– Он может пострадать?

Простой, даже чем-то, возможно, глупый вопрос, сам по себе сорвавшийся с губ, всё крутится и крутится в голове Блица, не желая покидать его мысли. Неужели Столаса сегодня могло не стать? Неужели Столас действительно чуть не погиб? Серьёзно? Не понарошку? Блицу не верится. Ему не верится, когда его с ног сбивает толпа журналистов, среди которых мелькают врачи с носилками. Не верится, когда взгляд скользит и ловит знакомые перья под больничной простынёй, от чего сердце невольно сжимается от какого-то непонятного, леденящего чувства. Не верится, когда перед ним возникают обеспокоенные лица Милли и Мокси.

— Он чуть не погиб, сэр, — слова Мокси никак не желают укладываться в голове и звучат, словно бред.

— Он серьёзно ранен, — поддерживает мужа Милли, — если бы мы вовремя не приехали, всё могло бы закончится плачевно.

Блиц только молча вдыхает и выдыхает воздух, а в груди что-то болезненно ноет, скребётся, не даёт покоя… Блиц даже подумать не мог, что всё обернётся настолько серьёзно для Столаса. Столас всегда был сильным, всегда был могущественным, и вдруг оказывается, что и он может быть уязвимым. Почему это так внезапно поражает и… Пугает?

— Сэр? — Мокси осторожно касается рукой плеча своего босса, от чего Блиц вздрагивает, — всё хорошо?

— Нет… Да, — впервые обычно болтливый бес просто не может вымолвить внятного ответа от того, что в горле от чего-то застрял тяжёлый комок. — Поехали нахрен отсюда, — Блиц бросает ключи от машины в руки Мокси, — сегодня ведёшь ты, Мокс.

И он резко разворачивается, идя к машине, ведь ему совершенно не нужно, чтобы подчинённые увидели предательский блеск в его глазах.

Дома Блиц спасается от тяжёлых дум сигаретным дымом. Луна, обиженная после укола, закрылась в своей комнате, предварительно послав приёмного отца в весёлое, эротическое путешествие. Так что ничто и никто не мешает мыслям кружить стервятниками над рогатой головой беса.

Столас… Принц Гоэтии всегда являлся воплощением силы, грациозности и могущества. Блиц бы солгал, если бы сказал, что это его не восхищает. Но он скорее отрежет себе язык, чем признает это вслух перед собой или, тем более, перед самим Столасом. Столасу, как и всем аристократам, присуща лёгкая толика высокомерия, а его похотливость порой здорово могла выбить из колеи и вывести из себя. С самого начала их отношений Блиц прочно усваивает в сознании истину о том, что он всего лишь чёртова игрушка в руках принца, и это не просто бесило, это чертовски задевало. Но вместе с этим именно Столас стал тем, кто смог показать, что Блиц способен подружиться ещё с кем-то, помимо Физаролли, а затем стал тем, кто показал, что даже такого мудака, как Блиц, можно искренне полюбить, невзирая ни на что…

Бес даже не успевает, или просто не желает, заметить, когда рядом со Столасом он начинает чувствовать себя комфортно, несмотря на их разницу в ранге общества, не замечает, как нежный взгляд и забота принца начинают согревать его душу, не замечает, как пресловутое «Блици» из уст Столаса уже перестаёт настолько раздражать. Всё это начинает восприниматься, как должное. Сам Столас со своей любовью начинает восприниматься, как что-то должное, что никогда не иссякнет и не исчезнет из жизни Блица. Это пугает, безумно пугает, и Блиц начинает всеми силами отталкивать любовь Столаса, ведь всё это только ради Гримуара, ведь такие, как Блиц, просто недостойны такой любви…

Блиц со злостью швыряет окурок в окно. Почему он всё не может выбросить этого пернатого ублюдка из головы! Почему непонятные чувства терзают его душу? Столас ведь в конце концов выжил! А если бы он даже и сдох, это бы ничего не изменило! Не имело бы значения! Ведь их отношения — сплошная сделка ради удовлетворения этой пернатой задницы! Ведь до сих пор было именно так, не так ли?

Тогда почему сердце болезненно сжимается при вопросе: «а что, если бы он не спасся?» Почему мысль о потере Столаса вызывает такой сильный страх?

* * *

«Я ещё буду здесь некоторое время. Если хочешь, можешь навестить меня когда-нибудь…»

Уже несколько дней прошло с тех пор, как Столас очнулся, и несколько дней, за которых Блиц просто не решается как-то отозваться к нему…

— Он Вас ждёт, сэр, — говорит Мокси, осуждающе прищурив глаза, — когда мы с Милли пришли к нему, он искал именно Вас!

Блиц только сердито отмахивается, громко, не стесняясь, послав Мокси куда подальше. Он не пойдёт к Столасу, просто не сможет! Ведь Столас его в очередной раз прощает, в очередной раз принимает таким, какой он есть. А ему стыдно будет даже посмотреть принцу в глаза… Блиц не хочет признавать, что впервые в их отношениях чувствует себя виноватым. И уж точно не хочет показывать, как сильно беспокойство за Столаса изменило его. Тем не менее пальцы однажды набирают нелепое сообщение в поддержку и отсылают его Столасу. Ответ приходит незамедлительно…

Блиц снова и снова перечитывает сообщение в машине, и раз за разом стирает свой ответ, так и не решаясь его отправить Столасу. Страшно, почему-то слишком страшно и больно…

— Блядь! — громко ругается Блиц, отбрасывая телефон на соседнее кресло и, закрыв глаза, откидывает голову назад, надеясь, что от громкого ругательства ему станет легче.

Но легче не становится, а его странные, неправильные чувства никуда не исчезают. Бес поднимает голову, слышится тихий треск ткани, кажется, он опять порвал обивку кресла своими рогами. Ну и к чёрту!

Блиц кладёт одну руку на руль, тут же нервно забарабанив по нему пальцами, а вторая в нерешительности тянется к ключу зажигания.