Когда Виталя ее к старым скрипучим дверцам шкафа прижимает, она впервые спустя долгое время испытывает что-то настоящее. Всего лишь на секунду внутри рождается животный страх, а потом его заменяет злоба и нестерпимая жажда. Честно, он даже умудряется ее впечатлить. Другого, нормального человека это напугало бы до трясущихся коленок: не каждый день тебя пытаются придушить, в конце концов. Но Ева давно поняла, что нихрена она не в порядке (и не помогли ни дорогущие психологи, ни попытки оградить ее от окружающих). От жестокости она зажигается в одно мгновение, вспыхивает ярко, как огромный фонтан фейерверков. Перед глазами они же встают, цветными всполохами, шумом в ушах и едва ощутимым чувством опасности. Это промедление стоит ей нескольких потерянных вдохов. Ева распахивает глаза и тут же впивается острыми ноготками прямо в открытый участок кожи - она не готова так просто сдаться. На самом деле ей хочется, чтобы сейчас пролилась кровь - внутри это непонятное, звериное желание бьется в попытке вырваться наружу. Оно всегда жило в ней, топилось всем подряд: алкоголем, наркотиками, беспорядочным сексом. Еще зимой оно затихло от адреналина, от бесконечной череды проблем. Но когда все пришло в относительное норму, оно мгновенно вернулось, напало из-за угла, сорвав Еве все тормоза. 

Папочка будет разочарован, если узнает.

Она крепче за предплечье Витали хватается и ухмыляется, почувствовав его дрожь. Глаза напротив бешеные, нечеловеческие - она такого давно не видела, и уж точно не ожидала получить это от него. Внутри пожар разгорается, жадными языками пытается охватить все до чего только дотянуться может. Ева глубже ногти вонзает в плоть, безжалостно наслаждаясь вдохом боли, и хрипит:

- Вот и вывалил все свое говно.

- А ты только в таком случае людей замечаешь, а? - шипит Виталя и наклоняется еще ближе к лицу девушки, перемешивая свое дыхание с чужим, - По-другому ты не понимаешь?

От того "хорошего парня", которым она его когда-то давно (в прошлой жизни) назвала, не остается и следа. Заместо него перед Евой предстает что-то темное, тяжелое, злобное и невероятно горячее. Ее бьет это открытие, с новой силой сердце запускает, заставляет пульс биться в сбитом сумасшедшем ритме. Ева понимает, что хочет попробовать это, дотянуться, докоснуться и как следует рассмотреть. Видит по бегающему горящему взгляду, что не одна чувствует это абсолютно больное притяжение.

- Хорошие мальчики, Виталь, не заводят никого, - добавляет Ева едва различимо, стреляя острой и холодной, как лезвие, ухмылкой.

Виталя и тут разрушает ожидания: перестает болтать и жестко впечатывается своими губами в ее. Руку с шеи не убирает - Ева краем сознания понимает, что останутся синяки, но ей на это откровенно плевать. Сейчас хочется только дорваться до спрятанной под одеждой кожи и по-настоящему насытиться. Свободной рукой в остриженные кудряшки вцепляется и тянет на себя, делая поцелуй еще грубее и глубже. Виталя выдыхает шумно и наваливается на нее, зажимая между собой и дряхлыми дверцами шкафа. Те скрипят под напором, кажется, не выдержат и вот-вот треснут под их весом. Да пусть и так, обоим плевать: Еве на расцарапанную спину, Витале на сломанное имущество. Они оба слишком заняты изучением друг друга.

Виталя ослабляет хватку на тонкой шее и опускает ладонь ниже, совершенно без стеснения останавливается на груди и только после проскальзывает на талию. У Евы голова кружится - от чего именно не ясно, то ли от недостатка кислорода, то ли от переизбытка чувств, - и ей приходится сильнее в широкие плечи вцепиться. Держится так, чтобы больно стало, словно пытается наказать, сделать так же плохо, как было ей. Виноват ли Виталя в ее несчастной жизни и клокочущем глубоко внутри монстре? Нет, конечно. Он всего лишь попал под горячую руку - Ева даже не удивляется, что он сорвался и накинулся на нее. Она хороший провокатор, а Виталя слишком наивный, открытый и эмоциональный. 

И чрезмерно страстный, как оказалось. 

Еще теснее притираются, пытаются практически вплавиться друг в друга, но в ногах путаются так, что оба почти падают. Виталя руку в сторону отставляет, чтобы хоть как-то равновесие удержать, и нависает сверху. Эта неуклюжая ситуация заставляет их разорвать поцелуй и взглядами столкнуться, наконец-то взглянув на себя по-новому. Ева рассматривает потемневшую синюю бурю напротив и ни о чем совершенно не думает. У нее нет никаких сил, чтобы анализировать ситуацию, чтобы раздумывать о собственном и чужом поведении. Внутри возникает безудержное желание, жадное, подобно лесному пожару разгорается с каждой секундой все сильнее. Оно кричит до шума в ушах, приказывает девушке прямо сейчас вытряхнуть Виталю из безвкусных шмоток и трахнуть прямо у стены. Кто она такая, чтобы сопротивляться ему?

Ева не дожидается от парня следующего шага, потому сама вперед подается, в очередной страстный поцелуй утягивая. От спешки бьются зубами, но стоически терпят и не предпринимают попыток отстраниться. Только ближе жмутся, сокращая оставшиеся миллиметры. Евины пальцы торопливо к застежке на уродливой ветровке парня тянутся и тут же отбрасывают вещь в сторону. Оба неловко сталкиваются конечностями и все-таки отрываются друг от друга, чтобы от одежды избавиться быстрее. 

Ева пока с ремнем возится, ничего не слышит - в ушах стоит такой грохот, что при всем желании ничего не удалось бы разобрать. Шум мешается с непрерывными касаниями, вместе они заставляют мысли в голове таять, путаться и расплавляться в тягучую патоку. Виталины ладони везде: они проскальзывают по груди, талию очерчивают, бедра сжимают в крепкой хватке. От этих жарких касаний толпы мурашек разбегаются по всему телу и остаются пылающие яркие метки. Ева голову запрокидывает, когда полные губы прижимаются к ее оголенной шее, чтобы быстрыми поцелуями скользнуть по тому месту, где совсем недавно сжимались сильные пальцы. Огненное прикосновение руки к пояснице заставляет прогнуться, ближе примкнуть, и прикрыть глаза, чтобы первый сладостный стон сдержать. Это откровенно сбивает, а Еве все-таки хотелось бы избавиться от ненужных джинсов. Но устоять не может, свободной рукой за его спину хватается, сжимая ткань футболки в кулаке, и позволяет себя целовать. 

Виталя оказывается проворнее, быстро все пуговицы из петель вытягивает, так ловко и сноровисто, будто не впервые пытается управиться с этим платьем. Внутри от этого все новой горячей волной обдает, руки тут же отстраняют пышущее жаром тело, чтобы грубо взяться за щетинистую челюсть. Виталя замирает, едва заметно рот приоткрывает, чтобы сказать что-то, но Ева его опережает, затыкая единственным доступным способом. Каждое движение губ жадное, оголодавшее, на грани жестокости, но именно в этом она нуждается. Как нуждается в сильной хватке, которая обязательно оставит за собою россыпь насыщенно-бордовых пятен. Как нуждается в торопливых попытках избавить ее от этого чертового платья - стянуть плотную ткань оказывается гораздо сложнее, чем сражаться с застежками. Мимолетно брошенное “да как оно снимается” заставляет ее весело фыркнуть. Только после короткого смешка Ева решает смиловаться и отстранить от себя парня, чтобы скинуть мешающую одежду. 

Чужой взгляд тяжелый, изучающий, и она почти физически ощущает его отпечатки по всей своей коже. На собственное счастье Виталя никак не комментирует ее вид, не выдает восторженных “вау” или разочарованных вздохов. Он просто смотрит: пристально, внимательно, так словно пытается что-то найти. У нее нет ни сил, ни терпения, чтобы ждать, пока Виталя налюбуется, поэтому Ева делает шаг вперед, чтобы одним плавным движением избавить его от мешающей футболки. Настает ее очередь смотреть. Но вместо этого она трогает, касается, сжимает, расстегивает в кои-то веки его штаны. 

Ева ждет, что Виталя ее грубо развернет и в стену снова вдавит, но вместо этого он хватает ее, тащит за собой и на кровать опрокидывает. Ева позволяет себе улыбку и все не может оторваться от взгляда голубых глаз - давно так на нее не смотрели. Этот взгляд напоминает о первой любви, рассыпанных по подушке светлых волосах, звонком смехе и соленых поцелуях на берегу моря. Виталя ее из воспоминаний выдергивает, разгоряченными пальцами по щеке скользнув, и впервые за весь сегодняшний день он выглядит обеспокоенным. Ева не дает ему времени на вопросы, ногами за талию обхватывает и тянет на себя. Виталя слушается: сверху ложится, припечатывая к матрасу, и в губы, приоткрытые в ожидании, впивается. Путается в темных волосах пальцами, вырывая из чужой груди шумный вдох, сам же шипит, когда пальцы, унизанные сверкающими кольцами, к нежной коже прикасаются. В отместку опускается к плечу и оставляет короткий укус, наслаждаясь сорвавшимся с Евиных губ дрожащим выдохом. Но этого всего становится мало, слишком мало, а рвущему грудь чувству нужно нечто большее. 

Ева толкает Виталю, не встречая совершенно никакого сопротивления, и усаживается на бедра, тут же двигаясь. Он хватается за нее, останавливая, и голову запрокидывает, сдерживая откровенный стон. Пальцы лихорадочно скользят по нежной коже, оставляя за собой россыпь синяков, но девушку это не сильно волнует. На губах Евы расцветает победоносная улыбка, когда она чувствует мелкую дрожь, прошившую тело парня. Пока Виталя приходит в себя, она сбрасывает с себя мешающееся белье. Когда Ева возвращается к парню, тот протягивает ей запечатанный презерватив. Она неразборчивый, смеющийся звук издает, но более никак не реагирует, заставляя Виталю залиться румянцем. Возвышается над ним, аккуратно фольгу между зубов зажимая, зная как при этом выглядит. Но даже так Ева не могла представить такого дикого, голодного взгляда. Фантазия подкидывает пугающие детали, разрисовывая его образ в нечто более страшное, пока она смотрит в эти ошалевшие, безумные глаза напротив. Головой встряхивает, выбрасывая все мысли вслед за блеснувшей на свету фольгой. 

Двигается грубо, отрывисто, задавая бешенный ритм. Первый хриплый стон раздается, отражаясь от стен комнаты, и Ева от этого только ускоряет движения. Видит, как Виталя жмурится, голову запрокидывает, открывая красивую линию шеи. Тут же возникает соблазн схватиться за нее, аккуратно пальцами сжимая и следить за тем, как парень постепенно сходит с ума. Ева дотрагивается до чужого горла, на пробу обхватывает ладонью, едва ощутимо сжимая. Парень подрывается, вскидывает свой взгляд на Еву, перехватывая тонкое запястье. Оба сохраняют молчание, ведут диалог без слов и все не прекращают встречных движений. А потом Виталя ослабляет хватку, скользит вверх по тонкой руке, отдавая себя в чужую власть. Это только новую волну возбуждения поднимает. Ева большим пальцем по подбородку щетинистому ведет,  кружит, выводит рисунки, прежде чем на нижней губе замереть. Ева смотрит неотрывно, двигает бедрами особенно усердно, дожидаясь, когда Виталя поддастся. И он действительно сдается: губы размыкает, захватывая подушечку пальца в жаркий плен. Ева в довольной улыбке расплывается, прежде чем глаза прикрыть, и активнее бедрами подается. Виталя дышит шумно и все не может перестать касаться бархатистой, нежной кожи.

Сама не сдерживается, тихо стонет, сотрясаемая мелкой дрожью, а потом оказывается лежащей на спине. Глаза распахивает, на парня смотрит удивленно, но тут же чувствует, как Виталя вперед подается, и никаких возмущений не остается. Руки держатся за крепкую спину, пальцы проскальзывают по взмокшим мышцам, ногтями царапая до вспухших красных полос. Ева утягивает его в мокрый, глубокий поцелуй, перемешивающий их сбитое дыхание в одно неразличимое шумовое пятно. Виталя стонет откровенно, прошибаемый крупной дрожью, и тяжело опускается на нее. Она следом вздрагивает, в его поясницу пятками упираясь, и выдыхает. 

Очень медленно Ева приходит в себя, тут же в плечо Виталю толкает, призывая его в сторону откатиться. Он с тяжелым вздохом отстраняется, рядом на спину укладывается и так же молча рассматривает потолок. Тяжелый, душный воздух повисает в комнате, не давая нормально дышать. А может это совесть наконец-таки проснулась. Но Ева старательно эти чувства запихивает в самый дальний угол и просто позволяет себе минуту передышки. Рядом слышит возню, после чего видит Виталю, шлепающего в сторону кухни. Отчего-то факт того, что он моментально надел белье, вызывает в Еве приступ тихого смеха. А вот то, что парень возвращается к ней со стаканом воды, заставляет уже удивленно вскинуть брови.  

- Неожиданно, - вместо благодарности говорит Ева, обхватывая прохладное стекло.

- Я думал ты скажешь “впечатляюще”, - нечитаемым тоном произносит Виталя и пожимает плечами. 

- Не льсти себе. Но было… вполне неплохо. 

Собственная совесть после этих слов пробуждается, прогрызающая нутро и твердящая о том, какая Ева все-таки сволочь. Она не готова об этом думать, да и ни о чем в целом, кроме парня напротив. Сейчас вообще не лучшее время для самобичевания, когда на Виталином лице расцветает улыбка, а из его груди вырывается короткий смешок.