Вжих-вжих, вжих-вжих, вжих-вжих…

Тяжёлый звук тёрки камня об металл тисками, иголками впивается в виски принца Гоэтии, и кажется, что он никогда не прекратится. Священная верёвка больно сжимает тело, не давая возможности дышать, а от издевательской ухмылки Страйкера уже порядком тошнит…

Боль, боль, боль…

Она, по ощущениям, длится целую вечность, а его убийца и похититель всё не останавливается, получая неимоверное наслаждение от пыток принца. Столас старается храбриться, делая вид, что вся эта боль не имеет никакого влияния, никакого значения, но предательские слёзы всё норовят брызнуть из глаз, словно его кровь, которая уже пятнами разлилась по всей мантии и по лицу… А ещё Столасу впервые страшно, до жути страшно от собственной беспомощности.

Страйкер издевательски смеётся, наслаждаясь беспомощностью принца, а затем с яростью выплёвывает проклятья и обвинения в сторону Столаса и всей знати в целом. Страйкер с остервенением наносит всё новые и новые раны, как физические, так и моральные, а Столас всё терпит и держится, не имея возможности дать отпор. Принц ждёт, ждёт приезда Блица, ведь верит, верит, что он в любую секунду примчится и спасёт, осталось продержаться лишь совсем немного, совсем чуть-чуть…

— Твоё последнее слово, Гоэтия? — говорит Страйкер с ухмылкой, готовясь нанести решающий удар.

— Блиц… Тебя… — из последних сил срывается с губ, пока сознание готовится покинуть Столаса.

— Твой Блиц-родео сказал, что не придёт, — убийца с особым наслаждением говорит эти слова, — никто не придёт.

Блеск ножа ослепляет, а перед глазами мелькают лишь лица двух самых дорогих сердцу существ: Блиц… Вия…

Пришли, за ним всё же пришли, но среди них нет его. Столас ищет своего бесёнка среди всей этой катавасии, но Блица нигде нет, не пришёл…

«Ему плевать, — крутится в голове принца лишь одна мысль, озвученная почему-то низким, издевательским голосом Страйкера, — ему плевать на тебя».

Плевать-плевать-плевать-плевать-плевать…

Столас резко распахивает глаза, вдыхая в лёгкие побольше воздуха. Спина вся мокрая от холодного, липкого пота, а сердце бешено колотиться в груди. Принц прикладывает свою изящную ладонь к пернатой груди, пытаясь унять своё тяжёлое дыхание и быстрое сердцебиение. Уже целая неделя прошла с тех пор, как его спасли из рук Страйкера, а кошмары всё продолжают преследовать Столаса, и кажется, будут преследовать ещё долго… Вздохнув и протерев сонные глаза, принц Гоэтии вновь расслабляется на своей больничной койке, окидывая взглядом подаренные ему цветы, лепестки которых продолжают понемногу опадать. За окном уже царило утро, но ничто уже не радовало Столаса. Нет, он был рад тому, что выжил, хотя бы потому, что у него есть Вия.

Бедная совушка безумно испугалась за него, и была самой первой, кто тут же примчалась, когда узнала про несчастье, что случилось с любимым папой. У Столаса разрывается сердце при воспоминании о том, как его маленькая принцесса рыдала у него на груди, прося больше никогда так её не пугать и не бросать, а он гладил её по пёрышкам на голове, шепча, что он рядом, и что всё будет в порядке. Столас старается не вспоминать о том, как Страйкер упомянул в своих речах Октавию, хотя одно воспоминание об этом заставляет всё холодеть внутри.

Вторыми, кто навестили его, были Милли и Мокси. Они пожелали ему быстрейшего выздоровления и принесли милое пирожное с изображением всей команды И. М. П. Столас тогда улыбнулся от такого милого знака внимания и с удовольствием принял угощение. « Нужно будет как-то потом отблагодарить этих милых бесов, которые выручили меня», — мелькает в голове принца мысль, и он обещает себе воплотить её в жизнь. В общем, приходил ещё много кто, много, но только не он…

Глаза с грустью смотрят в сторону телефона, а сердце болезненно сжимается. Блиц так и не ответил на его сообщение. Столасу грустно и тоскливо на душе, но даже сейчас он не в состоянии злиться на своего милого бесёнка. Принц понимает Блица, ведь будь перед ним похожий выбор, он, скорее всего, тоже выбрал бы Вию, так что Столас нисколечки его не осуждает… Тем более, что Блиц всё же послал на помощь Мокси и Милли, и впервые написал сообщение первым. Но всё же…

Всё же Столасу было нужно хотя бы на миг увидеть его, чтобы на сердце стало легче, чтобы убедиться, что Страйкер ошибается…

Столас понимает, что между ними лишь контракт, сделка, договор, который тяготит Блица. Он прекрасно понимает, что поступает эгоистично, удерживая Блица при себе и обманывая, что кроме Гримуара нет других способов попасть в человеческий мир. Но он никак не мог приказать своему сердцу отпустить его. Столас пытается, искренне пытается дать ему свободу выбора после этого рокового вечера у Оззи, но… Видимо этого совсем недостаточно, и принцу надо дать окончательную, полную свободу любимому, сколько бы боли это не принесло самому Столасу, насколько бы тяжело не было это признавать… Ведь лишь так он сможет искупить свою вину перед бесом… В конце концов, Столасу уже не привыкать к боли и одиночеству. Ну и что, что он лишится яркого лучика, который преподнёс в его серую, унылую жизнь новые краски. Пускай, зато Блиц наконец-то станет счастливым и свободным… Ради любимого бесёнка Столас был готов принести эту жертву, тем самым искупив свою вину перед ним…

Внезапные крики и ругань вырывают принца Гоэтии из размышлений. Грозный, громкий, с лёгкой хрипотцой, до боли знакомый голос усердно что-то доказывает женщине на ресепшене.

— Принц сейчас не желает кого-либо видеть, мистер О, — говорит противный, тягучий голос медсестры, — ему нужен покой.

— Сука! Блядь! — раздаётся ей в ответ сердитый крик Блица, от которого сердце Столаса начинает трепетать, — да он обосраться, как будет рад видеть меня, тупорылая ты манда! Прекращай, блядь, страдать хуйнёй и немедленно пропусти меня к Столасу! Иначе, сука, ты очень сильно пожалеешь!

Судя по крику и количеству ругательств, Блиц уже был на пике своей ярости. Столас прекрасно понимает, чем для всех может окончиться горячий нрав беса, так что он тяжело встаёт, берёт костыль, и в меру своих возможностей спешит к дверям палаты. Всё же стрельбу в больнице явно никто не одобрит. Он открывает дверь и как раз вовремя выглядывает, ведь два охранника-гончих уже крепко держат Блица под руки. Заметив принца, они подошли к нему, неся Блица, который пытался вырваться, пытаясь ударить их то локтями, то ногой, то хвостом, то рогами.

— Ваше Высочество, — говорит один из охранников, — этот грязный бес всё рвётся к Вам, Вы точно его знаете?

Столас смотрит на всю эту компанию, ловя странное ощущение дежавю, а затем отвечает, скрывая

рвущуюся наружу радость:

– Да, оставьте его, мы с ним очень близко знакомы.

Принц хитро сощуривает глаза на фразе «очень близко», на лице Столаса на мгновение мелькает обычная для таких случаев, хитрая ухмылка, но вспышка боли тут же её стирает, что замечает Блиц, на лице которого мелькает толика беспокойства.

— Да отпустите, уёбки! — тут же кричит бес, — где вы все были, когда эту пернатую задницу похитили!

После утвердительного кивка принца Гоэтии охрана всё же отпускает Блица и уходит.

— Вот-вот, топайте отсюда нахуй! — фырчит Блиц, показывая адским гончим вслед средний палец. — Утырки. — с недовольством добавляет бес.

Но заметив бледность Столаса, Блиц тут же подходит к нему.

— Столас, пойдём, ты приляжешь, — говорит он, и Столас с удовольствием позволяет Блицу отвести себя обратно в палату и уложить в кровать.

— Тебе лежать надо, — ворчит Блиц, поудобнее поправляя подушку под головой принца, который был рад его видеть, — разбегался он тут, марафонец хренов…

Когда бес наконец-то укрывает принца одеялом, он садится на стоявшем около кровати стуле, в нерешительности замолчав. Они оба молча смотрят друг другу в глаза, оба хотят много рассказать друг другу, но почему-то не решаются…

— Выглядишь, мягко говоря, хреново, — наконец-то прерывает тишину голос Блица, у которого состояние Столаса заставило сжать кулаки в бессильной ярости на этого недоковбоя, которая на миг промелькнула в глазах.

— Знаю, — с лёгким смешком отвечает Столас, — и чувствую себя также.

Бес нервно замотал своим хвостом туда-сюда. Столас впервые видит Блица таким взволнованным, неужели он действительно о нём беспокоится? Блиц нервно вдыхает и выдыхает, а затем взволнованно тараторит:

– Ну, я, это, подумал, что всё же нехорошо будет не навестить тебя, ведь мы же всё же с детства знакомы и… Надеюсь, что я не помешал тебе, ведь если что, то я могу прийти и в другой раз…

— Нет, ты не можешь мне помешать, Блиц, — мягко прерывает его Столас, — я очень рад, что ты таки пришёл, это важно для меня.

Бес прикусывает губу от волнения, а затем тихо отвечает:

— Я знаю.

Столас мягко ему улыбается, от чего Блиц начинает ещё больше нервничать. Он нервно теребит свои пальцы, хвост ходит из стороны в сторону, но затем в жёлтых глазах появляется огонь решимости. Блиц резко выдыхает.

— Слушай, Столас, — говорит бес, — я и подумать не мог, что ты можешь настолько пострадать. Ты же всегда был сильным, чёрт тебя возьми! Мне казалось, что всё обойдётся, что всё закончится лёгким испугом и…

Блиц стыдливо опускает глаза, не в состоянии продолжить свою речь. Тёплая ладонь принца накрывает руку Блица в ободряющем жесте, и Блиц, на удивление, не одёргивает свою ладонь, а наоборот, отвечает на ласковое прикосновение Столаса, сжав его ладонь в ответ.

— Мне правда очень жаль, что с тобой это случилось, Столас, — встретившись с принцем взглядом, продолжает Блиц, — ты не заслужил этого…

Бес нервно сглатывает, так и не решившись сказать финального: «прости, что меня не было рядом».

— Не терзай себя, — отвечает Столас, — вы всё же не бросили меня, я понимаю твою ситуацию и… Я не сержусь на тебя, Блици.

Бес вздрагивает, услышав наконец-то такое родную и знакомую форму своего имени. Раньше бы он, как обычно, рассердился бы, но сейчас Блиц просто улыбается, будто чувствуя, как тяжёлый груз сваливается с его плеч.

— Я очень рад, что ты решился выговориться и раскрыться передо мной, — искренне, словно ребёнок, радуется Столас, от чего все его четыре глаза горят ярко-красным светом. — Спасибо, что таки пришёл ко мне…

— Ты особо не привыкай, это редкий случай, — ворчливо отмахивается Блиц, а затем всё же тихо прибавляет, — спасибо, что выслушал и не прогнал… И я рад, что ты живой.

Последняя фраза теплом окутывает сердце Столаса, и ему впервые за эти несколько дней становится легко, хорошо и радостно на душе. Пускай принц сейчас лежит покалеченный, но он впервые по-настоящему счастливый, ведь Блиц здесь, рядом, Блицу не всё равно…

А это значит у них всё ещё есть шанс на настоящее счастье…