Вблизи башня Теней до боли в глазах напоминала Эйфелеву башню.

До сей достопримечательности, как и до "города влюбленных" они с Аристархом в бытность "парой" так и не добрались, хотя Медея тогда об этом мечтала. Да и фиг бы с ним, сама потом съездила и сильного восторга от путешествия не испытала.

Обстановку на пару дней сменила, и ладно.

Аристарх, должно быть, тоже съездил... с Глашкой, или с какой-нибудь молоденькой любовницей, раз так впечатлился, что сварганил в порабощенном мире точную копию символа Парижа.

Только ржавую сильно, да и люк трёх метров в диаметре прямо под башней эстетики композиции не добавлял.

Люк кукла отодвинула играючи и сразу же примерилась к спуску в скрытый под ним колодец.

Туда же намылились и Ичи с Мей, но Медея Поликарповна была настороже.

— Благодарю за помощь, молодые люди, — произнесла она, стараясь походить на учительницу младших классов, вдруг так лучше дойдет. — А теперь быстренько отчалили домой!

Молодые люди от такого предложения в восторг, конечно, не пришли. Как же, как же, они-то рассчитывали на "настоящее приключение"! Медея приготовилась держать оборону: противник пусть и мелковат, но шустрости и настырности ему не занимать.

Тем более что ни от Панфутия, ни от Витька уж подавно помощи в этом вопросе ждать не приходилось. Что один, что второй взирали на колодец с ужасом. Мыш даже не пытался скрыть, что счастлив каждой секунде отсрочки. Вот ведь, постыдились бы хоть детьми прикрываться.

Медее бы и самой испугаться: от колодца сильнее некуда тянуло гнилостным душком волшбы самого мерзопакостного толка, но вот не получалось. Вместо этого все ее существо переполняло забытое с юности ощущение. Ощущение полной готовности к безобразному скандалу с мордобоем. Хотя до мордобоя у них с Аристархом никогда не доходило...

Вот даже жаль. Тогда бы госпожа Цуцикова сначала прописала ненаглядному качественного волшебного пенделя, а потом незамедлительно выдала бы отставку и ускорение... и не мучила бы себя бесполезным вопросом, что, черт побери, сделала не так?..

...даже спустя годы после расставания... какой позор!

Да в конце концов, выбора-то нет, нечего тянуть кота за причиндалы, раньше сядем, раньше выйдем и все такое прочее. Спустились бы уже и разнесли там все к ядреной бабушке, пока у Медеи настрой правильный, если бы кое-кто почесался и помог приструнить мелюзгу!

В результате почесалась кукла. Просто щелкнула в сторону детей зубами: те тут же погрузились на собаку и усвистали в закат, только их и видели. Еще бы им не усвистать, темная аура игрушки сделалась в этот момент буквально осязаемой даже для совершенно невосприимчивых к тонким материям существ. Мыш и черт проводили всадников тоскливым взглядом.

Затем кукла сделала еще кое-что: отдала Медее медальон. Та не нашла в себе мужества отказаться, хотя к Глашкиному "наследству" прикоснулась с содроганием. В ответ "наследство" обожгло ведьму холодом, но затем, к счастью, прикинулось обычной безделушкой.

Первой в колодец по ржавой лестнице спустилась кукла с симулирующим (или нет?) эпилептический припадок Витьком. За ними Медея Поликарповна. Замыкал шествие Панфутий, что, судя по мученическому выражению лица, стоило ему немалых душевных сил.

А внизу их ждали настоящие катакомбы. Нет, кое-кто явно вдохновлялся Парижем. Чересчур вдохновлялся...

Узкие низкие туннели... не из костей, нет... хотя, возможно, просто кости были бы лучшим вариантом...

— Не прикасаться к стенам, — рявкнула Медея.

Больше для Панфутия, но самую малость и для себя. Ей почему-то казалось, что от звуков человеческого голоса станет чуть легче.

Маньяк. Она три года жила с гребаным маньяком. Изо всех сил пыталась выстроить с ним отношения... не понимала, что делает не так... чего ему не хватало?..

Кораллового проклятия вместо обоев в квартире ему не хватало и трона из черепов!

Что там с троном, пока не ясно, а вот магические полипы-убийцы уже туточки — пожалуйста! На стенах, на потолке, даже странно, что на полу нет.

Это, безусловно, смотрелось бы красиво... если не было настолько страшно. Проклятие спало, и Медея не знала, что потребуется для его пробуждения. Случайное прикосновение, тепло человеческого тела поблизости или достаточно приказа создателя? Что привело застывшие в немом страдании барельефы к медленной мучительной гибели — неловкое движение или удаленная команда "фас"?

Жертвы проклятия попались "спасательной команде" на глаза далеко не сразу, поэтому сначала у Медеи еще худо-бедно получалось убедить себя, что над этим местечком просто поработал на редкость креативный дизайнер. Потом — исключительно сдерживать подступающую истерику и не думать... не думать... не думать, что еще полдня (или сколько там?) назад возилась с тестом на пироги, а сейчас вот-вот, буквально через мгновение ощутит на собственной шкуре, каково это, когда тебя с чувством, с толком, с расстановкой переваривают заживо.

Самое отвратительное, что защититься от кораллового проклятия невозможно, только не дать чертовым полипам себя коснуться... ага, в тесном замкнутом пространстве!

Это насколько отбитой тварью нужно быть, чтобы устроить вот это вот все?

И почему... как... она ведь вообще ничего не замечала. Жила с маньячной сволочью-садистом и ничегошеньки не замечала! Как?! Она настолько слепая дура?! Он настолько хороший актер?!

Хотя вот свой козлиный норов скрыть не смог. Или не считал нужным? Или у него это благоприобретенное? От сволочных сожительниц, ага, конечно!

Казалось, еще буквально чуть-чуть, и долго подавляемой истерике быть, но положение внезапно спас Витек.

— Эй-эй-эй, стоп! Тормозим! — заверещал он, для пущего эффекта подпрыгивая на плече у куклы. — Нам туда!

И ткнул в железную дверь с кованными узорами по правую сторону коридора.

— С чего ты взял? — задал резонный вопрос черт.

— Да что б я знал! — ошалело отозвался мыш.

Отлично! Вот и пойми теперь, это флешбэки избранности или отъехавшая под гнетом напастей кукуха?

Кукла, впрочем, без сомнений, четко, как солдат на плацу, развернулась вправо. Дверь частично оккупировали полипы, но игрушку это не остановило.

А внутри их ждала свалка. Медея с Панфутием переглянулись и оба чуть было не прослезилась от нахлынувшей ностальгии. Казалось, вот только-только, в начале этого бестолкового приключения, они ковырялись в аналогичных завалах.

Следующая ностальгическая волна накрыла исключительно ведьму. Горы хлама напомнили об ароматных оазисах, которые кое-кто с азартом влюбленного в свою работу ландшафтного дизайнера и с упорством, однозначно достойным лучшего применения, размещал в самых неожиданных местах квартиры. И как только трусами в бельевую корзину попадал?

И ведь если поглядеть на этого утончённого педантичного франта при параде, а при параде он был практически всегда, ни за что не догадаешься, что в быту он свинья свиньёй.

Вот Витёк с куклой времени зря не теряли. Правда, делали это... как-то с ленцой. Игрушка с неспешным достоинством выуживала из завалов предметы по одному и предъявляла их мышу. Тот неизменно крутил башкой, и она все так же не спеша откладывала отбракованное барахло в сторону.

Ведьма с чёртом снова переглянулись.

— Думаешь, к новому году успеют? — спросил Панфутий.

— До лета точно справятся, — обнадежила его Медея. — Что хоть искать нужно?

— А я почем знаю?! — огрызнулся Витёк. — Что-то, отчего меня опять торкнет!

— Восхитительно четкая целевая установка, — проворчала госпожа Цуцикова и присоединилась к "раскопкам".

Делать-то что-то нужно было.

Смотрелось, конечно, сие мероприятие фантасмагоричней некуда. Медея дала себе торжественное обещание приложить все усилия, чтобы подробностей творящегося безобразия не узнала ни одна живая душа. Если понадобится, вплоть до устранения свидетелей. Тем более что Витёк буквально напрашивался на крайние меры.

Они втроём водили вокруг засранца хороводы, а тот крутил башкой и выкобенивался. Ему не пришлись по вкусу ни инкрустированный алмазами портсигар, ни золотой унитаз (его Панфутий порывался забрать с собой, пришлось Медее напомнить, что он всё-таки черт, а не гном), ни одна из сотен разбросанных как попало диковин.

Кое-чья страсть к обрастанию всевозможным «нужным» хламом явно приобрела со временем клинические масштабы.

Самой Медее запал в душу не вышеозначенный унитаз и даже не способный обрастать плотью и оживать скелет велоцираптора (ювелирная магическая работа), а совершенно тривиальный, особенно в данном контексте, испанский сапог. У ведьмы никак не получалось выкинуть из головы вопрос о регулярности его использования.

Масштабы завалов были таковы, что трое старателей и один переносчик избранности рисковали действительно застрять здесь до весны, но тут мышу снова флешбэк в голову ударил.

— Стоп! Здесь ничего нет! Сворачиваемся и идём дальше!

— Да ты, сволочь, издеваешься! — рявкнула ведьма.

Вот сейчас она как никогда приблизилась к тому, чтобы исполнить не раз даваемое мышу обещание. А именно прибить скотину к чертовой бабушке.

— Так, Поликарповна, охолони, — ладонь Панфутия легла ведьме на плечо. — Моей бабушке такой подарочек на фиг не упал, точно тебе говорю.

Кукла предостерегающие щёлкнула зубами. Признавшая (на этот раз!) поражение госпожа Цуцикова, силясь вернуть пошатнувшееся душевное равновесие, сделала пару шумных вдохов-выдохов.

Так, в конце-то концов, во всем нужно видеть плюсы. Во-первых, они однозначно не встретят старость в этой затхлой захламленной комнатенке. Что не исключает возможности бесславного одряхления в какой-нибудь другой комнатенке неподалеку. Во-вторых, и это уже безусловный плюс, «идем дальше» не подразумевало под собой выход назад в коридор.

Из комнаты вела ещё одна дверь, к которой Витёк команду старателей и направил. За дверью обнаружилась ещё одна комната. И — восторг, чистый восторг — полное отсутствие кораллового проклятия.