польёт!

      — Не беда, мы почти на месте, — отозвался похититель постарше, поворачивая коня ближе к берегу. — Осталось передать девушку гарпиям и дело с концом.

      Впереди обозначилось какое-то движение. Маэв невольно потянула носом отдающий тиной воздух и напряглась, ощутив близость оборотней. Остро запахло сушеным анисом, киноварем и лобелией. Судя по всему, дарконцы прямо в эти минуты совершали традиционный обряд с использованием своих остро пахнущих порошков для привлечения покровительствующих им тёмных духов. Длинные балахоны, чем-то напоминающие монашеские рясы показались, спустя мгновение. На берегу горел большой костёр, при виде которого по коже Маэв прошёл озноб, навеяв воспоминания о ночи, когда точно такое же пламя чуть не предрешило её судьбу. Огонь раздувал беснующийся ветер, закручивая его языки в спираль жара и искр. Несколько особо фанатичных гарпий извивались вокруг неё, изображая динамичный танец, хотя обычно сопутствующие этому процессу удары тамтамов не звучали.

      При виде восседающей на Фрае Маэв, гарпии ненадолго замерли, а затем, со всех сторон понеслись возгласы ликования, и большая часть оборотней подалась ближе. Худощавый парень отделился от сородичей, грациозно сбросил глубокий капюшон с испещрённого сложными символами черепа и направился навстречу прибывшим.

      — Рад твоему возвращению к нам, жрица! — крикнул он издалека, растянув губы в самодовольной усмешке. — Ты покинула нас, не попрощавшись. Как невежливо!

      Это был тот самый оборотень, что доставил жрицу в Тэларию. Она в гневе сцепила зубы. Опиум в крови вынуждал тело гореть. Слова давались неимоверными усилиями.

      — Прибереги сарказм для подданных, Аспир.

      Кивком головы она указала в сторону гарпий, толпящихся за его плечами и готовых в любую секунду броситься к ней, чтобы стащить с лошади.

      — Они куда большие ценители твоего остроумия, нежели я!

      — Какая жалость, — цинично процедил оборотень, — смотрю, ты так и не научилась хорошим манерам. Хотя откуда им было взяться в компании грязных и необразованных наёмников, не так ли?

      Аспир выразительно моргнул, преображая золотисто-жёлтые глаза. Теперь жрицу с нескрываемой ненавистью сверлили узкие зрачки рептилии, но голос дарконца продолжал звучать приторно-приветливо и доброжелательно.

      — До сих пор не пойму, что ты нашла в них? Ты ведь птица совсем другого полёта и не привыкла к общению с чернью вроде этих простолюдинов.

      Ресницы Маэв предательски затрепетали, выдавая внутреннюю борьбу. Ухмылка оборотня стала уверенной и ядовитой. Он двигался плавно, словно паря вокруг неё на невидимом помосте, и с гордостью бравировал своей осведомлённостью.

      — Как поживает та девушка? Дай вспомнить! Как же её звали? Ах, да! Вереск, кажется… В прошлый раз именно её стараниями ты избежала участи быть освежёванной в ритуальном кругу. Девчонка, а столько рыцарской отваги и облик легко спутать с юношей! Впрочем, для юноши она всё же слишком красива. Я вот о чём думаю — не наведаться ли мне к ней после того, как закончу с тобой? Хочу вернуть должок. Это ведь ей я обязан потерей десятка своих лучших воинов под Даргофсом!

      Упоминание Вереск произвело на Маэв сильное впечатление. Она подозревала, что гарпии разыскивали её, но то, что они настолько близко подобрались к людям Извара, стало неприятным открытием.

      — Твоё изумление — лучшее свидетельство, что я преуспел в намерении стать незаметной тенью, идущей по твоим следам, чтобы в определённый час взять своё, — ликовал Аспир. — Губительная опрометчивость с твоей стороны увлечься новыми друзьями, напрочь позабыв о старых врагах.

      Смех лидера гарпий стал громче. Его с готовностью поддержали остальные.

      — Что ж, кто станет тебя винить? — продолжал злорадствовать он. — Однообразная жизнь в храме тебе явно наскучила, и ты решила попробовать другую, окунувшись в неё с головой. Расскажи нам, её вкус пришёлся тебе по нраву?

      Маэв мелко трусило. Во рту ощущалась болезненная сухость.

      — Хватит болтать, Аспир! Ты же здесь не затем, чтобы практиковаться в красноречии. Разве тебе не приказано уничтожить меня сразу, как окажусь в твоих лапах?

      Её колкость возымела действие. Гарпии резко смолкли, сосредоточив жадные, подобострастные взгляды на своём кичливом предводителе.

      — Не торопи, дай насладиться! — отмахнулся Аспир, неприятно удивлённый тем, что она всё ещё достаточно ясно мыслит: — Не каждый день выдаётся удача предать пламени жрицу Радбоса. Твоя слабость перестала быть секретом — опиум делает тебя почти, что обычным человеком. Ты в полной моей власти, и я хочу, чтобы ты сполна прочувствовала суть своего плачевного положения. Сегодня та наглая выскочка, что вступилась за тебя прошлый раз, не явится, потому что она, благодаря Тимнару Тхейму, скорее всего, уже на полпути в ад.

      Смакуя фразы, оборотень с любопытством изучал Маэв, надеясь найти брешь в броне её безучастности.

      — После того, как мы схватили тебя и разграбили твой храм, — с азартом разглагольствовал он. — Кое-кто из ваших послушников стал лакомым угощением для моих доблестных бойцов. И знаешь, что эти почтенные старцы говорили перед тем, как отправиться на тот свет? Глупцы твердили, что ты поразишь нас своей силой. А знаешь, что я думаю об этом? Твой дар преувеличен, ты — просто жалкая пустышка с милым личиком, не способная даже отстоять свой дом и защитить последователей, не говоря уже о чём-то большем. Сегодня я, наконец, покончу с нелепыми легендами, воспевающими культ Радбоса, тем самым положив начало новым временам!

      Маэв криво усмехнулась.

      — Уж больно ты много болтаешь, Аспир. Не знай я тебя, решила бы, что ты трусишь.

      Выпад на миг обезоружил оборотня.

      — Я попала в точку, твои поджилки трясутся, — с вызовом бросила Маэв.

      Змеиные глаза Аспира подозрительно сузились. Он стрелой метнулся к жрице.

      — С чего это ты вдруг осмелела? Неужто так не терпится воссоединиться с Радбосом? В прошлый раз ты вовсе не жаждала смерти, а спешила ускользнуть с шайкой бродячих вояк. Что руководило тобой, открой секрет? Мечтала о доле смертной человеческой девицы в грешных объятиях страсти в обход наложенных на тебя запретов? Любопытно, что сказали бы твои покойные наставники, узнай они обо всём, что творилось в водах озера, где ты и наёмница ласкали друг друга как две грязные шлюхи!

      Маэв побелела, а Аспир расхохотался. Он уже праздновал победу, невзирая на то, что для полного удовлетворения не хватало вида её содрогающегося в огне тела. И всё же было что-то, что тревожило его. Всматриваясь в подёрнутые пеленой тёмные глаза узницы, необычайно смирной и беззащитной в эти мгновения, он невольно ловил себя на мысли, что она слишком легко признала поражение. Сначала Аспир решил, что это Тимнар Тхейм постарался и наслал на неё какое-то мощное заклятие, но чем пристальнее изучал её глаза, тем сильнее испытывал волнение. Во взгляде Маэв ясно проступала решимость, которую он не понимал.

      Обернувшись к тихо стоящим в стороне двум переминающимся с ноги на ногу мужчинам, отчаянно стремящимся поскорее получить дозволение на обратный путь, Аспир с недоверием сощурился.

      — Сколько раз вы давали ей опиум, пока добирались сюда?

      — Много, господин! Пять, шесть… Нет, больше! Восемь, да — точно, восемь! — перебивая друг друга, затараторили оба. — С перерывом в два-три часа, как и наказывал лорд Тхейм, чтобы ведьма не проявляла строптивости… Он сказал, что проблем с ней не будет, так как добавил в опиум какие-то дополнительные ингредиенты и закрепил всё магией.

      Их сбивчивый доклад немного остудил подозрения Аспира. Сделав знак одному из подданных, он велел вручить мужчинам заслуженную награду, добавил несколько слов благодарности для их хозяина, а затем снова повернулся к Маэв.

      — Похоже, маг на славу потрудился. Ты сегодня куда приятней в общении, чем в прошлую встречу. Напомни, на чём мы тогда остановились? Ах, да, вспомнил! Тебя вели, нет — тащили к костру! Не будем отклоняться от задуманного и продолжим с того же места!

      Суетящиеся вокруг него соплеменники в мгновение ока спихнули Маэв с пытающегося кусаться и лягаться Фрая и бесцеремонно поволокли в центр импровизированного жертвенного круга на берегу, где ревел и потрескивал сухим хворостом костёр. Воздух разорвал протяжный звук гонга. Его мерные глухие удары заполнили пространство.

      Поставив Маэв на колени, оборотни усилили рёв пламени, кидая прямо в огонь пригоршни дурманящих порошков, которые, шипя и взрываясь искрами, превращали его в адское жерло смерти, алчущее живой плоти.

      — Ох, Маэв-Маэв, жизнь в храме тебя ничему не научила, — почти сочувственно кинул ей вслед Аспир, сбрасывая с преображающегося тела длинный балахон.

      — Ты как всегда недооцениваешь меня, — неслышно для него произнесла Маэв, призывая силы некогда чуждого ей тёмного колдовства.

      Вспышка молочно-белого света, сорвавшаяся с пальцев колдуньи, озарила стоянку, залив ослепительными лучами каждый её уголок. На какое-то время берег укрыла мёртвая тишина, а затем, словно сорвав невидимую завесу, раздался оглушительный шум. Оборотни, все как один, ошарашенные происходящим, носились вдоль воды, ища спасения, но уйти никому не удавалось. Метания только усиливали эффект пущенных в ход формул. Отливающая золотом и изумрудом чешуйчатая кожа гарпий раздувалась и трескалась, как корка на перезревшем арбузе. Кровь окрашивала землю под ногами в ярко багровый цвет. Душераздирающие вопли, стоны и хруст выворачивающихся костей разносились ужасающим эхом над лесной чащей, превращая пространство у реки в кошмарный сон.

      Маэв плохо помнила, как долго пробыла под властью колдовской экзальтации в бормотании заветных слов, запустивших сокрушительную атаку. Она неуверенно поднялась с колен и, пошатываясь, сделала несколько шагов. Горы истерзанных трупов устилали некогда безмятежный берег. Ветер всё яростней наращивал мощь. Маэв огорошено уставилась на появившееся в воронке серой мглы на небе чёрное пятно. Оно стремительно увеличивалось, сгущалось и клубилось, простирая длинные туманные щупальца к земле. Достаточно было лишь взглянуть на него, чтобы понять — это облако не имело ничего общего с непогодой.

      Маэв вдруг осознала, что видела такое же в крепости охотников в Долине Холмов, где произошло исцеление Вереск. В воздухе разливались едва уловимые ноты серы и, как ни странно, ландыша.

      — Ты… опять… — сухими губами проговорила чародейка и, вопреки желанию убежать, заворожено двинулась наперерез сгущающемуся перед собой мраку. — Зачем явился?

      — Ты знаешь ответ… Перст судьбы указывает на тебя. Однажды мы станем едины!

      — Не бывать этому! — в неверии покачала головой Маэв. — Я принадлежу Радбосу!

      — Мир меняется… Ты меняешься. Радбос больше не твой бог, я — тот, кто в итоге будет повелевать твоей душой и плотью!

      — Я лучше умру, чем позволю тебе действовать через меня!

      — Ты не можешь помешать мне! Я — Тёмный Бог! И я прозреваю будущее, в котором ты станешь моей!

      — Не верю! Ни одному твоему слову не верю!

      — В глубине души тебе известна правда.

      — Уходи! Убирайся! Я не стану тебя слушать!

      — Всё предрешено. Впусти меня сейчас и убережёшь себя от неоправданной боли.

      Маэв почти не дышала, созерцая пульсирующую ауру жуткого создания из Нижнего мира. Её разум мутился. Ступни увязали в густых лужицах крови, пачкавших длинное платье. Из-за накатившей слабости Маэв еле доплелась до воды. Тьма, спустившаяся к ней, стала плотной, почти непроницаемой. Завитки чёрного тумана вибрировали, вздрагивали и извивались в воздухе. Они жадно тянулись к ней, словно она влекла их к себе неслышимыми уговорами — огибали стройный стан, касались одежды и волос. Маэв понимала, перед ней материализовалась высшая демоническая сущность, но страха почти не чувствовала. Что-то тёмное поднималось внутри неё самой.

      Внезапно рядом сердито заржал Фрай. Его появление всколыхнуло мрак и будто вырвало Маэв из мимолётного гипнотического забытья. Кровавая картина вокруг с новой силой обдала сердце леденящим дыханием. Фрай встал на дыбы, рухнув копытами прямо в рыхлую землю у ног хозяйки. Маэв протянула к нему руку, и пальцы уже по привычке утонули в шёлковой гриве. Вскочив на коня, она ещё раз оглянулась на издавшего пронзительный крик демона и во весь опор направилась прочь с уверенностью, что это не последняя их встреча.