Месть

Улыбка не сходит с его лица, рука крепко сжимает деревянный черенок, с острия капает кровь, накопленная особенно в глубинах дола, вся поверхность лезвия покрыта разводами фалунского цвета. По воздуху простирается волнами непонятная субстанция арабского оникса, окружая руки и клинок – длинными острыми линиями, напоминающими разветвление корней, они доходят до деревянного пола.

Неизвестный находится в маленьком поселении на отшибе страны, ах, теперь оно стало заброшенным сборищем домиков – погостом — с плохим запахом. Он делает шаг и давит чьё-то тело без головы, загрязняя ступнями чужую кровавую рубаху. Засовывает меч в ножны, чем порождает бесшумный звук на время – гончие скулят где-то в лесу, вызывая ухмылку. Почерневший от плесени дом провожает его в последний путь, одаривая красочным пожаром, начавшимся в углу комнаты из-за опрокинутой свечки.

Деревянная дверь скрипит, в глаза впечатываются яркие сигнальные закатные лучи, вызывающие чувство опасности, заставляющие прижать руку к переносице и зажмуриться. Свора собак кидает сверкающий взгляд, но, навострив шерсть, мчится в темную глубь клёнов. Ноги ведут в знакомое до забитых коленей и лбу месту – церковь, обрамленную приторными металлами морской раковины.

Эхом раздается сильный топот по чугунным плахам - иногда звук приобретает гадко-хлюпающий окрас при задевании ногами луж крови. Он подходит к солее и падает коленями на пол, чувствуя жгучую боль.

— Ох, мне так жаль! — кричит натужно-жалобно низкий голос, прислоняя руки друг к друге в виде мольбы. — Не наказывай меня, Боженька, пожалуйста.

По ладоням и пальцам стекает жидкость цвета кардинал, льющаяся по запястью и капающая вниз. Неизвестный склоняется перед алтарем, упираясь лбом о ступеньку, и оглашает помещение смешком. Перед закрытыми веками проносятся боль, побои, чужие улыбки и чудотворно-просящий голос в одеяниях оттенка копоти, скулящий молитвы. Большая рука охватывала голову, припечатывала к холодному кирпичу, сдирала волосы жемчужного отлива. Жгучий, раскалённый и искрящийся метал необычной формы с извилистыми линиями, стремящимися к верху, проходился по загривку несколько раз, разжигая до исступления болезненные крики.

— Ха-ха-ха, — Ладони скользят по горько-шоколадным волосам, пока не останавливаются на клейме выпуклых линий. – Точно, я забыл! – Неизвестный вскакивает с ног, расставляя руки параллельно полу. – Богу плевать! – Он заливается смехом, пока не устаёт, тихо заканчивая. — Как и другим…

*

Голова бьётся об бумажки книги, лежащей на деревянном столе. Руки опущены на колени, пальцы стукают по бёдрам, вычерчивая в уме такт звуков. Запах пыльных книг и душного помещения заставляют морщить нос, пока в горле не вспыхивает огонь, вызывая чих.

— Так, ты здесь… — врывается в пространство чужой голос из открытой двери – та была открыта настолько тихо, из-за чего чужое появление неожиданно.

— О, Эдейти, — Неизвестный вскакивает, улыбаясь. – Ты вернулся!

Он приближается к нему, пробегая книжные полки, но касание останавливают – чужая рука утыкается в грудь, отталкивая.

— Ты, вероятно, уже всё выслушал.

— Хочешь добавить? — Неизвестный надувает губы, хмурясь. – Ты сам говорил, что тебе всё равно. Я могу делать всё, что захочу.

— Перебор.

— Брось, — Вскидывая руки, он опускает голову и срывается местами на крик. – Они заслуживают это. Сколько людей они поволокли на смерть, сколько людей они терзали. Сколько лет это длилось, сколько лет те, кто могут изменить, закрывали на это глаза? - Глаза поднимаются, гневно сверкая. — Они первые начали бесчинство и получили по заслугам. Если уж сами высшие существа бездействуют, этим должен кто-то – как я – заняться. Не важно, какими методами. – Топает ногами, делая шаги в сторону. – И ты – ты – будешь что-то мне говорить?

— Хорошо, я не имею право.

— Отлично! – радостно подбегая вновь, он заглядывает в чужие графитовые глаза. – Я все равно буду наказан, так что ты можешь не переживать.

Эдейти вздыхает, смотря в сторону, молчит.

— Ты серьёзно? – повторяет Неизвестный, пытаясь достучаться до ответа.

— Я разочарован, — заключает тот, разворачиваясь.

И уходит.

— Уж позволь, — по коридору проносится грохот с недовольной и иронической интонацией голоса. — Сколько мне перечислить твоих грехов и её, да и всех вас! Вы уж точно поубивали больше людей и, знаешь, что, — Он оббегает Эдейти и, останавливая, не дожидается ответа. — Не получили за это ничего. Знаешь, как сильно я разочарован в тебе, вас и в людях?

— Я знаю, — твёрдый голос прошибает сознание. – Отойди.

— Нет. Я играю по твоим правилам, в чём твоя проблема? – язвительно вопросил Неизвестный, махнув руками.

— Как хочешь, — произносит он и рассыпается на маленькие частички, оставляя после себя только пустоту.

*

Тогда, давным-давно.

Льётся ветер, обхватывает лицо и обдаёт приятной прохладой. Под ногами осыпается камешек, падает грохотом по бугоркам скалы и булькает в воду. Морской запах вбивается в нос, освежая сознание и почти погружая в сон. Вдалеке слева виднеются пальмы на фоне бледно василькового неба, от вида на них в душе искрится огонь и поселяется чувство свободы.

— Я мечтал оказаться здесь… — шепчет радостно он. — В мире столько удивительных вещей, помимо стен.

— Да, тебе предстоит всё узнать.

Неизвестный резко разворачивается, приближаясь к знакомому существу и улыбается.

— Не представляю, что бы я делал без тебя, — он хватается за затылок, поднимая кончики бровей вверх.

Чужое лицо с натянутой улыбкой исчезает – растворяется в памяти, воспоминания исчезают.

Что тогда? Ничего.

Извилистые линии показывают дорогу, ведущую к сказочному городу, насыщенному домами и людьми. Но он идёт в обратную сторону. Аромат леса кружит голову насыщенностью, листья деревьев загораживают вид наверх, пропуская кусками небо – далёкое, забытое.

Шаги становятся тяжёлыми, ноги перестают выдерживать вес тела - он падает на траву, облокачиваясь спиной об кору. Рука прикрывает глаза, темнота возвращает сознание к боли, наносящей сильные удары в висках. Кто-то скачет по травинкам, шурша, и прыгает на бёдра, цепляясь маленькими лапками за ткань. Пару секунд, пушистый хвост белки мигает перед раскрытыми глазами и превращается в мираж, уходящий в сторону и расползающийся на цветные полоски. Неизвестный хмыкает.

- Я не жалею.