— Ну хоть ты-то должен мне верить. Я этого не делал! Это вовсе не то, о чем вы все подумали! — Ким Уджин бежал под дождем, промокнув до нитки, без зонта в руках, и тщетно пытался догнать такого же мокрого и продрогшего Бан Чана. — Неужели этих пары секунд было достаточно, чтобы сделать выводы?! Почему после всего ты мне не веришь?!

— Потому что я всё видел своими глазами и хочу, чтобы ты побыл один и подумал о том, что есть вещи, которые брезгуем выполнять даже мы, конченые отморозки! — Чан резко развернулся и наступил сапогом на лужу, со светлых волос на пальто текла вода, а из глаз — едва различимые, но всё же слезы. Дрожал Чан совсем не от холода, а от увиденного. — Я не изгоняю тебя только потому, что понимаю причину, но не более. И ты должен сделать всё, чтобы загладить свою вину перед той девушкой, оплатить ей любые медицинские услуги, сколько бы денег на это ни потребовалось, но сделать это сам.

— У меня нет денег, Крис! Ты это знаешь, черт побери, они мне самому очень нужны! Я не разделаюсь с кредиторами просто так, они найдут и убьют меня… — Уджин зажал рот ладонями и упал на колени, и Чану пришлось сделать над собой гигантское усилие, чтобы не попытаться поднять его на ноги. — Мне не жить… пожалуйста, Крис, не бросайте меня, иначе я погибну, я умру… Неужели ты хочешь, чтобы моя жизнь так оборвалась?.. В темном переулке?..

— Когда пришел тот заказчик, я доступно объяснил ему, что на это мы не согласны. Ты ослушался и подвел всех нас. Этому нет прощения, — железным голосом проговорил Чан, а Уджин упал головой на его коленку.

Чан зажмурил глаза, он не знал, как ему быть. Уджин схватился за его плащ и повис на нем, спрятав лицо, дождь лил как проклятый, а вокруг — никого, только страх и ужас в душах двух человек. Увиденное забыть будет непросто, да и вряд ли получится, но всё же Чан присел на корточки, поднимая Уджина с асфальта и осторожно обнимая его, как младшего брата. Тот рыдал без остановки, вцепившись в плечи, уверяя, что больше это не повторится, что у него не было выбора. Но он был — рассказать о реальной сумме долга и попросить о помощи.

— Тебе нужно было лишь сказать, — тихо промолвил Чан, кивнув, чтобы Уджин шел за ним, и подал термос с горячим чаем у себя в машине.

Это был предпоследний их разговор наедине.

*****

Пуля рассекла воздух, попав в мишень для стрельбы. Следом была выпущена вторая, затем третья и дальше, пока в магазине не закончились патроны. Сынмин отшвырнул от себя пистолет, едва не ударив им по голове Хёнджина, и сел на диван, подперев голову ладонями. После стольких выстрелов в бункере воцарилась тишина, даже До Нунг, не знающий, что произошло, был взволнован и по-своему переживал, что что-то пошло не так. Сложив руки в замок, Чан думал, что им делать, и ушел в другую комнату, взяв с собой телефон, пока остальные, не задавая лишних вопросов, посмотрели друг на друга. Они разработали прекрасный детальный план, где всё было расписано едва ли не по минутам, разговаривали со столькими людьми, устраивали встречи, даже в покер научились играть, и вот теперь они здесь, сидят с пустыми руками, не имея ни малейшего понятия, куда двигаться дальше. Всё это время у них были зацепки, улики, люди, из которых можно было вытрясти информацию, а теперь ничего. Пустота. Зияющая дыра.

— Усильте охрану Нам Сохён. Да, всё настолько серьезно. Скажите еще, Им Суджин проходит как подозреваемая в деле? Ах, уже прошел суд… Тогда позаботьтесь и о ней тоже. Кто еще проходит как подозреваемый? — Чан устало потер шею рукой, кивая, словно собеседник находится перед ним, и услышал много незнакомых и пару знакомых имен. — Я вас понял, держите в курсе.

Разочаровано кинув телефон на стол, Чан упорно старался думать, а потом увидел перед собой Чонина, протягивающего таблетку от головной боли и стакан воды.

— Если наш заказчик посчитал, что мы будем снова работать с этим убожеством, то он сильно ошибся, — Феликс нарушил тишину, больше не выдерживая напряжения. — Но и соревноваться мы тоже не должны, давайте просто думать о том, как выполнить работу, и на секунду забудем, что нам наговорил Ким Уджин и что он вообще объявился спустя столько лет.

— Не произноси этого имени вслух, — махнул рукой Сынмин, — надо придумать ему кличку.

— И как это — не соревноваться с ним? Он первым вышел на тропу войны, объявил ее всем нам и, что неудивительно, приплел сюда Джин. Если мы его не остановим вовремя и не уберем со своей дороги, пострадать можем не только мы, — Хёнджин был настроен решительно, ему было лишь жаль, что там, на улице несколькими часами ранее, он чувствовал себя настолько беспомощным и слабым, что ничего не смог сказать. — Я предлагаю работать дальше, но оглядываться по сторонам. Мы понятия не имеем, как подельникам Уджина удалось попасть в хранилище, но что-то мне подсказывает, что он следил за нами и знал, что Сынмин отключит систему безопасности. Знал он и о том, что кто-то из нас придет за этим, — Хёнджин указал рукой на До Нунга. — А, кстати, надо как-то его использовать, а то валяется в нашем бункере без дела.

— Да пристрелить его, и дело с концом, — сказал Чанбин, а потом взглянул на испуганного До Нунга. — Да не тебя! А того предателя, что путается у нас под ногами. Надо было сделать это еще тогда, несколько лет назад, но кто знал, что ему хватит ума вернуться?

— А может вообще стоит отказаться от этого дела и забыть о нем? — предложил Чонин, хоть ему и не хотелось останавливаться на полпути.

— Еще чего! Раз уж начали, то закончить — дело принципа, — Минхо потер горло, вспоминая о том, что его едва не убили по приказу бывшего друга, и снова весь пропитался злостью. — На кону жизни кучи людей, их травят в офисах, на отдыхе, на улицах, должен же кто-то положить этому конец. Уджин — меньшая из наших проблем.

— Минхо прав, — наконец подал голос Чан, всё обдумав, хлопнул ладонями по коленкам и встал напротив парней. — Наша задача — избавить Сеул, а возможно, и всю Корею от наркотика, из-за которого умирают люди. Всё же одна зацепка у нас есть: хозяин казино Канг Юнг. Просто так информацию мы из него не вытянем, но если постараться, то через него мы выйдем на поставщика наркотиков для клуба «Кальмар». Но и об Уджине не стоит забывать, он ясно дал нам понять, что ни перед чем не остановится, чтобы самому выполнить этот заказ и получить свою плату. Я присмотрю за Джин, но нам нужно выяснить, кто его подельники: имена, возраст, где живут, клички, прошлое, были ли приводы в полицию — всё, до чего сможем дотянуться. Я свяжусь с заказчиком и постараюсь поговорить с ним о том, что он действовал за нашей спиной и нанял Уджина, но не думаю, что он станет отчитываться. Мы в заведомо проигрышном положении. Однако будем работать так, будто ничего не случилось, и всё разузнаем, чтобы понимать, с какими отморозками мы имеем дело.

— Тогда доверь это нам. Выясним, что за кипарики ходят рядом с Ким Уджином и что они из себя представляют, — крепкой ладонью Чанбин сжал плечо Хёнджина, а тот с готовностью закивал, ободряюще улыбаясь Чану.

— А я, так как уже знаком с Жозефиной Бонье, поговорю с ней и попробую выяснить, как можно подобраться к Канг Юнгу. И постараюсь сделать так, чтобы до этой развратницы не добрались руки Уджина, — Хан поднял на Чана глаза, а потом бросил взгляд на Сынмина. — Конечно, если инспектор Ким и его дар убеждения мне в этом помогут.

— Всегда готов, — Сынмин как раз заряжал пистолет новыми патронами.

— А мы втроем будем на подхвате, если что-то понадобится, — Феликс приобнял Чонина и Минхо с двух сторон. — Думаю, скоро мы все окажемся при деле, как только доберемся до поставщика наркотиков или хотя бы до курьера. Просто не будем думать об Уджине и займемся делом, а ты, Чан, должен позаботиться о Джин. Никто из нас не хочет, чтобы она пострадала, так что если Уджин думает, что кучка бродячих деток не даст ему отпор, то слишком сильно ошибается.

Глядя на всех них, не отчаявшихся и держащихся стойко, Чан разулыбался, сделал широкий жест руками, и все его бродячие детки наперебой бросились к нему в объятья, свалив с ног, а потом принялись трепать по голове и одежде, прилипнув к нему, словно к родному отцу. Хёнджин положил голову Чану на спину, обняв за пояс и чувствуя прилив нежности, Чонин и Хан прицепились к предплечьям, Минхо, Феликс и Сынмин легли к нему на ноги, а затем Чанбин, растолкав всех, поднял весело хохочущего Чана на руки, чуть подкинув его в воздух.

*****

В последнее время в университете только и было, что разговоры о зачетах и экзаменах да о злобных или лояльных преподавателях, что немного вытеснило из умов однокурсников все сплетни о личной жизни Джин, полностью погрузившейся в учебу и не видевшей никого из парней больше недели. Единственное мужское общество, которое ее преследовало, было в лице Донхёна, то и дело приносящего ей шоколадки, кофе, таскающего ее рюкзак, который и так не был тяжелым, мягко говоря, сопровождающего ее до библиотеки, провожающего едва ли не до дома и до ужаса навязчивого. Донхён настолько активно пытался показать своей избраннице, что он хочет серьезных отношений и готов вечно носить ее на руках, что многие в университете решили, что они встречаются. Джин слухи упорно опровергала, а Йона помогала ей в этом, словесно отправляя всех засланных группой «репортеров» куда подальше.

— Сегодня последний зачет, я всё выучил, но мне еще на пересдачу по истории архитектуры, — жаловался идущий между Джин и Йоной Донхён. — И если можно, Джин, ты не могла бы принести мне воды? Нужно выпить таблетки от головной боли, в последнее время меня сильно штормит… — как только Джин, в ответ лишь кивнув, ушла, Донхён по-дружески приобнял Йону за плечи. — Наконец мы одни, мне нужно у тебя кое-что спросить. Какие Джин любит цветы? Хочу после сдачи английского принести ей букет, она так много и упорно готовилась, нужно ее порадовать.

— Лучше купи себе чайные листья и погадай на них, любит ли тебя Джин, но я могу дать тебе спойлер — нет, — Йона смахнула руку Донхёна, начавшего раздражать и ее, со своих плеч. — А если серьезно, то она любит живые цветы, в горшках, и будет рада, например, орхидее, — сказала она, лишь бы отстал, потом почувствовала вибрацию в заднем кармане брюк и увидела сообщение от Хана, спросившего, когда они смогут увидеться, чтобы он наконец отдал ей вейп.

— Да кто такой этот ваш Джисони? — спросил Донхён, невольно посмотрев на экран ее телефона. — Ты что, паришь, что ли, Йона? Удивила, не знал.

— Во-первых, не твоего ума дело, а во-вторых, для тебя это не Джисони, а Хан, — Йона зашла в телефонную книжку, переименовав Хана по фамилии, так, как ему нравится. — И вообще, чтобы тебе знать, у Хана серьезные планы касательно Джин. Боюсь, ты не потянешь такую конкуренцию, — Йона прикусила щеку, чтобы не выдать улыбку, когда увидела расстроенный и ошеломленный взгляд Донхёна. — Ах да, еще есть Хёнджин, Чанбин, господин Лино, с которым ты знаком, Чонин… Такой гарем у нашей Джин, что вряд ли она на тебя посмотрит, — сдерживать смех становилось всё труднее, но потом Йона поняла, что зря это всё сказала, могут снова пойти слухи. — Да боже, чего ты так напрягся? Шучу я, шучу. Друзья это всё наши.

— А кто из них друг на тачке, ты не знаешь, случайно?.. — спросил он, на что Йона только приподняла брови.

— Все они, кроме Лино, Донхён. Лино у нас — друг на мотоцикле, а все остальные — друзья на тачке.

Джин простояла в очереди в буфете достаточное количество времени, чтобы Донхён успел расслабиться и запомнить два новых имени — Чанбин и Хёнджин. Кто-то из них тот красавчик из караоке или это всё новые личности?.. Надо бы покопаться в этом деле побольше, чтобы знать, есть ли у него реальные конкуренты, или же Йона и правда только шутила. Донхён успел только поблагодарить Джин за то, что она принесла ему бутылку воды, а потом их в количестве пятнадцати человек запустили в аудиторию…

…а потом вторая напряженная неделя, но теперь с задачей посерьезнее — подготовка к экзаменам. Джин была вся как на иголках, каждый день встречалась с Йоной, чтобы позаниматься, а потом переводила свое защитное слово для курсовой работы на английский для сдачи экзамена, состоящего из двух частей: презентация и устный ответ на вопросы по билетам. Чан настаивал на том, что может всё перевести и сделает это, но Джин хотела сама, чтобы лучше запомнить текст, так что ей требовались только правки. День Икс близился, и чем меньше времени до него оставалось, тем больше накалялись нервы, вплоть до панических атак и страшных снов, где несмотря на все усилия, Джин всё же провалила экзамен. Однако больше всего успокаивало то, что Чан был рядом, поддерживал и отвечал очень быстро, наплевав на все дела. Успокоительные заканчивались, и единственным способом снять стресс был разговор по видеосвязи. Смотря на Чана, Джин расслаблялась и забывала о проблемах, ее щеки становились пунцовыми, если он говорил что-то милое или забавное, а как избавиться от этого чувства — совершенно непонятно. Вот и сейчас, она лежала на кровати, голова свисала вниз, а Чан говорил ей, что она справится, что она работала и старалась, что ее усилия ни за что не останутся без награды. Оставалось надеяться, что это и правда так. Родители же вместо поддержки давили со страшной силой, хмыкая, когда Джин им сообщала, что упорно готовится к экзамену, будто бы надеялись на то, что окажутся правы и что дочь таки ничего не сможет. Но ее их слова только закаляли, заставляя учиться еще усерднее.

Утро не обошлось без последних успокоительных в пачке, аппетита не было совершенно, Джин буквально заставила себя съесть йогурт, чувствуя, как дрожат ее руки, ноги и как всё трепещет в грудной клетке. Зато Йона была относительно расслаблена, хоть и тоже нервничала, и они вдвоем повторяли все билеты и прогоняли друг друга по тексту своих курсовых работ, ни на что не отвлекаясь до тех пор, пока не пришел Донхён с орхидеей в руках. Джин захлопала глазами, не зная, как реагировать. Йона приложилась ладонью ко лбу, даже не подозревая, что этот дурачок воспримет ее совет буквально. Кажется, она задолжала подруге еще одно желание…

— Это… это чтобы ты меньше переживала… — Донхён вручил в руки горшок с орхидеей лилового цвета. — Я кстати готовился… надеюсь, порадую тебя сегодня еще и своей оценкой.

— Будем надеяться, что так. Спасибо, — Джин улыбнулась. Орхидея всё же была красивой, да и обязана вписаться в коллекцию цветов на ее подоконнике, кем бы она ни была подарена. — Удачи тебе на экзамене.

— И тебе, — Донхён просиял, как солнечный мальчик, и потянулся в объятья к Джин, а Йона, не желая на это смотреть, взяла в руки телефон, чтобы еще раз проверить текст, но увидела сообщение от Хана, где он сказал, что знает об экзамене и желает удачи. Что это с ним такое? Игнорировал, игнорировал, а теперь написывает каждый день, будто пытается загладить вину. Сдавшись, Йона всё же улыбнулась и сказала, что они сегодня могут встретиться, чтобы он и дальше не таскался с ее вейпом.

Студентов запустили всех и сразу, Джин в списке была аж третьей на выступление и не могла слушать других, повторяя свое. Ей будут задавать вопросы: и преподаватель, и студенты, на английском, и это было страшнее всего. Выйдя к кафедре, Джин вновь ощутила, что ноги ее не держат, но по мере того, как она рассказывала, начало приходить успокоение. Оставалось надеяться, что этого хватит.

*****

Наконец-то выспавшись как следует, Чан проснулся поздно, ближе к обеду, и сразу схватился за телефон, желая знать, что там по делу «Жемчужины морей», как продвигаются поиски информации о Канг Юнге и о подельниках Уджина. Воспоминания об Уджине снова хлынули, как ледяная вода зимой. Чан просто не мог не думать о нем и об его угрозе парням и ни в чем неповинной Джин, которой просто не повезло связаться с такими преступниками, как все они. Но отталкивать ее сейчас, даже ради ее безопасности, было бессмысленно, Уджин уже знает о ней и о том, что она Чану дорога… Напротив, держаться ближе друг к другу — единственный выход из положения. Теплый душ немного прогнал тревожные мысли вон, но кусок в горло не лез, несмотря на то, что утро было относительно добрым. Не выпуская из рук телефон, Чан отвечал на сообщения Чанбина и Минхо, но периодически поглядывал на то, когда Джин была в сети, зная, что сегодня у нее экзамен, который свел их вместе. Как Чана Хан назвал? Влюбленный хён?..

Больше не в силах волноваться обо всем, что происходит в его жизни, Чан надел почти первое, что попалось под руку, и всё для себя решил. Выбежав из дома второпях и забыв поначалу закрыть квартиру, он поехал к зданию университета на такой скорости, которая только была допустима на дорогах, и понял, что вовремя, Джин пока еще не вышла и даже не писала. Опустившись на ту скамейку, у которой был обзор на двери университета, Чан терпеливо ждал больше двух часов, не зная, отчего он так разнервничался, настолько, что дергалась нога, даже в сидячем положении. «И вот еще бесплатный совет: береги свою девушку, Бан Кристофер Чан. Я сильнее, чем ты думаешь, и как только я пойму, кто она, то это тебе и твоим мальчикам лучше не стоять у меня на пути», — эти слова Уджина без конца крутились в голове, как заезженная пластинка. В груди всё ныло от одной мысли, что с кем-то из близких может что-то внезапно случиться. И если парни способны за себя постоять, то Джин — нет.

И вот, наконец увидев ее, Чан просиял в лице и забыл о тревогах, а затем набрал ей по телефону. Пусть сюрприз окажется приятным.

*****

— Жаль, что мне пора на тренировку… Прости, Джин, я готовился, но всё завалил, — Донхён потрепал себя по волосам, виновато глядя под ноги. — А ты молодец, достойно держалась.

— Ничего, еще успеешь пересдать. Только в этот раз готовься лучше, — покорила его Джин с орхидеей в руках, хотя ей на самом деле было всё равно, что там Донхён сдал или не сдал.

— Нет, ну какой настырный! Я же сказала, что в пять, а не сейчас… Ладно, чем раньше, тем лучше, — Йона принялась быстро-быстро печатать сообщение, не испытывая никаких восторгов по поводу того, что у нее экзамен прошел более чем успешно. Оставалось только позавидовать ее спокойствию. — Ладно, я тогда пойду, Хан уже скоро будет здесь.

— Хан?.. Не Джисон, не Джисони? — сказать, что Джин была удивлена, — ничего не сказать. — С каких это пор?

— С тех самых, как я начала уважать его решение и его желания, — отмахнулась Йона, вспомнив, что не рассказывала подруге о той встрече с Ханом, по крайней мере подробно. — Давай, завтра увидимся и всё отметим! — она обняла Джин и хотела было идти. — А ты чего стоишь? — спросила она у Донхёна. — У тебя тренировка? Вот иди и тренируйся, может там достигнешь больших успехов.

— Какая грубая, — прошипел Донхён, глядя на убегающую Йону. — Я бы тоже отметил с вами завтра, но надо будет помочь маме, да и отмечать нечего. Ты сейчас домой? Одна? — получив в ответ кивок и таким образом убедившись, что никакой друг на тачке за ней не приедет, Донхён обнял Джин на прощание и убежал, постоянно оборачиваясь и чувствуя себя почти довольным.

Выдыхая и до сих пор не веря в свое счастье, Джин собиралась написать Чану, но увидела от него входящий звонок и сразу приняла.

— Поверни голову налево, — вместо приветствия сказал он, но Джин, судорожно начав блуждать взглядом по округе, ничего не видела. — Да нет же, еще чуть-чуть. Да нет же, не вправо, — рассмеялся Чан в трубку, а потом встал со скамейки, помахав ладонью.

Не ожидавшая его увидеть, Джин рассмеялась от радости, не отрывая взгляда от его улыбки, и бросилась в его сторону со всех ног. Дурацкая орхидея мешала, пришлось ее поставить на землю, и подальше, а потом Джин бросилась в объятья Чана, тут же начавшего кружить ее в воздухе.

— Я сдала, сдала, сдала! Чан, спасибо! Сдала! Ты веришь в это?! — она сжимала его шею крепко-крепко, визжа и радуясь от того, что он приехал, что он здесь, что он может разделить ее счастье в полной мере. Чан поставил ее на землю, усаживая на скамейку и подпирая голову ладонью, как бы намекая, что готов внимательно слушать, как всё прошло. — Сначала я та-а-ак разволновалась, заикалась, а потом как начала, как начала! Старалась не смотреть на преподавательницу, — продолжала тараторить Джин, не давая Чану даже слово вставить, — но не могла, она улыбалась, ты представляешь?! Похвалила за качественный перевод, за то, что справилась с переживаниями, что достойно ответила на вопросы! Начало смазала, поэтому оценка не высшая, но знаешь, добиться того, чтобы преподаватель тебя похвалил, было сложно. А потом билеты, и там все темы, которые мы с тобой разбирали, и я, я… Чан, спасибо, спасибо! Без тебя бы я не справилась! — она снова бросилась к нему в объятья. Ее накрыла эйфория, радость можно было черпать золотыми кубками. Джин несколько раз поцеловала смеющегося Чана в щеку, а потом, отпрянув от него, тряся кулаками от накрывших ее эмоций, почувствовала, как его губы накрывают ее губы.

Это было больше похоже на порыв, на безумие, но Джин смутилась всего на секунду, а потом прижалась к Чану всем телом, складывая руки на его плечи и соединяясь с ним в плавном медленном поцелуе. Глаза она приоткрыла всего на секунду, чтобы увидеть его дрожащие ресницы, и закрыла снова, когда вдруг пришло осознание, что они находятся не на безопасной территории.

— Постой, постой! — Джин слегка оттолкнула его за грудь. Чан разочаровано откинул голову назад, а потом услышал: — Вдруг нас кто-нибудь увидит?..

— Хм, — подумав с пару секунд, он подхватил ее на руки, смотря глаза в глаза, и, попросив достать из его кармана ключ от машины, усадил Джин на переднее сиденье. — Раз уж ты так боишься, что нас кто-то увидит, отвезу тебя туда, где будем только мы вдвоем.

Джин не знала, что делать, говорить, даже как дышать она забыла, не веря в то, что сегодняшний день существует и что он — никакой не сон. Она не рисковала даже смотреть на Чана, поглядывая на него только исподлобья, ведущего машину и иногда закусывающего губу, когда был очень сосредоточен. Они молчали всю дорогу, не решаясь нарушить химию между ними лишними разговорами, и оказались у ручья Чхонгенчхон, отъехав от него чуть подальше, туда, где почти не бывает людей. Выскочив наружу и открыв дверь у переднего сиденья, на этот раз Чан не дал Джин сказать ни слова, прижимая ее к машине и снова сливаясь в поцелуе, на этот раз куда более страстном. Их губы быстро и жадно соединялись, так, словно они не могли напиться, мучаясь от жажды. Одна рука Чана легла на талию Джин, а вторая — на ее затылок, приближая ее голову ближе к своей. Ни секунды для остановки или продыху, да и не нужно было, им хотелось еще, еще, еще…

Чан почувствовал, как Джин соединяет их языки, делая их еще ближе друг к другу и обвивая его шею руками. Они лишь на секунду отстранились, чтобы посмотреть на счастливые лица: она — на его, а он — на ее, но оба знали, что не могут остановиться, не сейчас. Хмыкнув от удовольствия, Чан чуть наклонил корпус, зажимая Джин между собой и машиной, и не прекращал целовать ее, боясь прерваться. Все страхи о том, что она его оттолкнет, как в тот раз, превратились в пыль, да и Джин тоже больше не думала ни о Йоне, ни о том, что правильно или неправильно, ни о ком и ни о чем не думала. Она вообще думать была не способна, мысли о том, какие у него приятные пухлые губы, сильные руки и мягкие наощупь волосы, улетучивались, тело всё чувствовало куда яснее и лучше и тянулось, непередаваемо тянулось к Чану, желая больше, глубже, дольше, ближе. Так ей хотелось получить его ласки. Легкий наклон головы, и Джин снова почувствовала его язык, сплетенный со своим. Ее руки блуждали, то зарываясь в волосах, то опускаясь на плечи, то гладя щеки. Чан крепко сжимал ее талию, проводил большим пальцем по уху и линии челюсти и не снижал напор, даже не собирался. В конце концов, когда воздуха стало слишком не хватать, он отпрянул от Джин, не сильно, так, чтобы между их губами оставалось небольшое расстояние, а потом прижал ее голову к своей груди.

— Я счастлив в эту минуту, — тихо сказал он после короткой передышки и снова чмокнул Джин в губы, словно не насытился.

— Думаешь, мы всё правильно делаем? Всё так внезапно, да и Йона…

— Мне наплевать, Джин, я не отпущу тебя от себя, — он заправил ее волосы, мешающие смотреть на ее лицо, за ухо. У них обоих закружилась голова, а на лицах не было ничего, кроме сладкого томления и счастья. — Я не могу перестать думать о тебе: дома, на работе, пока еду за рулем, перед сном. В каждой женщине, которая мне улыбается, я вижу тебя и хочу к тебе.

— Чан, я… я даже не знаю, как сказать, что чувствую. Мне так хорошо, мы столько не виделись, ощущение, что вечность прошла, а здесь ты, и мы с тобой… — она неловко рассмеялась, пытаясь собрать все мысли в кучу. — Когда ты оставил меня у себя ночевать, я тоже поняла, что не отпущу тебя, не смогу, даже если очень постараюсь. Мы точно всё делаем правильно?

— А что может быть неправильного в том, что я люблю и сам любим? — спросил Чан, снова улыбаясь так, будто на него с небес сошло откровение и будто он сейчас заплачет от счастья. Джин только спустя несколько мгновений осознала то, что он сказал. Любит… Чан ее любит и не хочет отпускать.

— Хочу быть с тобой. Я тоже люблю и теперь знаю, что любима в ответ, — Джин снова обвила его шею руками, опуская на его плечо подбородок и чувствуя, как он зарывается носом в ее волосы, прижимая к себе ее корпус настолько близко, насколько способен. — Неужели по мне было так заметно, что я влюблена? — спустя несколько минут молчания спросила Джин.

— Я боялся, что ты меня оттолкнешь и что принимаю желаемое за действительное. Уже тогда, у меня дома, всё думал о нашем несостоявшемся поцелуе и знал, что мы больше не друзья и, наверное, никогда ими не были. Только лишь отчасти, — Чан оставил влажный след от своих губ на щеке и лбу Джин и снова посмотрел на ее лицо. — И теперь, раз уж я твой парень, можешь передать своему назойливому одногруппнику, что я переломаю ему ребра, если он будет к тебе приставать.

— Скажи это еще раз! — попросила Джин, закусывая губу.

— Что я переломаю ему ребра? — удивленно переспросил Чан.

— Да нет, то, другое, дурачок!

— Что я твой парень? — заискивающе спросил он, и Джин активно закивала. — Что ж, я теперь твой парень.

— Ну тогда, получается, раз уж я твоя девушка, — она назидательно выставила вперед указательный палец, — то я хочу много внимания и не буду больше довольствоваться парой сообщений в день. Ищи для меня время в своем плотном графике и целуй чаще, — испытывая восторг от всего того, что сейчас происходит, Джин чмокнула его в губы. — И давай наши отношения пока останутся втайне от Йоны, я придумаю, как сказать ей правду. Парням я доверяю, так что можешь без всякого стеснения поведать им обо всем, что произошло. Они же будут рады?

— Они считают, что мы уже встречаемся, просто им не говорим.

— Ну, теперь можешь сказать им, пусть начинают отсчет с сегодняшнего дня, — Джин взяла Чана за руку и повела вдоль ручья, слушая, как переливается вода и как стучит ее собственное сердце. — Давай прогуляемся? Парочки же прогуливаются вместе, да?

— Я еще не ел сегодня, долго ждал тебя, так что пойдем и просто пообедаем, а потом можем гулять, сколько захочешь, — Чан приобнял Джин за плечи, целуя ее в висок и чувствуя себя самым счастливым человеком на свете.

*****

Когда Йона шла на место встречи, то думала, что прождет минимум полчаса, но Хан был уже тут как тут, сидел под деревом на голой земле и крутил ее вейп в руках, рассматривая наклейку. Заметив Йону, он подорвался с места, будто его застали за чем-то неприличным, и подошел первым, не зная, с чего начать, что говорить. Заминка продолжалась довольно продолжительное время, прежде чем Йона взяла дело в свои руки, выхватила вейп из его пальцев и, сказав «пока», пошла в обратную сторону.

— Э-э-э… Не будет ни «привет», ни «спасибо»? — спросил Хан, совершенно не понимая, почему Йона так себя ведет. То писала без остановки, то теперь даже смотреть на него не хочет. Странная, да и только, аж раздражало. Но чувство вины всё равно оказалось сильнее.

— Спасибо, но ты мог выбросить, — Йона пожала плечами, махнула головой так, что высокий хвост едва не ударил Хана по лицу. — Ты что-то еще хотел сказать?

— Ты похожа на Минхо, тоже нормально разговаривать не умеешь, но к нему я привык, но вот ты… тебя и твоего поведения я совсем не понимаю, — вырвалось у Хана, он махнул рукой и пошел прочь. Теперь совестно стало уже Йоне.

— Постой! — Йона побежала за Ханом, разворачивая его к себе. — Прости… Просто когда я чувствую себя виноватой, то ощетиниваюсь, становлюсь невыносимой… Мне проще совсем не видеть человека, чем и дальше переживать о том, что я его обидела, а тебе я доставила много неприятностей. Рэйчел просила расспросить о Феликсе, я не знала, как это можно сделать, если не через тебя. А с Чаном… ты и сам знаешь. Прости меня, мне меньше всего хотелось снова тебя обижать.

Тут же забыв о плохом, Хан улыбнулся.

— Я рад, что мы это выяснили, — сказал он, — нам с тобой и дальше видеться, всё же мы теперь почти что в одной компании. Спасибо, что всё поняла и извинилась.

— Хан, мне правда жаль, — Йона подняла на него виноватые большие, как у котенка, глаза. — И спасибо за то, что привез, я без него с ума сходила. Новые мне не нравятся, а этот как родной, — она погладила единорога указательным пальцем и спрятала вейп в сумочку. — Мне было стыдно снова тебя увидеть и посмотреть в глаза.

— Всё уже в прошлом, так что раз мы всё выяснили, я могу тебя подвезти, — сказал Хан, чуть поджимая губы. — Если хочешь, можешь мне что-нибудь рассказать, например, как прошел экзамен, я люблю с людьми общаться.

— А, нет, не нужно, мои родители тебе спасибо не скажут. Отец у меня строгий, увидит рядом со мной — голову открутит. Сначала тебе, затем мне. А потом был Хан и не будет Хана, — то, как Йона его называет, его покорежило, но виду он постарался не подать.

— Не пойми меня неверно, но когда я невольно подслушал ваш разговор с отцом в ресторане, мне показалось, что он очень даже хочет, чтобы ты себе нашла кого-нибудь, желательно обеспеченного.

— Да, это так, но он уже выбрал, кого я должна себе найти, так что тебе он рад не будет, — Йона медленно пошла вперед, желая немного пройтись и размять ноги после долгого сидения в аудитории. — Такая вот у меня семья.

— Что у вас с Джин родители такие? Не дают ни шагу ступить без их на то дозволение.

— А тебя разве родители не контролировали? — удивленно спросила Йона, а потом заметила муку на лице Хана и закрыла рот ладонью. — Я снова что-то не то сказала? Если так, то…

— Нет, просто у меня с раннего детства нет родителей, так что контролировать было некому, — Хан отвел глаза, снова ощущая это проклятое ноющее чувство в груди и боль от того, что его задели за живое, пусть и невольно.

— Джисон, я… Какой ужас, я не знала, — Йона не рисковала больше смотреть на Хана, а потом осознала, что снова назвала его по имени. — Ой, прости, еще раз, вырвалось! Я больше не буду называть тебя Джисон, Джисони и поднимать тему родителей, я просто, правда, не знала.

— Да и откуда бы? Всё в порядке, дела минувших дней, — сказал он, прогоняя от себя все мрачные мысли и настраиваясь на позитивный лад, как и всегда. — И, ты знаешь… Я уже как-то привык слышать «Джисон» именно от тебя, так что, ну… Если хочешь, то можешь называть меня так. Наверное…

— Не стоит, просто иногда у меня может проскальзывать. Хан, так Хан. И я пойду, так что спасибо и пока, — Йона потянулась к нему за быстрыми дружескими объятьями, грубо, почти как мужчина, похлопала его по плечу и отправилась домой. Как бы то ни было, она обязана навести мосты с Чаном, у нее нет иного выбора, да и о Феликсе хорошо бы… Тут же возникла одна идея. Отец будет рад ей куда больше, чем не идеально сданному английскому.

*****

Чан вернул Джин домой затемно, остановившись, как и всегда, у магазина, и до сих пор не веря, что это их первый день, насыщенный событиями, когда они гуляли вместе уже не как друзья, но как пара. Счастливая пара. Обед вдвоем, потом кормление птиц, руки всё время соединены, ее голова — на его плече, когда они сидят на скамейке, и никакого стеснения, будто они знают друг друга уже тысячу лет. И вот теперь, когда настала пора прощаться неизвестно насколько, они оба наконец осознали, что теперь они вместе, у них отношения, больше не нужно притворяться перед самими собой, что между ними лишь дружба и английский. Джин не спешила выходить из машины, думая, решиться ли ей на то, чтобы потянуться за поцелуем первой. И не просто чмокнуть Чана в губы, как было весь день, а сделать это так, как он, когда прижал ее к дверке.

Но Чан решился первым. Он положил ладонь на щеку Джин, повернул ее к себе и трепетно поцеловал губы, соединяя их медленно и плавно, без напора, нежно и ласково. Но ему показалось, что они слишком далеко друг от друга, и, оторвавшись, Чан смущенно хлопнул рукой по коленке, а потом спросил:

— Хочешь?..

Всё больше краснея, Джин медленно перелезла с переднего сиденья на коленки к Чану и, удобно на них устроившись, поцеловала его первой, сидя вполоборота. Ей так не хотелось уходить отсюда, хотелось сказать «забери меня к себе», а не возвращаться в эту клетку, по ошибке называемую домом, где ей плохо, каждый день. Джин насилу оторвалась от мягких губ Чана и сказала, что ей уже пора и что лучше всё же ее не провожать. Но что-то мешало ей просто взять и уйти, нужно было срочно что-то сделать или что-то сказать.

— Почему ты не счастлива сейчас? — спросил Чан, легко улавливая ее настроение.

— Я ухожу от тебя, и мне от этого плохо, — призналась Джин, начав зарываться пальцами в его волосы. — Мне слишком хорошо с тобой и слишком невыносимо дома.

— Завтра я снова заберу тебя отсюда и отвезу туда, где нам будет хорошо. Беги домой, чтобы родители не переживали и не ругались. Однажды это закончится, поверь, всегда так не будет, — Чан обнял Джин за пояс и потом, поцеловав в последний раз, отпустил, следя за тем, как она уходит, из-за лобового стекла. Однажды, если его не будет рядом, она может пострадать. Одного только намека на эту мысль было достаточно, чтобы стало страшно.

Оставаясь стоять здесь до тех пор, пока Джин не позвонит и не скажет, что благополучно зашла домой, Чан получил сообщение сразу от Феликса, написавшего, что семейство Чхон приглашает их двоих на ужин, и от Чанбина, но текст совсем другого характера:

«У меня есть новости».