Вся человеческая раса осталась на Солярии: и магиксовцы, и ллуральцы. Гору долго выбирали себе планету из предложенных вариантов, но вроде бы смогли остановиться на одной, наиболее комфортной для них. Ихтины вцепились в Андрос, соседа Солярии, где в древности океан населяла подводная раса, оставившая там приспособленное для жизни дно и живописные руины. Нашлись почти родные условия кнарианам, оренхенам, галазидам. Пиррены отчего-то рвались подальше от центра, на планету, заросшую лесами слишком густо, чтобы быть привычной средой их вида.

Ллураленам было все равно, куда идти. Единственным условием являлась нормальная смена дня и ночи, потому что ночь заставляла следовать распорядку дня и составлять расписание, а солярийский вечный день вносил хаос. Ллураленам все равно не подходила ни одна планета.

Ученые корпели в палаточных лабораториях, исследуя образцы растений. В Магиксе была планета, сплошь заросшая ядовитыми растениями, но совершенно не теми, какие требовались ллураленам. Пока основной план состоял в том, чтобы размножить имеющиеся образцы ллуральских растений, частью питаться, частью засадить какую-нибудь планету, превратив в подобие Ллурала, где они бы росли сами.

Существенный минус плана был в том, что для превращения любой планеты во второй Ллурал требовались не только растения, но и остальные части экосистемы: насекомые для опыления, микроорганизмы, живущие на корнях растений, ллуральские животные, которые своим навозом и трупами удобряют почву, насыщая ее веществами, из которых растение синтезирует токсины.

Все погибшие ллуралены лежали в заморозке — в нынешнем положении даже мертвецы сошли бы за ллуральское удобрение, но их наличие еще не спасало ситуацию.

К вечеру разразилась паника вокруг пожилого микробиолога, кибермеханика в голове которого вдруг заклинила и стала причинять мучительную боль. Старичок уже соглашался быть умертвленным и пущенным на удобрения, лишь бы все это прекратилось, но тут наружная охрана лагеря сообщила о госте.

Недоумевая, отчего все ллуралены собираются на пятачке в центре лагеря, Туйон подошла поближе. Пришлось вставать на цыпочки, чтобы увидеть из-за спин других невысокую Никс.

Старшая из стражей Звезды пристально оглядела весь их полевой лагерь, всмотрелась в сторону палатки с лабораторией, смерила взглядом настороженно притихшего старичка и начала:

— Рассмотрите ли вы альтернативный план?

— Предпочтем сначала его выслушать, — решила за всех старший научный сотрудник Ар’т’Нтинн.

— Есть еще одна планета. Наш неудачный полузабытый эксперимент. Она была создана на основе недраконовых энергий, поэтому нормально пережила тысячелетнее проклятие. Она сейчас пуста, но стоит внести в нее органические образцы, как запустится генезис. Поверхность буквально взорвется жизнью. На основе имеющихся образцов магия проследит эволюционные пути и создаст замкнутую экосистему. Более простую, чем в оригинале, но самостоятельную и жизнеспособную. Планета не размножает разумные формы жизни и магию. Но вам это и не надо. Вам нужно предоставить как можно больше органических образцов, и получится упрощенная версия Ллурала.

— Вы сказали, что эксперимент неудачный, — вспомнила Нтинн, не торопясь радоваться новости.

— Это был первый и единственный эксперимент, и мы не учли всех факторов, — с сожалением объяснила Никс. — Планета живет не больше недели, затем тектоническая активность возрастает настолько, что все живое сгорает и проваливается под землю. Планета «обнуляется» и ждет, пока в нее внесут органику, чтобы снова запустить магический генезис и погибнуть через неделю.

— Слишком кратковременное решение нашей проблемы, — выгнула бровь ее собеседница.

— При грамотном подходе за неделю вы вывезете с этой планеты столько, что превратите в полноценный Ллурал любую другую, — Никс скопировала ее движение бровью. — Правда, есть еще одна проблема…

Страж Звезды подняла взгляд, безошибочно находя в толпе Туйон.

— Планете знаком только магиксовский генезис. Ваших образцов растений может оказаться недостаточно, чтобы запустить ллуральский. Но среди вас есть тот, кто носит в себе саму сущность Ллурала — все его яды.

Туйон протолкалась вперед, готовая слушать.

Никс внимательно взглянула на нее, обвела взглядом толпу других ллураленов и предложила:

— Это стоит обсудить наедине.

***

Они пересекли поле и остановились у кромки леса. На закате деревья казались черной зубчатой стеной. Туйон не боялась леса: киборгские глаза предупредят ее о надвигающейся опасности, а крылья феи унесут прочь.

Никс присела на трухлявое поваленное дерево и сообщила:

— Ты имеешь право отказаться. Мы — лично мы — тебя не заставляем. Это вопрос исключительно твоего желания помочь ллураленам.

— Я еще не знаю, отчего отказываюсь, — ответила Туйон, присаживаясь рядом.

— С твоей магией результат будет стопроцентно удачным. Без нее наша планета, может быть, просто размножит образцы, которые ей принесли, но из того, что с нее будет вывезено, не получится нужного для вас Ллурала.

— Это опасно? — в лоб поинтересовалась ллуралена.

Никс кивнула.

— Надо будет полностью слиться с магией планеты. Она поглотит, переберет тебя, изучит каждый атом твоего тела и каплю твоей магии, считывая из тебя сущность Ллурала.

— И что после этого будет?

— Какими бы ни были последствия этого процесса… Скажем так, тебе в любом случае больше не понадобятся твои киборгские протезы. Планета выпустит тебя или полностью обновленной, или мертвой, или раскидает твои атомы по миллиарду живых существ, которых породит. Все зависит от того, насколько хорошо ты сосредоточишься, взаимодействуя с магией.

Ага. Вот зачем было нужно уходить подальше от чужих ушей и постепенно, по предложению, подбираться к самому главному. Вероятность смертельного исхода. И довольно серьезная: взаимодействие магии и сознания — не то, в чем Туйон была уверена. Два года дар срабатывал сам по себе в случае опасности, и чтобы нащупать правильный путь к своей силе, Туйон понадобилось один на один остаться с чудовищной болотной тварью, рискуя погибнуть!

Ей предлагают шанс прекратить жить так, как живет она. Пойти туда, откуда она может вернуться живой и здоровой, полноценной взрослой девушкой, а не уродцем на искусственных ножках, который как-то живет и существует ради… Чего? Будем честны: такое половинчатое существование годится только для тех, у кого цель в жизни оказалась сильнее полученных увечий. Раньше ее беспрестанно тюкала Титания, заставляя жить дальше. Потом увлекла учеба. Потом учеба закончилась, но Титания потащила ее записываться на исследования Магикса. Но и исследования закончились. Где она теперь найдет то, что увлечет ее снова, когда они навсегда заперты вдали от дома сиротливой кучкой людей, вынужденной строить жизнь с самого начала?

Итак, Никс предлагала ей три варианта: переродиться, умереть или остаться как есть. Первые два, независимо от исхода для нее лично, спасут всех остальных ллураленов. В третьем случае ллуралены тоже как-нибудь проживут. И она тоже будет как-нибудь выживать, всю жизнь чувствуя вину за то, что не пошла на то, что могло всех спасти.

Она не знала, что ответить. Она правда не знала. Впервые за много лет она не могла сразу принять решение.

— Ты готова ответить? — спросила Никс.

Туйон растерянно покачала головой.

— Поможет ли тебе что-нибудь принять решение? — деловито поинтересовалась страж Звезды. — У тебя есть, что спросить? Я отвечу на любой вопрос.

Ллуралена задумалась.

— А если я захочу, чтобы меня уговаривал Стикс?

Никс вздернула бровь.

— Почему не я? Мы одинаковы. У всех нас общие знания и память, и находясь здесь, в Магиксе, мы непрерывно обмениваемся этими данными. Зачем тебе Стикс? Я помню всю его жизнь в Ллуральской Федерации так, будто сама прожила ее от первого лица.

— Стикс, — упрямо повторила Туйон. Стикс остается Стиксом хоть в мморнском теле, она его знала и доверилась бы. Никс не была Стиксом, какие бы доводы она ни приводила.

— Нет, — отрезала Никс. — Ты его с ума сводишь. Стикс с самого начала был психически примитивен, состоя всего из нескольких базовых устоев, одним из которых был запрет прямо говорить о своей истинной природе. Он работал в условиях строжайшей секретности, нельзя было допустить и тени подозрения о том, что мы как-то к этому причастны. Там, по ту сторону червоточины, он нарастил себе сложную многомерную личность, но нарастил ее на изначальном основании, узком и шатком. Мама уже сняла с него все ограничения, и со временем все нормализуется, но не трогай его сейчас! У него неустойчивая психика и тысячи человеческих личностей, живущих в разуме — от любого слишком личного вопроса мозги закоротит!

Туйон удивленно моргнула. Никс беспокоилась за своего младшего брата как настоящая старшая сестра, вечно давая ему тычки и подзатыльники, но ревностно оберегая от других. Это было так по-живому, по-людски, но… Туйон все равно не смогла бы довериться ей.

— А если я потребую Стикса, потому что ни при каких других условиях не решу? — пугаясь собственной наглости, заявила Туйон.

Хранитель Ночи сдвинула брови и пристально уставилась на нее. В ее глазах темнела какая-то древняя жуть, от которой становилось не по себе. Кибермозг, пульсировавший от близости Никс, чуть ли не завибрировал, но Туйон храбро держалась. Она сейчас ценнейший экземпляр ллуралена — ради ее согласия придется идти на уступки!

— Если почувствую, что ему начинает коротить мозги — тут же дам приказ уходить, — вкрадчиво предупредила Никс.

***

Проснувшись поутру, Туйон обнаружила, что все население ллураленского лагеря опять вокруг чего-то толпится. На сей раз, в лабораторной палатке.

— … на самом деле, киборгский преобразователь мог стать частью более дикой идеи, — оживленно вещал перед публикой незнакомый человеческий хирург, сосредоточенно копаясь в голове вчерашнего страдальца-микробиолога. — Продлить жизнь, пересаживая живой мозг в полностью механическое тело. Короткий людской век был для меня большим неудобством. Приходилось каждые тридцать-сорок лет искать новое тело и начинать в нем новую жизнь. Искусственное тело увеличило бы срок жизни до ста-ста двадцати.

Туйон пригляделась повнимательнее к знакомому человеческому хирургу, опять сменившему тело.

— Однако идея оказалась несовместима с реальностью: она не соответствовала людским жизненным ценностям, — продолжил Стикс. — Слабочувствительное механическое тело выберут лишь единицы, которые настолько горят целью своей жизни, что готовы работать одним своим умом еще много лет, отказавшись от остальных радостей существования. Жить дальше без полноценных тактильных ощущений, возможности чувствовать вкус любимой еды, предаваться плотским утехам, радоваться простым мелочам живого тела — можно, но какой смысл?

Туйон вздрогнула. Рассказ не относился к ней лично, но Стикс озвучивал то, о чем она размышляла сегодня ночью. Она такой же небольшой кусок живого мяса в механическом теле. Больше, чем мозг, но с теми же проблемами — половина тела не могла переживать полный спектр ощущений, она никогда не будет счастлива в любви и не заведет детей… Она даже не распробовала жизнь как следует, став инвалидом в одиннадцать лет…

Энергетик на секунду оторвался от старичка и поднял глаза, безошибочно находя в толпе слушателей Туйон.

— Да и мозг не бессмертен, — поспешно добавил он. — Слишком дорого делать целое тело, не зная наверняка, сколько протянет мозг. В новом теле можно хоть завтра оступиться, удариться головой и умереть. В итоге я решил не вмешиваться в естественное течение жизни и остановился на частичном протезировании. Сначала я упростил киборгский преобразователь и предложил прикручивать на него только ручки-ножки, а когда все распробовали идею — презентовал общественности полноценный вариант, который работал в прямом соединении с мозгом.

Слушатели дружно вскинули руки.

— Ттар’л’Лерин, — выбрал Стикс, не поднимая глаз.

Названный тут же выскочил вперед.

— Вы упоминали, что преобразователь старше Переселения. Насколько? Зачем он был нужен в Магиксе, где люди исцелялись при помощи магии?

— Он был нужен не людям, а мне, — ответил Стикс. — За двадцать один магиксовский год до Переселения Эа Солнцеликой было пятнадцать, она готовила восстание, а я добывал ей сведения в сердце вражеского оплота. Мы, в общем-то, состоим из электроэнергии, но информация в нашей памяти кодируется совершенно не так, как в компьютере. Нельзя было просто силой мысли ввести в компьютер данные из своей головы. Требовался ручной ввод. Подготовка к восстанию набирала обороты, информации становилось все больше. Тогда и появился преобразователь — этакий костыль, научивший мою сущность самостоятельно формировать импульсы подобного типа. Сто пятьдесят лет спустя я перебрался в тело молодого нейрохирурга, освоил его профессию и понял, что преобразователь можно чуть-чуть изменить и так же подключать к живым людям. Как вы уже догадались, следующее мое тело звали Кристианом Ргоном…

Руки снова поднялись.

Страж особенно размашисто ткнул что-то внутри головы своего пациента, заправил все проводки и нахлобучил крышку.

— Забудьте про киборгизацию! Приведем в порядок магию и будем исцелять с ее помощью, вытащим из вас всю механику! — замахал он руками. — Я, вообще-то, к Туйон пришел!

***

Они пошли туда, где смогли бы остаться одни — в то же поле. Стикс немного отошел от лагеря и уселся прямо в траву. Теперь он носил облик темноволосого мужчины, чем-то напоминавшего Эриха — высокий рост, худощавое телосложение, тонкие черты лица.

— Садись, — пожал он плечами.

Туйон послушно села.

Что бы там Никс ни говорила про их одинаковость, они сильно отличались. Вроде бы одно и то же действие делали совершенно по-разному: Никс привела ее к лесу, Стикс уселся посреди поля; Никс сразу заговорила, Стикс сидел и молчал.

— Кажется, ты хотел что-то сказать? — решилась напомнить Туйон, когда пошла шестая минута молчания.

Страж Звезды задумчиво проводил взглядом бабочку.

— А что тебе сказать? — пожал он плечами. — Знаешь, о чем я думаю в последнее время? Проклятие убило не всех, осталось еще пять процентов населения. Но без магии, искусственно сдерживающей природу, начались стихийные бедствия, и пошла вторая волна смертей. Разруха после стихийных бедствий породила эпидемии, а люди, слишком полагавшиеся на магию в вопросах медицины, оказались без лекарств. Никс честно уговаривала оставшихся собраться в одном месте, чтобы было проще выживать. Но они нам не доверяли и предпочитали страдать, а не брать себя в руки и действовать. Что ж, Никс сложила руки. Оставшееся население добивали голод, разруха и особенно антисанитария, потому что погибшие девяносто пять процентов лежат, разлагаются, и их убрать толком некому. Последняя тысяча принесла себя в жертву на Дейнаране, надеясь повернуть проклятие вспять, но у них ничего не получилось, потому что ритуал требует магии, а ее нет. Они отпечатались в сущности планеты, и с возвращением магии их призрачные отражения стали просыпаться по ночам. Те тени людей, которые вы видели на Лиазе-1, и были той самой тысячей. Оставшиеся единицы оказались сильно рассеяны по Магиксу без связи друг с другом. Вот теперь, казалось бы, можно уже и собраться в одном месте. Но нет, у людей опять нашлись какие-то заморочки. Привязанность к родным местам, желание шикарно жить в опустевших королевских дворцах… Через сорок семь лет Никс еще раз обшарила Магикс и не нашла ни одного живого человека. Проклятие сильно сократило, но не уничтожило человечество. Они сами себя уничтожили своими тупыми принципами, думая только о себе. А ведь могли бы объединиться, серьезно заняться вопросом возрождения своей расы, и первых гостей с Ллурала встречало бы из червоточины многомиллионное государство.

Туйон пораженно уставилась на него.

— А первооткрыватель Ллурала носил фамилию Михальзар. Александр Михальзар. А пассажирский херувим, который спасла Нова, потерял управление потому, что попал в квантовую яму. Из-за исчезновения магической энергии их было полным-полно, мои братья и сестры все тысячелетие с ними разбирались, но эту, видимо, пропустили…

Ллуралена задумчиво подперла голову рукой.

— А помнишь киберхирурга, который ставил тебе импланты и протезы?

А это к чему? Конечно, Туйон отлично помнила киберхирурга, занимавшегося ею от начала до конца — очень старого пиррена, иссохшего до невозможности, но с твердыми, верными руками. Как он задавал ей всякие необычные вопросы, чтобы она рассуждала, пытаясь сформулировать ответ, а он отслеживал движение нейросигналов, подсоединяя к живому мозгу кибернетический. Потом, когда настал черед руки и ног, они тренировались пользоваться кибермозгом, решая уравнения и обсуждая корабли из музея, в котором она побывала перед аварией. Отец, увидев, насколько дряхлый киберхирург собирается заняться Туйон, потребовал, чтобы его дочери назначили кого-то помоложе, но его заверили, что это самый заслуженный и лучший специалист, который, заскучав на пенсии, выбирается на работу, чтобы браться за самые безнадежные случаи, и оперирует он как сам Кристиан Ргон… Так, минуточку…

— Знаешь, лучше не вспоминай, — спохватился Стикс, глядя, как у нее вытягивается лицо. — Я понятия не имею, что говорить. Никс вчера все рассказала, у тебя была целая ночь на размышления. Ты уже обдумала все «за» и «против», я не скажу тебе ничего нового.

— Тебе положено уговорить меня согласиться, — удивилась Туйон, мысленно все еще перебирая свои воспоминания. Если ее догадка насчет киберхирурга верна, это многое объясняло в ее нынешних со Стиксом взаимоотношениях…

— Мне положено побыстрее получить от тебя решение, каким бы оно ни было. В случае согласия ллуралены смогут нормально жить, в случае несогласия тоже как-нибудь дотянут, если постараются не рожать много детей. Штучки четыре доживет до возвращения на Ллурал, вполне достаточно…

Туйон даже растерялась.

— Мне что-то надо ответить Никс, — не умолкал он. — Точнее, она и так видит в режиме реального времени все, что я говорю и делаю…

— Я не знаю, что решить, — созналась ллуралена. — У каждого решения свои плюсы и минусы. Ты бы как решил на моем месте?

Страж оцепенел, выражение лица стало озадаченным и даже испуганным. Такой вид был у него на Ярагонте, когда Туйон стала задавать слишком личные вопросы. Ллуралена даже заволновалась, что перешла границу, нарушив запрет Никс, но тут он взял себя в руки:

— Первые пятьсот два года своей жизни я не принимал окончательных решений, не запросив одобрения у Никс, — махнул рукой он. — Следующие тысячу три я принимал их сам, но думая, какой бы вариант одобрила Никс. Решения, которые только мои, я принимаю всего несколько дней — нужно ли тебе такое мнение?

Ллуралена вгляделась в его лицо, чье-то чужое, не отражающее истинной сути того, что внутри. Стикса создавали бездумным исполнителем — ему говорили, он делал, его личное мнение по этому вопросу было несущественно. У него и не было мнения. Каково жить с настолько изломанной картиной мира, когда у всех есть свобода выбора, а тебе не заложили другого пути, кроме как действовать в чужих интересах? Ему повезло с проклятием магии и ссылкой на Ллурал, давшими возможность начать расти самостоятельно.

Туйон вдруг поняла, почему хотела видеть именно Стикса. Она сомневалась, стоит ли жертвовать собой. И поэтому хотела посоветоваться с тем, кто бесконечно жертвовал собой ради чужих целей полторы тысячи лет.

***

Ярагонта медленно набирала скорость. Звездолет серии 457А был собран на Горуе сто шестьдесят восемь лет назад и с возрастом стал, как выражались в старом Магиксе, тяжел на подъем.

После ее решения собрались быстро: Стикс навел панику в лабораториях ллураленов, запросив все образцы органики, включая случайно оставшиеся на одежде шерстинки домашних любимцев. Ярагонта уже пряталась за лесом, готовая к старту. Все давно было готово, ждали только решение «главного образца» ллуральской органики.

Стикс вальяжно развалился в пилотском кресле и жевал сырой окорок, похрустывая костью. Мясо было, мягко говоря, несвежим: от запаха спасала только включенная над мостиком экстренная вентиляция. Туйон наклонилась, повнимательнее всмотрелась в «окорок» и поняла, что ошиблась: окорок — это задняя конечность. То, что уплетал Стикс, являлось конечностью передней и, мало того, человеческой.

— На момент, когда я решил его съесть, он уже был мертв! — оправдался Стикс. — Мне повысили мощность, и теперь я не могу залезть в любой попавшийся труп! Они сгорают изнутри!

— У тебя же были мысли о полностью механическом теле, — вспомнила Туйон.

— Вручную его сделать не так просто, — поморщился он. — Я потому и хотел сделать механическое тело продуктом массового использования, чтобы его штамповали на производстве, роботами на конвейере. Похожу пока по-старинке, как Никс — это сжевать четыре мертвых тела и сформировать из органики человекоподобную оболочку.

Ллуралена нерешительно потрогала его собственную руку. Она была намного плотнее человеческой. Ближе всего по ощущениям была подошва ботинка. Это как же энергетики должны различаться по своей силе, если в живого Валентайна влезла песчаная сущность, и Валентайн остался жив, Стикс раньше влезал только в мертвых людей, а теперь вовсе вынужден целиком перестраивать для себя структуру органической ткани?

— И так можно собрать себе внешность по желанию, если все равно органику приходится перестраивать? — полюбопытствовала Туйон.

— Да, Никс всю жизнь поддерживает одну внешность, она у нее как визитная карточка, — кивнул Стикс. — Хотя у нее когда-то хранилась в заморозке парочка альтернативных вариантов для отвлечения глаз…

— А ты?

Энергетик на мгновение оцепенел — неизменный симптом, проявляющийся при личных вопросах.

— Я понятия не имею, как хочу выглядеть.

Туйон промолчала. Жалко его было. Снаружи такой жесткий, решительный, организатор и лидер, а внутри тугой клубок сомнений и неуверенности, который не может разобраться в себе. Ей почему-то очень-очень захотелось помочь ему в этом.

— Может, свяжешься с друзьями? — вспомнил Стикс, указав ей на приборную панель. — По нашим расчетам, все пройдет хорошо, но… Хотя бы Титании расскажи, куда и зачем летишь.

Туйон кивнула и потянулась к консоли связи. Она понимала, о чем Стикс пытается недоговаривать. Попрощаться на случай, если исход окажется смертельным.

***

— Ну вот, планета, — показал Стикс. В иллюминаторе вырастал окутанный облаками голый серо-коричневый шар.

— Как называется?

— Эллет-4.

— А самоназвание? — не отставала Туйон. Она и так видела, что Эллет-4: монитор показывал схему системы звезды Эллет с четырьмя планетами. Ближайшая к солнцу была голым раскаленным камнем, дальше шли два газовых гиганта, один с густым облаком спутников вокруг себя, второй с широкими красивыми кольцами мелкой пыли. На пригодную к жизни была похожа только четвертая, да и то жизнь на ней еще предстояло создать.

Стикс задумался.

— Ее не самоназывали. Тогда власти отказались причислять ее к Магиксу, потому что ее сотворили мы, недраконовы создания. А между собой мы ее никак не именовали…

Да. Энергетики не общались словами. Они передавали друг другу мысли и образы. Им не нужно было название для планеты, чтобы упоминать ее в общении.

Ярагонта зашла на орбиту и стала снижаться. При приближении на голой серо-коричневой поверхности стало видно темное пятно, оказавшееся правильно круглым колодцем.

Они приземлились и вышли. На этой стороне сейчас была ночь, но поверхность освещали крохотные спутники-осколки неправильной формы, выстроившиеся в цепочку на небосклоне. Над горизонтом, похожая на полярное сияние, полыхала холодными оттенками сине-зеленая туманность.

— В ходе… процесса будет разрушено все, что не является твоими родными частями тела, — нерешительно проговорил он. — Мне придется взлететь, прежде чем ты начнешь. Иначе корабль втянет в генезис, будет нарушено магнитное поле, удерживающее материю-антиматерию, от взрыва может что-то пойти не так.

Туйон обдумывала сказанное целых двадцать шагов.

— Все чужеродное повредит процессу? Мне стоит отсоединить протезы? — уточнила она.

— Нет, протезы не взрываются при нарушении магнитного поля, в отличие от корабля, — усмехнулся Стикс. — Я про то, что ты хотела бы сохранить целым.

Она подумала еще десять шагов.

— Ты же сможешь вытащить киборгскую память?

Стикс кивнул.

Они подошли к колодцу. Страж поставил рядом с собой коробочку с образцами органики — маленькую, планете хватило бы и одной клетки растения, чтобы воспроизвести все семейство видов — и надавил на плечи, заставляя сесть.

Туйон опустилась на колени. Черепная крышка щелкнула и приземлилась рядом. Стикс легкими, точными движениями закопошился внутри и быстро извлек блок, убирая его в карман комбинезона.

— Что-нибудь еще? — спросил он.

Ллураллена кивнула, поднялась и начала раздеваться. Ей же во что-то надо будет одеться, когда она вернется. Стикс понятливой невозмутимой вешалкой стоял рядом, перехватывая поудобнее куртку, комбинезон, майку… Она обнажилась полностью. Стесняться? Киборгской нижней части? Перед энергетиком, который может видеть ее насквозь и фактически сознался, что когда-то оперировал ее?

— Что мне делать? — спросила Туйон.

Стикс взял ее за руку и подвел к краю отверстия. Туйон попыталась заглянуть вниз, даже с киборгским зрением, но дна не увидела.

— Это прямой путь к магическому ядру планеты. Чтобы процесс начался, надо просто упасть туда. Образцы отпусти, но продолжай осознавать себя. Напоминать магии планеты, что ты существуешь, и не надо раскладывать твои атомы по миллиардам разных живых организмов. В принципе, ничего сложного. Когда все закончится, самой большой проблемой должно стать то, как мне посадить корабль посреди ллуральских джунглей.

Туйон медленно кивнула.

— Я полетел, — добавил Стикс, и зашагал к Ярагонте.

Она проводила взглядом его высокую худую фигуру. Ни разу не обернулся. Ему и незачем: энергетик воспринимает пространство вокруг себя в большом радиусе, ему видно все и за спиной, и за стеной.

Ярагонта на прощание мигнула звездочкой в облаках, и Туйон развернулась к колодцу.

Что это было за чувство? Дыхание магии или волнение? Она разбежалась и прыгнула, покрепче прижимая к себе коробочку образцов.

Какое-то время она просто падала вниз. Круг дневного света вверху быстро стал крохотной точкой, а потом вообще исчез. Затем стало пропадать ощущение падения. Но она не замедлилась в падении — ушло именно ощущение. Пропал легкий озноб от холодящего кожу воздуха, пропало непривычное чувство свободы от одежды. Будто стали легче киборгские протезы. Ее обволакивало что-то невесомое, бестелесное, принимая в ласковые объятия.

Можно уже выпускать образцы? Туйон разжала пальцы, и коробочка медленно поплыла куда-то в сторону.

Чувства возвращались, только очень странно. Ноги слегка мерзли от нежно-голубого холода. Воздух был пушистым. Ощущение чего-то чужеродного казалось белым, грустным и напоминало ей о любимых фруктовых чипсах. Пространство потекло вокруг текучей липкой смолой с запахом синевы. Туйон сосредоточилась, и пространство перестало течь. Надо же, синестезия! Когда мозг воспринимает одно, но это откликается ощущением в совершенно другой его области.

Где коробочка? Туйон закрутила головой и увидела, как к ней робко тянется струйка белого дыма. Коробочка и сама становится струйками дыма, изумрудно-зелеными, как ллуральская растительность, и они заволакивают все вокруг, наливаются светом, окутывают Туйон.

Теперь она висела внутри большой сферы из струй дыма, которые двигались все быстрее и начинали напоминать потоки искрящегося света. Один самый быстрый пронзил ее грудь и растекся внутри щекотным, радостным потоком силы. От ее пальцев, глаз, носа, ушей, рта отрывались искорки, становясь частью закручивающегося вокруг нее водоворота. Это то, как она ощущает, видит, чувствует, любит Ллурал и всю его суть, это важно планете, у которой даже имени нет, только номер и название звезды. Ничего, Туйон придумает ей имя, когда все кончится!

Кажется, магии это понравилось.

Переплетающиеся потоки света были повсюду, вокруг Туйон, внутри Туйон, и сама она вдруг поняла, что чувствует себя этим ядром. Каждый стремительный сгусток света — это будущий вид живых организмов, каждый миг их структура усложняется, сплетается геном, разветвляется на разные варианты, множится, делится, и самые зрелые уже устремляются прочь, наверх по колодцу, на поверхность! Пока самые простые, дальше выйдут те, что посложнее, а потом еще и еще — все по очереди, так, как и положено зарождаться жизни. Там, наверху, некогда серо-коричневую поверхность уже омывают океаны, в черной плодородной земле проклевываются древнейшие виды растений, сохранившихся без изменений до сегодняшнего дня. На их корнях множатся бактерии, в воде кишат простейшие, по земле расползаются грибные споры.

Вот пошли более сложные растения, в кронах первых деревьев зазвучало пение, в океанское дно закапывается водяной червь, рыба преодолевает сильное речное течение, кто-то с хрустом поедает древесную кору, плетет кокон, строит гнездо. По веткам деловито карабкаются древолазающие лягуши раввакры, предки ллураленов на извилистой тропе эволюции, подбираются к насекомым. Из чащи джунглей доносится рев первой тхиярвы. Воду прорезают стайки ярких рыб, в глубинах величественно колышутся медузы, с деревьев падают перезрелые плоды. Там, наверху, прежде бесплодная планета кипит жизнью!

А этот изумрудный вихрь вокруг Туйон продолжает вращаться в каком-то странном, но понятном ей ритме. Туйон тоже постепенно выталкивает наверх.

Но что это? Где-то в самом низу ритм нарушен. Незначительно, но неправильно. Планета не разобралась в малознакомых образцах органики? Никс упоминала, что ллуральский генезис отличается от магиксовского, и планета может не понять его принцип. Так не пойдет! Процесс должен пройти правильно, иначе все усилия пропадут зря! Туйон загребла руками, словно плавая, и двинулась вниз.

Там было жарко и очень плотно. Тугие потоки магии стискивали ее со всех сторон, но Туйон добралась и разглядела, что есть место, которое вращается неправильно. Оно задевает собой все соседние, и по ним расходится вибрация.

Она сунула руку и сумела затормозить один поток света, но ничего не изменилось. Тогда она протиснулась туда всем телом, блокируя неправильное движение. Как же жарко и тесно… Туйон остановила собой этот поток и двинулась в правильном направлении, толкая его своим телом, и он двинулся, и утащил ее за собой, вовлекая в бешеный ритм жизни. Реальность поплыла перед глазами, распалась искрами света, и Туйон унесло вверх…