Последние две недели перед зимними каникулами пришлись на полугодовые экзамены. Джозеф с усердием готовился и с горем пополам их сдавал. С его GPA просто непростительно получить низкую оценку даже за один из предметов, ведь он действительно на волоске от исключения. Если уж Джозеф занят экзаменами, то Цезарь тем более. Ни у одного из них не было времени на пустые разговоры. За две недели они не сдвинулись с мёртвой точки и не общались, даже если этого требовали обстоятельства. Джоджо теперь жил по правилу: "Увидел Цезаря – день испорчен". Цеппели аналогично.

С приближением Рождества и праздничной атмосферы всё становилось лучше. Преподаватели шли на уступки, студенты восторженно обсуждали свои планы на каникулы и с энтузиазмом принимали участие в украшении некоторых помещений университета. Хотя эта традиция и свойственна школам, студенты от неё не отказывались, поскольку этот процесс навевал тёплые воспоминания о школьных годах, когда, казалось, не было проблемы страшнее, чем нарваться на неприятную компанию или получить "F" за тест. На улицах Нью-Йорка повсюду мерцали разноцветные огоньки, из любой уличной колонки звучали рождественские мелодии, образы Санты Клауса поджидали прохожих на каждом углу. Джоджо предан своей семье, поэтому горячо любил этот праздник и предпочитал отмечать его сугубо в родном кругу. Раз в году он делал исключение и отказывался от вечеринок только для того, чтобы провести время с семьёй. Он принимал непосредственное участие в подготовке к рождественскому ужину, хотя и у бабули Эрины, и у дядюшки Спидвагона была возможность воспользоваться помощью слуг. Все трое были убеждены, что Рождество не будет по-своему уютным и семейным, если всё украсят и приготовят за тебя.

Поскольку Спидвагон уже давно считался частью семьи Джостаров (пускай он не был связан кровно ни с кем из представителей рода), рождественские ужины обычно проходили у него. Он не женат, живёт один, и это очень ощущается в его большой двухэтажной квартире. В обычные дни она казалась пустой и совершенно безжизненной, словно Спидвагон был одиноким бизнесменом, который использовал её лишь для того, чтобы переночевать. Однако миссис Джостар имела свои представления об уюте, поэтому её периодическое присутствие всё-таки вносило в интерьер небольшие детали, которые в купе оживляли это место любовью. Теперь на различных поверхностях в пентхаусе можно было обнаружить семейные фотографии, маленькие памятные вещицы, которые совершенно не вписывались в интерьер, красочные поздравительные открытки, несуразные сувениры и многое другое. Но комфортнее всего в квартире было в канун Рождества, когда каждый уголок дома пестрил украшениями, еловыми веточками и цветными гирляндами. Роберт очень ценил процесс подготовки к Рождеству за тихое пение Эрины на кухне, за ворчание Джозефа, который неудачно пытался повесить украшение в труднодоступное место, и за ощущение семейной близости, когда все трое с упоением любовались проделанной работой.

Для Сьюзи Кью это будет второе Рождество, проведённое с семьёй Джозефа. Хороший знак. Её добродушие и звонкий смех полюбились бабуле Эрине, которая просила внука почаще приводить его подругу в гости. Надо сказать, что о браке уже давно шептались все, кроме самих Джоджо и Сьюзи. На них никто не давил, однако миссис Джостар, воспитанная в консервативной английской семье со старыми нравами, начинала терять терпение.

Иногда на праздник был приглашён старый друг Спидвагона – Стрэйтс. Он не любил титулов и скрывал свою фамилию, поэтому все знакомые звали его по имени. Джоджо к Стрэйтсу относился с подозрением, поскольку тот ему никогда не нравился. В иерархии зануд он точно был на самой вершине, потому что даже Цезарь ему неровня. Нет, это правда был самый настоящий старый скучный party pooper, каких Джозеф не видывал никогда! Каждый раз, когда Стрэйтсу давали слово на празднике, Джоджо страдал, закатывал глаза, фыркал и пыхтел – словом, терпел эту пытку изо всех сил.

– Мне нужно тебе кое-что сказать, Джоджо, – обратился к парню Спидвагон.

Схватившись руками за стремянку, чтобы в случае чего не свалиться с ног, Джозеф настороженно посмотрел на дядю.

– В этом году я собираюсь пригласить на Рождество Цезаря Цеппели, – откровенно произнёс Спидвагон, держа в руках праздничную растяжку. Глаза Джоджо вспыхнули злобой. – Прояви милосердие, друг мой. Ты многого не знаешь. Цезарь для меня такой же родной человек, как и ты. Я знал, что вся его семья сейчас в Италии, но я не подозревал, что его каникулы обычно проходят в одиночестве. Я бы хотел, чтобы он тоже был окружён любовью в этот светлый праздник, поэтому прошу тебя принять его радушно.

У Спидвагона доброе и благородное сердце, потому он был готов посвящать всего себя окружающим. Но мошенникам и притворщикам никогда не удавалось его обмануть, поскольку Роберт был опытным и проницательным человеком, который оказывал свою помощь только тем, кто в этом действительно нуждался. С таким человеком в качестве ролевой модели Джозеф просто не мог не перенять эти же качества. Поэтому слова Спидвагона о Цезаре его так обременили. Внутри проснулось чувство жалости, которое Джоджо так ненавидел испытывать к тем, кто ему неприятен.

Может, всё будет не так уж и плохо. По крайней мере Сьюзи будет рада видеть своего друга вновь, а Спидвагона осчастливит возможность помочь кому-то в такой праздник. Наверное, это те чувства, на которых Джозеф должен сконцентрироваться. И если присутствие Цезаря заставит его близких улыбаться, то, возможно, он готов пойти на такие жертвы.

***

Праздник в самом деле приносил колоссальные изменения в полупустую квартиру Спидвагона. Дорогой внук и его невестка – так втихаря называла Сьюзи бабуля Эрина, – благополучно опаздывают, поскольку вечер такого знаменательного дня не может обойтись без пробок. Стрэйтс важно расхаживал по гостиной, всматривался в заснеженный городской пейзаж из панорамного окна и время от времени помогал хозяину квартиры с сервировкой праздничного стола. Цезарь, будучи самым молодым и прытким из присутствующих, суетился как матрос на палубе. Своей учтивостью он очень приглянулся старушке Эрине, которую избавил от страданий, взяв на себя большую часть поручений.

К приглашению на праздник Цезарь отнёсся неоднозначно. Сначала он наотрез отказался, потому что не хотел быть обузой для семьи Спидвагона. Но обижать старика не хотелось, а обременять его конфликтом с младшим представителем Джостаров уж тем более нельзя. Поэтому Цезарь сдался, хотя понимал, что Рождество в этом году будет целым испытанием для его нервной системы. Он не столько боялся Джозефа, сколько переживал за возможные потасовки, которые могут испортить абсолютно всё, начиная от настроения гостей и заканчивая конфликтами, которые затронут всех присутствующих, кроме Стрэйтса, который никакого отношения к ним не имел и вряд ли был заинтересован. Цезарь надеялся на благоразумие его драгоценного неприятеля, всё-таки у них есть общая тайна. На однокурсников, от которых вонь вражды не скроешь, было ровным счётом всё равно. А вот семья в их междоусобице не должна быть замешена.

Когда все приготовления подошли к концу, гости начали садиться ужинать. Во главе стола по обе стороны сидели Спидвагон и миссис Джостар. Стрэйтс расположился возле Роберта, а Цезарь возле Эрины, оставляя два соседствующих напротив места опаздывающей паре. Суета, однако, дом не покидала. Спидвагон хлопотал над бутылкой игристого, в это время из чаши с глинтвейном Цезарь пытался налить себе напиток. Стрэйтс сдержанно хохотал над неудачными попытками друга открыть шампанское, а Эрина взволнованно поглядывала на часы.

Раздался звонок в дверь. Спидвагон перестал мучить пробку от бутылки и встал со своего места. Салфетка с колен упала на пол, и ему пришлось её поднять. Раздался ещё один нетерпеливый звонок, Стрэйтс молил Роберта перестать возится с этим пустяком и впустить уже наконец гостей в дом, но Спидвагон со своей задачей всё-таки управился и поспешил в прихожую. Пока дребезжал третий звонок, хозяин квартиры разобрался с ключами и открыл дверь.

– Счастливого Рождества, старик! – торжественно взревел Джозеф, крепко обняв своего дядюшку.

– Джоджо, сжалься надо мной! – просипел узник удушающего захвата.

Парень отстранился, похлопал старшего по предплечьям и поднял с пола корзинку с гостинцами.

– А мы с подарками! – заявил он, вручая Спидвагону презент.

– Ну что вы, не стоило! – растерявшись запротестовал Роберт. – Это лишнее.

– Да ладно Вам скромничать, мистер Спидвагон! – Сьюзи подошла поближе, озарив старика своей яркой улыбкой.

– О, мисс Сьюзи, я по Вам скучал! – глаза Спидвагона засветились любовью. – Но довольно нам толпиться у порога, раздевайтесь и проходите.

Джозеф старался вести себя максимально галантно, поскольку очень переживал, что может обидеть плохим поведением свою бабулю. Потому он принялся ухаживать за своей спутницей, помогая ей снять пальто и предлагая свою руку в качестве опоры, чтобы девушка избавилась от сапог.

Пришедших гостей ждали все, особенно бабуля Эрина, которая всё реже виделась с любимым внуком из-за рутины, с которой сталкивается каждый, кто сепарируется от родителей и начинает жить самостоятельно. Вопреки всем правилам этикета и боли в ногах, миссис Джостар поспешила подняться с места и протянуть руки к внуку, который еле сдержался, чтобы не налететь на бабушку с разбегу – уж очень он скучал. Джозеф склонился над ней и аккуратно обнял, едва касаясь щекой её плеча. Его веки прикрыты, а зубы обнажены в широкой улыбке. На эту картину с упоением смотрели все: Спидвагон на мгновенье перестал возиться с корзинкой, остановившись с ней посреди гостиной; Сьюзи мягко заулыбалась, скрепив руки за спиной; уголки губ Стрэйтса слегка приподнялись, и он одарил Джостаров умиротворённым взглядом. Цезарь, находясь к ним ближе всех, не мог поверить своим глазам. Он даже не догадывался, что в жизни Джозефа есть люди, которыми он так дорожит. Этого нельзя было не заметить: большой и неуклюжий Джостар временами напоминает косолапого медведя, который своими объятиями мог удушить любого, но когда дело касается бабушки, он становится нежным и осторожным. Цезарь был таким же. Его нельзя было назвать медведем, однако стремление оберегать родных у него было развито в той же мере.

Объятия длились недолго, хотя Джоджо считал, что Рождество может и подождать. Он великодушно уступил бабушкино внимание своей девушке, и та была награждена поцелуем в щёку и лёгким объятием. Цезарь слегка смутился: его подруга будто бы уже является частью семьи Джостаров, единственный наследник которой приходился ему соперником. "Сьюзи Кью Джостар," – произнёс про себя Цеппели, пробуя на вкус, и остался неудовлетворённым.

За столом Джозеф сел не рядом с бабулей, а напротив Стрэйтса, хотя обычно готов занять место где угодно, лишь бы подальше от него. На первый взгляд в этом не было ничего особенного, однако Цезарь всё же убеждён, что такая посадка была умышленной.

Между парнями вновь произошло знакомство. На это повлиял Спидвагон, давно мечтавший осуществить это, и Эрина, которая зарекомендовала Цезаря как порядочного молодого человека с хорошими манерами и приятным характером. Сьюзи помалкивала и с хитрым прищуром наблюдала за реакцией своего парня (на Цезаря бессмысленно смотреть: он почти всегда умел хранить самообладание). Джозеф на удивление держался молодцом. Знала бы Сьюзи, каких титанических усилий ему это стоило! "Знала бы бабуля, кто этот человек на самом деле," – думал Джоджо, вполуха слушая беседу гостей.

Когда же Эрина начала знакомить Цезаря с Сьюзи Кью, та не сдержалась:

– Для меня мистер Цеппели не нуждается в представлении, – скромно призналась она, пожимая плечами, – мы знаем друг друга с детства.

– Ах, и вы, мисс, скрывали такого хорошего человека от нас? – наигранно возмутилась миссис Джостар.

Цезарь, пользовавшийся особым вниманием на сегодняшнем ужине, невольно заулыбался. Эрина его захвалила. Это не осталось незамеченным для Джозефа, которому очень хотелось вскрыть всю подноготную этого молодого человека.

Воцарившаяся атмосфера праздника не оставила никого без любви. Спидвагон рад, что решил пригласить своего воспитанника на их скромный ужин. Цезарь светился от счастья, смеялся от души и явно чувствовал себя как дома. Жаль, что Роберт не замечал мрачного лица Джозефа, который спустя час устал строить из себя благодетель. Зато Сьюзи увидела, как её парень буровил суровым взглядом Цезаря.

– Что с тобой? – вполголоса шепнула она ему на ухо.

– Я в порядке, просто неважно себя чувствую.

– Я не об этом, – перебила Сьюзи, но дальше разговор не продолжила. Хотя гости активно общались и не обращали внимание на шёпот, шушукаться за таким маленьким столом было просто неприлично. Сьюзи не хотела показаться невоспитанной.

Через полчаса Спидвагон решил включить радио, чтобы музыка не давала сытым гостям заскучать. Этого бы и так не случилось, потому что тем для разговора было бесчисленное количество. Но вдруг во всей этой какофонии заиграла какая-то посторонняя мелодия, заставившая гостей обратить внимание на Цезаря.

– Прошу прощения, я отойду на минутку, – невинно сказал он, достав из кармана телефон.

Когда парень скрылся на кухне, гости вернулись к прерванной беседе. Джозеф облегчённо выдохнул. Присутствие посторонних на ужине не приносило ему радости, и он не мог в полной мере насладиться хорошей компанией.

"Минутка" Цезаря затянулась, но никто не обратил на это внимания, так как Сьюзи в данный момент занимала всё эфирное время рассказами о своей работе и планах на будущее.

– Ах, я забыла про пудинг! – внезапно спохватилась Эрина. Схватившись за скатерть, она намеревалась подняться, однако быстро отказалась от этой идеи. – Джозеф, будь другом, принеси его нам.

– Конечно, бабуля, – Джоджо старался ответить максимально нейтрально, хотя понимал, что Эрина, сама того не подозревая, отправляла его прямо в пасть ко льву.

Когда брюнет вошёл на кухню, его встретила такая картина: Цезарь стоял у окна, сложив руки на груди; большой палец одной ладони касался его губы, а другая ладонь, спрятанная подмышкой, держала в руке телефон. Парень глубоко задумался над чем-то с встревоженным выражением лица.

Спидвагон просил проявить милосердие, Джозеф этого делать не хотел. Вместо этого он съязвил:

– Чего это ты тут стоишь, а? Обещал минуту, а в итоге прошло целых десять.

Цезарь отвлёкся на него, словно до этого не заметил чужого присутствия. Его взгляд сверху-вниз пробежался по Джозефу, а затем вернулся в первоначальное положение – к снегопаду за окном.

– Любишь играть со мной в молчанку? – тихо процедил Джоджо.

– Прости, – сорвалось с губ, и Цезарь вновь посмотрел на парня, – телефонный звонок вывел меня из строя, так что я немного не в себе.

– В прошлый раз тебе тоже позвонили? – он не упустил шанса ещё раз съязвить.

– Джозеф, – твёрдо произнёс Цезарь, – нам нужно поговорить.

По Джостару сложно было сказать, напуган он или удивлён, однако желанием "поговорить" не горел, поэтому начал искать глазами пудинг – свой спасательный круг.

– Между нами произошло недоразумение, и я признаю, что большая часть вины на мне, – упрямо продолжил Цезарь, вцепившись в возможность, которой, как он думал ранее, больше не представится. Слова выходили из него с трудом, потому что звонок, содержание которого он пожелал скрыть, действительно выбил его из колеи. И он бы предложил Джозефу отложить разговор на потом, но боялся, что брюнет, сославшись на выражение "поезд ушёл", откажется и уйдёт в своём направлении. Поэтому приходилось делать всё насильственным методом. – После ужина в честь помолвки Марка я тоже захотел дать нашему странному союзу шанс. На следующий день, когда ты попросил конспект, я подумал, что ты просто воспользовался мной, потому что ты, Джозеф, в библиотеке вёл себя так, словно я тебе навязываюсь. Ты сказал, что друзья Сьюзи тебя утомляют. Я не мог даже...

– Стой! – решительно перебил Джозеф. – Я так не говорил

– Говорил.

– Нет, я не мог так сказать.

– Но ты сказал.

– Даже если я так сказал, я не имел в виду тебя!

– Откуда мне знать, что творится у тебя в голове, ты же не уточнял! – возмутился Цезарь. – Да и потом ты... Ты ведёшь себя странно, тебя не кажется?

– Нет, это ты ведёшь себя странно! – возразил Джоджо. – Сначала говоришь гадости, потом пытаешься быть вежливым, затем снова говоришь гадости... Ты мне сказал, что ты не думаешь обо мне ничего хорошего! Это очень грубо, знаешь ли.

– У меня не было другого выбора, ты сам чёрте что мне наговорил! Угрожал избить, смеялся над моими вкусами... – Цезарь демонстративно загибал пальцы.

– Во-первых, не смеялся я над твоими вкусами, а во-вторых, я угрожал тебе только потому, что ты мне сказал, что я не достоин Сьюзи Кью!

– Тупица, это было не так! Я лишь сказал, что удивлён, что она выбрала тебя.

– И зачем ты это сказал? – серьёзно спросил Джозеф, уперевшись кулаками в бёдра.

– Я был пьян! И ты меня бесил, – неохотно признался Цезарь, – ты до сих пор меня бесишь, – зачем-то добавил он.

– О, это взаимно, дорогой! – брюнет продемонстрировал язык.

– Джозеф, прекрати паясничать! – скомандовал Цеппели, скрестив руки. – Как я уже говорил, это всё большое недоразумение. Мне стыдно за свои слова, я бы хотел ещё раз принести тебе свои извинения.

Не успел Джостар что-либо ответить, как в помещение влетела Сьюзи.

– Джоджо! Я так и знала, что у тебя что-то на уме, – грозно воскликнула она, подойдя к парню. – Ты чего к Цезарю пристал?

– Эй, не спеши кидаться обвинениями, я его даже пальцем не тронул! – возмутился брюнет, абсолютно забыв про разговор, которым был занят пару секунд назад.

– Ну вот и отлично! Не хватало ещё, чтобы вы и здесь устроили дружеское сражение, – ответила девушка, нахмурившись. – И что ты, блин, застрял здесь? Мы никак не можем дождаться пудинга! Цезарь, ты тоже приходи. А то, ишь, разбежались все!

Надо отдать ей должное. Это первый раз, когда Джостар и Цеппели весело переглянулись.

Джозеф, кажется, всё-таки простил. По крайней мере пропала его угрюмость, и ей на смену пришла обворожительная улыбка. Это раззадорило гостей, в том числе и Стрэйтса, который больше не стремился удержать свой заливистый смех, когда остроумная шутка выскакивала из чьих-то уст. Никому не хотелось расставаться, но ужин приближался к завершению. Эрина всё никак не могла распрощаться с внуком, заботливо укутывая его в куртку и ругая за отсутствие головного убора. Цезарь благодарственно пожимал руку Спидвагону, невербально передавая ему всю свою признательность за приглашение.

– Цезарь, тебя подвезти? – спросила Сьюзи Кью, пряча под пёстрым платком макушку. Когда она с ним управилась, на её плечи заботливо приземлилось пальто – Джозеф продолжал играть благородного господина.

Не нужно утруждать себя и спрашивать. Сьюзи знала, что друг не располагает машиной и живёт у чёрта на куличках (так она называет университетский кампус). У него были деньги на такси, поэтому он сразу же отказался, но лишь из вежливости, потому что не хотел доставлять хлопот. Однако Сьюзи настояла, и Цезарь прогнулся под её авторитетом. Всё же перспектива ехать забесплатно в компании знакомых была весьма заманчива.

Молодое поколение покинуло квартиру Спидвагона в первую очередь. В машине Сьюзи было уютно и комфортно. Не столько потому, что салон был опрятным и симпатичным, сколько потому, что все члены экипажа были в восторге от прошедшего ужина. Вся вражда, все ссоры и недопонимания испарились как по волшебству, и никто не смел портить эту идиллию претензиями или старыми обидами. Удивительное превращение произошло и в поведении Джозефа и Цезаря, которые не так давно враждовали. Они всё ещё обзываются, но уже шутливо, бесят друг друга, но по-другому, отпускают колкости, но теперь по-доброму.

– Цезарь, а как так вышло, что Спидвагон пригласил тебя на ужин? – поинтересовался Джозеф, вполоборота глядя на пассажира.

– Он спросил меня, как я собираюсь провести праздники, – сдержанно ответил парень, пожав плечами.

– Любопытно. А что, если он будет приглашать каждого одинокого студента к нам на Рождество? – Джоджо обратился отдельно к Сьюзи: – Я не выдержу!

– Джозеф! – строго осекла его девушка, не отвлекаясь от дороги. – Язык у тебя без костей!

– Нет, ну а что я не так сказал? – искренне не понимал он. – Надеюсь, что ты единственное исключение, Цез. Больше я не потерплю, помяните моё слово!

Джоджо вцепился пальцами в спинку своего сиденья и выглянул из-за неё как ребёнок. И даже тугой ремень безопасности не сковывал его движения. Цезарь наклонился вперёд и, рассмеявшись, потрепал новоиспечённого товарища по голове. Джозеф тут же сделался хмурым.

– Не беспокойся. Я думаю, что я действительно единственное исключение, – ответил Цеппели.

– Ну вот зачем ты это сделал? – заворчал брюнет, тщетно поправляя свои растрепавшиеся волосы.