Люди говорят, что Паша невоспитанный — невежливый, ругается матом через слово и критикует всех почем зря. Ник улыбается мягко, мягко же кивает, мол продолжайте-продолжайте, я вас слушаю, а глаза прячет в терпком чае, потому что в глазах — истина.

В глазах — Паша, открывающий дверь машины, Паша, забирающий тяжелые сумки, Паша, пропускающий вперед и обращающийся иногда на вы и Николай Палыч.

Люди говорят, что Николай Романов — холодный, бесчувственный, камнем замерший в океане привязанностей. Паша слушает и кивает, потому что Ник ворчать будет, если он ввяжется в спор за его честь.

Только прячет глаза, потому что в глазах — истина.

В глазах — Ник, шепчущий о любви и напевающий на кухне дурацкие песенки, оборачиваясь к Паше на каждое «ол ю нид из лав», Ник, который рядом (рядом-рядом-рядом, каждую чертову секунду — р я д о м), который взрывается иногда Везувием от эмоций, у которого каждая черточка вырубленного в мраморе лица о привязанности кричит.

Люди говорят, что Паша — грубый, что он ввязывается в драки, что он злой-злой-злой и агрессивней бешеной собаки.

У Ники в глазах - его мягкие объятия и пальцы, бегущие по коже, аккуратно, невесомо, будто каждым прикосновением сломать боятся.

Люди говорят, что Николай Романов высокомерный, самовлюбленный сноб. Все-зна-ю-щий до набившего оскомину занудства.

Паша смеется.

У него в глазах — сноб, однозначно, но еще там Ник абсолютно разбитый, он Пашу больше себя любит (он почти кого угодно больше себя любит, просто Пашу — особенно), у него в глазах Ник, объясняющий младшему брату Муравьева задачки по математике и стихотворные размеры, без криков, просто стоя с пацаненком на равных и теплым шепотом «ну а какая у тебя любимая песня, давай попробуем понять, амфибрахий это или дактиль».

Люди говорят-говорят-говорят.

Эти двое слушают, топя правду в глазах.

И ни на секунду не собираются верить.