— Не помешаю? — голос Пэтэка раздался прямо над головой Вереск, и она нехотя открыла глаза.
Отряд продолжал двигаться через лес, делая привалы в местах, где можно было с комфортом отдохнуть и пополнить запасы свежей воды. На этот раз Извар велел поставить шатры у подножия склона. Неподалёку среди травы и камней бил родник. Вереск, шустро покончив с чисткой Тами, отправилась осмотреть окрестности. Спустя четверть часа, удалось обнаружить неподалёку от стоянки живописный холм. На нём росли три раскидистые яблони и множество кустов лещины. Желание побыть в одиночестве располагало задержаться на утёсе подольше.
С появлением товарища короткий отдых плашмя на траве в тени деревьев подошёл к концу. Вереск размяла слегка затёкшие плечи и выдавила из себя вялую, но всё же дружелюбную улыбку, хотя внутренне напряглась и помрачнела.
— Что-то хотел?
— Вроде того, — присаживаясь рядом, сказал Пэтэк, оглядывая открывшийся с возвышения вид на лес, тянущийся зелёным ковром до самого горизонта. — Извар велел проверить, всё ли у тебя в порядке. Он заметил, что ты не стала обедать, а вскоре и вовсе скрылась, никому ничего не сказав.
— Я в полном порядке, как видишь, — отбила Вереск, бравируя напускным оптимизмом. — Просто решила немного вздремнуть в тени диких яблонь, вот и всё.
— А чего не предупредила никого? — продолжал расспрашивать Пэтэк. — Можно же было поставить в известность Маэв или на крайний случай сообщить мне?
— Предлагаешь отчитывать о каждом шаге? С чего бы вдруг? — взвилась Вереск. — Я что, внезапно превратилась в беспомощного младенца? И разве раньше я всегда докладывала, куда направляюсь и что делаю?
Пэтэк лишь слегка пожал плечами.
— Я так и сказал Извару, но он переживает. Сама посуди, истекла всего неделя, как он лишился большей части отряда, подвергся ограблению, обманулся, доверившись человеку, ударившему в спину, столкнулся с преображением напарницы, внезапно ставшей ещё более ершистой и грубой, чем раньше. Смекаешь про кого я?
Вереск пару мгновений наблюдала за полётом какой-то крупной птицы в вышине, а когда повернула голову в сторону лучника, только молча оглядела его, точно видела впервые. Уже отчасти привыкнув к пугающей холодности её сурового взора, Пэтэк вздохнул и назидательно произнёс:
— Посмотри на всё глазами Извара. Он привязан к тебе, как отец или старший брат. На твоём месте я бы ценил, что рядом люди, которым ты небезразлична.
— Я ценю, — сквозь зубы выдавила Вереск. — Но ты не на моём месте и то, что тебе кажется единственно верным в данной ситуации, с моей стороны видится несколько иначе, ведь я уже не та, какой вы меня знали.
— Так почему бы тебе не поговорить с нами? Маэв, Извар, я, да и Мирлад тоже — все ждут, что ты объяснишь, почему ведёшь себя, будто тебе вовсе и не нужна больше наша компания.
— Может, и в самом деле не нужна, — тихо отрезала Вереск, чем вызвала тень вспыхнувшей досады на лице собеседника.
— То, что ты утратила память, а теперь вернула её, не повод вести себя, как законченная стерва! Мы все потеряли друзей и нам всем больно, а не только тебе одной! — вспылил Пэтэк и тут же прикусил язык, встретившись с уставившимися на него двумя сапфировыми льдинками, прожигающими насквозь.
— Ты что-то слишком осмелел, — низким от напряжения голосом выдала Вереск. — Скажи спасибо, что я всё ещё контролирую эту самую законченную стервозность в себе. В прежние времена за подобные высказывания я бы без раздумий оторвала твою прелестную рыжеволосую голову и забросила в те кусты.
Вереск изобразила небрежный жест, указав в сторону окружающих их растений, тем самым на удивление красочно продемонстрировав процесс выполнения угрозы.
— Вот и подумай теперь, стоит ли мне распространяться о былых пристрастиях, если это неизбежно приведёт к тому, что меня попросят свалить?
Пэтэк растерялся. На миг Вереск, с которой он много лет делил кров и пищу, риск и странствия превратилась в незнакомку. Ему и раньше доводилось препираться с ней и выслушивать нелицеприятные прогнозы в свой адрес, которые всё же крайне редко претворялись в жизнь, однако, теперь всё было иначе. Бросалось в глаза, что отныне, предрекая ему смерть от собственных рук, Вереск оставалась пугающе спокойной. Буйство эмоций, ранее разгоравшееся между ними на раз-два, осталось в прошлом. Вереск преобразилась, будто накинув сотню лет к тому, что уже носила за плечами. От неё веяло холодом и мрачностью человека, не привыкшего к проявлению чувств. Аура опасности окутывала её подобно невидимой мантии.
На лужайке воцарилось долгое молчание. Вереск, словно позабыв о присутствии Пэтэка, уставилась вдаль и погрузилась в свои мысли. Он же, стараясь привести в норму дыхание и сердцебиение, искоса разглядывал её новое облачение в сугубо чёрном цвете: рубашка с высоким воротом, плотный жилет, кожаные штаны и невысокие мягкие сапоги. Рукава рубашки были Вереск длинноваты, и она подвернула их на локтях. Взирая на её тонкие запястья и длинные худые пальцы, Пэтэк невольно подумал, что такие руки просто не могут принадлежать смертоносному воину. За их утончённостью и красотой, казалось, совсем нет силы, но эффективность Вереск в бою в корне опровергала эту мысль. За время пребывания в темницах Андромены она значительно потеряла в весе, а после нападения Эрмилая и возвращения памяти исхудала ещё сильнее. Черты её лица стали немного резче, но при этом выразительней и тоньше. Большие, небесно-синие глаза ярко выделялись на благородно-бледной коже. Общий вид, ранее предельно приближенный к образу юноши, преобразился в неожиданную сторону. Не одному Пэтэку чудилось, что во внешности Вереск проявлялось что-то нечеловеческое. Это не поддавалось логике, и сложнее было отнести произошедшие изменения к чему-то конкретному в её облике, но факт оставался фактом.
Пэтэк часто гадал: сколько Вереск на самом деле лет, откуда она родом, чья кровь течёт в её венах, чем она занималась до того, как утратила память? Теперь вроде бы наступило время задать все эти вопросы, ведь воспоминания вернулись к ней, но вместе с ними обозначились и новые грани её неприступности. И, если раньше, Пэтэк мог назвать её вспыльчивой задирой, то сейчас она холодила ему кровь одним только взглядом. Не взирая на это, он жаждал смотреть на неё, не отрываясь, как будто пребывая во тьме, видел один единственный проблеск света и боялся потерять его.
Поймав на себе его слегка осоловевший взор, Вереск криво усмехнулась.
— Нравится?
В дразнящем тоне сквозила откровенная издёвка, но лицо Вереск сохраняло пренебрежительное выражение. Застигнутый врасплох, Пэтэк растерялся и покраснел.
— Что нравится? — глупо переспросил он.
— Сам знаешь что, — буркнула Вереск, раздражённо застегнула рубашку на все пуговицы под самый подбородок и одёрнула рукава. — Или мне уточнить, куда ты пялишься?
— Не нужно…
— Хорошо, потому что то, как ты таращишься, наводит на определённые мысли.
Лицо молодого человека предательски вспыхнуло. Для Вереск это представлялось дурным знаком и подтверждало, что он в действительности смотрит на неё с тем особым интересом, которого ей бы хотелось избежать.
— Я просто заметил, что ты вдруг очень полюбила чёрный цвет, — потеряно обронил лучник, чувствуя себя голым перед ней. — Тебе очень идёт, кстати.
— Благодарю, — жёлчно протянула Вереск. — Как чувствовала, что ты не останешься равнодушным к моим маленьким женским причудам.
Пэтэк пристыжено ссутулился, не зная, как развеять неловкость.
— Я не хотел тебя задеть, честно.
— Ты не задел меня, а вывел из себя, — жёстко отсекла Вереск.
— Тем, что упомянул чёрный цвет?
— Нет, болван! Тем, что твои глаза отнюдь не на пуговицы уставились!
— Брось! Я же… Я… — Пэтэк окончательно утратил словоохотливость и умолк на полуслове.
— Мы ведь уже говорили об этом, — со стоном проронила Вереск, начиная испытывать некомфортное ощущение под его взволнованным, просящим взглядом. — Думала, мы поняли друг друга.
— Кое-что действительно стало понятнее.
— М-да? И что же?
Повисла очередная пауза. Пэтэк тушевался под давлением ироничности в её голосе и медлил.
— Вы с Маэв вместе, — обречённо брякнул он, подумывая над тем, чтобы на этом подорваться на ноги и пуститься наутёк, хотя такой поступок и выглядел бы совсем по-детски.
Его утверждение прозвучало настолько прямолинейно, что Вереск отчасти опешила. Пэтэк, с трудом выдержав дополнительную порцию её жалящих, ледяных взглядов, дёрнул плечами.
— Я понял это, когда увидел, как вы… Ну-у… Э-м, — он начал осторожно подбирать слова. — Как вы обнимались при встрече в долине, когда Маэв прикончила чародея из Эрмэ, даровав нам сравнительно лёгкую победу. Это не походило на дружеские объятия и, наверное, не один я так подумал. После было ещё несколько моментов. В общем, для меня всё окончательно стало на свои места.
Вереск резко вскинула руку, заставляя его умолкнуть. Она нервно прогулялась пятернёй по волосам и встала. Переубеждать Пэтэка было бессмысленно. Впрочем, Вереск больше заботило, что относительно этого думает Извар, который хоть и представлялся менее любопытным, но отличался более консервативными взглядами на многие вещи.
Ободрённый тем, что она сходу не двинула ему в челюсть и даже не наорала, Пэтэк как побитый щенок смотрел на неё снизу вверх, всё-таки ожидая, что она отреагирует на его заявление, обозначив свою позицию.
— Ты любишь Маэв? — последовало вдогонку к уже сказанному.
— Люблю, — удивляясь собственной сдержанности и нежеланию изворачиваться, обронила Вереск, прекрасно сознавая, что тем самым собственноручно меняет своё положение в глазах окружающих.
— И Маэв отвечает тебе взаимностью? — захвачено расспрашивал Пэтэк, невольно вернувшись мысленно в тот день, когда стал свидетелем довольно пикантной сцены между жрицей и Изваром во время их фехтования, когда они чуть не оказались в объятиях друг друга.
— Хочется в это верить.
— Но ведь Маэв совсем не похожа на…
Пэтэк спешно стих, понимая, что следующие слова могут стать для него последними, так как синие глаза сузились и потемнели, окрашенные быстро набирающим обороты гневом.
— Договаривай, раз начал, — прорычала Вереск. — Маэв совсем не похожа на кого?
Щёки Пэтэка полыхали.
— На женщину, которой нравятся женщины.
— А ты большой знаток по этой части, — язвительно процедила Вереск, опускаясь на корточки, так что их взгляды снова были на одном уровне. — По-твоему, если Маэв красивая, умная и пользуется вниманием мужчин, значит, не может иметь со мной ничего общего?
— Я совсем не это имел ввиду! Ты не менее красива и умна, чем она, а для меня так и во много раз больше! — с жаром залепетал Пэтэк и тут же пожалел о сказанном, потому что Вереск, как ужаленная, отпрянула.
— О, Боги! Ты серьёзно?! — она торопливо выпрямилась и, повернувшись к нему спиной, совершила пару шагов в сторону.
Пэтэк обескураженно изучал её стройный силуэт, пытаясь понять, о чём она в эти секунды размышляет. Ему хотелось стремглав последовать за ней и, крепко обняв, прижать к себе, пусть и с риском быть после этого четвертованным, но не хватало духу даже просто окликнуть.
— Как давно? — сухо бросила Вереск чуть погодя, не оборачиваясь.
— Что как давно? — оживился Пэтек.
— Как давно ты в меня втрескался? — продолжила Вереск, начав параллельно массировать виски.
В складывающейся ситуации она испытывала острую потребность с разгону сигануть в какой-нибудь студёный водоём, чтобы прояснить взбаламученный навалившимися на неё открытиями разум, но понимала — это не поможет изменить ни её болезненные воспоминания, ни возникшие сложности в общении с Маэв, ни отношение Пэтэка, перед которым чувствовала необоснованную вину. Последний смотрел на неё со смешанным выражением нежности и страха.
— Ты понравилась мне, как только я тебя увидел, — признался он, смущённо потирая ладони. — Какая-то часть меня всегда знала, что мне не добиться расположения, но сердцу не прикажешь.
Вереск устало прикрыла глаза. Охвативший её минуту назад гнев быстро сменился давящей тоской.
— Хреново, — изрекла она, вновь глядя ему прямо в глаза. — Неужто по мне невидно, что я неудачный выбор для любого мужчины, включая тебя?
— Внешность не всегда отражение сути, — попытался защититься Пэтэк. — Взять хотя бы Маэв.
— Достаточно провести в моём обществе несколько минут, чтобы понять, я совсем не та женщина, о которой грезят мужчины, — припечатала Вереск, поражаясь, что они с Пэтэком вообще ведут этот разговор.
— Похоже, я был чрезвычайно невнимателен и решил, что ты как раз та, кто мне нужен, — попытался пошутить Пэтэк, но, получив от Вереск упреждающий пинок в плечо, сразу же умолк.
— Твоё признание ничего между нами не изменит.
— Знаю, — понуро склонил голову лучник. — Просто ничего не могу поделать с тем, что чувствую. Наверное, следовало молчать, чтобы удержать хотя бы то, что между нами сейчас, но ты ведь и сама давно догадывалась, что мои желания выходят за рамки дружбы.
— Давай воздержимся от обсуждения желаний, — пресекла его назревающие возлияния Вереск.
Пэтэк взглянул на неё с любопытством.
— Неужели ты никогда даже не задумывалась о близости с мужчиной?
Вереск закатила глаза.
— Угомонись, а? Я не стану отвечать этот вопрос!
— Почему? Он ведь абсолютно простой. Я стараюсь понять, что тобой движет.
— Оставь это. Ты не сможешь.
— Ты меня недооцениваешь. Теперь, когда ты вспомнила прежнюю жизнь, я просто хочу узнать, как это началось и почему?
Лицо Вереск в одночасье превратилось в каменную маску.
— Нет, Пэтэк. Я никогда не помышляла о близости с мужчиной. Мне она представляется противоестественной.
— Противоестественной? Но ты женщина, она не может быть противоестественной для тебя, — осмелился возразить юноша.
— Эта беседа лишена смысла, — негодующе фыркнула Вереск. — Ты считаешь, моя женская природа диктует, как вести себя, кого любить, чего хотеть от жизни, но на деле всё решает мой разум, а он заточен иначе, чем у привычных тебе женщин.
Пэтэк встал и теперь виновато топтался на месте.
— Ты права. Мне не всё понятно, несмотря на то, что я открыт всему новому.
— Открыт, пока это не касается тебя лично.
— Не сердись. Я не сужу и не обвиняю.
Вереск надменно хмыкнула.
— Как будто мне не начхать!
— А Извар?
— А что Извар?
— Он знает, что ты с Маэв?
— Не уверена, хотя, думаю, он не раз задавался вопросом, что нас связывает. До того, как Маэв схватили в Агросе, я собиралась поговорить с ним и покинуть отряд.
— Извар не отпустил бы вас.
— Почему это?
— Ты и Маэв слишком дороги ему. Вы для него больше, чем члены отряда, вы — его семья.
— Мы не можем остаться.
— Что вам мешает?
— Разве неясно? Не хочу создавать Извару проблемы.
— Пусть сам решает, что для него благо.
Вереск задумчиво хмыкнула.
— И тебя это устроит?
— А какой у меня выбор? Оставить отряд или, вернее то, что от него осталось, чтобы мечтать о тебе где-то в другом месте?
На несколько мгновений беседа сменилась горестной тишиной. Воспоминания о погибших товарищах были слишком свежи.
— Однажды барон Леврион заплатит за всё! — вновь заговорил Пэтэк, дрожащим от ненависти голосом. — Мы разыщем этого подлого сукина сына и, когда найдём, я лично всажу стрелу в его сердце!
Вереск крепко зажмурилась. Жар не пролитых слёз жёг веки. Она не понаслышке знала, что наказать Лелаха будет непросто, особенно теперь, когда он вышел на тропу мести, но вслух произнесла совсем другое.
— Ты получишь его сердце только после того, как оно будет поражено моим мечом.
***
Маэв выпрямилась в седле и ослабила поводья. Фрай с облегчением перешёл на шаг и вскоре остановился совсем, опустив голову к траве под своими копытами. Вереск верхом на Тами застыла чуть поодаль. Она настороженно всматривалась в панораму, открывшуюся им с пологого холма. Покинув лес, они оказались на широкой опушке. Вниз вела хоть и не самая хоженая, но тропа. Там, утопая в зелени многочисленных садов, виднелся небольшой городок. Он был значительно больше тех, что попадались отряду на протяжении последних дней. Из труб на остроконечных крышах невысоких зданий валил густой серый дым. Смотрелись постройки вполне ухоженными и добротными — одни были из глины, другие из камня. По большей части дома сгрудились вокруг площади, на которой располагался рынок. Туда и направлялись девушки.
— Ну что? Мы едем? — окликнула Вереск Маэв.
Порывистый ветер жестоко трепал плащ и волосы Вереск, но она не реагировала, изучая незатейливый пейзаж и размышляя над чем-то. Остальные члены отряда остались на стоянке в лесу, так что им двоим предстояло самостоятельно наведаться в город и пополнить запасы пищи. Вереск пребывала в дурном настроении. Она хотела сделать всё в одиночку, но Извар был категорически против её единоличной поездки, пришлось подчиниться его воле.
— Вереск, я к тебе обращаюсь! — вновь подала голос Маэв. — Долго ещё нам здесь торчать? Холод же собачий!
Поняв, что на неё по-прежнему не обращают внимания, она похлопала Фрая по мощной шее и направила его вниз по холму. Позволив коню самому выбрать темп, Маэв сосредоточилась на изучении видневшегося городка. Вскоре в нескольких шагах позади послышалось мерное постукивание копыт Тами. Маэв ни секунды не сомневалась, что Вереск последует за ней, но испытывала раздражение относительно её молчания. Они сильно отдалились друг от друга на почве возвращения к наёмнице воспоминаний. Ночь, проведённая вместе накануне злосчастного инцидента, казалась сном, ведь теперь они почти не общались. Вереск до неузнаваемости изменилась и закрылась в себе. Извар полагал, что совместный путь мог стать плацдармом для примирения. Маэв хваталась за шанс разговорить ней, пока они находились наедине, ведь в компании остальных добиться от неё откровенности не удавалось. В любой другой обстановке Вереск попыталась бы улизнуть в лес, но сейчас деваться ей было некуда.
— Может, стоит поговорить? — вкрадчиво проронила Маэв, когда их лошади поравнялись.
Вереск невесело хмыкнула. Последнее время ей доводилось слышать эту фразу с завидным постоянством от всех членов отряда.
— О чём ты хочешь говорить? — тягостно вздохнула она.
Её голос отдавал незаинтересованностью и апатией.
— О том, что случилось — о Эрмилае, о Леории, об украденном содержимом шкатулки, о том, что ты вспомнила, наконец?! — не выдержала Маэв, выведенная из себя её обидной отстранённостью.
Синие глаза метнули на неё неодобрительный взгляд, но через секунду снова вернулись к безразличному созерцанию окрестностей.
— Не думаю, что хочу говорить об этом.
— А я хочу! — непримиримо заявила Маэв. — Мне нужно, чтобы ты со мной пообщалась! Ты стала сама не своя после того, как что-то там вспомнила! Посмотри на себя! Постоянно ищешь уединения, прячешься ото всех, уходишь куда-то, потом возвращаешься и молча ныряешь под свою растяжку. И в таком духе уже много дней. Я понимаю, что душевные раны долго и тяжело затягиваются. После стольких лет вернуть воспоминания, которые, возможно, переворачивают всё с ног на голову — серьёзное испытание. Не представляю, что чувствовала бы, случись побывать в твоей шкуре, но ты должна осознавать, как дурно это выглядит со стороны. Я, Извар и остальные, будто перестали для тебя существовать.
— Вздор!
— И это всё, что ты скажешь?! — ярилась Маэв. — Дальше так продолжаться не может. Мы ведь по-прежнему одна команда и должны соответствовать этому званию. Я думала, что-то для тебя значу, теперь же я в этом не уверена.
— Понимаю, ты обижена и ждёшь объяснений, — скупо пожала плечами Вереск. — Но я пока не готова их дать. И дело не в том, что я намерено игнорирую тебя или остальных, просто для начала мне надо совладать с тем хаосом, что творится внутри, и подумать, как лучше обо всём вам поведать, ведь моя история напрямую связана с событиями последних недель.
Маэв потрясённо хлопала ресницами.
— Ты не ослышалась, — продолжала Вереск с исказившимся от невольной муки лицом. — Беды, что с вами приключились — следствие моих проступков.
— Как это возможно? — не веря ушам, огорошено воззрилась на неё Маэв.
Поразмыслив с минуту, Вереск сломлено произнесла:
— Я вспомнила, что когда-то была собственностью Эрмилая…
— Что?! — карие глаза медленно расширились.
— Когда-нибудь слышала о миркалах?
— Да-а… — запинаясь, недоуменно обронила Маэв. — Кажется, это название пришло откуда-то с Севера…
— Из Срединных Земель, — поправила Вереск. — Что ещё?
— Вроде бы миркалами звали высококвалифицированных убийц. Слухи ходили разные, начиная с приверженности их какому-то кровавому культу и заканчивая мнением, что эти женщины и не люди вовсе, а облачённые в человеческую плоть демоны, призванные в подлунный мир для служения силам зла.
— Слухи не так уж далеки от правды, — сказала Вереск, не проявляя ярких эмоций. — Миркалы были задумкой и воплощением одного тёмного мага и ему же они были слепо преданы. Звали его Лелах.
— И он был одним из немногих магов, чья мощь снискала ему славу далеко за пределами его вотчины, — подхватила Маэв, силясь вспомнить всё, что знала об этом человеке. — Некоторые послушники моего храма считали, что одно из колец Имга принадлежало ему. Это объясняло его могущество и влияние.
— Я была одной из миркал, которые служили Лелаху.
Брови Маэв сошлись к переносице. На лице отразилось недоверие.
— Невозможно, — покачала головой она, не сводя с Вереск ошеломлённого взгляда. — О Лелахе и его страшной армии миркал давно ничего не слышно.
— Конечно, не слышно, — печально парировала Вереск. — Всё это время Лелах скрывался под видом достойнейшего человека — барона Левриона в Тэларии и, более того, успел побывать правой рукой короля Адия и главой Совета Высших Магов, а его, весьма преувеличено названный армией отряд миркал был по большей части уничтожен мной, когда после череды событий в нашем общем с Лелахом прошлом я стала целью их преследования.
— Этого просто не может быть! — изумилась Маэв, отчаянно отказываясь верить. — Эрмилай не может быть Лелахом, а ты миркалой! Последний раз я слышала о них лет сто назад, тебе же от силы лет… Сколько тебе, кстати, лет?
— Не поверишь.
— Сколько?!
— Семьдесят семь. И не спрашивай, почему я так юно выгляжу. Я не знаю. Когда я попала к Лелаху, мне было без малого восемь, когда от него сбежала двадцать пять. С той поры истекло больше чем полвека.
Не будь Маэв сама долгожительницей, настаивала бы, что подобное противоречит законам природы, но режущий как сталь взгляд Вереск доходчивее любых слов заявлял, что всё сказанное чистая правда.
— Семьдесят семь?! — прошептала Маэв, разглядывая спутницу с величайшим потрясением.
Вереск выдержала её пристальный взгляд, но стала мрачнее тучи. Разум вернул утраченные воспоминания и, как бы она не старалась закрыться или сбежать от них, они снова были частью её изуродованной личности. Боль и раскаяние, гнев и ненависть, безысходность и отчаянье полнили душу и терзали, подобно голодным псам. И если раньше, когда Вереск являлась миркалой, ей удавалось спасаться от подобных чувств в привитой окружением беспринципности, то сейчас не могла даже уснуть, не видя при каждом закрытии глаз лица своих жертв. Свирепый зверь, коим она некогда являлась, проснувшись, рвал и метал. Вереск страшилась его и презирала.
Решительность Маэв сменилась шоком. Казалось, она внезапно забыла, ради чего они с Вереск отправились в городок, и даже когда их лошади засеменили по выложенной камнем дороге к рынку, а мимо поплыли дома и с интересом оглядывающие их жители, Маэв продолжала пребывать в глубокой задумчивости и ошарашенно поглядывать на спутницу.
— Хватит так смотреть, меня это нервирует, — проронила Вереск.
Маэв отвернулась, а через мгновение спешилась и поплыла вдоль лотков торговцев, с трудом концентрируясь на предлагаемых ими товарах. Вереск ощутила горький укол совести. Ей претила собственная возросшая грубость, особенно, когда в ней не было никакой необходимости. Такое поведение было естественным для неё в прошлом, а в настоящем ранило близких людей, но взять под контроль агрессивность, с которой она раньше даже не помышляла бороться, оказалось не так просто.
Ещё какое-то время Вереск ехала верхом вслед за Маэв, а затем спрыгнула на землю, подумывая оставить лошадей где-то в стороне. Рынок был большой, народу на нём собралось много. Вереск и Маэв понадобилось около часа, чтобы купить необходимые припасы. Никто из местных не выказывал удивления при виде чужаков. По рынку сновало немало заезжих. Завязав беседу с одним из торговцев, Вереск выяснила, что неподалёку от города, который носил красивое название — Аркадия, пролегал один из объездных путей в Оделаук. Дорога не пользовалась популярностью. Она пролегала через горный перевал и славилась не только нападениями разбойников, но и частыми осыпями. Невзирая на это, тропа не пустовала, потому что давала возможность не желавшим встреч с королевскими гвардейцами, проскользнуть мимо незаметно. Путники, решившие воспользоваться трактом, как правило, пополняли провизию в городке, следовательно, фермеры и пастухи Аркадии не бедствовали, ведя торговлю и обмен почти круглогодично.
Покончив с покупками и погрузив всё приобретённое на лошадей, девушки позволили им свободно ковылять рядом, пока покидали город, снова двигаясь к лесной опушке. Обе шли молча, опасаясь новой вспышки пререканий. Взойдя на холм и углубившись в лес, они неожиданно услышали шум в овраге по правую сторону от себя. Деревья и кусты надёжно скрывали причину происходящего, но громкое ржание лошади и надрывные причитания кого-то мужчины заставили Маэв остановиться.
— Давай взглянем, что случилось, — высматривая источник звуков, подала голос она, оглянувшись на Вереск, которая всем своим видом давала понять, что не собирается предпринимать никаких действий в связи с обнаружившимся шумом.
— В кои-то веки я справилась с заданием Извара без происшествий. Не нужно это портить, — недовольно бросила она. — Чтобы там ни было, это нас не касается.
— Вереск, да что с тобой, в конце то концов?! — возмутилась Маэв. — А вдруг в беду попали дети или старики, которым требуется наша помощь?!
— Мы не можем помочь всем на свете, ты не хуже меня это знаешь. К тому же, могу тебя заверить, ни детей, ни стариков ты там не увидишь. Я слышу молодого парня и предположительно его угодившую в ловушку для вепрей лошадь, только и всего!
— Только и всего?!
Глаза Маэв метали молнии.
— Если это попытка убедить меня, что ты когда-то имела отношение к легендарным миркалам, то она, представь себе, работает!
Маэв резко подлетела к озадаченно поглядывающему на неё Фраю, бесцеремонно стащила с его спины мешки с продовольствием на землю и, вскочив в седло, направила коня в сторону, откуда доносились окрики и оханья попавшего в переделку человека.
— Небо, дай мне сил! — послала ей вдогонку Вереск, прощаясь с надеждой без приключений вернуться в лагерь. — Неугомонная женщина!
За последние сутки Вереск дважды услышала в свой адрес обвинения в неподобающем поведении. Скрепя зубами, она сбросила груз с Тами и пустила её рысью за чёрным жеребцом, за считанные секунды мускулистой широкой грудью проложившего себе дорогу через густые заросли леса. Обогнув крутой склон оврага, Маэв выбрала пологий участок и, уже видя впереди тех, к кому стремилась, заторопила Фрая.
— Вперёд! Ну же!
Высокий русоволосый парень в облачении зажиточного путешественника отчаянно боролся с опутавшими ноги лошади силками. Серьёзно раненное животное не желало стоять на месте. Оно испуганно металось и билось, тем самым только усиливая натяжение крепких стальных колец, врезающихся в плоть сломанной ноги. Вероятно, кто-то из охотников, проживающих в Аркадии, облюбовал это место для размещения капканов. Рядом простиралась хоженая тропа, так что он вряд ли рассчитывал, что какой-нибудь нерадивый всадник сунется верхом в овраг, почти полностью скрытый крапивой и папоротником.
— Тише! Прошу тебя, тише! Прекрати дёргаться, Рори! — тщетно повторял молодой человек, рискуя быть убитым копытами лошади в попытке избавить её от пут.
— Я помогу! — приблизившись, крикнула Маэв. — Не предпринимай ничего! Просто отойди в сторону!
Пока она спешивалась, Вереск уже соскочила с Тами. В следующий миг произошло неожиданное. Юноша, отвлёкшийся на объявившихся поблизости Фрая и чародейку, оступился и потерял равновесие. Его тело очутилось в опасной близости от копыт агонизирующего животного. Вереск в два счёта оказалась рядом и, не колеблясь, полоснула лошадь клинком меча по шее, остановив тем самым её страдания и одновременно погрузив овраг в привычную для него, умиротворяющую тишину.
— Проклятье! — поражённо выдохнула Маэв, в испуге замерев на месте.
Вереск возвышалась, вперив взгляд в лицо незнакомца, только что лишившегося питомца. Молодой человек смотрел на обеих незнакомок с замешательством и растерянностью.
— Зачем, во имя Богов, ты убила лошадь?! — в сердцах воскликнула Маэв.
— Во-первых, я спасала шкуру этого идиота, — раздражённо указала на парня Вереск. — Ещё мгновение и она размозжила бы его тупую башку. Во-вторых, ей было очень больно. Она сломала ногу, а значит, пробил её час. В-третьих, не я ли говорила, что не фиг нам сюда соваться?
Маэв застонала.
— Я могла её вылечить!
— Охотно верю, — не теряла самообладания Вереск, — но расквашенную в кашу черепушку никакая магия поправить неспособна.
Маэв понимала, что, помедли Вереск ещё мгновение, молодому человеку пришлось бы туго и всё же то, как жестоко она расправилась с проблемой, повергало в неприятное смятение.
— Прости нас, ради всего святого! — обратилась Маэв к огорошенному случившимся путнику. — Мы услышали твои крики, а потом увидели, как ты сражаешься с силками и…
— Кто вы такие?! — обалдело пятясь, перебил её юноша. — Что вам нужно?!
— Мы хотели помочь, — двинулась к нему Маэв, но молодой мужчина предостерегающе поднял руку.
— Не надо! Не приближайтесь! Я владею магией и воспользуюсь ею, если вы не послушаетесь!
— А воспользоваться ею, чтобы выбраться из силков ума не хватило? — неприветливо бросила Вереск. — Разобрался бы со своими трудностями сам, не привлекая ничьё внимание.
— Я не из тех, кто использует магию направо-налево, и вас по-хорошему предупреждаю, стойте там, где стоите! — рявкнул парень. — Мне не нужны неприятности!
— Нам они тоже не нужны, — Маэв в нерешительности остановилась.
Вереск одним движением отёрла с клинка кровь и эффектно отправила его в ножны.
— Отлично! Видишь, чем обычно оборачиваются благие намерения? — процедила она низко, обращаясь к Маэв. — Ехали бы себе мимо, но нет же — тебе приспичило вмешаться, а что в итоге?
— Только не нужно всё валить на меня! — гневно воскликнула Маэв. — Ты прикончила лошадь этого господина и напугала до полусмерти, не я!
— Если бы я не прикончила коняку, этот кретин сейчас валялся бы под ней с пробитой головой, а с твоей стороны сыпались бы обвинения, что из-за моей нерадивости мы припозднились и миссия спасения сорвалась!
— Научись ты доверять кому-то, кроме себя, многих поспешных поступков можно было бы избежать! Я бы помогла лошади и всаднику, не прибегая к убийствам!
— Ой, ну прости, что не стала гадать, что там у тебя на уме, а просто спасла этого глупца от смерти, как сумела!
— Конечно, тебе не привыкать решать проблемы кровавым путём? Чего уж заморачиваться с какой-то лошадью!
Вереск метнула на Маэв предостерегающий взгляд, но та лишь рассержено фыркнула, поддавшись волне захлестнувшего её гнева.
— Представляю, как тебе не хватало свободы от собственной совести всё то время, что ты была лишена памяти!
У Вереск вырвалось выражение, которое не подобает произносить дамам. Даже незнакомому юноше, наблюдавшему за разворачивающейся сценой, стало не по себе от столь круто ввернутого словца.
— Прикуси язык, женщина! — прошипела Вереск, вскинувшись, словно её со всего маху огрели кнутом. — Иначе, клянусь, перекину тебя через колено и как следует надаю по заднице! И твои магические выкрутасы меня остановят!
— А, вот вы где! — раздался над оврагом глубокий баритон Извара.
Он в сопровождении Пэтэка уже спускался к троице, оставив лошадей на пригорке.
— Из-за чего переполох? Что приключилось? Ваш ор слышно за версту!
Вереск до боли сжала кулаки. До чего она докатилась — позволила капризной женщине несколькими репликами довести себя до белого каления и впасть в неописуемую ярость.
— Чёрт бы всё побрал! Хватит с меня! — отдающим сталью голосом выпалила Вереск, стремительно вскочила на Тами, хлопнула поводьями и направила ту в чащу леса.
***
Трава была прохладной и мягкой. Высокие деревья с пышными кронами наполняли воздух шелестом листьев. Множество красочных бабочек и мелких мотыльков порхали над распустившимися соцветиями волчеягодника и айвы. Маэв пришлось долго блуждать в чаще, чтобы отыскать Вереск, которая после их злосчастной размолвки так и не появилась в лагере ни спустя час, ни спустя три.
Вереск, вытянувшись во весь рост и заложив руки за голову, лежала на поваленном сухом дереве и смотрела в небо, яркими синими пятнышками проглядывающее сквозь густые ветки. Маэв в нерешительности топталась в нескольких шагах от неё, не зная с чего начать разговор.
— Зачем ты здесь? — лениво произнесла Вереск. — Неужели неясно, я хочу побыть одна.
Маэв сделала к ней шаг.
— Прости меня, — прошептала она достаточно громко, чтобы её услышали. — На самом деле я не думаю о тебе то, о чём говорила в овраге.
— Странно, звучало убедительно. К тому же это не первый раз, когда ты даёшь понять, как невысоко твоё мнение обо мне.
— Ты вправе злиться. Я сама на себя злюсь, что по глупости наговорила тебе столько ужасных вещей.
— В чём в чём, а в глупости тебя упрекнуть нельзя.
— Я люблю тебя! — не выдержала холода возлюбленной Маэв. — Ты же делаешь всё, чтобы меня оттолкнуть, и у меня буквально сдают нервы!
Вереск на миг прикрыла глаза и, шумно вздохнув, села. С минуту она молчала и просто изучала понурое лицо Маэв, потом устало потёрла веки и пожала плечами.
— И ты меня прости, — она указала на место рядом, приглашая присесть. — Мне непросто контролировать вновь обретённую себя в обстоятельствах, в которых нужно быстро принимать решения. Истинная натура берёт верх.
— Истинная натура?
— Натура миркалы, помнишь? — подколола Вереск.
Маэв осторожно взобралась на дерево и примостилась подле неё.
— В овраге ты поступила разумно. Парню угрожала гибель, а лошадь мучилась от боли. Другое дело я. Сама вынудила тебя вмешаться и должна была предвидеть любой поворот.
— Что ты сказала Извару о нашей ссоре?
— Ничего. Ни он, ни Пэтэк не удивились, что мы в очередной раз нашли повод для ссоры и особо не допытывались, тем более, что их внимание было полностью приковано к незнакомцу, который, заслышав имя нашего командира, расхохотался, как сумасшедший, и едва не бросился ему на шею с объятиями.
Вереск удивлённо нахмурилась, а Маэв продолжала.
— Оказывается, парнишку зовут Атэй Люкар. Он сын оружейника Родиникана и давно колесит по окрестностям в поисках Извара.
— Не знала, что у Родиникана есть сын.
— А я даже не знала, кто такой этот Родиникан, пока Пэтэк не рассказал о вашей попытке открыть при помощи него шкатулку, когда вы, идя по моим следам, прибыли в столицу.
— И что же парню нужно от Извара?
— Я оставила их до того, как это выяснилось. Меня больше заботило, куда ты подевалась, — честно призналась Маэв, отважившись положить ладонь поверх бедра Вереск. — Прошу, впредь не убегай без единого слова о планах, я ведь волнуюсь.
— Когда мы обменивались «любезностями» не было похоже, что тебя сильно заботит, куда меня понесёт.
— Я же извинилась.
— Да, извинилась.
Мучаясь неловкостью, обе умолкли и несколько долгих минут слушали пение птиц и насекомых вокруг. Маэв хотелось обнять Вереск, прижаться к ней и найти её губы, но она не знала, какой будет реакция, и медлила. Не удавалось выбросить из головы, что Эрмилай в прошлом звался Лелахом, и что когда-то Вереск служила ему в качестве миркалы. В этой истории оставалось много непонятного — пробелы, которые Маэв хотела заполнить, но не представляла, с чего начать и готова ли Вереск удовлетворить её любопытство. Выяснить это можно было лишь одним способом. Маэв подняла на Вереск глаза и, собравшись с духом, задала вопрос:
— Почему Эрмилай или, правильнее сказать — Лелах, сразу не пролил свет на ваше общее прошлое, когда вы встретились в его доме в день отъезда Леории из Даргофса? Почему разыграл весь этот спектакль? Для чего?
Маэв опасалась, что Вереск сразу же откажется от развития данной темы, но та на удивление спокойно ответила:
— Мы с ним слишком трагично расстались, чтобы он повёл себя иначе. Я носила звание его правой руки… И я предала его — предала своего Господина и Хозяина, а ведь для миркалы это немыслимый поступок. Я и каждая из моих сестёр по оружию являлась его созданием — его беспрекословной рабыней и личным солдатом. Мы существовали для того, чтобы он в тот или иной момент мог распорядиться нашими жизнями как угодно, когда угодно и где угодно. Только для него мы дышали, двигались, убивали.
Маэв поймала руку Вереск, позволив их пальцам переплестись.
— Что стало причиной твоего бунта?
Вереск нервно рассмеялась и, встретив вопросительный взгляд карих глаз, вздохнула.
— Девушка, — тихо проронила она, едва скрывая предательскую дрожь в голосе.
— Другая миркала? — предположила Маэв.
— Нет. Она была не миркалой, а невестой Лелаха, — пряча взор, пояснила Вереск.
— Невестой?! Ты соблазнила его будущую жену?
— Не соблазняла. Она любила меня, и мы обе хотели близости.
Снова наступило молчание. Маэв изучала профиль Вереск, с трудом подчиняя себе эмоции.
— И вы сказали о ваших чувствах Эрмилаю, то есть — Лелаху?
— Нет, конечно. Он просто однажды вошёл в спальню, когда мы…
Вереск умолкла на полуслове.
— И как он поступил, когда увидел вас? — дав время ей отмолчаться, продолжила распрашивать Маэв.
— Он убил Лилис. Так ёё звали.
Голос Вереск стал резким как железом по стеклу. Слёзы прихлынули к глазам, но, зажмурившись, она сдержала их.
— Я пыталась её защитить, но кольцо Имга на руке Лелаха не позволило мне этого. Меня оно убить не могло, но Лилис умерла мгновенно.
Изумлению Маэв не было предела.
— Так Лелах и в самом деле владел одним из гранатовых перстней Имга?
Вереск мрачно кивнула.
— Но почему тогда на руке барона Левриона подделка? — не унималась Маэв. — Его кольцо вообще не источало никакой магической силы. Вроде бы он сказал Извару, что настоящее украли…
Вереск развела руками.
— Я тоже в недоумении.
— Расскажи, что было дальше, — попросила Маэв.
— Меня схватили и бросили за решётку, дожидаться казни. Не знаю, о чём думал Лелах, не приведя приговор в исполнение немедленно. Было не трудно догадаться, что я выберусь. Меня натаскивали на это. Я была лучшей из его ручных убийц. Вероятно, наше с Лилис предательство помутило его разум.
Вереск безотчётно покачала головой, как будто сама до настоящего момента не могла поверить, что прошла весь этот путь.
— Конечно, после побега, он не позволил мне просто скрыться, — поморщилась она. — Неделю за неделей, год за годом, он отправлял за мной моих бывших сестёр по оружию. Они выслеживали и травили меня как животное, не позволяя даже малой передышки. Много лет я жила в дороге, не останавливаясь нигде дольше, чем на сутки, но, как видишь, я здесь перед тобой, а их пристанище — могила.
— Значит, десять лет назад или около того, найдя тебя израненную на вересковых пустошах, Извар застал последствия очередного столкновения с ними?
— Верно, то был последний раз, когда я сражалась с миркалами.
Маэв плохо справлялась с растущим потрясением.
— Теперь понятно, почему барон повёл себя именно так, — осенило её. — Он хотел отомстить тебе за то, что случилось между вами в прошлом, а твоя потеря памяти и самоличное к нему явление открывало перед ним великолепную перспективу сделать это собственными руками.
Вереск не могла не согласиться.
— Когда я напала на него в его доме в Даргофсе, он выглядел глубоко ошеломлённым, — вспомнила она. — Я приписала его реакцию неожиданности своего появления и невосприимчивости к магии. Теперь сознаю, после стольких лет — после того, какие изменения претерпела моя внешность, именно устойчивость к магии и открыла ему глаза на то, кто перед ним.
— Не возьму в толк лишь одно. Почему он похитил Леорию и содержимое шкатулки, но ограничился смертями лишь тех, кто был в тот момент на стоянке? У него же была возможность убить тебя, меня, Мирлада, Извара, а он этого не сделал! Почему?!
— Он лучше кого бы то ни было знал, на что я способна как боец — сознавал, что магией меня не прикончить, да и тебя с Мирладом ему одному было бы непросто устранить. Лелах умён и расчётлив. В прошлом он никогда не шёл на неоправданный риск, предпочитая действовать наверняка. Думаю, изначально он планировал убить всех, но после увиденного у крепости Эрмэ, убедившись, что перед ним достойные противники, взвесил все «за» и «против» и сделал вывод, что собственная безопасность важнее мести. Он выжидал и наблюдал, и в итоге решил, что накажет меня, отобрав то, что я пыталась защитить — принцессу и содержимое ларца.
— Или же он пока только ищет способ по-настоящему отомстить, — взволновано предположила Маэв. — А то, что он забрал Лею и обокрал нас, всего лишь поступки, совпавшие с его личными интересами.
— Возможно, — не стала разубеждать её Вереск.
Она не знала, чем руководствовался Лелах, оставляя её в живых, и была уверена только в том, что он разыскал её, и теперь не отступиться от возмездия.
— Как думаешь, где он спрячет принцессу? — рассуждала Маэв. — Не мог же он отправиться обратно в столицу? Королева не потерпит этого после того, что они с Мирладом провернули у неё под носом.
— В Даргофсе Лелаху больше делать нечего. Возвращаться туда не имеет смысла. Мирлад сказал, что Андромена охотилась за бароном, полагая, что на его пальце истинный перстень Имга. Её люди рыскают повсюду, а Лелах не из тех, кто станет подставляться, когда может просто покинуть юг и укрыться в своих владениях за пределами Объединённых Королевств.
— Выходит, он отправился на север?
— Да. В Срединные Земли, в Табуран. Это единственное, что приходит мне в голову. Вблизи Чёрного озера у него несколько замков. Самый крупный из них — Сквартадум. Насколько мне известно, некогда он был разрушен пожаром, но остальные по-прежнему способны стать надёжным прибежищем.
— Ты могла бы показать дорогу туда?
— Я собираюсь отправиться в Табуран в ближайшее время. Конечно, то, что Лелах вернулся к истокам, всего лишь предположение, но с чего-то же нужно начинать. Я не могу позволить ему удерживать в плену принцессу. Она понадобилась ему не просто так. У него наверняка есть план, как её использовать.
— Ладно, — кивнула Маэв. — Вернёмся в лагерь, поговорим с Изваром и остальными. Твоя история многое объяснит.
— Большая часть отряда мертва из-за меня, — с надломом проговорила Вереск. — Извар спас меня, взамен я принесла ему только боль и потери.
— Всему виной Лелах. Никто не мог ожидать, что всё так обернётся. Не мучь себя понапрасну. Предоставь Извару решать, кто друг, а кто враг.
Маэв спорхнула с дерева и потянула Вереск за собой, так что той ничего не оставалось, как последовать за ней. Однако прежде, чем двинуться дальше, словно стремясь получить доказательство прощения. Маэв медленно наклонила голову и подалась вперёд. Вереск поняла, что её сейчас поцелуют. Их губы нежно соприкоснулись. Под кожей пробежала искра страсти. Руки Маэв неторопливо прошлись по груди Вереск, обвились вокруг шеи, притягивая её в тесное объятие. Пальцы Маэв утонули в шёлке слегка взъерошенных коротких волос на затылке Вереск. Те были тёплыми и пахли хвоей. Поцелуй затягивал, но Вереск не удавалось отдаться ему полностью. С возвращением воспоминаний любовь к Маэв приобрела оттенок неправомерности. Сердце сжимали тиски невосполнимой утраты, они же вынуждали метаться между потребностью оборвать ласку и стремлением до капли испить её сладость.
Почувствовав растущее напряжение в касаниях Вереск, Маэв сама отстранилась.
— Я делаю что-то не так?
— Дело не в тебе, я просто… Просто не могу.
— Всё из-за неё? Из-за Лилис? — голос Маэв ослабел, утратив все краски. — Ты вспомнила её и теперь не можешь быть со мной?
Дай мне время! — хотела выкрикнуть Вереск, но горло пронзила тянущая боль не пролитых слёз.
Она никогда не оплакивала Лилис, потому что не хотела признавать её смерть. Было проще прятаться от правды, чем принять её. Годы беспамятства освободили от страданий иссушенное виной сердце, но теперь оно несло двойной груз.
Я не уберегла Лилис, а ныне мучаю Маэв, — скандировали мысли.
Чем дольше молчала Вереск, тем бледнее становилось лицо Маэв. Теплота жизни, казалось, покидала её совершенные черты, оставляя лишь безукоризненную маску куклы. В следующую секунду она начала быстро отступать назад, потом резко повернулась и бросилась прочь. Страх, что Маэв в огорчении совершит что-то глупое, захлестнул Вереск. Словно опомнившись от внезапного оцепенения, она со всех ног рванула за ней. Ветки хлёстко задевали тело. Дыхание шумно вырывалось из лёгких. Вереск надеялась, что ещё не поздно взять свои слова обратно, сотню раз повторить, как сильно любит, как мечтает всегда быть рядом, оберегать, заботиться, сжимать в объятиях. Голова полнилась спутанными мыслями, вращающимися в непрерывном круговороте. Напирало ощущение, что момент примирения упущен, что рана, невольно нанесённая Маэв открытием чувств к Лилис, уже не затянется. Сердце оглушительно колотилось в предчувствии недоброго. Наконец, Вереск удалось схватить беглянку, повернуть и, с силой прижав к себе, заставить замереть.
— Прекрати убегать! Выслушай! — взмолилась она. — Да, я не забыла Лилис. И да, я всё ещё люблю её! Но и тебя я тоже люблю!
Наверное, разумнее было соврать, сказать, что чувства к Лилис мертвы, как и та миркала, которой Вереск некогда была, но она не хотела лжи. Маэв, обездвиженная её захватом, стояла, тяжело дыша, и смотрела потухшим, убитым взглядом.
— Отпусти меня, сейчас же! — глухо потребовала она и, высвободившись, отступила на шаг, словно их близость отныне была для неё болезненной мукой.
На мгновение в тёмных очах полыхнула вспышка бессильного гнева, граничащего с безумием. Маэв резко вцепилась в свои длинные волосы, будто хотела поранить себя, но совладала с собой, разжала пальцы и опустила руки, устыдившись невольной слабости. Вереск, испуганная всплеском её эмоций снова подалась вперёд, норовя обнять и утешить, но была встречена строгим, невидящим взглядом. Губы Маэв дрогнули в странной, неприязненной улыбке.
— Любить двоих, значит — не любить никого.
— Нет, это не так! Когда я встретила тебя, Лилис не было в моей жизни — я не помнила о ней, но сейчас внутри меня всё смешалось! Думаешь, я не понимаю, что она мертва?
Попытки достучаться до Маэв оказались запоздалыми, карие глаза смотрели пугающе чуждо.
— Понимаешь, но не принимаешь! — парировала последняя.
— Однажды придётся!
— Однажды?
Надрывный смех Маэв разрезал пространство, как щелчок кнута, а потом наступило молчание, невыносимо долгое и изнуряющее. Маэв слабо дрожала, стараясь выровнять дыхание и сердцебиение.
— Мне слишком больно, чтобы сейчас рассуждать об этом, — справившись с волной бессильной ярости, сказала она. — Я не малодушная трусиха, которая бежит от сложностей, но ты слишком желанный мной подарок, чтобы делить тебя с кем-то, пусть даже с мёртвой.
Душа Вереск рвалась в клочья под действием этого предельно честного признания.
— Маэв, пожалуйста…
— Довольно. Я устала и не могу продолжать разговор. Нас ждёт Извар, нас ждёт Леория и возвращение содержимого шкатулки. Мы обе были достаточно эгоистичны всё это время, но сейчас пришла пора подумать о тех, кто в нас по-настоящему нуждается. Я вижу лишь один выход — притвориться, что купание в лесном озере было просто купанием, а после… После ничего не было. Только так нам удастся сохранить подобие нормальных отношений и продолжить мирное сосуществование в отряде.
— Зачем такие крайности, я разве прошу свободы?
— Нет, — категорично мотнула головой Маэв, — свободы прошу я!
Вереск задохнулась от нового раската боли в груди, но, наблюдая, как непросто Маэв даётся борьба с собой, согласно кивнула. Она пока не представляла, как будет играть роль друга, уже давно заступив эту черту, тем не менее, спорить и умолять не стала. Проникающее сквозь листву солнце, зависшее в зените, светило теперь прямо на них, заливая тела неровным, переливчатым светом, почему-то несущим холод.
— Я не отрекусь от тебя, — омертвевшим голосом сказала Вереск, стараясь не замечать гложущего её опустошения. — Но мучить тоже не стану. Ты вольна делать всё, что считаешь правильным в данной ситуации.
— Прекрасно. На том и порешили.
С этими словами Маэв развернулась к ней спиной и, не оглядываясь, твёрдой походкой направилась к лагерю.
***
На подступах к стоянке девушки услышали низкий голос Извара и другой, отвечающий ему — высокий, чистый, принадлежащий парню, представившемуся сыном оружейника Родиникана. Когда Вереск и Маэв подошли к костру, вокруг которого полукругом разместились мужчины, те, как по команде, повернули головы в их сторону.
— Вот и вы! Хорошо, что обе здесь. У нас гость. Это Атэй Люкар — сын оружейника, к которому мы захаживали в Даргофсе, — сразу представил гостя Извар, указав на юношу, что лишился лошади в овраге.
Тот оживлённо вскочил на ноги и слегка поклонился. Он был хорошо сложён и обладал приятной внешностью.
— Рад знакомству!
Ростом Атэй превосходил отца на добрых полторы головы, но имел не столь коренастый корпус. Его лицо обрамляли длинные, светло-русые волосы, небрежно собранные в узел на затылке. Большие серо-голубые глаза в обрамлении тёмных ресниц бесспорно покорили ни одно девичье сердце. Одет Атэй был хорошо одет, носил ножны и меч, выполненные первоклассными мастерами и инкрустированные дорогими металлами.
— Вереск! — не слишком дружелюбно отозвалась на его приветствие наёмница.
— Вереск? — переспросил Атэй, глядя на неё с плохо скрываемым восторгом. — Именно такой я тебя и представлял!
Вереск сузила глаза, решив, что ослышалась. Атэй смущённо топтался перед ней, как маленький мальчик, которого впервые представили достойному воину.
— Когда ты была у нас дома, — начал он, запинаясь. — Отец узнал тебя, хоть и не сразу. Ты ведь Кора?
Под действием его слов лицо Вереск вытянулось и побледнело. Кровь раскатистыми ударами стучала в висках, вдоль позвоночника поползла леденящая дрожь.
— Будучи совсем юным, мой отец прислуживал барону Левриону, — не умолкал Атэй. — В те времена последнего знали, как тёмного мага Лелаха — Господина Сквартадума. Кора являлась его правой рукой и возглавляла миркал.
Все, кроме Маэв, дожидаясь реакции Вереск, смотрели на неё с возрастающим ошеломлением, а когда та согласно кивнула, в один голос изумлённо ахнули. Мирлад, услышав Леврион и Лелах в одном предложении, тихо застонал. По всей видимости, он был прекрасно осведомлён о достижениях тёмного колдуна из Срединных Земель и открывшиеся факты огорошили его до глубины души.
— Много лет с той поры утекло, — с восторгом продолжал Атэй. — Ты не признала моего отца, что немудрено. Он сильно переменился, располнел, поседел, состарился, но, если ему верить, на тебе истёкшие годы не отразились вообще. В чём твой секрет, Кора?
— Кора?! — переспросил Извар, призывая Вереск сесть рядом. — Так ты именно это вспомнила несколько дней назад?
Со стороны Вереск последовал ещё один утвердительный кивок. Печально оглянувшись на Маэв, она села напротив Извара и приготовилась к тяжёлой для себя участи рассказчика, избежать которой отныне не представлялось возможным. Атэй, как завороженный, тоже подался к огню, не переставая пожирать её глазами и сыпать фактами.
— Отец сказал, ты единственная, кому удалось выжить, столкнувшись с гневом Лелаха и непревзойдённой силой кольца Имга, — с налётом фанатичного заискивания добавил он, пытаясь разглядеть её клинок.
Извар вскинул руку, останавливая поток его слов.
— Погоди-погоди! — велел ему он и требовательно уставился на Вереск. — Неужто то о чём, говорит этот парень правда?
Она и в третий раз кивнула, набрала в лёгкие побольше воздуха и приготовилась поведать свою историю.
Конец первой части.
Продолжение — «Хроники Тэларии: Меч миркалы».