Брат пришёл в себя к обеду.

— Я бы тебя прибила, если бы ты и так не был полудохлым! - исходила на децибелы я, потрясая кулаком. Ленин мной гордился. Готов был уступить броневик.

Макс жалобно щурил глаза и в перерывах между потоками моего негатива пытался вставить какой-то конструктив:

— А что случилось-то?

Я заткнулась, недоверчиво сверля его глазами.

— Серый чертог? Кастанеда? Ловец снов?

— Мачу-пикчу? - Макс поднял брови.

Мы смотрели друг на друга как пара идиотов, а потом я попрощалась и вышла.

— Что ты с ним сделал? - Прошипела я, зажимая воротник халата Игоря.

— Успокойся, гарпия! Ничего такого. Он не будет помнить как умер во сне, ну, и больше в осознанные сновидения не войдёт, потому что астральное тело, которое он так долго пестовал все эти годы, откинулось моими стараниями.

Я тупила в пустоту секунд пять. У меня перед глазами помотали рукой.

— Игорь… - Я перевела на него взгляд, полный любви и обожания. - У меня нет слов.

— И не надо! - Открестился он, смотря на меня с опаской. Злая я вызывала подозрений меньше, чем добрая.

— Пошли, амулет отдам.

И наша маленькая поисково-копательная экспедиция двинула на общагу. Там, раскопав банку, я вручила её Игорю.

— Вот. Можешь всё забрать.

Но он лишь покачал головой.

— Мы договаривались только на амулет. Будет лучше, если он останется у меня. Во всяком случае, меня хотя бы мировое господство не интересует. - Он достал его, взвесил на ладони и грустно улыбнулся. После сунул костяшку в карман, а банку вернул. - Можешь продать дневник. Не продешеви, смотри. Ставь минимум тыщ триста. И на аукцион.

Я хлопала глазами, смотря на потёртую тетрадь. Как она оказалась у Макса - загадка, ключ к которой я знать, пожалуй, не хочу. И продам только в крайнем случае. А пока… Пусть полежит, карман не тянет. Страшная это всё-таки штука.

Игорь встал, прищурился, смотря на небо.

— Не прощаюсь, - махнул мне рукой, и ушёл. Я сидела коленками на траве, держала в руках банку с целым состоянием и понимала, что, кажется, жизнь меня свела с неплохим человеком с плохим характером.

Вечером я засыпала, глядя на огни ночного города. В больнице отходил от приключений брат. Галочка плакала от радости. Все при деле.

Мысли сами поплыли куда-то в сторону, и очнулась я в каком-то пустом баре. Клавиши на фортепиано нажимались сами собой, в воздухе парила скрипка, играя какую-то спокойную мелодию. За барной стойкой спиной ко мне сидел один единственный человек.

Я подошла и села рядом, с трудом забравшись на высокий стульчик. Положила локти на стол, подперев одной рукой голову.

Игорь медленно повернул ко мне голову, уставился в упор. Моргнул.

— Сгинь, глюк! Ты мне снишься! - он показал мне какую-то хитрую фигу.

Я улыбнулась и показала вполне стандартную фигу в ответ. Он посмотрел на початую бутылку вина, понимая, что не мог напиться до такой степени, чтобы собственные глюки ему фиги показывали. Провёл рукой по волосам и вздохнул.

— Научил на свою голову.

Я отобрала у него бокал, отпила, болтая ногами.

— Ну, что расскажешь? - Я смотрела наверх, понимая, что у кого-то очень продуманные сны. Сверху висели какие-то красивые стеклянные штуки, которые мелодично перезванивались.

Игорь фыркнул.

— Чай, кофе, потанцуем? Что, Пятачок, понравилось по снам гулять? - спросил он, спрыгивая с табуретки, которую по ошибке кто-то назвал стулом.

Видимо, от меня ответа на вопрос уже не требовалось, потому что мелодия сменилась на что-то неуловимо знакомое, а я сползла на пол.

Медленно покачиваясь в такт музыке, мы босиком перебирали ногами по полу, оказавшемуся неожиданно тёплым.

— Ты удивительно приятная собеседница, когда молчишь, - вернул мне старый подкол Игорь, осторожно приобнимая меня за талию.

— Ты тоже. - Кажется, вино было крепким. Потому что в голове было странно пусто, а губы разъезжались в улыбке.

— Тогда давай помолчим.

— Первое рациональное предложение от тебя, - не удержалась я, чувствуя, как он фыркает где-то на уровне моего уха.