По описанию Ника, вендиго не был похож на… типичного вендиго. «Голова его была, как будто сазан подавился аллигатором. От чудища несло гнилой рыбой, а само оно ходило в рваной расписной мантии из кусков шерсти, чешуи и рыбьих косточек», — пересказывал он слова очевидцев. Христо расхохотался; уже какой раз он слышал это описание и понять не мог, как кто-то может бояться чудища. Однако шрамы на друге говорили сами за себя. Когти оставили глубокий след на левой части лица Сала, пройдясь по уху. Сам Сал не разглядел напавшее чудище, потому как в лесу было темно, но точно помнил, что от того жутко несло чем-то разлагающимся и водорослями.
Христо обещал Салу, что когда они найдут вендиго, то он непременно побежит за ружьём, а смешную голову в виде поперхнувшейся аллигатором рыбы оставят как трофей под стеклом.
Ни один очевидец не видел вендиго. Но почти каждый утверждает, что сталкивался с ним. Всему виной сарафанное радио Кеннета, который подобно гулкому лесному ветру подвязывает любую пропажу или лепру к чудищу. Сал неохотно служит доказательством существования вендиго.
***
Сал облюбовал место в доме Йоханов: это старый большущий диван под картиной, где нарисован кострище на фоне ночного хвойного леса. Художника он не знает, но Ник сказал, что Бараска нашла картину на барахолке почти задаром. Ей она тоже понравилась.
Сал и Христо распевают всякие шаманские песни из найденных книг, пока Ник на охоте, а Бараска в лавке. Гуляет шутка, что рано или поздно кого-то да призовут, по крайней мере, Христо каждый раз снимает шляпу, едва услышит скрежет после очередных напевов. А вот Сал немного пугается. Христо говорит, что это дом трещит, успокаивает, отгоняет злых духов.
Сал видит в Христо символы добродушия, простоты и спокойствия. Ему кажется, что проблема моментально решается, едва тот перескажет её на свой чудаковато-сказочный манер.
— Прямо как Ник, — именно так Сал однажды сказал сам себе. Христо очень похож на отца. А вот ружьём научился пользоваться от мамы.
Сал чувствует большую привязанность к Христо. Она почти семейная, но немного более интимная, чем с Ником или Бараской. Однажды Христо уснул прямо в грузовом отсеке семейного пикапа, накрыв лицо шляпой. Когда Сал попытался её приподнять, то друг разом глаза открыл, а улыбка тут же заиграла на лице. Христо очень чуткий: просыпается от любого прикосновения к себе и любимой светлой шляпе.
— Представь, сколько можно увидеть с самой высокой сосны! Может, того вонючку вендиго тоже? — смеялся Христо в какой-нибудь день, когда прогуливался по скучному городу с суеверными жителями.
Тогда-то Сал и рассказал ему, что может связать петлю и перекинуть через ветку повыше. И лишь когда у Христо глаза округлились, со смехом дополнил, что имел в виду «залезть на сосну при помощи верёвки, потому что у основания очень мало сучков».
Сал много шутит про повешение. Связано это с отцовской профессией рыбака: тот постоянно вешал рыбу на сушку, вешал червяка на крючок, сдавливал узлы, затягивал, распутывал снасти и прочее. Особо порыбачить Салу не удалось. Христо только голову чесал, потому как тоже не умел рыбачить, да и терпения у него даже для охоты мало. А вот для лени — полно. Сал рассказал, как однажды отец поймал здоровенного сазана, но потом отпустил. Жалко было. А вот кучки окуней не жалко. Сал не понимал, как можно делить животных по принципу «жалко» и «съедобно». Христо, валяющийся на лугу посреди травы и цветов, щурился от солнца, но снял шляпу и нацепил её на Сала с фразой:
— Как чудаки понимают, кто плохой и хороший? Они примеряют шляпу. Тебе подошла, значит, ты потрясающий.
Кажется, Христо сам с себя смутился в тот момент, хотя не в первый раз проговаривал кому-либо комплименты. Жизнь его такая: чем проще и веселее, тем лучше.