Тошнота была первой.

Головная боль пришла следом.

— Постарайся сейчас медленно открыть глаза, у тебя возможна светобоязнь.

Тэхён подскочил на кровати — с новой силой тошнота подкатила ком к горлу, и чтобы удержать внутри себя скудный ужин Тэ вынужден был привалиться к подушкам.

— Что ты со мной сделал?

По глазам и правда резануло светом. Источник освещения — маленькая настольная лампа — стояла достаточно далеко от кровати, но даже этого небольшого огонька хватало для того, чтобы резь стала почти невыносимой.

С тихим стоном юноша натянул на голову одеяло.

Этих нескольких секунд дезориентации хватило для того, чтобы понять: он все еще в той же комнате, которую ему отвели — и напротив него все тот же человек, которого он хотел бы видеть меньше всего на свете.

— Я ничего не делал, Тэ, — в чужом голосе послышалось сожаление, но Тэхён был не из тех, кто легко покупается на подобного рода фокусы.

— Поэтому у меня болит шея?

На несколько секунд повисла тишина. Стараясь не обращать внимание на привкус горечи во рту, Тэхён осторожно приспустил одеяло — свет теперь казался не таким враждебным, как в первые минуты пробуждения.

Чонгук сидел на самом краю кровати. Несмотря на полумрак помещения, даже так было заметно, как он вдруг раздался в плечах и перестал быть ощутимо хрупким. Словно человек _до_ и человек _после_.

Разве мог Тэхён поверить в то, что ничего и в самом деле не было?

— Я правда ничего не... — Чонгук поднял голову и взгляды пересеклись: ответом на не произнесенную фразу было упрямство, которое слишком очевидно считывалось с точеного лица Ким Тэхёна. Без лишних слов понятно — сыграть в дурака не получится.

— То, что сейчас не ору, не вызываю полицию и не требую немедленно выпустить меня из этого дома, вовсе не означает, что я никогда этого не сделаю, — губы Тэхёна сложились в упрямую линию. Переубедить его было невозможно, но всегда можно было попытаться сгладить острые углы, минимизировать последствия.

Шея горела огнем. Безумно хотелось приложить лед, лишь бы снять это неприятное жжение. Такое обычно бывает, когда залезаешь в крапиву: колется и болит, но ты совсем ничего не можешь сделать.

— Ладно. Ладно!

Возможно, Тэ лишь показалось, но Чонгук вздохнул и поник, словно потерял весь свой новообретенный блеск.

— Пожалуйста, не считай меня сумасшедшим, — он поднял руки, признавая капитуляцию, — я не хотел причинить тебе вреда. С тобой и в самом деле не случилось ничего страшного. Просто я... ну..., — Чонгук замялся на несколько секунд, явно разрываясь между необходимостью сказать как есть и желанием как можно быстрее сбежать с допроса, — зна-а-а-аешь, ты никогда не думал, что легенды о... монстрах появились не просто так? Что, если бы чисто гипотетически, в теории, и в самом деле существовали мм.. существа, которые питались бы кровью других?

— Если бы, конечно, гипотетически, такие существа и правда жили среди людей, разве их не уничтожила бы индустриализация и острое желание человечества выжить?

Чонгук ощутимо нервничал и с каждым новым словом Тэхён чувствовал — не оставалось никаких сомнений — подходил все ближе к правде. Но если его слова и в самом деле не были ложью, то, получается, кто-то из них должен был стать сумасшедшим: либо Тэхён должен поверить в то, что якобы существуют древние существа из легенд, предпочитающие лакомиться люди, либо Чонгук должен признать, что у него есть проблемы с головой.

Только вот...

Тэхён дотронулся ладонью до места, где концентрировалась боль — под пальцами оказалось две маленькие, едва ощутимые дырочки, скорее похожие на царапины, уже покрытые корочкой крови.

— Нет, мы ведь говорим о теории? Конечно, они смогли бы приспособиться и перестали бы выделяться среди обычных людей. А еще ведь есть донорство... — Тэхён наблюдал за тем, как ладони Чонгука комкают пододеяльник в попытках нивелировать нервозность, — словом, если бы такие существа были бы живы, то сейчас их скорее называли бы...

— Вампирами.

В горле пересохло.

Черт, он действительно должен был поверить в то, что Чонгук — этот странный парень, преследующий его уже несколько дней — является вампиром?

— Да.

Тэхён подскочил с кровати так резко, что Чонгук отпрянул, не ожидая подобной прыти от человека, еще не до конца пришедшего в себя.

Длинные ноги тут же запутались в простынях и Тэхён, не удержав равновесие, кубарем полетел вниз, встречаясь с вожделенным ковром.

Испугавшись, Чонгук рванул следом в тщетных попытках помочь — и тут же споткнулся о парня, отчаянно пытавшегося сбить ногами несчастную простынь.

Тэхён охнул.

Раздался треск ткани.

Тихое ругательство.

А затем — звонкая пощечина.

— Убери свои руки! — кое-как выбравшись из под тяжелого тела, Тэхён задним ходом попытался отползти подальше, то и дело натыкаясь спиной на предметы мебели. На кой черт в этом огромном доме нужно такое количество тумб и табуреток?

Опешивший Чонгук замер на месте — если бы света было достаточно, Тэхён смог бы наблюдать за тем, как на бледной коже разгорается алый след от удара — беспомощно смотря на то, как человек, поглощенный испугом, ищет пути отступления.

Но разве можно сбежать от вампира в его собственном доме?

— Тшшш, — Гук, боясь спровоцировать новый приступ страха, не шевелился, — пожалуйста, пожалуйста, не бойся. Я не сделаю ничего дурного с тобой... Тэхён-а, пожалуйста...

Что он мог, кроме как умолять? Прожив на свете не то, чтобы очень много лет, Чонгук, однако, прекрасно понимал, как работает инстинкт самосохранения.

Тэхён не мог поверить — никто не смог бы поверить — а раз не мог осознать, значит боялся до нервной дрожи.

Хищники и жертвы, пищевая цепь... Притаившись, словно кот перед прыжком, Чонгук облокотился на кровать.

Лицо болело, но, возможно, это был заслуженный удар?

— Кто давал тебе право разговаривать со мной так?! — Тэхён, больно толкнувшись в комод, наконец-то остановился.

Чонгук слышал, как шумит чужая кровь, как неистово бьется пульс под тонкой кожей, особенно в том месте, где недавно был сделан укус. Нервный подъем разгонял кровь сильнее и, если честно, в этот момент Тэхён пах как самая вкусная конфета, которую нельзя съесть — Чонгук силой заставил себя думать о том, как ему, наверное, больно, ведь секундой назад плечо явно попало под резную ручку одного из ящиков.

— Да, ты прав, прости, — стараясь говорить как можно мягче, Чонгук неотрывно следил за тем, как меняются выражения лица Тэхёна, — я не хотел тебя оскорбить. И обидеть. И напугать. Боже, я просто... хотел уладить недоразумение. Правда.

Тэхён, разумеется, ему не доверял. У него не было причин верить, однако реакция на этот диалог была настолько понятна, что Чонгук уже не сомневался в том, что чужой разум нашел доказательства существования вампиров.

А раз так — они сделали маленький шажок в мир понимания.

— Ты ведь помнишь, как я выглядел, да? Когда мы первый раз встретились, с каким ужасом ты на меня смотрел. Ты же видишь, как я выгляжу сейчас? — пропали и синяки под глазами, и кожа вдруг перестала казаться настолько серой и болезненной, Чонгук как будто резко выздоровел после тяжелой болезни, — В каком-то смысле ты особенный для меня человек. Ты так пахнешь... Я не смог удержаться и... Будешь ли ты смеяться, если узнаешь, что есть вампиры-аллергики? А если я скажу, что твоя группа крови и резус идеально мне подходят?

Продолжая говорить, Чонгук смог преодолеть несколько сантиметров, отвоевать у чужого страха маленький клочок территории. Тэхён и правда слушал внимательно: видимо, прикидывал, есть ли у него шансы сбежать в таком состоянии.

— Ты спас меня от смерти, если быть честным, — Чонгук придвинулся еще ближе, настолько грациозно и плавно, что будь Тэ чуть менее на взводе, он и не заметил бы: чужой голос звучал убаюкивающе, в нем было столько уверенности и раскаяния, что даже самое крепкое сердце было способно дрогнуть, — больше двух месяцев я не мог найти подходящую кровь. Я избалован, в некотором роде... Мы давно знакомы с Чимином и однажды вы шли вместе... Конечно, ты не помнишь меня, это была слишком мимолетная встреча, чтобы ты обратил внимание. Но именно тогда...

— Тогда что? Тебе захотелось меня сожрать? Я, по-твоему, вкусный кусок мяса? — Тэхён вскинул голову и Чонгук увидел, как зло сверкнули глаза. Он хоть и слушал, но был настроен свою жизнь защищать до последней капли крови.

— Я не убийца, Тэхён. Я хотел бы никогда не видеть твоей смерти.

— Однако, именно ты накинулся на меня сейчас.

— И я искренне сожалею об этом.

Тэхён хмыкнул.

— И что толку от твоей жалости? — он горько рассмеялся. Из-за этого паршивца он чувствует себя так, словно еще немного и отправится на тот свет, — Если у тебя есть хоть капля совести, то сейчас ты выйдешь из этой комнаты и больше не попадешься мне на глаза. Я уеду сейчас же, а вы с Чимином, — чужое имя Тэхён почти выплюнул, — делайте здесь что хотите.

Последние сантиметры так и остались неотвоеванными у праведного гнева.

*

— Ты никуда не выйдешь.

Тэхён зло посмотрел на парня, перекрывавшего входную дверь: тот был едва с самого Тэхёна ростом, но взгляд имел до того тяжелый, что Чонгук и в подметки ему не годился. Сквозь тонкие губы проглядывали едва заметные кончики клыков и, свято уверившись в том, что все здесь слегка сумасшедшие, Тэхён определил его как еще одного вампиреныша.

— А ты что, местный вышибала? — в попытках обойти парня, съязвил Тэхён, — И что ты со мной сделаешь? Выкинешь из этого закрытого вампирского клуба?

Возможно, у него окончательно уехали шарики за ролики. Возможно, только возможно, он тоже сошел с ума — страх стал адреналином, а на адреналине Тэхён всегда мог свернуть горы.

Ну или отодвинуть парочку вампиров.

Почему нет?

Блядь.

— Я сказал, что ты никуда не пойдешь. Чимин спит, Чонгук, — незнакомец кинул взгляд за спину Тэхёна, как будто там кто-то был (почему как? Тэхён был готов зарычать — он чувствовал присутствие Чонгука так, словно тот его обнимал), — слишком расстроил тебя, чтобы ты мог действовать адекватно. Ты останешься здесь.

Должен ли он взорваться?

Тэхён открыл было рот, чтобы втянуть побольше воздуха, но был прерван на полуслове.

Мистером _я_наелся_и_теперь_я_красавчик_.

— Юнги, оставь его, пусть идет, — Чонгук и в самом деле появился из-за спины, прошелся прохладным ветром, вызывая мурашки. Он остановился прямо напротив хмурого парня, не выпуская при этом из поля зрения самого Тэхёна.

Впрочем, на Юнги это не возымело никакого эффекта: бросив недовольный взгляд на Гука, он лишь покачал головой.

— Чимин спит. Он расстроится, если этого, — он ткнул пальцем на Тэ, заставив того задохнуться от возмущения, — не будет на месте. Это не соответствует плану.

— Отлично! Замечательно! У вас еще и план есть!

Если бы под рукой у Ким Тэхёна была дверь, он бы показательно ею хлопнул — но двери не было, зато оставались последние крупицы здравого смысла, отчаянное желание придушить Пак Чимина и острая тошнота, скорее говорившая о том, что еще несколько эмоциональных потрясений и потрясать больше будет нечего.

Он должен был либо прорываться через Чонгука и Юнги, либо вернуться обратно в комнату. Из двух зол...

— Тэ, послушай, — Чонгук снова завел свою шарманку этим ужасно извиняющимся тоном... Ну уж нет!

— Я иду спать и я больше ничего не хочу слышать, — Тэхён с силой сжал кулаки, прекрасно понимая, что, скорее всего, не сможет справиться даже с одним из них, — утром! Утром я отсюда уеду! И только попробуй ты, — он гневно посмотрел на Чонгука, стремясь прожечь взглядом дыру в этой красивой черепушке, — меня потревожить. Я клянусь тебе, я разможу об твою голову светильник. На это мне точно хватит сил.

Когда демонстративное топанье по лестнице утихло, Юнги, покачнувшись, тихонько присвистнул.

В жесте утешения рука легла на плечо друга:

— Я не знаю, как вы с Чимином будете это расхлебывать, но если что я приду на твои вторые похороны.

Чонгук хмыкнул.

— Это действительно обнадеживает.

Но, может, не так уж и плохо, что он не смог удержать себя в руках?