Лао не стал предупреждать о своем приезде. Экипаж высадил его перед воротами и укатил прочь. Привратник, узнавший хозяина, тут же впустил. Проходя по знакомым аллеям к родному дому, Лао со странным удивлением отмечал, что в поместье Цинь ничего не изменилось. С таким же чувством, десять лет назад, он впервые вернулся сюда из Обители. Это было даже как-то возмутительно — насколько старым стенам безразличны изломы судьбы проживающих в них людей — и в то же время, парадоксальным образом, не могло не успокаивать. Дом остается домом, куда бы тебя не заносило, каких бы людей ты не встречал… и не терял.

Он старался не растравлять душу мыслями о разлуке. Утешал себя тем, что, по сравнению с прошлым разом, по крайней мере, точно знает, что его Фэнь жив и ему не угрожает опасность. Теперь не нужно было запрещать себе даже думать о его состоянии — он больше не страдает, просто вернулся в Обитель, просто занимается тем, о чем всегда мечтал… Но главное, Лао точно знал, что теперь Фэнь простил и понял его, что верил и любил…

Ему было вовсе недосуг размышлять, о какой такой благодарности говорил Фэнь. Пока Лао шел к особняку через парк — как и всю дорогу до этого, когда несколько часов ехал в повозке — перед его внутренним взором неотвязно возникали картины последней ночи. Эти распахнутые зеленые глаза, в которых он, будто в зеркале, читал всё то, что так жаждал выразить ему сам. Это жаркое, вздрагивающее от наслаждения тело… Он всё ещё чувствовал на кончиках пальцев каждый его изгиб. Слышал, как наяву, тихие стоны и горячий шепот. И не хотел думать ни о чем другом. Отпечатывал эти воспоминания глубоко в сердце. Собирался беречь, как бесценное сокровище. О, это и в самом деле было совсем другое прощание!

Первой, кто встретил Лао, когда он вошел в гостиную, была боднувшая его ногу черная кошка. Он успел нагнуться и погладить её, до того как окинул взглядом присутствующих.

— Лао! — радостно воскликнула тетушка Цинь. Метнувшись к нему желтым облаком неизменных безумно ярких одежд, она повисла у племянника на шее. — И ты нас не предупредил! Ничего же не готово к встрече!..

Она всё продолжала тараторить, уточняя, вернулся ли он насовсем, а Лао, обнимая её в ответ, уже заметил в комнате ещё одного человека. Он и не предполагал… Он совсем не ожидал его увидеть!

Лао прежде гнал от себя даже воспоминания о нем. Невыносимо было бы, едва освободившись от чувства вины по отношению к Фэню, снова взваливать на себя это до боли знакомое, омерзительно привычное чувство по отношению к другому дорогому существу! А что ещё он мог бы испытывать, после того как поступил с ним так низко? Несмотря на всё, что Кун для него сделал, несмотря на то, что из-за Лао ему пришлось порвать со своей прежней жизнью — он просто оставил его, отбросил, как ненужную вещь. Лао оставалось только убедить себя в том, что Кун уже давным-давно начал новую жизнь, что этот юноша выбросил из головы и мысли о своем странном, роковом, но всё же мимолетном увлечении. Ведь и были-то они вместе совсем недолго… И ничего не обещали друг другу…

Встретившись глазами с Куном, он не знал, как быть с этим дальше. Внутри всё замерло.

Цинь, прикрываясь ворохом обрушившихся на неё хлопот, тактично удалилась наводить праздничную суету.

Они остались наедине.

Кун встал с кушетки, но не подошел. Он тоже чувствовал себя неловко. Он так долго ждал. Но сейчас… не было похоже, что ему рады.

Когда Юань рассказал ему, что Фэнь возвращается в Обитель, Кун пришел в такое замешательство, что даже не почувствовал облегчения. Он ведь не знал, что именно они между собой решили. Что, если их связь настолько нерушима, что потребует абсолютной верности и на расстоянии? Не знал, как отреагирует на него Лао. Да он даже не был уверен, вернется ли тот домой! Потому и не стал ничего рассказывать госпоже Цинь.

Проходил день за днем. Дни складывались в недели… Болезненно вспыхнувшая надежда вновь угасала. Что ж, значит, не зря он не стал обнадеживать и тетушку… Однажды поймал себя на мысли, что это даже успокоило его. К ожиданию Кун уже привык. Гораздо сильнее тревожила и заставляла чаще биться сердце мысль о том, что будет, если Лао войдет в эту дверь прямо сейчас?

И вот это случилось. Но сердце наоборот будто замерло в груди. Он вглядывался в его лицо, отыскивая знакомые черты… Чувствовал какую-то пришибленную отстраненность, будто человек, на которого смотрел прямо сейчас — вовсе не его Лао, а кто-то совершенно посторонний, чужой и странный незнакомец…

Лао, словно через силу, подошел ближе. Они всё ещё не обменялись ни словом. Он заметил, что теперь на юноше нет колец, зато волосы собраны в хвост… Сходство усилилось до крайности. Совсем уж противоречивые чувства захлестнули Лао с головой.

— Почему ты здесь? — Его голос, хриплый и сорванный, прозвучал резче, чем хотелось бы.

Хорошее начало!.. Кун вздрогнул и нахмурился, но быстро овладел собой:

— Ждал. Тебя. Ты забыл? — Ему удалось произнести это бесстрастно и настойчиво. Голос Лао, несмотря на грубость тона и неловкость слов, помог Куну сбросить наваждение. Нет, перед ним не незнакомец. Это тот, кто был ему так нужен. И он тоже не знает, как им быть…

Лао судорожно сглотнул и невольно покачал головой. У него не было слов. Только вспомнилось вдруг, при каких обстоятельствах слышал он горячий шепот: «Я дождусь!» Вспомнилось, насколько важным для него оказался тот неожиданный визит в самом начале, когда Фэнь только терзал его, а Кун — своей невозмутимостью, своим прощением — так поддержал в трудную минуту… Да, тогда он сказал много такого, что на тот момент звучало нереально, а теперь…

Вполне оценив его реакцию, Кун криво усмехнулся. Как глупо было надеяться, что…

— Значит, ты не знал, что я здесь? — Вскинув бровь, он всматривался в отрешенный взгляд Лао. Видел его растерянность. Захотелось окончательно уже всё прояснить, так что, игнорируя запрет, о котором, конечно же, помнил, произнес с нажимом: — Зато он знал.

— Знал?.. — переспросил Лао, а в голове у него постепенно складывалась цельная картина из обрывков, намеков, прощальных фраз. «Там тебя ждут… Не отказывайся от моей благодарности… Поймешь потом». Это было так чудовищно не похоже на его Фэня! Как мог этот ревнивый безумец сознательно отпустить его к другому? Подтолкнуть своими руками, так настаивая на непременном отъезде… В очередной раз смог его удивить. Так и остался до конца не разгаданным, не вполне понятым Лао…

Но всё же… Дело сейчас не только в нем. Стоявший перед ним юноша ничем не заслужил холодного к себе отношения. И… так странно, что на этот раз кто-то ждал его. Лао ведь слишком хорошо знал, каково это — жить ожиданием и надеждой…

Кун заметил его прозрение и нетерпеливо пожал плечами:

— По крайней мере, Юань знал, где я. Между ними больше нет секретов. — И снова невесело улыбнулся. Он не стал бы раскрывать и второго таинственного посредника…

Кун вспомнил, как Незваный заявился прямо в тот момент, когда они с Юанем, поддавшись нахлынувшим чувствам, стояли посреди гостиной в обнимку. Вновь пытались утешить друг друга без слов. Возможно, Незваный и не успел заметить не вполне дружеского поцелуя, не совсем в щеку, не то чтобы мимолетного… Они отшатнулись, едва услышав насмешливый голос: «Великолепная картина! Прекрасная пара! Жаль, что меня точно не пригласят присоединиться, так что позволю себе вас прервать».

Нет, Кун не ревновал Лао к этому его полоумному Фэню. Ему не нужно было быть его единственным. Теперь он начал понимать, что прошлое не всегда в прошлом, что самое важное — остается навсегда. И так же, как не собирался отказываться от права выразить свои чувства Юаню, не обязан был и чувствовать себя оскорбленным из-за сложной драматической истории его Лао.

Вот только всё это теряло смысл, если Лао на самом деле совсем не хотел его видеть. Ничуть не соскучился. Не делает и движения, чтобы обнять…

Лао опять не находил слов и продолжал молчать. С обостренным вниманием разглядывал знакомые черты. Отчетливо видел, что напряженная замкнутость в облике Куна готова вот-вот прорваться горечью разочарования… Но никак не мог переключиться со своей недавней потери на эту неожиданную ответственность. Принять этот несвойственный и слишком уж великодушный жест. Их обоих.

А Куну надоело ожидание. Несмотря ни на что, он не лишился чувства собственного достоинства. Видел, насколько изменилось отношение Лао, по сравнению с последней их встречей. Чувствовал себя неуместным. И не был уверен, что стоит пытаться проломить эту вставшую между ними стену. Сложно было спросить об этом, но ответ был необходим:

— Ну и что же, Лао, мне уехать? — Вопрос прозвучал одновременно отчаянно и жестко.

Лао покачал головой. Придавленный тяжелым взглядом бездонных темных глаз, он только тихо пробормотал:

— Прости. Я просто… — Ох, этот мальчишка совсем не дает ему опомниться! Кому он сделает лучше, если сейчас его оттолкнет? Но… ещё слишком живо, почти чувствуя кожей, Лао помнил последнюю ночь. Стряхивая оцепенение, откинул назад волосы, нечаянно коснулся серьги… — Мне нужно время.

— Предлагаешь подождать ещё? — всё с той же кривой усмешкой спросил Кун, отводя взгляд. Это было слишком… Только теперь он вполне ощутил, насколько глубокой была привязанность Лао к тому человеку, и сомневался, что в его сердце осталось место и для него… В конце концов, если он не нужен Лао, то зачем это всё?

В воздухе повисла звенящая тишина. Лишнее движение, лишний вдох грозили расколоть её напряженную хрупкость. Что он ответит? Но, кажется, Лао снова решил отмолчаться.

Вдруг это застывшее смятение растопило прикосновение живого тепла — просто в борьбу за внимание хозяина вступил наглый рыжий кот и начал виться у ног, прижимаясь всем гибким телом, обвивая хвостом, потираясь головой. Лао взглянул на зверя — тот прижимал усы и щурил глаза — и на душе немного просветлело. Нежность, уют, тихая ласка стучались в сердце, просили впустить… Захотелось поделиться этим теплом… С тем, кто сейчас совсем рядом. Кто так дорог и близок, так снисходителен и терпелив, а за своей резкостью — это было до боли очевидно — просто скрывает неуверенность… Он, наверное, готов был бы принять… И, может быть, ещё получится что-то наладить…

Да в самом деле, почему всё должно быть так сложно?! Нет. Достаточно. Не сейчас!

Лао склонился к грациозной твари, погладил шелковистую шерстку. Поднял на Куна взгляд уже с улыбкой. Но тот не смотрел на него. Стоял, замерев, скрестив на груди руки. От него так и веяло чувством задетой гордости. Эта стройная высокая фигура, точеный аристократический профиль… Всё в его облике было настолько родным, будило такие разнообразные воспоминания, такие яркие чувства… Только эта горькая улыбка смотрелась чужеродно — отчаянно захотелось превратить её обратно в насмешливо-ласковую.

Лао выпрямился и, отодвинув кота в сторону, подошел к Куну вплотную. Тот посмотрел на него будто нехотя. Но в глазах его промелькнула надежда. Промелькнуло влечение. И что-то похожее на вызов.

Лишь подойдя так близко, Лао рассмотрел бледную тень исчезающего шрама на левой щеке. Потянулся к волосам юноши и распустил их. Черные блестящие пряди мягкой волной обрамили лицо. Кун смотрел на него сверху вниз ищущим взглядом, немного растерянно, не будучи ещё ни в чем уверен.

— Зачем тебе эта прическа? — только и спросил Лао с мягкой улыбкой. Провел костяшками пальцев по щеке. Обсидиан сверкал не ярче черноты его глаз. — Будь собой, мой демон. Будь со мной.

— Господин Лао, — шептал Кун, принимая его в свои объятия, с быстро бьющимся сердцем, вдыхая пряный запах волос, — вот вы и вернулись! Я так ждал!

***

— И зачем тебе теперь этот веер? — мимоходом бросил Ли, в нетерпеливом ожидании расхаживая по гостиной.

Только что он выглядывал в окно, но, ничего там не высмотрев, разочарованно отошел и принялся с деловым видом перекладывать с места на место никому до того не мешавшие письменные приборы на столе. Передвинул изящный бронзовый подсвечник, открыл и с щелчком захлопнул резную янтарную шкатулку, поправил благовония в курильнице. Потом вдруг вспомнил, что так и не получил ответа, и, резко вскинув голову, прищуривая кошачьи глаза, поторопил:

— Юань?..

— Просто привычка, Ли, — лениво отмахнулся тот.

Обстановка в цензорском доме постепенно преображалась, приобретая всё более соответствующий этим двум своеобразно-эстетичным натурам вид.

Юань полулежал на обитой алым атласом кушетке и с видимой расслабленностью поигрывал излюбленным аксессуаром. Не то чтобы он сожалел, что когда-то рассказал приятелю о том, что символизировал для него белый веер… Но из-за прямолинейности Ли теперь придется слышать об этом слишком часто. Он ведь так просто не отстанет!

Юань действительно привык практически не выпускать эту вещицу из рук, но изначально это было сознательное решение. Чтобы не забывать тот день, когда впервые воспользовался веером, с наивной детской хитростью пытаясь скрыть с его помощью свое лицо. Что ж, он не забыл… Но сегодня тот, ради которого Юань всё это помнил, сам явится сюда. И всё уже будет в его руках. Юань выполнил то, что должен был. Должен был, прежде всего, самому себе.

Никого из тех, кого он лично считал непосредственными виновниками того давнего кошмара, не осталось в живых. С остальными — Фэнь разберется сам.

Вернуть его в Обитель, обладая ресурсами Архива, оказалось несложно. Всего лишь отыскать и уничтожить пару документов, которые в дело тогда не пошли. Которые доказывали связь Фэня с заговорщиками. А остальное становилось очевидно для любого, даже не орденского суда. Очевидно, что тот сосед по комнате, который считался главной жертвой его свободомыслящих идей, загадочным образом сбежал вскоре после исполнения приговора. Очевидно, что будучи пойманным и справедливо осужденным спустя десять лет, он оказался настолько закоренелым мятежником, что смог совратить с пути истинного даже нового Главного Экзекутора. Какой позор. Хорошо, что оба они, один за другим, погибли при попытке побега. Напрашивается вывод, что имел место оговор, с целью отвести подозрения от себя и переложить вину на соседа.

Проще говоря, именно Лао и решено было объявить истинным смутьяном и подстрекателем юношества. И это ещё не вдаваясь в подробности репутации его попечителя, тогдашнего Главного Прокурора… Всё-таки слишком высокий чин, но всем ясно было, что что-то там нечисто… Нет, ну а что? Тану эти слухи всё равно уже никак не могли повредить! Даже Ли не был против! Да и, в целом, всем было так безразлично, так расслабленно после смерти Хранителя Устава, а потом ещё и так любопытно увидеть человека, «возвратившегося из отдаленных обителей», что никаких особых возражений идея реабилитации не вызвала. Конечно, такого раньше не бывало. Ну, так и Великий Цензор никогда ещё не умирал! Новизна события простодушно воспринималась служителями, как предвестник более мягких времен… Это, впрочем, ещё надо будет посмотреть…

В итоге, после того как по нескольку раз были собраны и поданы все комплекты документов, после того как прошли заочные пересмотры дела, Фэню дозволено было восстановить свое место в Ордене. Пока — рядовым служителем. После — он должен будет выдержать экзамен и ему подберут должность. Поселится он, естественно, в доме своего брата. В виду исключительности случая и на эту мелочь закроют глаза. Ведь, вообще-то, в Ордене не поощряются особенно близкие связи, родственные в том числе. Но… Юань был исполняющим обязанности Цензора — кто мог упрекнуть его свыше?

Он почти не волновался перед встречей с братом, зато Ли с лихвой компенсировал его спокойствие…

— Ли, а что ты так суетишься? — хитро улыбнулся Юань, видя его насквозь. — Что-то случилось?

Ли склонил голову набок и одарил его фирменной укоряющей улыбочкой. А потом плавно скользнул к нему, легко присел рядом, принеся с собой тонкий запах мяты. Касаясь держащей веер руки, поинтересовался вкрадчиво:

— Юань, ты же не будешь против, если я окажу твоему братцу… особенно горячий прием? — Если бы только это не был Ли, можно было бы подумать, что за его улыбкой скрывается смущение. Но огонек в его глазах сверкал отнюдь не робкий.

— С какой стати я должен быть против? — пожал плечами Юань и вздохнул печально, хотя глаза его смеялись: — Не уверен только, что это будет так просто…

Отношения между ними действительно были далеки от собственничества. Зато в них было непривычное для обоих доверие, необходимая Юаню расслабленность и свобода, от которой, казалось, было даже легче дышать. Они сошлись характерами с такой естественной непринужденностью, что сложно было представить, что это не всегда было так. Держались скорее по-дружески, хотя порой, будто играя, и уединялись для праздных утех. Но их изощренные сердца были надежно укрыты от душевных бурь. У Ли не было никаких оснований ожидать от Юаня ревности. Может быть, только родственные узы между близким другом и новым объектом влечения почему-то заставляли его сомневаться. Впрочем, никакие сомнения не стали бы преградой для его хищного азарта. Тем более после замечания Юаня о трудности задачи — это лишь раззадорило его!

Ли вскинул брови и мягко толкнул его в плечо:

— Вот как? То есть, ты у нас смог соблазнить самого Великого Цензора, а я, значит, ни на что не годен?

В этот момент за окном послышался долгожданный звук подъезжающего экипажа. Ли вздрогнул и мигом оказался у двери. Спохватившись, он обернулся и принялся поторапливать Юаня нетерпеливыми жестами.

Ли не собирался упускать свою добычу! Он поддерживал контакт с Фэнем ещё с той сомнительной затеи по поимке беглеца… Несмотря на всю неоднозначность ситуации, для Ли она стала проблеском надежды. Впервые за десять лет его привлекли к настоящему рискованному делу — а ведь ему так не терпелось вырваться из того унылого болота, в которое превратилась его жизнь в доме Цензора! Трагичность судьбы Фэня сразу разбудила его природное любопытство. Ли искал любой предлог, чтобы укрепить эту связь. Когда написал ему о Вэе — сразу получил ответ. Решительность действий загадочного заговорщика не могла не восхищать. А впервые увидев при встрече эти тонкие черты, резкую повадку, горящий взгляд — Ли уже ничего не мог с собой поделать и принялся бесстыдно флиртовать. И был точно уверен, что заметил ответный интерес в зеленых глазах… Благодаря тому, что Фэнь тогда одобрил его план, Ли наконец освободился от опостылевших оков и снова почувствовал вкус к жизни.

И вот выясняется, что он сам приезжает в Обитель… Ли ни за что не отказался бы от этого триумфального аккорда, заслуженного приза — человека, которому так хочется угождать!

Когда они наконец вышли на лестницу, Фэнь уже сошел с повозки и пружинистым шагом устремился ко входу. Он был энергичен и легок, загорелое лицо было сосредоточено, концы черной ленты развевались на ветру, а сквозь непокорные золотисто-каштановые пряди поблескивала рубиновая серьга.

Ли склонился к Юаню и прошептал на ухо:

— Спорим? — Кажется, у него перехватило дыхание. — На твой веер.

Конец