Сердце Вереск готово было выскочить из груди. Они с Изваром оказались вдвоём против полудюжины бывалых убийц, жаждущих их крови, как голодные волки. Бежать поздно. Кольцо быстро сомкнувшегося строя противников с каждой секундой сужалось, от чего Рыжик и Тами с недовольным ржанием нервно жались друг к другу и строптиво гарцевали на месте.

      Обнажённый меч в руке Вереск не допускал паники, хотя она и понимала, битва предстоит неравная, а значит, кровавая. Манеры и самоуверенность седовласого аристократа обличали, что он могущественный маг, а значит, его силы могли решить исход сражения ещё до того, как скрестятся мечи. Подтверждая предположение, мужчина раскрыл ладонь, мерцающую в полутьме ночи розовато-пурпурным сиянием, и резко выкинул её вперёд. Невидимая волна ударила по наёмникам, сбросила с лошадей на землю и подняла в воздух брызги грязи и куски почвы.

      На несколько секунд всё вокруг превратилось в хаотичное мельтешение красок и движений. Извар тяжело упал на спину и выронил секиру. Вереск приземлилась значительно удачней. Она мгновенно вскочила на ноги и с готовностью отразила последовавшее нападение одного из людей мага, снеся ему голову прямо в прыжке. В складывающихся обстоятельствах им с Изваром оставалось надеяться исключительно на скорость реакции и мастерство владения оружием.

      Возвышаясь между напарником и пятью нападавшими, Вереск сделала ставку на собственную ловкость. Приспешники мага действовали слаженно, но значительно уступали ей в стремительности. Вереск на нечеловеческой скорости парировала выпады врага, без усилий избегала ударов и удивительно метко наносила свои. Клинок в очередной раз эффектно провернулся в её кисти, описав в воздухе идеальную восьмёрку. Двое нападавших поплатились жизнью за неосмотрительность бросить ей вызов. Одного умертвил Извар, придя в себя после падения. Его секира свистела в воздухе, рассекая плоть до кости.

      Маг, наблюдающий за противостоянием, скривился, взирая, как неуклонно приближается поражение его людей, теперь выступающих в равном количестве с наёмниками. Его лицо, побагровевшее от ярости, неприятно вытянулось. Тонкие губы быстро зашевелились, сплетая новое заклинание. Вереск тотчас ощутила, как подобно порыву знойного ветра кожу опалила магическая атака. Утратив прыть и замешкавшись, она пропустила удар в живот коленом, сбивший её с ног. Извару пришлось ещё хуже. Магическим потоком его вмяло в землю. Из его носа хлынула кровь. Краем глаз Вереск уловила, как один из нападавших занёс над Изваром клинок, метя точно в грудь. Не раздумывая над собственной участью, она встряхнулась и со всей стремительностью, на которую была способна, перекатилась на бок, оказавшись в непосредственной близости от друга, и выставила вперёд меч. Полотна клинков с оглушительным лязгом сошлись крест на крест над её головой. От силы удара пальцы пронзила нестерпимая боль. В глазах потемнело, но вспышка страдания, окончательно отрезвила от воздействия магии. Хватило доли секунды, чтобы Вереск вывернулась из рук мужчин. Разъярённая болью и вероятностью надвигающейся смерти, она повела себя как зверь, загнанный в ловушку — больше не защищалась, а перешла в отчаянное наступление.

      Внезапный натиск ошеломил противника. Растерянно кружа вокруг воительницы, мужчины искали способ отнять её жизнь. Она же, словно в конец обезумев, отвела меч в сторону, приглашая действовать смелее. В миг, когда оружие одного из противников прошлось так близко от её головы, что рассекло кончик уха, а лезвие другого полоснуло бедро, Вереск резко развернулась, гибкой лаской проскочила между ними, провела приём, выбивший из ладони одного из нападавших меч, и подхватила его налету. В следующее мгновение ещё два сердца перестали биться, пронзённые сталью в её руках.

      Когда тела мужчин тяжело осели на землю, Вереск вперила воспламенённый сражением взгляд в мага, потрясённо пятящегося назад и взирающего на неё с таким откровенным замешательством, что она поневоле усмехнулась. Их разделяли всего несколько шагов. Вереск бросилась к магу, рассчитывая обездвижить и заткнуть трюкача до того, как он снова пустит в ход магию, но тот предугадал её намерение и, проявив нетипичную для преклонных лет резвость, уклонился от её цепких рук, оставив ей только свой плащ.

      Очередное заклинание сорвалось с губ мага, и на место схватки мгновенно обрушился шквальный ветер. Вереск, наполовину ослеплённая пурпурной вспышкой, наполовину задохнувшаяся от пахнувшего ей в лицо жара, инстинктивно выставила перед собой ладонь. Тело прошил колючий озноб жжения, в ответ на который из самой глубины её существа неожиданно потянулось ответное пламя, сводя на нет муку, причиняемую магией извне. Каким-то шестым чувством Вереск уловила возникновение невидимого щита между собой и нападавшим. Отвратив неминуемую гибель, энергия не схлынула, а окутала Вереск с ног до головы. Боль на коже сменилась абсолютной нечувствительностью. Воздух затрещал, как ломающееся под тяжёлыми шагами стекло. Этот звук перебил шум огненного ветра, направляемого магом, чей негодующий вопль донёсся до Вереск, как будто сквозь толщу воды.

      Спустя мгновение, она выпрямилась, изумляясь тому, что до сих пор жива. Не верилось в чудесное спасение, но магия действительно отступила. Вереск огляделась. Поднятые вихрем обломки веток, сорванные с деревьев листья и земляные ошмётки укрывали площадку перед церквушкой толстым слоем. Набирающий размах ливень быстро превращал всё это в размякшую, скользкую массу. Вереск ещё какое-то время продолжала стоять в позе ожидания нападения, но маг скрылся, а за её спиной наметилось невнятное шевеление и слабый стон.

      — Вереск… Ты как? Жива? Где маг?

      Голос Извара вырвал из состояния оцепенения, и Вереск незамедлительно бросилась к другу, тщетно пытающемуся оторвать обмякшее тело от земли и восстановить дыхание, переходящее в кашель.

      — Я здесь Извар! Со мной всё хорошо!

      — Слава Богам! — пробормотал Извар, с сочувствием поглядывая на её израненную кисть. — Вот это мы влипли!

      — Ты ранен?

      — В большей степени пострадало моё самолюбие… Помоги подняться. Я не чувствую ног, чёрт бы всё побрал!

      — Тебя хорошенько приложили, потому и не чувствуешь. Лучше полежи спокойно, дай осмотрю тебя сначала.

      Вереск быстро проверила друга на наличие ран, но если не считать нескольких крупных кровоподтёков на лице и слегка задетого мечом плеча, которое она аккуратно перетянула своим ремнём, можно было заключить, что Извару очень повезло. Он с трудом превозмогал последствия магической атаки, однако, смерть ему не угрожала.

      — Что случилось? — возвращая себе контроль над движениями, выдавил Извар, слегка привстав на локте. — Я мало, что помню после того, как старый хрен наслал онемение на мои несчастные кости, чтоб ему трижды сдохнуть! Он нас чуть не прикончил!

      — Да. Мы были на волоске от гибели, — поёжившись, признала Вереск. — Негодяй воспользовался магией, но прогадал! Его псы мертвы и станут кормом для червей, а мы ещё поживём, — зло бросила она, посылая пристальные взгляды во тьму, в которой несколькими минутами ранее растворился их противник.

      — И где же он сам? — Извар, кряхтя, тоже оглядывался по сторонам.

      — Сбежал.

      — Сбежал?!

      — Исчез в темноте, как будто его здесь и не было.

      — И как же тебе удалось обратить его в бегство? — поразился Извар.

      — Сама не знаю, — пожала плечами Вереск, искренне полагая, что спешному отступлению мага была весомая причина, отнюдь не связанная с её персоной. — Не уверена, что это я его спугнула. Мне не так часто доводится воевать с магами, чтобы понимать, какого лешего творится у них в голове!

      Тянущая боль расползалась по запястью и отдавала в предплечье. По шее стекала тонкая струйка крови из ранки на ухе. Бедро, к счастью, ныло, но на ногу Вереск становилась без усилий. Извар поглядывал на неё не то с восторгом, не то с опаской.

      — Ты жива и одержала верх над магом, да ещё не абы каким! Голову даю на отсечение, он не из простых! Такие магические финты, как мы только что наблюдали, на члена Совета тянут!

      — Не слишком ли высоко замахнулся? Был бы этот упырь из Совета, мы бы с тобой сейчас не разговаривали, а захлебывались собственной кровищей на потеху всей его своре, — фыркнула Вереск. — Старый козлина оказался туп и бездарен. Наверное, со словами заклинания что-то напутал, потому оно от меня и отскочило. Повезло мне просто, вот и всё.

      Извар изумлённо моргнул.

      — Заклинание «отскочило», говоришь? — переспросил он, над чем-то задумавшись. — Не похоже, что неудача мага приключилась из-за ошибки в формуле. Ты ведь тоже поначалу упала, когда он сотворил её, так?

      — Угу… И что? — не понимающе уставилась на него Вереск.

      — Моё тело отказалось мне повиноваться, рухнув на землю, как подкошенный стог сена, — вспоминал Извар. — Я не мог ничего поделать. Руки не держали рукоять секиры, да что там рукоять, даже языком ворочать не получалось. В глазах померкло. Но ты не поддалась, быстро очухалась и снова в бой, — всё более озадачено продолжал он.

      — Стало быть, маг сосредоточил все силы на тебе, обманувшись моей худобой и юностью, — нашла простое объяснение Вереск. — И это дало мне шанс быстрее освободиться от его магии.

      — Э нет, магия тебе не силок на хорьков, от неё не освобождаются. Даже от малой доли магических ударов люди неделями лежат в горячке, мучаются чудовищной болью и галлюцинациями.

      — Потому и говорю, на нас напал неуч и трус.

      Извар отрицательно покачал головой.

      — Мне в молодости бывало доводилось видеть трюки подобные тому, что в последний момент выкинул этот тип. Такое заклинание называется удавка огненной смерти. Очень сложная и редкая колдовская формула. Человека буквально на месте сжигает изнутри пламенем из самой преисподней. Применить её способен лишь мастер с серьёзным послужным списком, так что никакой этот мерзавец не неуч, здесь что-то другое…

      — Или ты что-то путаешь. Особенно, если учесть, что тебя выкинуло из седла и шибануло башкой об землю со всей дури.

      Вереск не позволяла даже мысли закрасться, что спешное отступление седовласого её единоличная заслуга.

      — Нет. Я уверен, что точно лицезрел удавку смерти, — настаивал Извар. — Уж это-то зрелище, если хоть раз увидишь, на всю жизнь запомнишь даже против воли.

      Вереск задумалась, анализируя странное чувство противодействия магии внутри себя и снаружи, но не могла ни объяснить себе его природу, ни опровергнуть.

      — Скажи ещё, что во мне до настоящего момента спал магический дар, и я его неосознанно применила, обратив в бегство предполагаемого члена Совета, — начала безрадостно иронизировать она, но Извара это ещё больше насторожило.

      — Да мало ли чем ты занималась до того, как я тебя на вересковых пустошах нашёл, — буркнул он, хмурясь. — Может статься и колдовством грешила, теперь просто не помнишь ничего.

      — Ну да, ну да! А ещё водила дружбу с гарпиями и охотилась на драконов, — насмешливо кинула Вереск, хотя на деле было вовсе не до смеха. — Ничего умнее не придумал?

      Извар не стал спорить. Он знал, что тема утраченного прошлого и без того изводит Вереск всевозможными предположениями.

      — По крайней мере, мы теперь точно знаем, кто стоит за исчезновением Маэв, — мрачно проговорил Извар, оставляя неожиданно обнаружившуюся устойчивость к магии Вереск в покое.

      — Всё становится на свои места, — угрюмо отметила она. — Помнишь, под Бристолем у лесного озера я видела кого-то, кто следил за мной и Маэв?

      — Припоминаю.

      — Наверняка там был один из оборотней, которых мы не прикончили, когда спасали Маэв. Вероятно, оставшиеся пошли по нашим следам и, улучив момент, подослали мага схватить её.

      — Не возьму в толк, зачем столь видному аристократу понадобилось связываться с дарконцами? Какие дела у такого высокопоставленного человека могут быть с проклятыми гарпиями?

      — Не скажу, что всё понимаю, но, как ты сам слышал, маг помог оборотням получить, что они хотели, а точнее, кого. Надеюсь, что-то прояснит шкатулка. Именно из-за неё мы приперлись в это чёртово захолустье и нарвались на знакомство со злобным чародеем. Именно из-за неё Маэв пропала и именно из-за неё нам, возможно, ещё предстоит столкнуться с силами, куда превышающими наши собственные, когда эта подлая высокородная сволочь соберёт новый отряд и попытается отобрать наш груз.

      — Ты права, — подхватил Извар. — Эта вещь важна для тех, кто стоит за всем, и пока она у нас, есть шанс, что удастся совершить обмен — её на Маэв, или хотя бы оттянуть время, чтобы успеть разыскать её и вызволить.

      — Прежде нужно взглянуть, что в ларце.

      — Взглянем, но не здесь. Кто знает, как скоро маг нагрянет, чтобы завершить начатое. Вряд ли он так просто отступится от желаемого. Лучше поскорее вернуться в отряд и увести всех из города. По пути разберёмся, что в шкатулке, и решим, как действовать дальше.

      За время, что шла беседа, тело Извара почти полностью вернуло самообладание. Поднявшись на ноги, он отыскал среди травы секиру и заплечный мешок, в котором всё ещё ощущалась тяжесть таинственного ларца, передача которого закончилась такой серьёзной потасовкой. Возвращение в Агрос продлилось дольше, чем поездка до заброшенной церквушки. Ливень до неузнаваемости размыл давно нехоженую тропу, превратив её в сплошное месиво из грязи. Благо, испуганные светом магических вспышек лошади не пострадали, а просто унеслись в лес и блуждали неподалёку, сразу отозвавшись на зов хозяев.

      Только завидев вырисовывающиеся в рассветной мгле контуры города, Вереск немного расслабилась. Тело изнывало от усталости, давящей не только на плечи, но и на душу. После стычки с магом она чувствовала себя до странного изнурённой, испытывала острую потребность в отдыхе и отчаянно уповала, что у оставленных в городе товарищей припасены хорошие новости и у неё будет какая-никакая передышка перед очередной порцией «гостеприимства» Агроса.

***

      Дождь продолжал лить, как из ведра, хотя небо уже не так страшно громыхало и почти не мерцало молниями. Несмотря на то, что вокруг пока царила ночная полутьма, неуклонно приближалось утро. Тусклый свет коснулся края горизонта далеко на востоке и лениво подкрасил серебром туманную дымку над Таулуи. Бросив взмыленную от быстрой скачки лошадь на подходе к пристани, Тимнар быстро пересёк мостик, соединяющий его баркас с берегом, и стрелой влетел на тёмную палубу, едва не снеся с ног Анака, по всей видимости, высматривавшего весьма задерживающегося хозяина.

      Слугу уже начал пробирать холод, который на рассвете пронизывает до костей, но тревога об участи Тимнара оказалось сильнее неудобств. Теперь же он понял, недобрые предчувствия оправдались. Приключилось что-то, чего они не ожидали.

      — Вы в порядке, господин? — участливо проронил он, неожиданно крепкими руками подхватив Тимнара, опасно покачнувшегося на скользких от дождя половицах в попытке избежать столкновения с ним.

      — Боги, Анак! Тебе что, вздумалось меня убить?! — с горяча воскликнул маг, с усилием восстановив равновесие. — Чего ты бродишь в темноте как приведение? И почему на палубе не горит ни одного нормального фонаря?!

      — Простите мне эту оплошность, господин. Я не хотел привлекать внимание капитана к вашей отлучке с судна посреди ночи и приглушил свет всех фонарей, но сам не мог уснуть, не зная, как обстоят дела там, куда вы направились.

      — Шкатулка всё ещё у проклятых наёмников, — без предисловий тем же раздражённым тоном выдал Тимнар, увлекая преданного слугу за собой в каюту и плотно затворяя дверь. — Так близко к смерти я давно не подбирался, — с жаром сообщил он, потирая натруженную спину, ноющую от бешеной скачки последнего получаса. — Подставился как последний идиот и чувствую себя также!

      Анак обескураженно таращил на господина глаза.

      — Сколько их было?

      — Двое!

      — Двое? — на лице старика отразилось недоумение.

      — Да, двое! — подтвердил Тимнар, нервно кусая губы.

      В эти мгновения он представлял собой по-настоящему жалкое зрелище. Весь в мелких ранках от унизительного побега через кладбищенский колючий кустарник, мокрый с головы до ног и грязный как какой-нибудь подзаборный пьяница, которого непогода заставила покинуть полюбившуюся канаву.

      — Зря я ни придал должного внимания той девице, о которой рассказывал тебе накануне, — сокрушённо стенал маг. — Оказывается, она одна из прибывших со шкатулкой вояк! Видно, поэтому и в гостинице околачивалась, неподалёку от радбосской ведьмы. Чертовке понадобилась всего минута, чтобы узнать мою физиономию и сопоставить факты. Я был в полушаге от того, чтобы взят ларец, когда она уличила меня в причастности к похищению её подружки. Я оторопел, приказал своим людям схватить эту парочку, а потом, началось такое…

      Лорд ненадолго умолк, удручённо теребя подбородок. Отчаянье медленно, но верно завладевало его взбаламученным рассудком. Взгляд невидяще скользил по драпированным бархатом стенам и богатой обстановке комнаты.

      — Не поверишь, но наёмница оказалась нечувствительна к магии, причём эта нечувствительность распространяется на сильнейшие смертельные заклинания, от которых даже я не знаю ни защиты, ни спасения!

      — Быть того не может! — выдохнул Анак, в изумлении раскрывая и закрывая рот. — Невозможно!

      — Ага… Ещё как возможно! Конечно, от первой атаки её повело немного! Она слетела с лошади, как и её здоровенный дружок, но быстро оклемалась и пошла в наступление, в два счёта расправившись со всеми, кого я привёл. Я применил «удавку огненной смерти», а она и её стойко выдержала, продолжив оставаться на ногах! Представляешь?! Удавку огненной смерти!

      — Ох ты ж! — Анак аж осип. — Теперь понятно, почему вы вернулись без сопровождения, — ошеломлённо прошептал он. — Ваша охрана мертва.

      — Точно! Мертвее не бывает. Девчонке хватило нескольких минут, чтобы положить всех!

      — Боги Всемогущие!

      В свете свечей каюты Анак сразу заметил, что Тимнар потерял плащ. Его сапоги по самые колени были замызганы кладбищенской землей и громко хлюпали набранной водой, оставляя на полу тёмные следы. Намокшие волосы жидкими прядями прилипли к черепу. Не проходящее волнение на перекошенном досадой лице мага грозило перерасти в открытую панику.

      — Клянусь, Анак! — проговорил Тимнар, грубо сбрасывая с себя испорченную одежду. — В бою кровожадная бестия подобна смерчу! Давно я не видел такого искусного владения мечом. Голову на отсечение даю, это уровень вовсе не вынужденной подрабатывать таким делом самоучки. Тут попахивает убийцей высшего ранга. Подумать только, она, не напрягаясь, уложила пятерых парней, и каких — лучших из лучших стражей самой королевы, отменно подготовленных и доказавших свою доблесть на поле брани!

      Старик, не найдя слов утешения, лишь ошалело качал головой.

      — Словно играючи, она противостояла магическим атакам, как если бы я просто швырялся в неё песком, а потом пыталась меня схватить! Меня — Тимнара Тхейма! — вовсю негодовал лорд. — После такого провала я даже не знаю, что предпринять. Это немыслимый случай!

      — Говорил же я вам, она — чародейка! — пролепетал Анак. — И судя по всему, талантливая! Просто тщательно скрывает это под личиной бродячего воина!

      Теряясь в догадках, Тимнар покосился на него задумчивым взглядом и отрицательно мотнул головой.

      — Нет. Будь она магом, не стала бы махать мечом, рискуя от него же умереть, а схлестнулась со мной на равных.

      — Значит, ведьма-полукровка! — не сдавался слуга.

      — Мимо, Анак. Я знавал истинных полукровок. Они хоть и весьма сильны в плане магических способностей, но отнюдь не защищены от них, чтобы с такой лёгкостью переносить мощнейшие смертельные заклятия. Да и выглядит она слишком безупречно — если отмести мужскую одежду и причёску, таких красавиц ещё поискать. Тут что-то другое.

      — Ну то, что она не горбатая, остроухая, щербатая карга — вовсе не показатель того, что в её жилах течёт чистая человеческая кровь, — не соглашался Анак, всерьёз обдумывая высказанную хозяином идею.

      — Не полукровка она! — спорил Тимнар. — Я находился от неё в паре шагов, но не почувствовал ни единого признака магии. Ни заклинаний тебе, ни защитных формул, ни чар, ровным счётом ничего!

      — Тогда чем же ещё объяснить её феномен неуязвимости к сверхъестественному воздействию?

      — Я так просто этого не оставлю и вскоре выясню.

      Тимнар быстро облачился в сухую сорочку, протянутую ему слугой, и протёр полотенцем волосы.

      — А как быть со шкатулкой? — спросил Анак, чуть погодя.

      — Теперь, когда наёмникам известно моё лицо и цель, они и близко меня к себе не подпустят, не говоря уже о том, что в запале и раздражении я имел глупость сболтнуть, что причастен к исчезновению разыскиваемой ими радбосской жрицы. Не удивлюсь, если решат нанести мне отнюдь не дружеский визит прямо сюда, хотя, наверное, наивно полагать, что всё будет столь прозаично.

      — Это верно. На баркас им соваться глупо. На пристани круглосуточно дежурит городская стража, — подхватил старик, но на всякий случай подумал над тем, чтобы предупредить остальных людей, находящихся в распоряжении лорда, о возможном вторжении. — Скорее всего, наёмники уже покинули город, чтобы не привлекать излишнего внимания и скрыться с драгоценным грузом.

      — О его драгоценности они, по-моему, даже не догадывались до всей этой переделки на кладбище, — кисло сообщил Тимнар.

      — Во всяком случае, теперь догадались и станут беречь его, как зеницу ока, надеясь продать подороже.

      — Хорошо, если продать. Боюсь, они захотят вернуть похищенную мной девицу и заявятся прямиком к гарпиям.

      — Что ж, так даже лучше. Дарконцы не преминут выслужиться перед королевой, умертвив всю эту подозрительную шайку. Аспир и рад бы разобраться с ними, но не мог открыто сунуться в чертоги Агроса со своей ордой, зато теперь всё иначе. Если повезёт, нам останется лишь принять из рук оборотней злополучный ларец и доставить его Её Величеству.

      — Сомневаюсь, что всё сложится именно так.

      — Либо так, либо мы настигнем их сами. Только нельзя торопиться и обнаружить себя раньше времени. Нужно дать им возможность поверить, что после сегодняшней неудачи вы потеряли интерес к содержимому шкатулки.

      — Не могу я столько дней бездействовать! Мне нужно держать ответ перед Главой Совета и королевой, а она, как ты знаешь, не терпит промахов, — простонал Тимнар, обхватив голову руками. — Нельзя просто явиться к ней и сказать, что меня — лучшего мага Объединённых Королевств Юга, уделала какая-то ряженная под мальчишку наёмница!

      Анак некоторое время размышлял. Внезапно его лицо просияло.

      — Андромена окружила себя магией вдоль и поперёк, — издалека начал он. — Она неравнодушна ко всякого рода аномалиям, связанным с этой темой, так?

      — Так, — подтвердил Тимнар, заинтриговано к нему обернувшийся. — Но что с того?

      — То, что приключилось сегодня, беспрецедентная оказия. Уверен, Её Величеству, как и вам, никогда не доводилось сталкиваться с явлением невосприимчивости к магии простыми смертными. Если представите королеве данный эпизод в выгодном для себя свете, это почти наверняка сработает вам на руку и выгадает немного времени, чтобы найти способ исправить допущенную ошибку, а то и снискать похвалу Андромены со всеми почестями.

      — Твои доводы не лишены смысла, — с некоторым облегчением вздохнул Тимнар, благодарно поглядывая на слугу. — Эта девчонка и в самом деле изумительный экземпляр! Устойчивость к воздействию магии такой же дар, как и сама способность управлять ею, и цена ему весьма и весьма высока.

      — В точку, господин!

      — Ладно. Выбора у меня в любом случае нет. Придётся изворачиваться. Ты пока пошли людей на постоялый двор, где до этого обитали наёмники. Пусть присмотрят. Хочу знать, куда они направятся, когда покинут его. Ларец нельзя терять из виду.

      — Всё сделаю, — отозвался старик, кутаясь в плащ.

      Он собирался немедленно выполнить поручение.

      — Что сказать капитану, если спросит? — уточнил Анак напоследок. — Мы задержимся в Агросе на какое-то время или, как планировали, переждав ненастье, снимемся с якоря?

      Тимнар медлил с ответом.

      — Я думаю над этим.

      Он всё не мог решить на чём сосредоточить силы — на увещевании недовольства королевы или поисках ларца, упущенного по неосторожности и недооценке противника, позорно обратившего великого мага в бегство.

      — Есть что-то ещё, что я должен знать? — вдруг поинтересовался Анак.

      — Похоже, Аспир поведал не все сведения, которыми располагал, — с оттенком горечи уронил Тимнар. — Невнятная история о необходимостью выкрасть жрицу Радбоса обернулась тем, что переодетая мальчишкой девица чуть не снесла мне голову. Аспир и словом не обмолвился о её умениях, в числе которых устойчивости к магии, хотя без сомнения знал больше того, что сообщил.

      Тимнар злился. Ему хотелось как-то оправдать себя в глазах Анака, предостерегавшего его и призывавшего быть начеку с наёмниками. Тимнар сознавал, что сам подставился. Во-первых, не принял произошедшее в гостинице днём ранее всерьёз. Во-вторых, повёл себя у церквушки как недалёкий, хвастливый недоумок, растрепав то, о чём стоило умолчать. Его доблестная охрана, если не считать капитана и троих матросов, а также двух неприметных парней, которых Тимнар отправил с похищенной девушкой к гарпиям, теперь была мертва. Казалось, на фоне случившегося разумнее вернуться в Даргофс и уже оттуда руководить поисками шкатулки. Но одновременно с этим зрело подозрение, что после такого провала Мирлад незамедлительно перехватит инициативу и уже не позволит отыграться в борьбе за расположение Андромены.

      — Возвращение в столицу и доклад Её Величеству об обнаруженном вами феномене сейчас приоритетное дело, — угадав его мысли, сказал Анак. — Нельзя, чтобы королева думала, будто ускользнувшая шкатулка — результат вашей небрежности. Пусть её ум лучше занимает мысль, что шкатулку умыкнул некто, наделённый силами, представляющими угрозу лично для неё. В то время как мы постараемся разузнать побольше о тайне ларца, наёмнице и её друзьях, чтобы в следующий раз схватка закончилась в нашу пользу.

      Старик подобострастно поклонился и, не дожидаясь новых возлияний Тимнара, скрылся за дверью, оставив того размышлять над услышанным.

***

      Недолгий сон не принёс ни покоя, ни желанного отдыха. Вереск ворочалась и то и дело просыпалась в холодном поту, ощущая в глазах готовые пролиться слёзы. Тело била едва заметная дрожь. Это состояние казалось неприятным и чертовски раздражающим. После происшествия на старом кладбище сновидения в одночасье изменились. Разум наполнили смутные картины пыток, боли и страданий, представлявшиеся столь реальными и ясными, что больше походили на далёкие, давно утраченные воспоминания, нежели на образы, навеянные случайными кошмарами. Вереск пугал, ворвавшийся в её сознание, калейдоскоп лиц, голосов и действий, чуждых и знакомых одновременно. Она чувствовала, что за ними стоит важная часть её прошлого, и боялась того, что может открыться за пока призрачными вратами в другую жизнь.

      Мрачность смазанных видений заводила ум в глухую тьму, из которой Вереск прорывалась обратно с большим трудом. Прокручивая в голове фрагменты сражения с людьми мага, а затем его перекошенное гневом и неверием лицо на фоне того, что она осталась на ногах, невзирая на заклинания, Вереск всё ближе подбиралась к выводу, что и впрямь не подвластна магическому влиянию. В памяти всплывали мгновения в гостинице, когда она, находясь в людном зале, неожиданно ощутила вокруг себя присутствие неестественной силы, но не придала этому значения, за что и поплатилась исчезновением Маэв.

      — Проснулась, наконец! — раздался голос Извара над её головой. — Долго же ты спала в этот раз. На тебя непохоже. Захворала что ли?

      Полог палаточной растяжки слегка приподняла широкая ладонь светловолосого гиганта и бирюзово-зелёные глаза с любопытством уставились на Вереск, ожидая ответа.

      — Я в порядке, — сухо объявила она, даже не попытавшись выдавить ободряющую улыбку.

      Резко втянув в себя воздух, Вереск покинула своё походное ложе и неторопливо высунулась наружу. Извар спешил оставить город, опасаясь, что за ними в любой момент может явиться маг, приведя подкрепление или городскую стражу. Пока велись поиски Маэв, он велел разбить лагерь на приличном расстоянии от Агроса, выбрав место на холмистом возвышении, надёжно защищённом от любопытных глаз раскидистыми деревьями и густым кустарником.

      — Я мог бы дать тебе ещё пару часов на сон, — сказал Извар, заметив тёмные круги под замутнёнными печалью глазами напарницы, общий вид которой кричал о необходимости более долгого отдыха. — Но, думаю, лучше нам поскорее оставить эти неблагополучные земли. Пополняя запасы еды на рынке, Пэтэк заметил слежку. Ему пришлось потрудиться, чтобы избавиться от хвоста. Преследователи оказались весьма настырны. Я выставил часовых, чтобы наблюдали за дорогой из города, но задерживаться здесь, дожидаясь неминуемого нападения, не стоит.

      — Да, — слабо откликнулась Вереск. — У меня ещё будет время выспаться, когда решим как быть со шкатулкой и найдём Маэв.

      Она расправила всклоченные волосы пятернёй здоровой ладони и набросила поверх туники кожаный жилет, слегка подрагивая от гуляющего по холму пронизывающего ветра. Извар обратил внимание, как неуклюже она это делает, и нахмурился.

      — Как кисть? Сильно болит?

      Вереск с выраженным пренебрежением взглянула на туго перевязанную лоскутом от локтя до запястья конечность и попыталась пошевелить травмированными пальцами. Рука сильно докучала болью, но, судя по всему, кости уцелели целы.

      — Терпимо… Пару дней и буду как новенькая, — равнодушно кинула она, давая понять, что волноваться не о чём.

      Извар усмехнулся и, несмотря на её невнятный протест, крепко обнял за плечи.

      — Я ещё не поблагодарил тебя за спасённую жизнь, — проговорил он ей в ухо. — Спасибо! Если бы не твоё проворство и способность держать удар магии, быть мне трупом этой ночью!

      — Будет тебе! — смущённо отпихнула его Вереск, пряча порозовевшие щёки. — Лучше скажи, что там со шкатулкой? — сменила тему она, ища спасения от сантиментов в напускной строгости.

      — Взгляни сама, — Извар указал на Фрэза и Тома, склонившихся над обманчиво незатейливым ларцом в попытке его открыть. — Битые часы потратили, чтобы вскрыть штуковину, но все усилия впустую. Не помогли даже зубила, ножи и огонь.

      — Правда что ли? — не поверила Вереск. — Неужто такая крепкая?

      — Крепкая — слабо сказано. Её не берёт ни железо, ни пламя. Никакие отмычки не справляются с замком, а их у Фрэза, сама знаешь, с сотни три наберётся. Похоже, вещь защищена магией или ещё какой чертовщиной, с которой нам самим не справиться.

      — Ты рассказал ребятам о нашем вчерашнем приключении?

      — Всё без утайки.

      — И что будем делать? Время утекает, заказ сорвался, Маэв пленница оборотней. У нас на руках запечатанная магией шкатулка, которую хочет неизвестный маг. Леория умирает…

      Последние слова дались Вереск в особенности тяжело.

      — Слышал от людей, что под Даргофсом живёт один оружейник, — помолчав, обронил Извар, не сводя глаз с безрезультатно бьющихся над вскрытием шкатулки парней. — В молодости он состоял на службе у одного могущественного колдуна. Много повидал в его хоромах, много чего слышал. Несколько десятков лет уже как вышел на заслуженный отдых, женился, содержит кузницу и небольшую таверну при ней же.

      — Хочешь сказать, этот тип сможет нам помочь?

      — Пока рано что-либо утверждать. Прежде надо показать ему шкатулку. Он не чародей, конечно, но мастер на все руки и немного сведущ в колдовских формулах, которых поднабрался, прислуживая посвящённому в редчайшие знания человеку. Если повезёт, вскроет для нас ларец. Не зря же молва о нём бродит по земле.

      — В том и суть, — хмурилась Вереск, оглядывая вид с холма. — Людская молва нередко сильно преувеличенна, а ещё чаще и вовсе лжива. Сам мне недавно об этом толковал, а теперь собираешься довериться слухам и двинуть к не то полу-магу, не то полу-кузнецу?

      — А ты что предлагаешь? Как ещё заглянуть внутрь шкатулки? Фрэз даже поджечь ларец пробовал — без толку. Не сунемся к оружейнику, так и не узнаем, за что чуть не погибли вчера.

      — Но что, если он спросит, откуда у нас такая особенная вещь?

      — Праздное любопытство не то качество, которое ценится среди людей подобного склада. Оружейник рискует головой, идя на сделку с теми, кому оказывает одолжения в магических вопросах, не являясь при этом магом. Не забывай, незаконное колдовство в Тэларии под запретом. Все, кто имеет хотя бы начальное магическое образование или врождённую предрасположенность к чародейству, должен регистрироваться у властей, проходить проверку, оценку дара, получать разрешение. Проще говоря, быть всю жизнь под колпаком у наблюдателей из Совета Высших Магов. Многие стараются избежать такой участи и скрыть свои способности. Оружейник в этом смысле не исключение. Что же касаемо его честности и умения держать язык за зубами, так ему нет выгоды наживать себе врагов среди наёмников и прочих сорвиголов. Не тот возраст, да и нрав поди не тот, раз был прислужником у господ столько лет.

      — Хорошо, — согласилась Вереск, издав при этом мученический стон, но сразу продолжила: — А что предпримем, если напавший на нас маг действительно член Совета? Он мог поставить на уши ищеек королевы, организовать погоню. Они легко выйдут на наш след, как только пустимся в дорогу, или того хуже — объявят нас вне закона и назначат щедрое вознаграждение за наши головы.

      — Думал я и над этим и, сопоставив все известные факты, пришёл к выводу, что даже, если седовласый лорд и впрямь из высших магов, дело со шкатулкой хотел провернуть без шума и огласки. Ожидаемо он и теперь не станет охотиться за нами в открытую, а поищет способ получить желаемое, что называется, по-тихому.

      — Ты прав. Он был в сговоре с гарпиями, — вспомнила Вереск. — Стань это известно королю, магу несдобровать.

      — То-то же. У нас есть немного времени. Нужно использовать его с выгодой.

      Они какое-то время молча наблюдали за грязно ругнувшимся Фрэзом, сломавшим ещё пару зубил в попытке пробиться внутрь злосчастной шкатулки.

      — Даргофский оружейник, хоть и рискованный ход, но неизбежный, — невесело подытожила Вереск. — Мы бы убили одним ударом двоих зайцев, если бы разыскали Маэв. Уж она наверняка знает, как обходиться с такими вещицами.

      — Путь к Даргофсу и дорога, которой увезли нашу жрицу, совпадают, — неожиданно заявил Извар. — Так что собирайся, через час выступаем.

      — Вы что, нашли следы Маэв?! — встрепенулась Вереск, не понимая, почему он сразу с этого не начал.

      — Перед тем, как тебя разбудить, я говорил с Алантером, — отметив её нетерпение, улыбнулся воин. — Он сегодня с рассветом объезжал рыбацкие деревни вдоль реки, беседовал с жителями и разведал, что в ночь, когда пропала Маэв, кое-кто приметил троих всадников, едущих дорогой из Агроса. Среди них была девушка по описанию очень напоминающая нашу жрицу, а под ней дородный статный конь — точь в точь Фрай. Мужчины искали шлюпку, которая доставила бы их на противоположный берег, но даже за высокую плату не нашлось смельчака, согласного в непогоду выйти на открытую воду, поэтому троица, не пожелав дожидаться утра, направилась к лесу. Очень торопились. Несколькими часами позднее их видели возвращающиеся с ночных стоянок рыбаки следующими вдоль берега на юго-восток.

      — А Маэв? Она была в порядке? — дрожащим от волнения голосом спросила Вереск, как никогда, боясь услышать ответ.

      — Тем, кто их видел, показалось, что девушка пребывала в забытьи. Она ехала верхом, но не поднимала головы и не говорила.

      Грудь Вереск сдавил страх при мысли, что Маэв возможно убита, а её тело похитители собирались передать гарпиям за вознаграждение. Её плечи опали. В руках проступила дрожь.

      — Знаю, о чём ты думаешь, — вздохнул Извар, без труда прочтя на лице напротив невысказанные опасения. — Но верю, что Маэв жива, иначе её везли бы не верхом, как всадника, а в мешке, это куда логичнее и менее хлопотно. Вероятнее всего, её просто связали или, может, наложили заклятие. Для мага, с которым мы повстречались у церквушки, подобное плёвое дело. Так он мог исключить её сопротивление и побег одновременно, что объяснило бы, почему Маэв сопровождали лишь двое из его людей.

      От нарастающего беспокойства Вереск чувствовала головокружение. Разыскать Маэв живой почти не оставалось надежды, но Извар полагал иначе, и рассуждал об этом вслух.

      — Если, невзирая на непогоду, похитители неотступно держались Таулуи, значит, их путь как-то связан с близостью воды. А если припомнить из чьих лап мы вырвали Маэв при нашей первой встрече и слова мага, то нить этого клубка неотступно ведёт к гарпиям. Эти твари не зря вовлекли в дело похищения влиятельного чародея. Они не могли самолично появиться в центре Агроса в разгар большого празднества и схватить Маэв. Для этого им понадобилось бы вступить в бой с нами и охраняющей город стражей. Следовательно, их группа должна была быть приличного размера, а такую толпу дарконцев чрезвычайно сложно скрыть от глаз горожан, всегда внимательных к чужакам. Несомненно, оборотни пожелали получить пленницу живой, чтобы самим лишить её жизни.

      Вереск кивнула, соглашаясь с доводами друга.

      — Если с ней что-нибудь случится, никогда себе не прощу, — на одном дыхании выпалила она, впав в некое подобие безрассудного смятения. — Моя вина, что она вновь оказалась в лапах оборотней! Из-за меня её жизнь может оборваться в любую секунду!

      Извар положил руки ей на плечи и негрубо встряхнул.

      — Не кори себя понапрасну. Над Маэв нависла угроза ещё тогда, когда оборотни увозили её силой из родного храма. Она особенная девушка с особенной судьбой. И ты, и я хорошо знали это, когда решили сделать её частью отряда, несмотря на тайны и секреты. Происходящее всего лишь последствия наших собственных решений, и надо сохранять хладнокровие, иначе Маэв и впрямь обречена.

      Вереск не могла отказать Извару в логике, как не могла отрицать того, что его слова приносят ей какое-никакое успокоение. Он всегда находил к ней подход — знал, как воззвать к здравому смыслу и холодному рассудку. В странствиях последних лет его простая житейская философия и самобытный взгляд на мир — жестко практичный и в то же время основательно сдобренный глубокой мудростью, помогали Вереск чувствовать себя свободной и следовать зову призвания. С появлением Маэв душу захватили стихии, которых она не знала ранее или знала, но не помнила. Страсть смешала порывы, изменила цели, заменив ясность ума — растерянностью, твёрдую уверенность — сомнением, а многолетнюю выучку бесстрастного воина — беспомощностью потерянного ребёнка.

      Отныне слова Извара могли утешать, но не могли полностью стереть гнетущее чувство побега от самой себя и забытого прошлого, которое, хоть и оставалось неподвижным чёрным пятном сознания, но всё чаще подавало голоса, прокрадываясь на ум предчувствиями и образами, настойчиво стучащимися в сны.

      — Мы слишком долго возились в Агросе, — хмуро проронила Вереск. — Похитители опережают нас почти на два дня. Будет сложно догнать их.

      — Сложно, но можно. Ступай собираться и не вздумай раскисать. В предстоящей погоне мне нужна твоя смекалка и настырность.

      — Как скажешь, — вяло изрекла Вереск, направившись обратно к шатру.

      Извар проводил её слегка встревоженным взглядом. Ранее ему не доводилось видеть напарницу в таком разбитом состоянии. Даже, когда они впервые встретились, и он неделями врачевал её израненную плоть, а затем ещё столько же выхаживал, чтобы поднять на ноги, она излучала куда больше рвения действовать, нежели сейчас. И дураку было ясно, причина в Маэв. Извар корил себя, что так долго предпочитал не замечать странной привязанности своего ближайшего товарища по оружию к неожиданно ворвавшейся в их общую действительность жрицы, чья очаровывающая красота легко завладевала умами окружающих, не щадя их души.