надежды мин юнги дохнут одна за другой.

звонкая трель раздражающего будильника вырывает мужчину из глубокого сна когтистыми лапами. сна настолько глубокого, что сразу и не понять — его пытаются разбудить в реальной жизни или это сон подкидывает очередную пакость. юнги ворочается с утробным рычанием на кровати, шаря по ней рукой и комкая беспощадно белоснежные простыни. он в поисках несчастного смартфона, которому явно грозит полет в одну из ближайших стен.

сквозь плотно задернутые шторы в комнату все же пробивается один единственный луч осеннего солнца, падая прямо на разворошенные подушки. там, за окном, уже вовсю кипит жизнь — кто-то давит со всей силы на клаксон автомобиля, желая подогнать впереди едущих; кто-то, ускоряя шаг, спешит на работу, явно опаздывая; а кто-то и вовсе еле-еле перебирает ногами, прогуливаясь и проживая лучшую жизнь на свете.

лучшей жизнью юнги похвастаться не может. она то и дело подкидывает ему испытание за испытанием. видать думает, что альфа со всем справится. наивная.

— да блять, — ругается громко, психует, размахивает руками и садится слишком резко на кровати, отчего перед глазами звездочки черные пляшут. телефон, успешно найденный в скомканном одеяле, умолкает после того, как палец с десятого раза попадает по кнопке «выключить».

юнги хмурит брови недовольно, сводя их к переносице, и рукой зарывается в спутанные волосы. ему бы еще пять минут здорового сна.

— кто там еще?

беспечно откинутый телефон в сторону снова начинает подавать признаки жизни. благо, не раздражающий чувствительных слух будильник, думается, и на том спасибо. еле разлепляя глаза, юнги со стоном берет его в руки и решает, что больше ни в жизнь не будет пить перед рабочим днем и засиживаться практически до утра за пьяными разговорами, в которых он всегда выступает лишь только слушателем.

jk: хен, ты чем это так успел раздраконить сокджина?

jk: еще даже на работу не пришел, а он рвет и мечет

jk: тебе бы это.. побыстрее прийти.

сокджина, директора их престижной частной школы, действительно сложно хоть как-то вывести из себя. обычно это мужчина сдержанный, спокойный, воспитанный, всегда одетый с иголочки.

обычно сокджин не повышает голос, говорит размеренно, старается подбирать слова, лишь бы собеседника не задеть.

jk: я первый раз слышу как он кроет все и всех матом.

jk: спасай!!

падая обратно на подушки, юнги думает, что черная полоса в его жизни бесконечна. что о светлом радужном будущем ему будут сниться лишь только сны.

🔪🔪🔪

не успевает юнги зайти в учительскую, как к нему, не разбирая дороги, подлетает взъерошенный чонгук. он хватает хена за плечо и выводит в коридор, чтобы обсудить насущное без лишних ушей. преподаватели не хуже собственных учеников разносят слухи по всему корпусу и шепчутся за спинами, описывая несуществующее во всех красках.

юнги давно привык к такому.

— выглядишь так, словно не ты со мной вчера в баре пил, — бубнит под нос мин и недовольно жмурится, до сих пор ощущая отголоски ноющей боли в висках. юнги уже тридцать, когда чонгуку только-только перевалило за двадцать шесть.

— ты вчера больше всех выпил, неудивительно что сегодня как из мертвых воскрес, — чонгук отмахивается, убирает руку и засовывает ладони в карманы классических брюк. — ты мне лучше вот что скажи…

— мин юнги!

оба альфы синхронно подпрыгивают на месте от неожиданности, когда слышат из-за дверей директорского кабинета раздраженный крик сокджина. юнги, обреченно вздыхая, похлопывает своего тонсена по плечу и, поправляя лямку съехавшего до локтя рюкзака, несмело бредет в сторону своего личного кошмара наяву. туда, где ким сокджин меряет шагами просторный, выдержанный в светлых тонах, кабинет, уперев руки в бока и раздраженно хмуря брови.

юнги за всю свою карьеру в этой школе (всего-то полгода) первый раз видит таким директора, отчего под ложечкой тянет при одном лишь взгляде в его сторону. альфа заходит в кабинет и за собой закрывает дверь, отрезая все пути существующие для отступления.

— добро утро. что-то случилось?

— это я у тебя хотел выяснить. мне с самого утра названивают родители учеников и жалуются на тебя, — сокджин останавливается и взгляд упирает в стоящего до сих пор у двери преподавателя. — у нас что, концлагерь, чтобы так общаться с учениками? тебя где такому учили?

— я не собираюсь терпеть издевки этих богатеньких снобов, — фыркает, сбрасывая рюкзак с плеча на ближайшее от себя кресло. — да и ничего я такого не говорил. всего лишь сделал замечание.

— такое замечание, что весь родительский совет хочет лишить школу финансирования!

сокджин, тяжело вздыхая, падает в свое кресло и трет длинными пальцами виски, от бессилия закрывая глаза. его телефон ни на секунду не смолкал с семи утра от звонков и гневных сообщений. с семи утра он старательно улаживал все проблемы, предлагая разумные решения. но что взять, если нынешние чеболи, чьи дети учатся в этой школе, привыкли решать все по-своему?

— я как мог тебя выгораживал. говорил, что ты идеальный преподаватель, что дети без ума от твоих подходов в обучении. что ты бы никогда не позволил себе подобного. — старший альфа откидывается на спинку кресла и вымученно смотрит на своего давнего друга. — но что мне делать, если они предоставили доказательства, а, мин юнги? они мне, блять, прислали запись!

юнги не спешит садиться в кресло рядом с директорским столом. до сих пор стоит около двери и выжидающе смотрит на кима, который выглядит настолько устало, словно прошел самую настоящую войну. он уже знает, к чему ведет весь этот разговор.

— мне собирать вещи?

— что ты делаешь со своей жизнью? почему не можешь идти на уступки?

мин никогда не славился покладистым характером. со времен обучения не мог терпеть неподобающего отношения к себе и всегда ставил обидчиков на место острым словом. а если не действовало — в ход шли кулаки. когда же начал работать преподавателем приходилось держать себя в узде, чтобы не огребать проблем. эффект длился недолго.

это уже шестая школа.

— я старался, сокджин. как видишь — не вышло. — юнги пожимает плечами и кривит губы в усмешке. — по статье или по собственному желанию?

— по собственному. прости, юнги. я сделал все, что смог. — сокджин лишь головой из стороны в сторону качает и тяжело выдыхает, опуская плечи. ему терять ценные кадры не очень хочется. особенно когда некем заменить.

— чего извиняешься, будто ты виноват? — мин подхватывает рюкзак в руки и открывает дверь. — скоро принесу заявление.

🔪🔪🔪

— одним днем? разве так можно? — тэхен с громким стуком ставит пустую стопку на стол и недовольно сжимает ее края тонкими изящными пальцами. поправляя съехавшие очки с переносицы, он смотрит на опустившуюся на свое колено большую ладонь чонгука и вмиг успокаивается, стараясь глубже вздохнуть.

— так решил родительский совет. видите ли, я пагубно влияю на их сыночков. — юнги опрокидывает в себя очередную порцию соджу, чувствуя как алкоголь прожигает стенки пищевода.

— твой язык тебя до добра не доведет, хен, — устало выдыхает чонгук и к себе ближе притягивает тэхена, чувствуя как тело омеги до сих пор мелко подрагивает от нахлынувшего раздражения и злобы.

юнги взгляд переводит со стоящих в ряд бутылок на чонгука и поджимает губы в тонкую линию. узнав о случившимся, они компанией решили засесть у старшего альфы дома, чтобы промыть всем косточки и пожаловаться на такую тяжелую жизнь.

— чего уж говорить. поищу другую школу. их тысячи в городе, куда-нибудь да примут.

устав от частой смены работы, юнги думалось, что в школе, где работают сокджин и чонгук ему будет легче, спокойнее. думалось, что наконец осядет, остепенится. юнги правда хотелось наконец найти что-то свое — чтобы легко просыпаться по утрам, чтобы без груза тяжелых мыслей идти на работу, чтобы с учениками общаться легко и со всеми найти общий язык.

не вышло. в очередной раз.

— слушай, ты ведь английский преподаешь, да? — тэхен отпихивает чонгука от себя и садится ближе к столу. он руки складывает на ровной поверхности и ближе склоняется к юнги, сидящему напротив. — у нас в школе ушел в декрет преподаватель и его некем заменить. предлагали мне, как дополнительные уроки, но, как ты помнишь, я не в ладах с английским.

тэхен, заговорщески играя бровями, широко растягивает губы в своей коронной квадратной улыбке. он уже как два года является преподавателем корейского в школе для трудных подростков. в школе, куда родители сплавляют своих чад в надежде, что их исправят, образумят, наставят на путь истинный.

— если ты хочешь моей смерти и их тоже говори об этом прямо, — юнги смеется по доброму, разливая по пустующим стопкам очередную порцию алкоголя.

— я серьезно! — омега дует губы и тихонечко фыркает, отстраняясь явно обидевшись за то, что его помощь не была оценена по-достоинству. — могу поговорить с директором. он вроде неплохой человек.

— с моим послужным списком в твою школу меня вряд ли примут, тэхен. но спасибо за помощь, я это ценю.

— а если все же попробовать? — чонгук вновь укладывает ладонь на колено тэхена и несильно сжимает его, приободряя. он смотрит на старшего и тепло тому улыбается.

— вы что, с двух сторон решили меня оккупировать?

юнги замолкает, хмуря брови, и на несколько мгновений погружается в раздумья, пока пара напротив внимательно, не сводя взгляда, ожидает его решения. терять мину нечего, на самом деле. тем более, если в новой школе будет хотя бы один его знакомый, то будет всяко легче, чем прийти в абсолютно новый коллектив и снова с трудом налаживать контакты. он вертит в руках стопку, наполненную алкоголем, и, сделав глубокий вздох, озвучивает:

— хорошо, посмотрим что из этого выйдет.

надежды мин юнги дохнут одна за другой.

но на место старых всегда приходят новые.