Осень 1995 год. Канада. Провинция Онтарио. Питерборо.
Прибытие на станцию в 10:03, Добро пожаловать!
Солнце лениво сползало по небольшим старым домикам, пуская зайчиков в такие же старые уютные комнатки и квартирки. Янтарный свет поджигал широкие рыжие кроны клёнов и кедров, а легкую изморозь на синем можжевельнике заставил подтаять, осыпав мелкие листочки крапинками воды и льда.
Несмотря на первые заморозки, этим утром кучерявые облачка сбились к горизонту, распахнув синее небо для всех желающих, а их, по правде говоря, было не так уж и много: люди не выходили на улицу без тёплых широких джинс и регги, а кто-то уже кутался в лёгкое пальто и спешил добраться до работы как можно скорее.
На остановку выскочила девушка совсем небольшого роста с крупной нашивкой на джинсовке «freedom» и эмблемой хиппи. Она подхватила гитару в руки и побежала дальше — похоже, путешествует автостопом. На нее оглянулась женщина в платке и длинном бежевом пальто с крупными пуговицами, после чего также расторопно обернулась, поправила ткань на голове и побежала в сторону здания администрации. Все торопились, один только крупный мужчина сидел на лавке, время от времени довольно вёл усами, курил толстую сигару и что-то бормотал себе под нос.
Мелочь из рук как назло выпала, но юноша тут же присел и быстро все собрал, протянул деньги проводнику, зажав в зубах аккуратный маленький билетик. Он широко улыбнулся лысому водителю, который в ответ выпустил едкую синюю струйку табачного дыма, пересчитал центы и кинул их в общую «кассу». Едва сдержавшись, чтобы не чихнуть, Тревор провёл рукой по светлым волосам, натягивая наушники, после чего сошёл на тротуар, подхватывая сумку с несколькими яркими заплатами.
Повозившись с крючками-замками, Тревор вытащил пару кассет для плеера с размашистыми подписями на пластиковом корпусе маркером «Deep Purple: Mark 3» и «Slipknot: Demo». Он открыл крышку плеера и достал оттуда безымянную пленку, которую тут же сунул назад, прямо на ходу.
Что только о нём только не говорили последнее время. И что он проблемный юноша, и что скорее всего балуется наркотиками, и что вовсе страдает приступами гнева. Только деканат прежнего колледжа как-то позабыл, что светловолосого и улыбчивого ученика с еле-еле заметными веснушками на щеках регулярно преследовали и пытались поколотить за «немужественную» фигуру. Вот уж повезло: кого бьют за худобу, кого за лишний вес, а кого за широкие бедра, которые явно выделяли его силуэт на фоне остальных. И ссадины на щеках как-то не видели, и разодранную одежду тоже, а вот несуществующие синяки на венах и широкие зрачки как-то да разглядели.
Всполошились только тогда, когда улыбчивый тихоня в драке толкнул сына кого-то из директоров соседних заведений, а тот полетел головой в парту, подскользнувшись вдобавок. Вот и «тяжёлое» сотрясение и куча «травм», и ярлык на шею «проблемный». Решено было отправить Тревора в другой колледж — от греха подальше. А ещё желательно туда, где есть «свой» — кузен, Нил Сандерсон, молодой, но перспективный педагог. И ничего лучше родня не придумала, чем пихнуть его сразу к кузену, мол «ну пусть поживет у тебя немного, там снимет квартиру, как работать устроится».
Улочки здесь короткие, но широкие, приятные глазу. В детстве Тревор здесь был не раз, но чтобы дойти до дома Нила всё же пришлось перерисовывать часть карты с атласа города — так, на всякий случай, таких домиков было рядом много. Двухэтажные, неброские, соседей мало, слухи разлетаются быстро. Навряд ли Нил вообще будет рад, но родня у них дружная и «учтивая» — его мнения не слишком-то и спрашивали.
Нил еще до звонка в дверь тысячу раз вспомнил, кто к нему должен заявиться и по какой причине. Знал, как расспросит о скандале, знал, куда поселит. Да всё знал, только было откровенно обидно: о том, что у него на душе, никого не волновало. И, честно, он не был рад кузену.
Младший брат, поступивший по «нелепой случайности» колледж, где он преподает, и попавший именно в его группу — о, Нил был готов проклинать в такие моменты идиотское распределение кураторов —бред, да и только.
Небольшого дома вполне хватит на двоих. До приезда кузена одна из двух спален отводилась под студию, но сейчас маленькое хобби, которое из-за внеплановой загруженности на внеплановой работе, было заброшено, уехало в гараж — да, с таким графиком барабанная установка в ближайшие месяцы не соберётся снова. А спальню вторую сделать получилось вполне неплохо, хоть и времени на полноценный ремонт не было.
Дверь открылась, и на Тревора упал короткий оценивающий взгляд. Напускная строгость, неловкая даже для Нила, ощущалась едва ли не за километр. В школе вот границу между ними выстраивать было легко, пожалуйста, сколько угодно. Преподаватель и студент, ни единой сложности.
Только не здесь, не на пороге своего дома, перебирая детские воспоминания, в которых он подолгу сидел с Тревором, когда было совсем некому.
Нил Кристофер Сандерсон, как же он изменился. Кажется, он ещё немного вытянулся, стал крепче и возмужал, во всём его виде присутствовала некоторая строгость: ещё утро, а он в хорошо отглаженной рубашке и светлых джинсах, русые волосы аккуратно уложены назад, красиво подчеркивая низкий лоб. Щетина, которая была неуместно популярна у его сверстников, на вытянутом лице Нила смотрелась превосходно.
— Проходи, — коротко бросил он, позволяя лишь слабую приветственную улыбку — и та через миг потухла.
Да, везение и правда было великолепным. Настолько, что воздух, едва только они столкнулись взглядами, начал наэлектризовываться.
Неловкость сильно сковывала движения, делая их зажатыми, ломанными, отрывистыми, взгляда Тревор не поднимал непонятно с чего — он ничем не виноват перед Нилом.
— Спасибо. Прости, что скинули меня на тебя, — он поначалу вообще не то остановился, не то замкнулся, не совсем обдумав, прежде чем сказать и засомневавшись прямо на середине. Дабы снять неловкость, Тревор повернулся к Нилу боком и повесил куртку на крючок рядом с пальто хозяина дома.
— Не извиняйся. Я не обвиняю тебя ни в чём, — подметил он. После, попытавшись немного разрядить обстановку, положил руку пареньку на плечо, вновь улыбаясь. — Трев, я не кусаюсь. Но я хотел бы услышать, что это было за представление и как ты умудрился на больничную койку отправить своего же одногруппника. Кажется, строго с ним не получится. И так вон держится обособленно, подпускать особо не хочет — какая уж тут строгость.
Если бы Тревору тогда, лет семь назад сказали, что у Нила будет квартира, он такую бы и представил: не очень большая, но светлая, без излишков, чистая, но и не слишком новая. Окна выходили на южную сторону, оттого всегда в доме было тепло и тихо. Вещи аккуратно разложены по местам, из общего порядка выделялись лишь женские духи на прихожей в броском ядовито-желтом флаконе с красивой подписью «Emily».
— Да как… Сам я не ожидал. Он снова хотел ну… Не кинуться, дёрнуть, или как это назвать, я и толкнул его. Крупный же, думал, с чего бы ради ему падать, а он ногой об ногу и все. Так и вышло, что я толкнул его, и расшиб голову. — Тревор прерывисто вздохнул, неловко проведя рукой по волосам и поднял в руку рюкзак, решив, что отвести тему лучшее решение. — Я, честно говоря не знаю, на сколько останусь, но я всё равно подрабатываю, так что…
Трев… Так много лет прошло с того, как именно Нил его так называл. И теперь, когда Сандерсон будто бы напускал вежливость, дабы скрыть неловкость, услышать это было неожиданно и приятно. Может быть не всё так плохо и Нил поменяет свои взгляды? Да, он никогда не скажет, что кто-то ему да неприятен, тем уж более родственнику: потому сейчас они оба здесь. Но так хотелось, чтобы все пошло, наконец, хорошо…
И вновь разочарованный выдох. Защищался, выходит — и чуть не убил? Внутри всё холодело от осознания того, что пара сантиметров в сторону, немного иной угол, и приложился бы задира-неудачник виском. Да, явно братец сейчас бы тогда перед ним не стоял.
— Эй, ты о чём вообще? Мне не сложно будет тебя обеспечить, подработку оставь на карманные расходы или брось, если она у тебя исключительно по нужде. Куда устроился хоть? — спросил Нил, осторожно прощупывая почву для диалога. Да, зарплата небольшая, но на двоих без излишеств хватит.
«Чего же ты, мальчик, так нервничаешь? Не к доске ведь тебя вызываю».
— Да мне нетрудно. Я устроился на склад.
— Твой визит не причиняет мне неудобств. Да, неожиданно — но не страшно. Так что брось это всё и чувствуй себя как дома.
Конечно, во время диалога Тревор попривыкнет и помягчает, но спустя часов шесть наступит неловкость, которую снова придётся перешагнуть.
Наладится.
Он и правда был вполне обычным ребёнком, ничего существенного. Учился средне, как все, о том, что он несколько склонен к музыке и ходил в хор никто толком и не знал, популярностью не пользовался, одевался неярко. В общем, просто среднестатистический студент. Ничего примечательного, просто не повезло попасть под травлю.
— Спасибо, — Тревор слегка улыбнулся, отведя глаза.
— Рад помочь, — усмехнулся Нил добродушно, ведя парня в сторону его временного «места обитания». Благоустроить бы, конечно. — Ну, в общем… — и вновь неловкое молчание. — Надеюсь, не совсем плачевно? Извини за следы на полу, остались от ножек барабанной установки, выровнять так и не смог… — извиняющимся тоном пробормотал он. Для двоюродного брата, с которым они в детстве были близки, можно было постараться и больше. Но поздно кусать локти, что есть — то есть.
— О-о-о, это пустяк, даже не беспокойся об этом, ради Бога. Наоборот даже чем-то хорошо, напоминает, что мой кузен барабанщик, — он издал тихий мягкий успокаивающий то ли себя, то ли Нила смешок. — Поверь, я знаю места хуже. Честно, было бы у тебя всё идеально, я чувствовал себя бы слишком неудобно и скорее всего убежал. Я же обычный студент, куда там. Себя хоть вспомни, Нил. — теперь Тревор уже просто тихо посмеялся и поставил сумку у стены.
— Поиграешь тут с работой, — выдаёт огорченно Нил, но с замечания отводит взгляд. — «Барабанщик» — это для меня слишком громко. Так, сажусь раз в несколько месяцев. И что за места хуже? Надеюсь, хотя бы не на уровне ближайшей помойки?
Студент… да, было время. Не так давно, вроде бы — самому и тридцатника нет, а кажется, что стукнула вечность. И проходила его молодость явно поярче. Но Тревор был иного поля ягодой. Вырос, изменился — и явно был далёк от Нила в юношеские годы.
— Вспоминаю. Но таким студентом, каким был я, лучше не быть, уж поверь на слово.
— С кем не бывает. Оно тоже, может к лучшему, есть что вспомнить и не только. Серые будни плохо вспоминаются. Ну если ты, конечно, не переубивал там кого, —
— Вроде не поубивал, — рассмеялся Нил. — С другой стороны, я не помню и половины наших вписок — мало ли что там под градусом происходило? Ты молодец, раз решил посвятить себя учебе, а не гулянкам. Разумное решение. Очень разумное, Трев.
— Мне, во-первых, не с кем, во-вторых я почти не пью да и… Я дружу как-то с теми, кто не имеет компаний. Да и у меня её тоже нет. Не сказать, что я прям подался бы в гуляния, может от силы один раз. По той причине, что меня чересчур правильным считают. Я был на таких встречах лет в четырнадцать, но перепугался старших и в целом не вижу смысла напиться и упасть.
— Не пить — это решение логичное, — одобрительно произнёс Нил. — В таких тусовках мало хорошего, но последствия настигают немного позже. — умный, тихий и старательный парень, ну что за чудо, подумать только? Неудивительно, что к такому прицепились. — Ты умница. Продолжай в том же духе, ладно?
— Ладно, ладно, — Тревор посмотрел на него малость напряженно. Конечно, показать себя с хорошей стороны было неплохо для их дальнейших взаимоотношений, к тому же они… Родственники.