Чимину очень хочется головой об стену побиться. Но ещё больше — постучать об неё ботана этого многоклеточного, который от его подкатов уже полгода шарахается. Чимин вот только понять не может: это потому, что он подкатов не понимает в принципе, у него не стоит на одного конкретного Чимина, или потому, что Ким Намджун вообще не гей?

      Есть вообще вероятность, что чиминий гей-радар сбоить начал? Так-то он не только объект точно определяет, он прямо крупными буквами семафорит, кто в какой позе и с какими игрушками любит.

      Например, про того игривого второкурсника с пухлыми губами и пухлой задницей. Как стонал, как стонал! и не столько от члена в себе, сколько от того, как Чимин его от души охаживал пятерней по пухлой заднице до красноты.

      Или про первокурсника того, робкого? Чимин ещё даже не знал, как зовут, а три штуки дилдо и смазку с разными вкусами заранее приготовил, на выбор. Первокурсник три дня мялся, отнекивался, а потом так кончал сладко на вибраторе, с членом Чимина глубоко в горле. А как разохотился, от жадности все его игрушки перепробовал, Чимин от него потом еле отделался…

      А сейчас от жадности крышу сносит у Чимина. Намджун — он же чует! — любит пожёстче. Чтоб его довели. Взяли первый раз грубо, жёстко, не оттрахали — отодрали. И потом брали ещё много раз — хоть членом, хоть вибратором, мягкого, податливого, расслабленного…

      Любимый кинк Чимина, млять!

      Впрочем, Намджун, сука, вообще один сплошной кинк. Его личный фетиш. Весь. Чимин не дурак лысого под порнушку погонять, западая на широкие плечи актёра, на узкую талию, крепкие бёдра и ягодицы, ямочки на щеках и хороших размеров член, которому и завидуешь и восхищаешься одновременно. И когда в душевой с Ким-так-его-Намджуна падает нечаянно полотенце, у Чимина в животе схлопывается чёрная дыра. Этот ботан — обладатель всего и сразу: плеч нужной широты, талии, бёдер, умопомрачительных ямочек и члена, который — Чимин уверен! — в его ладонь ляжет как родной.

      У него живот подмораживает, а спина промокает от пота, будто ему ядерный взрыв за окном показали, а не всего-то обнажённого парня в мужской душевой. Холодную воду Чимин тогда выкрутил на максимум, рискуя заработать простуду — член на список фетишей в одном конкретном теле среагировал бравым солдатиком на параде, вытянувшись строго вверх.

      Чимин после душа долго не думает. Что там думать? Приглашать надо, потому что такое тело грех упускать. Хотя бы разик, но отличник, староста, красавец и обладатель хуй знает скольки чёрных поясов по хуй знает скольки видам единоборств должен этого милаху попробовать.

      Вот только на якобы небрежный вопрос в процессе переодевания «тусишь в местном пабе?», ожидая стандартного «конечно!» Чимин внезапно получает твёрдое «Нет».

      Чимин подзависает с одним носком в руках и думает, что Намджун просто слегка заигрывает. В принципе, Чимин не против.

      — А что делаешь?

      — В шахматы играю, — сосредоточенно отвечает Намджун, складывая одежду шовчик к шовчику и окатывая Чимина презрительным взглядом.

      Чимина ступорит на шахматах, но ещё больше на презрительном взгляде. Чем он этому ботанику не угодил, только ж познакомиться, считай, подошёл?

      На второй подкат сходить в бар (уже вместе) ему выдают ещё больше презрения. На третий — помочь с математикой (ты охуел? у тебя по ней балл выше, чем у меня) — праведное возмущение. На попытку вступить в шахматный клуб Чимин получает такой гневный матный рык, что его за дверь клуба выносит девятибалльным цунами Намджуновой ярости.

      Да что с этим ботаном не так?

      — Или хочет, или завидует, — авторитетно разъясняет в столовой Чимину Тэхён, кося взглядом в дальний угол, где за столиком шумят старшекурсники.

      При попытке внятно и серьёзно объяснить, что пристаёт он исключительно с развратными намерениями, Намджун шипит взъерошенной коброй, отталкивает и сбегает, алея ушами, будто их в кетчуп макнули.

      Ну и хер с тобой, решает Чимин и отстаёт.

      Ну, это он так думает.

      Но!

      Намджун нифига не крутой, как актёры из порно, потому что стесняется до ужаса мило. Вечно что-то ломает и портит, и с неловким очарованием извиняется до скрипа чиминьих зубов. Доклады делает так, что Чимина распидорашивает по парте, а от звуков голоса этого грёбаного шахматиста мурашки на чиминовой спине роятся и размножаются с убойной скоростью. Он живой, милый с этими ямочками на щеках, капельку неуклюжий (совсем не как актёры в порно!) и желанный до той самой чёрной сосущей дыры под рёбрами. Наяву он закусывается с Намджуном теперь по поводу и без, и кстати! — в половине случаев Чимин тут вообще ни при чём! А в мечтах в каких только позах его не раскладывает. Влечению сопротивляться нет сил, и после каждой словесной стычки в раскалённые фантазии, где он жарит шахматиста, постепенно прибавляются пробки, наручники и кляпы. Чимин, к слову, тот ещё фетишист. Фашист-фетишист, потому что если Намджун окажется в его цепких ручках, то живым точно не уйдёт. Чимину хочется Намджуна до колик в яйцах, и драть он его будет всерьёз, с чувством, толком и расстановкой.

      Когда успеваемость снижается на треть процента, Чимин осознаёт, что пора что-то предпринять. Поскольку грамотных подкатов в загашнике больше нет, идей тоже и взять их неоткуда, Чимин идёт в бар.

      Очень, очень ранним утром понедельника (или поздней ночью воскресенья — это смотря с какой стороны суток смотреть), кривая текило-лимонная траектория выводит Чимина аккурат к интим-шопу.

      Ему, по сути, ловить там нечего, потому что приличная часть ассортимента в двух чемоданах и так у ждёт «своих» него в общаге. Но он с пьяных глаз бесконтрольно залипает на манекен в покорной собачьей позе, в портупее, с кляпом-шариком алого цвета, и наколенниками на пластиковых ногах, разведённых на нужную ширину. Что-то в этой фигуре невыносимо напоминает одного ботаника, и Чимин раскошеливается на весь набор, надетый на манекен.

      Просто ранним утром понедельника, под лютым текиловым похмельем, Чимин суёт один из подарочков Намджуну в шкаф в раздевалке. Подарок тот обнаружит только во вторник, потому что тренировки в понедельник у него нет. Но ботаник как чует, что его ждёт, ехидничает в сторону Чимина на совещании студенческого совета больше обычного. Чимин на отходняке вроде и думал подарок забрать и не светиться, но после очередного Намджунова пассажа: а) подарок оставляет где был; б) вытуривает председателя шахматного клуба с совещания; в) отправляет ему сообщение с анонимного акка, со злости даже не заморачиваясь на какой-нибудь хитровыпуканный ник, просто вложив в придуманное имя обещание до него добраться.

      А этот гад его ещё и блочит!

      До вторника он доживает с трудом и в универ летит как на крыльях.

      Ему смертельно надо видеть, как Намджун раскроет подарок. Он в красках себе эту картину рисует: как тот удивляется, вспыхивает, возбуждается…

      Намджун тупит в подарок, ни хера не понимая. Чимина внахлёст обдаёт ледяной мыслью. А вдруг он ошибся? Радар сбился, прицел не точен, и Намджун не его поля ягода?

      Приходится подсказать. И уйти красиво, хотя позвоночник зудит от нетерпения обернуться и полюбоваться. И подглядывая за Намджуном тайком от дверей раздевалки, Чимин млеет и тащится.

      Йосики-хососики, какая реакция яркая, памагити…

      Он думал, что не нравится ботанику.

      Что ботаник его просто динамит.

      Или что у него гей-радар сбоит.

      А Намджун… просто невинный, левел ноль, с игрушками не знаком, да ещё наверняка и не подозревает, что его могут и хотеть, и соблазнять. Вон как розовеет, алеет, потеет и да! даже отсюда видно, что возбуждается при одной только мысли, что будет стоять на коленях.

      Чимин, идя по коридору, в дьявольской улыбочке губы растягивает так, что народ от него шарахается.

      То, что было подарком отчаяния под текиловыми парами, превращается в хитрый, коварный и адищенски похотливый план. Весь в эйфории, Чимин с нового левого акка с ещё одним «говорящим» никнеймом отправляет очередное дерзкое сообщение, и довольно улыбается, ожидаемо получив ещё один блок.

      В среду Чимин рвёт на себе волосы, грызёт ногти, и клянёт сам себя на все корки за дурацкой ход.

      Поглядеть за реакцией Намджуна на второй подарок не получится никак.

      Вот чёрт его дёрнул попросить курьера с пиццей закинуть коробку в соседний коридор общаги, к комнате Намджуна за пару купюр? Чем он думал? Хотя понятно, чем, он не думал, он представлял, как Намджун выглядеть будет, когда откроет подарок. А то, что ему за этой реакцией самому подглядеть не получится, фиг там сообразил… Где твои мозги, Пак Чимин-отличник, а?

      Можно, конечно, и в комнату вломиться, но тогда игре конец. А Чимину теперь страсть как охота ещё поиграть. У Намджуна на кожаные ремешки реакция, наверное, ещё ярче, но этот ботаник, небось, и дверь стулом подпёр, чтобы даже Юнги не зашёл… эээх! С расстройства в голову даже никакого умного подката через анонимку не приходит, и совсем расстроенный, Чимин укладывается спать.

      Ранним утром четверга Чимина застаёт Намджуна рядом с Хосоком у кофейного автомата, и эта парочка заставляет его сжать кулаки, и что-то там ревниво-злобное ворчать про себя, сверля этих двоих глазами. Селфятся они, видите ли! А Хося, танцор этот грёбаный, ещё и шляпу свою на Намджуна напялил! А ботан это чего так лыбится, будто ему в трёх позах дали?

      Да, он знает, что у Намджуна никого нет. Да, он знает, что Хосок по девочкам. Но!

      Чё они, бля, такие довольные оба, а?

      Чимин от дверей корчит рожу объекту своего интереса, пулей летит в класс, кидая очередной подарок ему на парту. Залипает на выставленную фотку Намджуна в шляпе у Хосока на акке, и с силой тапая по экрану, срочно создаёт ещё один левый акк, случайно теряя одну букву.

      Эк его вздрючило, что он даже никнейм новый написал с ошибкой.

      Чимин тупит на «юблю_хороших_мальчиков» и вдруг смеётся. Говоряще получилось, да….

      Он оглядывается — осторожно, тайком, делая вид, что просто проверяет, все ли на месте в классе — староста он вообще или куда?

      И…

      О да.

      Да!

      Стопиццот раз да!

      Намджун краснеет, бледнеет и бурно дышит от одного только его сообщения. Или наконец сообразил, что аноним и щедрый даритель — одно и то же лицо? Вон как деревянно за парту сел, того и гляди, скрипеть начнёт. И ка-ак же смущается, охтыжбля, стоит ему заглянуть в подарок. Суетится, мельтешит, подарок поспешно в рюкзак запихал и застыл, как сыч в ловушке: глаза округлил, зыркает по сторонам, даже моргнуть, кажется, боится.

      Чимин то и дело озорно оглядывается всю лекцию, даже когда в голову стучит крамольная мысль, что он, в общем-то, просто сталкер.

      Сталкер, сасэн, абьюзер, газлайтер, и хер вообще пойми кто. Как-то нехорошо, кажется, но!..

      Что бы такого Намджуну завтра подарить? Подарки с манекена закончились, а Чимин с увлекательной игрой по соблазнению одного ботаника определённо не готов расстаться.

      Так что после лекций Чимин как на крыльях летит в тот интим-шоп, где подарки можно сделать на заказ.

      Чимин в пятницу влетает с красивым пакетом в универ, заранее хихикая при мысли о месте, где он подарок Намджуну оставит. Никаких тебе тайных убежищ, до шахматного клуба (откуда его так позорно вытурили!) он тоже доберётся! И, довольный, мчится на лекцию, где… охеревает.

      На Намджуне стильный пиджак, под которым ненормальная, неприличная, до абсолюта блядская майка в сеточку. Если присмотреться, то при повороте намджунова корпуса можно даже темнеющие соски разглядеть. И торчат они возмутительно вызывающе.

      И это Чимин-то провокатор? А вы этого видели, а?

      Чимин присматривается до рези в глазах и свёрнутой шеи. Ему всю силу воли собрать приходится, чтобы не крутить башкой с первой парты каждую секунду, силясь разглядеть, что творится на задней. И Хосок, мля, руки от этих бёдер в скинни убрал! Нефиг чужих парней щупать, ты ж по девочкам!

      Чужих?

      А с хера Чимин бёдра Намджуна вдруг считает своими, а?

      Ой, всё!

      Намджун шарахается теперь от всех, подпуская к себе близко только Хосока, привычно держась с ним на френдзондовом расстоянии вытянутой руки. На Чиминово вроде бы равнодушное «Привет!» шипит сквозь зубы «Сам ты привет!». И беспрерывно шарит глазами по периметру, то ли желая получить очередной подарок, то ли боясь.

      Чимин мечтает зажать Намджуна в туалете на перерыве. Или в раздевалке (у них же есть тренировка сегодня? Нувсмсле нет?). Или ещё лучше в душевой. Без одежды и только в этой адской майке…. Правда, как затащить Намджуна в душевую без тренировки, он не знает. Он, кажется, вообще уже ничего не знает. Мозги что-то как-то совсем отказывают, и один светлый луч в нынешней адской пятнице — подсмотреть, как Намджун, чёртов личный ангел-соблазнитель, раскроет свой новый подарок.

      А пока можно придумать план, как Намджуна в тёмном углу скрутить и возбудить одновременно.

      Но всё равно…

      Ну хоть бы пальчиком прикоснуться! Ну же?!

      Получается не только пальчиком. Чисто случайно из-за угла влететь, почти ткнуться в Намджуна носом — и влезть интимно рукой под пиджак, всей ладонью провести по рёбрам, по чёртовой сеточке, чтобы ощутить и кожу, и мышцы, и от бухнувшего сердца получить отдачей по пальцам. Или это его сердце так сбойнуло, от грёбаной сеточки?.. Мамадарахая, что этот ботан с ним творит?

      И что он нёс в этом тупом диалоге-то, а?

      Чимин чувствует себя полным идиотом, поспешно сбегая в туалет для короткой дрочки, и как дурак вертя в голове последнюю фразу. «Не по адресу, принцесса, это на мой все ходят?» Почему «принцесса»? И что за «все», Чимин из-за Намджуна даже на смотрит на остальных-то! Что он о Чимине теперь подумает?

      Хотя какая, к херам, разница? Этот шахматист недодолбаный и раньше про него не думал, вряд ли и сейчас начнёт….

      Сотня придуманных планов, как он завалит Намджуна, помогает провести длинный день, но… к концу лекций от возбуждения Чимин просто перегорает.

      Мрачно-тоскливо наблюдает остаток дня, как Намджун на одной только силе воли (или, может, незаинтересованности?) не обращает внимания на подарок на лекциях, в шахматном клубе, библиотеке за написание реферата… И, тихо вздыхая, плетётся следом в общагу, стараясь не попадаться в его поле зрения. Всего задора только и хватает, что послать ему последнее сообщение перед сном, и уставшим и разочарованным упасть мордой в подушку, сожалея о своей зряшной потраченной жизни.

      Утро субботы застаёт Чимина вот вообще не отдохнувшим. У него от недотраха мозги кипят почище, чем от сопромата, а Намджун зудит в башке едким писком несделанного реферата, к которому хрен подступишься. Чимин раздражённо ворошит свои «игрушки», мстительно размышляя, чем бы таким «порадовать» ботана. На чокере и шёлковом ободке с чёрными заячьими ушками приходится опять бежать ванную. Картинка под плотно сомкнутыми веками, где обнажённый шахматист с чёрной полоской бархата на шее стоит перед ним на коленях, а он пальцами рисует на его спине Скандинавскую защиту, медленно двигая бёдрами, доводит его да пика в считанные минуты. Чимин тяжело дышит, вытаскивая руку в смазке и сперме из пижамных штанов, и слизывает с губ соль, крепко замешанную на сожалении о нереальности видения.

      На ватных ногах заваливается в комнату и натыкается взглядом в чемодане на… штуку. С его точки зрения — бесполезную, зато памятную, забытую у него как-то одним молоденьким, но строгим полицейским. Нет, игрушка здоровская, но Чимин так-то за безопасный секс, а наручники, из которых самому не выбраться — ну такое себе по безопасности. А если у партнёра сердце прихватит, а ты прикован? Не-не, разок поигрался и хватит. Чимин в тот раз, пока ему этот коп соски вылизывал, одним взглядом всё время косил на ключ на тумбочке, чтобы был в доступности….

      Бормоча себе под нос что-то злобно-мстительное, где отчётливо слышно только «да чтоб ты сам», «влип» и «не расковался», Чимин заворачивает подарок, аккуратно убирая маленький ключ в тумбочку. Пишет левой рукой «Для Ким Намджуна» на открытке с зайчиком и кидает в пакет. И не особо изобретательно, по-простому, отдаёт подарок библиотекарше с мелкой взяткой, чтобы она сохранила его анонимность.

      — Алё гараж! — Тэхён низким басом реальности разбивает мечты, которые раздражают больше, чем возносят в облака. — Ты к докладу готов? И реферат где?

      Чимин очухивается. Вот совсем, тумблером переключая мозг с деления «Ким Намджун на коленях» на деление «мать-моя, продолбал учёбу!» И всю субботу больше не позволяет себе ни единого лишнего взгляда в сторону ботаника, который подозрительно тихий, подозрительно спокойный, и тоже усердно учится. А вечером между слежкой за Намджуном всеми доступными простому студенту способами и соджу с друзьями выбирает… соджу с друзьями. Ну сколько можно страдать-то? Ну не сталкер же Чимин и правда, в конце-то концов? Ну не дурак же Намджун наручники без ключа пробовать?

      А глубокой ночью, когда мелодия танго, непонятным образом затесавшись в поток попсы в баре, выедает ложечкой мозг, алкогольная тягучая тоска и остатки здравого смысла сходятся на ринге: новый «говорящий ник» для нового левого акка или «убрать смартфон подальше нахрен и оставить ботаника в покое»? Ну хотя бы на эту ночь.

      Это уже что-то за гранью. Для Чимина парни — поток лиц в угаре похоти, расплывчатое боке, где толком не разглядеть ни одного продолговатого пятна. Но Намджун….

      И неуклюжесть эта, и вечно волосы взъерошенные, и грёбаная внезапная майка в сеточку. А ещё азарт на его лице, когда он сражается в шахматы, меняющий в мгновение ока черты с чуть испуганных до хищных. Чертовски соблазнительные ямочки: так и хочется утопить в них подушечки пальцев, не только увидеть — осязать кожей его улыбку. Голос, высокий и ровный, и внезапной глубокий, низкий, манящий, продирающий до мурашек, когда он переходит на английский.

      У Чимина что-то жмёт в межрёберье, и отдаётся гулко в висках, аккордом отдачи бежит по пальцам, чтобы послать со стрёмного тупого ника «69» первое «тунь».

      Мелодия в башке растёт и ширится, дурацким реплаем летит в эфир — вот чего он не азбука Морзе, этот «тунь»? Передал бы примерно всё — и жажду, и тягу, и тоску, смычком рвущую нервы, и сдавленные мелкие выдохи, отупение, когда не шевелится ни один мускул, и только пальцы в ритм танго посылают в чат бессмысленное «тунь», а на виске нервно колотится жилка в ожидании чуда — а вдруг ответит?

      Да обрати ж ты на меня внимание, ну!..

      Чимин выдыхает резко, как перед прыжком в воду, вырубает в телефоне сеть. Лезет в заначки, до которых ещё не добрался Тэхён, лакирует соджу хорошей порцией светлого рома — чтоб наверняка, и предчувствуя головную боль наутро, наконец отрубается.

      Намджуна нет. Он его, как старосту, достал по самое не могу, едва узнал, что за лектор будет вести семинар. И записался первым, и шестнадцать раз потом подходил: А точно лектор приедет? А точно не отменят? А ты меня точно записал? Ну и где он сейчас?

      Чимин оборачивается на аудиторию — переполненную, кстати, лектор из другого универа и правда хорош, — и снова обыскивает её взглядом. В такой толпе разглядеть ботаника нелегко. Вдруг опять чего нового на себя напялил, повыпендриваться перед лектором, и хрен его теперь узнаешь?

      Но Намджуна точно нет, и это подтверждают сокурсники. Чимин смотрит на контакт в смартфоне, и нервно дёргается — отправлять ему текст со своего собственного аккаунта в последние дни капец как непривычно. До дрожи, попытки отложить смартфон и попыток уговорить себя, что всё окей, ты же староста, ты реально можешь и должен это сделать — позвать однокурсника на так нужный тому семинар.

      И всё равно сердце провисает в невесомости, которая прочно поселилась в чиминовом животе, едва сообщение «Алло, спящая красавица, где тебя черти носят?» ушло в чат.

      Может, зря он его «спящей красавицей» обозвал: а вдруг догадается? И что это ещё за «черти носят»? Почему официально не спросить, типа, «Ким Намджун, где ты? Семинар начался»!

      Семинар начался, и Чимин, как староста и отличник, снова выбрасывает все мысли из головы. Нет, ну правда, не будет же он просить лектора подождать, пока один конкретный ботаник пёрышки почистит и марафет наведёт?

      Чимин ведь, по сути — хороший мальчик. Умненький, прилежный, старательный, и — осознанный. И в сексе тоже. И его жажда Намджуна — не столько взять этого нелепого, слегка неуклюже, убийственно очаровательного ботаника, а дать ему тоже осознать себя. Потому что — о да, Чимин ещё как это чует! — как только тот поймёт, раскроет себе свои собственные секреты, секс с ним будет не просто хорошим. Он будет феерическим. Кипящим в той точке разума, где за гранью — нирвана круче любой наркотической дури. Шторм, из которого тебя на берег выбрасывает слабым, обессиленным и невероятно, нереально живым. Будто заново родившимся.

      Вот где его носит???

      Или….

      Посреди лекции дурацкая идея, что Намджун всё-таки наручники попробовал, и сейчас сидит, пристёгнутый к чему-нибудь в своей комнатушке, прошибает Чимина холодным потом. И виноват, получается, в его отсутствии на семинаре именно он, староста….

      Так стоп. Ладно, Намджун реально дурак и приковался. Но с ним же Юнги? Опасный отморозок Юнги, про которого поговаривают, что он та ещё мафия? Ну, он же сможет расковать Намджуна из наручников? Все же из мафии умеют снимать полицейские наручники? Ну типа, как в кино?

      Чимина прошибает холодным потом второй раз. Тот строгий коп, приковываясь к кровати Чимина, подробно и со вкусом ему объяснил, что нет, не могут. И не стоит доверять киношным штампам.

      Так, блэт, там когда перерыв?

      За короткий, к слову перерыв, можно дофига чего сделать. В туалет там сходить. Кофе взять. К лектору подлизаться.

      Студенты делятся на три равномерных потока, от которого хилым ручейком убегает четвёртый — в тёмный угол двора на перекур. Чимин, рассекая потоки перпендикулярно, мчится на выход.

      То, что этот ботаник к чему-нибудь да приковался, со своей неуклюжестью и везучестью, Чимин теперь не сомневается вот ни разу.

      Он точно не успеет. От этого корпуса универа до общаги — нефиговое расстояние. Даже на скутере. Даже если он с ноги в комнату Намджуна зайдёт. Даже если тот не будет особо сопротивляться, пока Чимин его выколупывает из наручников — все равно не успеет. Ему же ещё в свою комнату за ключом, плюс дорога обратно.

      Но Чимин всё равно мчится вперёд под задорное A la mente в голове, играя в спасателя, и…

      … и влетает на ступеньках в Юнги.

      — Где Намджун? — с ходу рявкает он этому, который вроде бы мафия, не заморачиваясь на сколько-нибудь вежливый тон. И только когда брови Юнги лезут куда-то под чёлку от полного охиревания, начинает осознавать, на кого он почти наехал. Но Юнги — кажется, от удивления, — отвечает с та-акой насмешкой, что Чимину очень хочется ему вмазать. И пофиг что мафия.

      И за то, что с Намджуном в одной комнате живёт — тоже. Хотя его уже сто раз заверили, что Юнги слюни пускает по одному младшекурснику.

      — Спит…

      — Как спит?

      — Раком? — предполагает Юнги, и кулаки Чимина сжимаются до побелевших костяшек. — Спит в смысле, раком, одна жопа кочечкой торчит, из-под одеяла…

      — Почему спит?.. — совсем по-дурацки спрашивает Чимин, еле успев поймать на кончике языка вопрос «почему раком?»

      Юнги жмёт плечами, роясь по карманам в поисках зажигалки.

      — Заебался товарищ — учёба, шахматы, все дела, вот и спит. А что? — Юнги с интересом присматривается к старосте, который то краснеет, то бледнеет, и совершенно очевидно злится.

      — А то, что он мне с этим семинаром и с этим лектором всю плешь проел, и он, блять, просто спит?

      Юнги вдруг подбирается. У него взгляд становится хищный, зато лыба по губам расплывается такая дурацко-влюблённая, что Чимин невольно на шаг отступает — это ещё что? Это у мафии на него такое? Или на интерес Чимина к Намджуну? Но Юнги смотрит куда-то мимо, спешно запихивает сигареты с зажигалкой в карман и, прицелившись куда-то взглядом, берёт с места в карьер мимо Чимина, хлопа того по плечу:

      — Ну ты же староста? Вот и позаботься о сокурснике…

      Чимин следом разворачивается, чтобы увидеть, как Юнги целенаправленно движется к дверям универа, откуда выходит стайка с младшего курса.

      Кажется, на любовном фронте не у одного него проблемы, потому что от стайки отделяется фигура и сайгаком скачет через перила крыльца, улепётывая очевидно от Юнги.

      «Позаботься о сокурснике…»

      Он позаботится… Дайте ему только до Намджуна добраться, он так о нём позаботится!..

      Чимин один в пустом шахматном клубе, где пахнет деревом, кленовым сиропом, чуточку пылью, и тишиной напополам с покоем законченной учебной неделей. Он бухается рядом с любимым креслом Намджуна, придумывая новый ник.

      Но сначала — почему-то не скрываясь больше, — отправляет со своего аккаунта дурацкое, ненужное, полное нервного беспокойства и тревоги «Эй, ты окей вообще?» Надолго держит палец над кнопкой «стереть сообщение», а потом со вздохом откладывает смартфон.

      Ну, это не из-за него же он там спит?

      И как бы так его разбудить?

      оближи_сначала: Ты правда спишь раком???

      оближи_сначала: эй, капризуля, хочешь поспать рядом со мной? Не факт, что дам выспаться, но заснуть дам

      оближи_сначала: и соснуть дам

      оближи_сначала: но потом точно кляп. Я же помню, ты громкий.

      оближи_сначала: интересно, у тебя получиться заснуть раком, с кляпом и моим членом у тебя внутри?

      оближи_сначала: глубоко-глубоко внутри… где он по второму кругу тебя ебать будет медленно, нежно, долго, чтобы ты мог как следует… выспаться

      Минута. Ничего.

      Две минуты. Ноль.

      Пять минут. Сообщения даже не прочитаны.

      Десять минут. Он что, уведы отключил?

      Пятнадцать минут. Или вообще из сети вышел?

      Полчаса. Да как можно, нахуй, за полчаса ни разу не проверить смартфон?

      Точно-точно спит? Вот совсем? И даже телефон отключил?

      Сорок минут.

      Чимин смотрит на поток пошлятины на экране, трёт пальцами устало глаза. Парочка младших пытается зачем-то зайти в шахматный клуб, но председатель студсовета рявкает на них таким тоном «Занято!», что их испуганно выносит за дверь. Но выпущенный в недовольном рыке гнев всё равно не слабеет, пригибая к земле цементной лепёхой.

      Не пора ли уже сдаться, Пак Чимин?

      Сообщение удалено.

      Сообщение удалено.

      Сообщение удалено.

      Сообщение удалено.

      Сообщение удалено.

      Сообщение удалено.

      Чимин поднимается и плетётся устало к выходу. Когда-нибудь это пройдёт. Надо просто поменьше сталкиваться с Намджуном. Забыть, как тот реагировал на его подарки. Вычеркнуть эту позорную страницу со сталкингом из памяти. В универе полно плохих мальчиков, которые с удовольствием поиграют с хорошим Чимином.

      Может, у кого-то будут такие же очаровательные ямочки на щеках?

      Но перед этим — в последний раз, вот клянусь! — увидеться с ним наедине.

      Park Jimin: Ладно, у вас там хуй знает, что случилось, но я буду в шесть в универе, закину всё в шахматный клуб. Оттуда заберёшь.

      Чимин вечером хрен знает зачем листает Тиндер.

      Те, кто в масках — сразу мимо, он по глазам гадалка так себе.

      Этого, который губы поджал, будто тапнуть на фото — штангу толкнуть, тоже мимо. Таких ради двух минут кайфа два часа уламывать, два часа раздевать, и потом две недели прятаться — себе дороже.

      Этого, который пишет 25, а выглядит на 52 — туда же.

      Этот слишком круглощёкий, этот слишком бородатый, этот слишком худой, этот…

      Поверх экрана капсом на прозрачном фоне всплывает «ГДЕ КЛЮЧ, УЁБОК?!», и Чимин аж подскакивает на кровати. Чёрная дыра в животе излучает холод с жаром попеременно, и ледяной пот от одного только дурацкого сообщения от RM, перетягивает горло удавкой, куда кое-как лёгкие порционно выталкивают воздух.

      Ну надо же, блять! Проснулся! И таки приковался, раз про ключ спрашивает? А куда этот, из мафии смотрит, а?

      Чимин нервно подрагивающими пальцами тащит ключ из тумбочки, кое-как наводит фокус для фото. Картинка уходит в чат анонима, а он видит, как на его личном акке сообщения Намджуну фиксируются прочитанными. Шалая дурная мысль бьёт в голову, потому что…

      Ну это же ведь в последний раз, да? Почему бы и не полюбоваться на результат своих трудов? Заодно и признается — ему, вообще-то, и не стыдно, и не страшно, и терять нечего. И хочется хоть как-то взять реванш за адскую неделю!

      оближи_сначала: значит так, всё просто. хочешь ключ — всё, что я прислал, должно быть на тебе и в тебе. не выполнишь — и хер тебе ключ. увидимся в шесть в шахматном клубе.

      Вздрюченный нервным радостным предвкушением, Чимин на всех парах летит в душ, по пути заталкивая из тумбочки в карман худи два тюбика смазки. Он, конечно, от сталкинга к насилию переключаться не планирует, но не затисканным как следует Намджун от него сегодня не уйдёт!

      Чимин, прячась в закутке под лестницей, смотрит, как Намджун, то ускоряя, то замедляя шаг, нервным юзом мотыляет по коридору. Как утирает вспотевший лоб. Как поправляет в сотый раз маску, из-под которой так палевно торчит кляп — попадись кто на дороге, раскусили бы это неуклюжее чудо с первого взгляда. У Чимина умиление напополам с возбуждением перекурочивает каждый нерв, пока он крадётся следом.

      Он мысленно возносит хвалу небу, родителям и учителям, за то, что не жалели его не тренировках — ровно за секунду до того, как толкнуть Намджуна в шахматный клуб, и запереть за собой дверь.

      И ловко скручивая и роняя объект своих мечтаний на колени, предлагая ему чёртов кляп, выталкивая изо рта предательское «можешь сейчас сказать «нет» (нет-нет-нет, только не это!) чувствует, как заходящееся сердце отстукивает слишком медленные секунды. Не в силах сдержаться — тянется к уху, наконец-то пробуя солоновато-медвяную кожу на вкус. Пазл складывается в Намджуновых глазах, их до краёв наполняет пониманием, что медленной воронкой (слишком медленной, дьявол его раздери!) трансформируется в возбуждение, и отдачей бьётся в Чиминовы зрачки.

      Губы Намджуна едва касаются Чиминовых пальцев, но ему кажется — вжарили тысячей вольт прямиком в солнечное сплетение. Задирая рукав худи Намджуна, чтобы добраться до наручников, Чимин не выдерживает — шепчет снова с таким восторгом в голосе, что можно в нём утопить стадион:

      — Шах и мат, королева — теперь ты мой!