— Я вернусь до полуночи, так что не ищи меня.
Тревор застегнул крупные пуговицы на драповом бежевом пальто, после чего повязал пояс чуть ниже талии.
За окном был вечер: темнело быстро, да и стало уже прохладно. Небо покрылось калькой заката, а облаков не было видно — те скучились около самого горизонта, как пенка на дорогом растворимом кофе. Покидать теплую квартиру Нила не очень хочется: здесь пахнет крепким зеленым чаем, приправами и едва уловимым сладковатым одеколоном.
МакНиван закинул кожаный портфель на плечо и подошел к овальному зеркалу, поправляя светлые мягкие пряди пальцами в черных перчатках.
— Знакомый-то надолго приехал? Тебе, может, с деньгами помочь нужно? И да, я уйду, у меня свидание. — Нил навалился на стену с золотистыми обоями, которые отдавали на лицо приятными бликами. От тепла в квартире у него на щеках впервые за последнее время появился здоровый румянец, а губы не казались такими уж бледными, как обычно. Нила нельзя было назвать человеком болезненным, даже напротив: он был крупнее Тревора, с тяжелыми ладонями, покатыми плечами и гармоничным сложением, но что-то в его чертах казалось неспокойным.
— А, да нет. На пару дней. Он перевелся в другой институт в Пемброке и метит в Торонто. Я немного прогулялся по улицам, так что не заблужусь. Но спасибо за помощь. Тебе тоже удачи на свидании. — Тревор в ответ почти дежурно улыбнулся, как улыбался всегда: правильно и до жути притягательно, но будто бы слегка льстиво.
Тревор нагнулся и надел темные ботинки, потоптавшись на потертом, но все еще солидном паркете. Сложил какой-то сверток с комода в сумку, коротко попрощался и тут же исчез в прохладном подъезде.
Питерборо для Тревора совсем не чужой, просто как родительский дом после окончания института: немного забытый, но понятный наощупь и слегка расплывшийся в памяти. Над головой просторное небо, даже дышится легко, хоть и горло сковывает холодом, который намерен искусать. Улицы казались ему широкими, как канал судоприёмника неподалеку — одна из достопримечательностей Питерборо, куда часто бегают поглазеть дети и подростки младшего возраста.
Под ногами сменялся узор асфальта, инея и желтой краски дорожной разметки. Небольшие бытовые магазинчики, начиная от причудливых азиатских лавок с пряным запахом уксуса и китайскими иероглифами на вывесках, заканчивая самыми банальными канадскими забегаловками постепенно закрывались; свет широких витрин тут и там гас, а темный асфальт пятнали неоновые вывески стиля ранних девяностых.
Тревор прошел за угол на чуть более темную улочку: в конце ее виднелись острые рожки католический церкви, а под ухом слышалось жужжание старой блеклой вывески дешевой кафешки с красно-рыжим лицом девочки — логотип Wendy`s. Еще пара пролетов и наконец на глаза попалась выцветшее расписание компьютерного клуба с приветливо-жуткой улыбкой мультяшного робота.
На пороге ощутимо пахло табаком, а сверху зазвенел небольшой колокольчик, оповещающий о новом посетителе. Стойка администратора пустовала недолго: огромный, как бабушкин комод, мужчина вышел из каморки персонала, где краем глаза можно было увидеть огромные мотки кабелей и белый счетчик с отодранными наполовину наклейками. Пыльные жалюзи почти не пропускали света, а из темноты слышался писклявый смех.
— На всю ночь? За сканирование доплатить придется. Двадцать центов за изображение. — администратор достал увесистый журнал и банку с чеками, смешно пошевелив щеткой-усами и втянув для приличия комичный круглый живот.
— Нет, спасибо, на пару часов. У меня будет ммм… Двадцать изображений. Час стоит также доллар и пятьдесят центов? — Тревор расстегнул пальто довольно просто, несмотря на наличие перчаток, и достал старенький бумажник с пришитой клепкой.
— Чувак, смотри на прайс, там два доллара написано. Ты мне только понравился, а уже грузишь дольше своих сверстников. Если берешь от пяти часов — скидка пять процентов, имей ввиду. — мужчина нахмурил редкие брови и сделал несколько подписей в учетной книжке, потягивая колу из стеклянной бутылки, но как будто бы принципиально не смотря на светловолосого.
— О, не беспокойтесь, мистер… — МакНиван опустил глаза на бейдж администратора и достал несколько купюр. -…Гардвуд, я буду постоянным клиентом через некоторое время. Так что не берите в голову это. Мне нужно что-то заполнить?
— Нет, можешь идти. Машина номер пять, сканер в углу. — мистер Гардвуд сложил купюры в импровизированную кассу и махнул рукой куда-то в сторону.
— Благодарю.
Стены были выкрашены в темный цвет, а под потолком висели тематические плакаты с прошлогодними играми: японской ролевой «Chrono Trigger», популярной «Warhammer: Shadow of the Horned Rat» и «The Dig». Людей пока почти не было, не считая нескольких парней в углу, которые играли в простейшие гонки с подвисающей графикой и жуя попкорн и девушка с густо накрашенными глазами, которая только закончила загружать треки на новенький и очевидно дорогой цифровой плеер.
На крышке массивного сканера блестела надпись Sony, а некоторые кнопки горели желтовато-пыльным цветом. Тревор наклонился и подключил ближайший компьютер, номер пять, к сканеру и дождался вывода программы на экран. Из сумки он достал крупный сверток и развернул его, после чего положил на поверхность телефакса альбом на пружине. Из-под толстых краев выглядывали цветные бумажки, закладки, где-то был даже приклеенный чек на что-то. Юноша снял зажим с альбома и начал аккуратно листать.
От страниц сильно пахло дешевым лаком для волос, а тонкие пальцы с грубоватыми от гитарных струн подушечками прошлись по рисунку: жирным карандашом были вырисованы сломанные ребра и влажно поблескивающее сердце. Пальцы изображенного силуэта впились в плоть, обнажая внутренности. Он повернул рисунок изображением вниз и закрыл крышку, щелкнув мышкой по экрану компьютера.
Следующий рисунок был несколько иным: тоже человеческая спина, но с содранной кожей и изорванными в клочья мышцами. На обратной стороне — кажется, фанатская иллюстрация к популярному «Кошмар на улице Вязов». Тревор не оглядывался, но каждый рисунок быстро переправлял на съемный диск, не открывая на экране.
Переворачивал плотные страницы скрупулезно, складывая коллекцию билетов с хоррор-фильмов в самый конец. Где-то выглянула брошюра о еще только снимающемся японском фильме «Звонок», где-то мелькнул подробный рисунок висельника с чьим-то номером телефона.
Неожиданно, почти в полной тишине, которая прерывалась исключительно руганью школьников в другом углу зала и скрипом тормозов из игры, раздался звон колокольчиков.
— Хэй, Смит, мы печатать пришли. Как насчет скидки? — хохоток раздался приглушенно, когда один парень достал бумажник, а другой — пачку с диском. На его худи красовалась яркая матерная надпись, он слегка шатался: верно, если приглядеться, около кончика носа нетрудно заметить беловатый порошок, руки же его красноречиво тряслись.
— За то, что вы печатаете, можно только доплату содрать, Винс. — мужчина наконец опрокинул бутылку колы в себя, допив газировку и снова вытащив толстый журнал.
Тревор посмотрел в их сторону исподлобья: глаза отдали мягким металлическим оттенком, но он даже не подумал волноваться, лишь начал быстрее складывать назад работы. Сканер стоял рядом с принтером, а ему хотелось остаться незамеченным.
— Ой, да брось, школота хорошо доплачивает за… Девчонок, — на вдохе сказал второй и с умилительным взглядом протянул несколько купюр, не глядя на нетрезвого товарища. — Да и я же не сигареты или «дракона» им продаю, знаешь.
— Еще бы ты им продавал сигареты или героин, Грем. Ладно, валяйте, но там был еще один паренек, так что подождите его.
— Не вопрос, — протянул с присвистом Винс и сунул руку в огромную вазочку с химозными паршивыми жвачками, от которых разъедало рот, а если долго жевать — пахло резиной. — Может, споемся еще, кто знает. Ладно, босс, мы сделаем и уйдем.
Тревор сложил альбом назад в сверток и отсел за свой компьютер, толкнув диск в порт дисковода. Два шатающихся в разной степени тела подошли к нему, а наименее трезвый оперся о стул.
— Хэй, чувак, не найдется сигаретки?
— lo siento, no hablo Inglés. — опасливо ответил Тревор, глянув на того самым непринужденным видом почти щенячих глаз: поднял брови и сделал вид, что внимательно слушает, а затем жестом показал, что не курит: приложил пальцы к губам и скрестил после руки, мол, непонимающий добродушный турист или вроде того. (простите, я плохо говорю по-английски; исп)
— Bonjour, bonjour, — ответил тот, смахнул кудрявую челку, но тут же отошел, кивнув, мол «неговорящий, чего взять-то с него, паршивца». Кажется, Грем, как звали другого парня, подключил к принтеру «машину номер два» и начал печатать файлы. Из пасти принтера медленно исчезала бумага и также медленно выплевывалась дешевая порнушка с нестертыми логотипами и даже ценником журнала-первоисточника. Неожиданно Винс поднял трясущиеся в трипе руки и похлопал по спине приятеля.
— Помнишь, я говорил тебе об одном художнике, Winterblood, который… Рисует гуро на заказ и выбрасывает это дело в… Не помню, как зовется, подобие Аськи такой сайт, еще глючный слегка?
— Помню. Ты и это решил печатать, педик разукрашенный?
— Да нет, дурак я совсем что ли? Просто хотел спросить, что думаешь. Может, он какой маньяк, а? А рисунки за место фото, прикинь, какой детективчик бы вышел?
— Ага. Ну, может, психопат конченный какой. Я думаю, он выглядел бы… Ну, знаешь, как Ричард Рамирес или Тед Бенди. Или, нет, нет, нет, а прикинь, если это телка? Ну такая, типичная скромница-монашка. А может бабка, как та, что под нами живет и копов вызывает пять раз на дню? — он искренне захохотал, не чувствуя на себе пристального взгляда Тревора.
Внимательный и цепкий, осторожный, но совершенно безэмоциональный, даже, скорее холодный. Улыбки на его лице сейчас не было, тонкие губы казались серее, веснушек видно не было, а лицо словно обескровлено сосредоточенностью — он явно был не обеспокоен, но приятно напряжен. Юноша удовлетворенно облизнул губы, невольно потянувшись к ножу бабочке в кармане, который всегда держал при себе. Успокоившись таким образом, он зашел на необходимую ему страницу.
Черный фон, размытый профиль.
«Ты даже не догадаешься.»
Введите имя:
— _WinterBlood_
Введите пароль:
— булочка-с-корицей
Добро пожаловать, _W̸i̴n̷t̵e̴r̶B̴l̴o̴o̵d̴ ̶_; у Вас 15 новых уведомлений
Дверь Тревор закрыл за собой тихо, щелкнув замком. Удивительно, но свет на кухне еще горел — судя по запаху, Нил заварил шиповник. Время едва-едва тянулось к последним минутам перед полуночью, а Нил обыкновенно ложился до десяти вечера, строго соблюдая режим, дабы высыпаться с немалой нагрузкой. Сегодня, конечно, выходной, и завтра тоже, но это напрягало. Неужели ждал…?
— С возвращением, Трев. Ну, как прогулялись? — Нил выглянул из-за угла кухни, посмотрев на кузена. Тот в ответ неловко смутился, нахмурив светлые брови.
Тревор повесил пальто на крючок, поставил портфель у входа, поправил свои ботинки у входа и прошел внутрь квартиры, к теплой и уютной кухонке четыре-на-четыре. На столе и правда стоял заварник с шиповником — высокий и прозрачный, и источал кислый запах плодов. В воздухе слегка пахло химией: Нил, очевидно, драил плиту или раковину, отчего на языке чувствовался маслянисто-острый привкус чего-то с хлоркой.
— А, хорошо. Джеймс решил поторопиться и уехать завтра днем, поэтому позже увидимся только через месяц или два… Не знаю. — Тревор пожал плечами и снял с шеи тонкий палантиновый шарф. — Ты же ложишься в десять, если я не ошибаюсь. Что-то стряслось? — он поднял брови и с несколько наигранной заинтересованностью посмотрел на Нила.
Нет, Нил ему симпатизировал. Он вообще был тем человеком, который не относился ни к категории «раздражающих», вроде тех, что МакНиван видел в клубе — алкоголиков и наркоманов он не переносил на дух, хоть и мог изредка позволить себе спиртное по случаю; ни к «пустым» — тем, кто для него не представлял ничего существенного — к таким он мог отнести… Ребенка друзей его семьи, Уолстов, их младшего сына, и, наверное, еще ряд одногруппников. Нил не вызывал злости, лишь тревогу и расположенность к теплому отношению, поскольку в детстве кузены были близки, а Тревор забывать не привык. Хотя, его он давно не воспринимал как родственника по определенным причинам.
— Ох, нет, Трев, я просто хотел удостовериться, что все в порядке. — Нил дружелюбно улыбнулся: его всегда неловкая и узкая улыбка казалась Тревору очень честной; глаза Сандерсона из-за наклона внешнего уголка чаще выглядели грустно или тревожно, пусть и добро, как у лабрадора, который вечно возился с детьми. Мужчина снова взял в руки ножницы и продолжил отрезать пустые фрагменты блистеров от таблеток: там были легкие снотворные, успокоительные на травах (хотя, у него очевидно есть что-то серьезнее валерианы) и прочая дребедень редкой, но большой необходимости.
Обычно так делают перфекционисты, но сказать, что Нил им не был нельзя: Тревору то стало очевидно через пару часов после приезда: книги расставлены ровно и по алфавиту, рабочий стол аккуратный, а в квартире всегда чисто.
— Ох, не беспокойся. Ты как провел день? Как Эмили?
— Я… Нормально. — значит плохо, ведь Нил предпочитал слово «хорошо» или «о`кей», но не «нормально». Скорее всего, все правда не очень или они расстаются — Сандерсон не выглядел человеком, который пришел с хорошего свидания. — Откуда ты… Я говорил ее имя?
— Нет, Нил, не говорил, но ты еще в юношестве дарил своим девушкам именные духи. И, видимо, я угадал. — Тревор улыбнулся в ответ; кажется, все что они умели друг другу наилучшим образом — это улыбаться. Пока не сведет скулы, но у Тревора их не сведет — он улыбался всем. — Но ты счастливым не выглядишь.
— Да, это так… Я думаю, мы скоро расстанемся. Знаешь, есть же такой период в отношениях, когда хладеют друг к другу. Мы его пройти не смогли. Она очень нервничает сейчас из-за работы. — Нил поджал губы и стряхнул что-то только ему видимое с плеча, после чего сложил «седативки» в коробочку и виновато поджал пальцы. — Прости, что нагружаю, вырвалось. - но Нил, очевидно, соврал.
— Ох, не беспокойся, ты можешь мне рассказать, что нужно или что захочешь. Все-таки, мы друзья и… кузены.
Только в глазах Тревора больше нет столько настоящей искренности, волосы немного потемнели, он не расскажет на детском стульчике притчу из Библии по просьбе священнослужителя-отца, который в свободное от службы и промывание мозгов сыну мастерил ножи. Да и Нил давно уже не подросток, который потерял семью, а полиция указала, что «по неизвестным обстоятельствам».
У Нила не выходило из головы происходящее, а глаза были потухшими: он все еще хорошо помнил объятия вспыльчивой, но надежной девушки с крепкой рукой и горящими глазами, но концу из-за измены сопротивляться не мог. Очевидно, едва разойдясь, он снова влюбится в кого-то знакомого, да хоть в ту блондинку-преподавательницу высшей математики из университета Трента, где теперь будет учиться Тревор. Нет, не потому что Эмили плохая: он уважал ее всем своим большим, но хрупким сердцем, несмотря на произошедшее, а просто потому что так было всегда. Минутная привязанность всегда перерастала в любовь, давая покой — Нил всегда пытался забыться в ком-то другом, но всегда снова оправдывал себя на сто процентов.
— Ладно, я тогда спать пойду. Тоже долго не сиди, жаворонок. — Нил подтянул выше на поясницу клетчатые домашние штаны, поправил рукав, провел машинально рукой по русой щетине и наконец ушел с кухни.
— Спокойной ночи?
— Спокойной ночи, одуванчик.