Пожалуй, одним из самых жестоких мест на земле полноправно можно назвать школу. Тупые правила, тупые сверстники, не менее раздражающие до ужаса учителя. Порче ненавидит здесь всё, каждого. Единственное, что заставляет его всё ещё стабильно каждый день ходить на уроки, — мать и большое уважение ко всему, что с ней связано. Че никогда не был тихоней, плаксой или большим скромником. За всё привык отвечать в двойне.

— Всем известно, что твой отец чокнутый псих, — едко бросается прямо в лицо. — И ты недалеко ушёл. Такой же странный, дикий…

      Договорить — неслыханная роскошь для этого ублюдка. Полупустой коридор наполняется громкими возгласами, радостными в предвкушении разворачивающегося шоу. Порче скалится, ярость затуманивает сознание, и вот он уже оказывается сидящим сверху вырывающегося говнюка, с силой впечатывая кулак в его лицо. Из горла вырывается какой-то звериный рык. Задели за живое.

      Что-то внутри кричит остановиться, уверяет, что где-то впереди точно ждут проблемы. Довести обычно спокойного Че до такого состояния можно только одним способом — кинуть что-то в адрес его семьи, а этого он не прощает. Хватает за воротник рубашки, бьёт ещё. И ещё, на этот раз разбивая нос. И ни о чём не жалеет.

      Кто-то подхватывает под руки, оттаскивает назад. Только это не конец, а самое начало. Порче успевает оклематься в тот момент, когда осознаёт, что его крепко удерживают на месте, а ранее светивший перепуганными глазами одноклассник обозлённо замахивается. Первый удар прилетает прямиком в живот. Силы уёбок не жалеет.

— Да ты вообще охуел, — из его разбитого носа кровь капает прямо на школьную форму. — Мелкая дрянь! Что, уже не такой дерзкий?

      Конечно, с компанией дружков смелость пробивает потолок. Бьют снова, прямиком по лицу. Че мужественно терпит, не издавая ни звука. В первую очередь, всем вокруг интересна его реакция. Закричит или расплачется — проиграет. Не удаётся сдержать болезненное шипение, когда волосы с силой тянут назад, давая полюбоваться на разукрашенное синяками и ссадинами лицо.

— Ну, давай, сучёнок, почему бы тебе не извиниться прямо сейчас? — издевается. — Встань на колени и попроси прощения, и я, может быть, сжалюсь и отпущу тебя на первый раз.

      Одноклассник криво усмехается, пытается заглянуть ему глаза, но такого желаемого в них страха не находит.

— Пошёл нахуй, — выплевывает Порче в ответ.

      Лучше уж быть до полусмерти избитым, чем постыдно униженным. Ответ обидчика, очевидно, не устраивает. Он замахивается со всей силы, стремясь нанести очередной нещадный удар по ухмыляющемуся лицу, но внезапно останавливается.

— Что здесь происходит?! — эхом раздаётся строгий женский голос.

      За учительницей ещё несколько старшеклассников, все из школьного совета. А для Че всё как в тумане. Суматоха вокруг, убегающие под шумок зеваки и растаскивающие по углам блюстители местных порядков. Его самого удерживают как-то слишком нежно, неодобрительно осматривая разбитые нос и губу.

— Что вы устроили?! — грозно отчитывает женщина где-то на фоне. — Вам что здесь, бойцовский ринг?!

      Но Порче едва слышит её болтовню. Всё его внимание привлекает сосредоточенный профиль и крепкие руки, удерживающие его запястье. Макао. Щёки мимолётно алеют, и даже боль немного стихает. Где-то в грудной клетке беспокойно колышется сердце, ударами отдаваясь в больную голову.

— Ты в порядке? — интересуется он с добродушной улыбкой.

      Как всегда нарочно вежлив, полностью соответствуя идеальному образу президента школы. Люди всегда тянутся к Макао, и Че не стал исключением. Он образец для подражания для всех учеников. Отличник, активист школьного самоуправления, член школьных спортивных команд и еще много кто. Его успехи и достижения настолько впечатляющие, что многие ученики считают это недостижимым.

      Назвать их хотя бы товарищами всё ещё, конечно, сложно, но и чужаками друг для друга уже не являются давно. То, что его не особо интересуют девочки, Че понял ещё в двенадцать. Когда одноклассники заводили разговоры о девчонках, смазливых моделях и актрисах порно, он отчётливо чувствовал равнодушие. В свои пятнадцать убеждается в этом твёрже. Периодически Макао занимался с Порче математикой после школы, медленно перетекая из статуса милого репетитора в предмет воздыхания. Только вот уже как целый месяц их уроки сошли на «нет», да и телефон на звонки лишь отдаётся глухими гудками в пустоту.

      Спустя недолгие несколько секунд молчания Макао всё же решается взять ответственность на себя.

— Простите, учитель Бунми, похоже, Порче сильно досталось, — подмечает он. — Не думаю, что он в состоянии самостоятельно дойти домой, позвольте мне отвести его.

— Что с вами будешь делать, — женщина вздыхает, поправляя съехавшие очки. — Это не избавляет вас от ответственности, молодой человек, — обращается она к самому Че. — Я свяжусь с вашими родителями в любом случае. Макао, будь добр, отведи Порче домой, остальные бегом на уроки.

      Поле битвы пустеет. Повезло, что в этот раз удалось отделаться простым предупреждением, иначе бы всем сулила прямая дорога в кабинет директора. Че шмыгает разбитым носом, прижимая к нему приторно пахнущую салфетку. Макао убежал за его вещами, оставляя дожидаться в коридоре. Даже сейчас Порче чувствует какую-то неоправданную заботу с его стороны.

— Я предупредил, что тебя не будет пару дней, — президент появляется спустя пару минут с его рюкзаком на плече. — И зачем ты вообще полез? Сильно болит?

— Терпимо, — улыбается Че, насколько позволяет разбитая губа. — Некоторым людям просто нужно научиться не переходить границы.

      Большинству людей что-то да известно о семье Киттисават. Район у них небольшой, мелкий пригород Бангкока в пятнадцати минутах, каждый знает друг друга едва не в лицо. Слухи в подобных местах разлетаются в одно мгновение. Да и скрывать такую явную проблему не вышло бы в любом случае. И Порче действительно может принять многое: косые взгляды, перешёптывания, обходящих его стороной сверстников, но вот прямые оскорбления в сторону семьи — этого он принять не сможет никогда.

— Ты знаешь, Порче, тебе нужно быть осторожнее, — говорит Макао, когда они выходят на улицу.

— Я знаю, — вздыхает Че. — Но иногда люди просто не хотят слушать. Они думают, что они лучше всех и что им можно всё.

— Ну, это не повод лезть в драку, — укоризненно доносится в ответ. — Тебе нужно научиться решать конфликты мирным путем. Или хотя бы уходить, когда видишь, что ситуация накаляется.

      Легко говорить, когда для остальных ты идеальный образец. Порче лишь молча кивает, понимая, что дальнейший диалог на эту тему не имеет смысла. Он тихо следует рядом, периодически поглядывая на идущего рядом президента. И с чего ему вообще давать какие-либо советы? Неужели беспокоится? От одной мысли об этом в груди разливается тепло.

      Очевидно, Че влюблён сильнее, чем хочет это признавать. Ему ужасно льстит такое внимание. Льстит то, как пристально Макао следит за его состоянием во время дороги, как несёт рюкзак Порче на плече и как старается завести очередной незатейливый разговор. Ещё никогда Че не чувствовал ничего подобного.

— Слушай, — начинает Макао, — а у тебя нет никаких планов на эту субботу?

Неужели он собирается…

— Нет, вроде никаких не было, — и никогда ещё Порче не ощущал себя столь нелепо.

— Отлично, — отвечают ему как-то слишком радостно. — Тогда не хочешь сходить со мной в кино вечером? Из моих друзей мало кто любит фильмы ужасов, а ты как-то упоминал, что тебе нравятся. Вот я и подумал…

      Неужели даже запомнил, что ему нравится? Более того, всё напоминает Порче какую-то шутку. Он и Макао? Вечер кино вдвоём? Свидание? Это всё так неожиданно и обескураживающе, что едва Че может вернуться в реальность. Только когда неловкость на лице самого президента становится очевидной, Порче отвисает.

— А, да, — кивает он. — Я с радостью пойду с тобой.

— Рад слышать, — выдыхает Макао. — Я напишу тебе вечером, обсудим.

      Долгая дорога доводит их к улице, сплошь забитой неаккуратным рядом частных домов разной паршивости. Из всех зданий в окружении дом Киттисаватов один из самых сносных. Только вот особой радости, замечая его в поле зрения Порче не испытывает. Внутри что-то обрывается от вида знакомой фигуры во дворе среди зелёных кустарников, и снова неприятным комом к горлу подступает стыд. Че тормозит их на половине пути к крыльцу совсем внезапно.

— Спасибо, что провёл, — улыбается он. — Я дальше сам дойду.

— Не за что, — Макао отвечает, но, кажется, что-то ещё хочет добавить. Он молчит, копается в кармане, наконец вынимая маленькую записочку. — Прости, что забыл сказать раньше. Я номер сменил. Вот, если что, можешь мне и сам написать, я всегда на связи.

      Че ещё долго оглядывается назад, всё время цепляясь за спину уходящего Макао. Подумать только, неужели чтобы пойти на свидание со своим предметом воздыхания, просто нужно избить пару ублюдков в школьном коридоре? Порче закусывает губу, а затем болезненно шипит. За всплеском чувств, он совсем забывает, в каком состоянии находится лицо сейчас.

      Тяжело вздыхает и плетётся по неровной дороге прямо к выкрашенному в бежевый небольшому домишке. Территория вокруг него давно поросла травой и густыми зарослями кустарника. Ни у кого нет времени заниматься этим сейчас. Порче сглатывает ком в горле, когда пара его повидавших жизнь чёрных конверсов останавливается около копающегося в сорняках мужчины. Лицо того сосредоточено, руки беспорядочно ковыряют землю, а глаза пустые и слишком мутные.

— Привет, пап, — мнётся Че. — Эм, что делаешь?

— Порче? — спрашивает так, словно видит его впервые. — Я потерял здесь… не могу найти.

      Внимание отца переключается на Че. Он бегает взглядом по ссадинам на лице, синякам и порванной в нескольких местах рубашке. Но ничего не отвечает, лишь молча кивает сам себе и продолжает рыться в сухой почве. Это всё. Никакого «Куда ты влез?» или «Что произошло?». И Порче вновь ощущает эту давящую пустоту. Он бы пожелал, чтобы его отругали, может, наказали или ещё чего… но не молчали вот так.

      Че вздыхает, проходя в дом, здесь становится легче. Пахнет выпечкой и чем-то пряным. С кухни играет хит какой-то старой поп-группы, слова которого Порче уже успел выучить наизусть. Эти вещи всегда ассоциируются ему только с одним человеком.

— Порче, дорогой, — взволновано восклицает женщина. — Что случилось? — её руки нежно обхватывают щёки, осматривая безобразие на лице.

— Подрался, — честно признаётся он. — Нет повода беспокоиться, правда. Просто очередная кучка придурков.

      Мать цокает, уводя нерадивого сына на кухню. Достаёт аптечку, не забывая проверить пирог в духовке. Удивительно, как ей удаётся оставаться такой, как всегда, учитывая то несчастье, которое свалилось на их семью.

— И чего не поделили? — она выглядывает в окно, проверяя мужа, и присаживается на стул рядом.

— Ничего серьёзного, — Порче знает, что её расстроит правда. — А почему папа один на улице? — решает перевести тему.

— Никак не могла уговорить его зайти обратно, и тесто как раз подошло, пришлось приглядывать из окна, — с горечью говорит мать.

      Женщина обрабатывает все следы прошедшей драки, залепливая их пластырями. И всё же глаза её с лихвой выдают всё, что она так яростно прячет. Че по-настоящему восхищается её стойкостью. Отец не всегда был таким. В детские годы Порче он, как и отцы многих его одноклассников, катал того на спине, ездил в парк развлечений на выходных и безмерно любил близких. Всё изменилось два года назад. Отец работал телохранителем, его работа была опасна, но зарплата позволяла содержать семью, купить дом и устроить сына в хорошую школу. За это, к сожалению, пришлось заплатить слишком дорого.

      Шизоаффективное расстройство. Последствие очередного задания. Больше Порче никогда не видел отца нормальным. Его всё чаще посещали бредовые идеи, странные домыслы и паранойя. Лечение до сих пор не принесло должных результатов, медленно вводя всю семью Киттисават в состояние отчаяния.

      Мать вновь пусто смотрит в сторону окна и тихо отвечает:

— Он ищет что-то. Уже несколько часов ходит вокруг дома и бубнит под нос. Холодает, нужно возвращать его домой.

      Порче чувствует, как его сердце начинает биться сильнее. Это не первый раз, когда его отец впадает в дезориентацию, зацикливаясь на каких-то бессмысленных вещах. Он знает, что это признак прогрессирующей болезни, но каждый раз это выглядит так жутко и непонятно.

— Я пойду, — решительно встаёт Порче, проходя к двери.

— Порче… — пытается сказать что-то вслед. — Будь осторожен. Я тебя люблю.

— Я знаю, — Че улыбается ей и выходит из дома, направляясь на поиски.

      Он шагает по кривым дорожкам, вспоминая все те моменты, когда его отец был здоров и счастлив. Мама говорит, что это всё временно, что просто нужно немного потерпеть, и дальше всё вновь станет как раньше. Но с каждым днём в это верится всё меньше. Порче вздрагивает, когда внезапно среди фонового шума слышит голос, зовущий его. Беспокойство нарастает. Че сворачивает на задний двор, двигаясь сторону звука. Он видит отца, стоящего перед ним, тот смотрит с недоверием.

— Пап, что ты здесь делаешь? — интересуется Порче.

— Это они сделали с тобой? — шёпотом спрашивает мужчина.

      Очередной бредовый приступ.

— Кто? — не понимает Че.

— Те люди…

— Какие люди, пап? — Порче начинает беспокоиться.

— Те, кто всё время следит за мной. Они хотят меня убить, — отец говорит это с такой уверенностью, что Порче начинает понимать, что отец снова в глубоком бреду.

— Никто не хочет тебя убить. Это всё в твоей голове, — пытается успокоить его.

— Нет, это правда. Они за мной следят, — мужчина продолжает говорить невнятно.

      Порче понимает, что ему нужно сделать что-то, чтобы успокоить. Больно видеть отца таким, не имея возможности предпринять хоть что-то. Че устал. Устал терпеть это всё, устал нести это бремя. Ему просто хочется продолжать жить нормально, как все.

— Я просто с мальчишками в школе подрался, — объясняется, пытаясь внести в речь как можно больше спокойствия. — Ничего более… Мы здесь, в безопасности. Мама испекла пирог, пойдём домой, пожалуйста.

      Мужчина молча пялится, испугано оглядываясь по сторонам. Но угрозы нет, лишь лай собак где-то вдалеке и шум проезжающих машин.

— Мальчишки… всего лишь мальчишки, — повторяет он и наконец, следует за сыном, успокаиваясь.

      Вот она — обратная сторона его привычной жизни. Для своих лет Порче пришлось усвоить многое, пришлось многое переосмыслить и понять. Не то чтобы он стеснялся отца или испытывал неприязнь, но иногда голову Че посещала одна слишком эгоистичная мысль: «Если бы отец просто погиб при исполнении служебных обязательств — было бы легче». Страшно на самом деле, что подобные мысли вообще приходили к нему в голову.

      Со школы маме звонят к вечеру. Та лишь устало извиняется, с чем-то соглашаясь, но разговор с Порче на эту тему не заводит. Снова проявляет своё безграничное понимание. Дни летят стремительно один за другим, подводя Че к самому долгожданному моменту за последнее время. Он не спит полночи, ворочаясь и перебирая все возможные сценарии в голове, каждый из которых заставляет кричать в подушку.

      Приятное волнение. Оно впервые настигает его не из-за отца, злоебучих одноклассников или ещё каких-нибудь напастей этого мира. Оно из-за чего-то такого хорошего, наконец-то светлого в его жизни. Порче нравится переживать, не ляпнет ли он что-то глупое на своём первом свидании и не слишком ли по-идиотски торчит эта противная завитушка на голове, которая никак не поддаётся укладке.

      Он вертится около зеркала в своей комнате, перебирает одежду, примеряя все возможные сочетания. С разочарованием смотрит на ещё не сошедшие синяки и едва затянувшиеся царапины. Видок, конечно, не для свидания со своей первой любовью. Макао точно не станет воротить нос из-за этого раскраса, но так сильно хочется соответствовать ему, такому красивому, идеальному…

      Сделав выбор в пользу любимых джинсов и самой незатасканной футболки, Порче ещё раз пробует прилизать выбивающуюся прядь, на сей раз укрощая её, и бежит вниз. Снова заглядывает в зеркало, притормозив около него в прихожей.

— Ну ты как будто на свидание собрался, а не с друзьями гулять, — шутливо подмечает мама, выглядывая из кухни.

      Она подходит сзади, осторожно опуская руки ему на плечи. Столько счастья в её глазах. Мама ведь и никогда не скрывала беспокойства из-за того, что лучшие годы единственного сына проходят в одиночестве. Внимание школьные товарищи к нему проявляют только чтобы напомнить — он здесь изгой. Занятия с Макао её радовали не улучшившимися оценками по математике, а тем, что её милый Че наконец-то не один, к нему хорошо относятся и не считают их семью кучкой поехавших отбросов.

— Ма-а-ам, — смущённо бухтит Порче.

      Сам себя Че отчаянно пытается убедить, что это просто поход в кино с товарищем из школы, чтобы потом не разочароваться. Но как это сделать, когда висит осознание. Они с Макао идут в кино. Вдвоём. Только они и никого больше. Неужели у такого популярного парня не нашлось вообще ни одного знакомого, который бы был не прочь сходить на фильм ужасов? Почему именно он, разгильдяй, пользующийся нулевой репутацией, в которого принято тыкать пальцем, а не звать в кино в субботний вечер?

      Вероятнее всего, Макао делает это всё из жалости. Парень с таким огромным сердцем не сможет просто усидеть на месте, когда с одним из его подопечных обходятся как с куском дерьма. Поэтому Порче получил это приглашение и дольку беспокойства. Хотя какая разница? Стоит просто наслаждаться тем, что даёт ему судьба, только не уйти слишком глубоко, чтобы не разочароваться из-за жирно проведённой черты, которую Макао никогда не перейдёт.

      Женщина обхватывает обеими ладонями щёки сына и оставляет на лбу крепкий поцелуй.

— Повеселись там, хорошо? — просит она.

— Хорошо, — Че обнимает её за шею, любовно втягивая засевший в длинных волосах аромат домашней выпечки.

      Порче натягивает кеды, уже собираясь уходить, но вдруг получает неприятный укол, слыша позади голос отца:

— Куда ты уходишь? — с неподдельным испугом.

— Гулять с другом, пап, — успокаивает Че. — Всё хорошо.

— Они убьют тебя! — выкрикивает отец, рассердившись. — Не смей никуда ходить, глупый ребёнок, это всё ловушка!

— Дорогой… — осторожно вмешивается мама, — всё в порядке, Че просто проведёт время со своим другом и вернётся. Ему ничего не угрожает.

      И он успокаивается так же быстро, как завёлся. Лицо становится безмятежным, словно и не было никакой вспышки агрессии только что. Мужчина разворачивается и уходит, исчезает в глубине дома. Стоило бы давно привыкнуть, но нечто гадкое в душе всё ещё продолжает трепыхаться каждый раз после общения с отцом. Мама натянуто улыбается, стараясь сгладить ситуацию.

— Удачи, сынок, — произносит она на прощание.

      Кивнув, Че выскакивает из дома. Его щёки снова алеют.

      Макао стоит за забором, терпеливо ожидая своего спутника на вечер, и загорается счастьем, видя того на крыльце дома.

— Порче, здравствуй! — как всегда мил и приветлив.

— Привет, — едва выходит спрятать всё своё смущение.

— Отлично выглядишь! — делает комплимент Макао, даже не представляя, сколько бабочек рождает внутри. — Уже и не болит, наверное, да?

— Нет, не болит, — подтверждает Че, делая самое мужественное лицо.

— Здорово, я рад, — тепло его улыбки всё поджигает изнутри. — Ну что, пойдём? Фильм скоро начнётся.

— Да-да, идём.

      Всю дорогу до кинотеатра Макао не прекращает что-то рассказывать. Порче слушает внимательно, испытывая просто сумасшедшую неловкость, порой даже боясь что-то ответить. А вообще здорово, слушать о том, что ему чуждо. Интересно ведь узнать про то, что ему никогда не светит. Однако Порче зависть не выдаёт. Только искреннюю радость — хоть у кого-то в жизни всё отлично. А Макао этого «хорошо» заслуживает больше остальных.

      С ним так уютно. Наконец-то полный штиль, никакого страха получить по морде или услышать что-то обидное. Только комфорт. И так невыносимо тянет взять его за руку, обнять, стать ещё ближе, утонуть в этой заботе…

— Пошли за билетами, — зовёт Порче, когда Макао проходит мимо кассы и уверенно идёт прямо к залу.

— А я уже купил, — с лёгким недоумением оповещает он и достаёт из кармана два билетам.

— Оу…

      Он заплатил за него. И кажется, даже не требует вернуть деньги. Макао снова убивает Порче своей добротой, вероятно, и не догадываясь, сколько на самом деле значит для него этот небольшой жест. Несколько сотен бат для его семьи в последние годы — большие деньги. Че молча смотрит на Макао, глуповато улыбаясь, стараясь передать всю свою признательность и благодарность.

      Места, иронично, на последнем ряду. Они проходят в зал, опускаясь в кресла. Приходится отбиваться от предложений Макао купить что-нибудь к фильму, потому что большое ведро карамельного попкорна Порче точно не вынесет и умрёт от смущения.

      Про такую страстную любовь к фильмам ужасов, кажется, Че соврал. К тому, что они сейчас смотрят, он точно не питает никакой симпатии, потому что это кино за первые полчаса доводит до самого настоящего ужаса. Из кинозала Порче выйдет седым. Такого количества скримеров и крови он не видел ещё ни разу, хотя пересмотрел много дерьма, считая себя истинным фанатом хоррор-фильмов.

      А Макао вообще по боку. Вздрагивает пару раз от неожиданности, но в основном с абсолютным спокойствием наблюдает за расчленёнкой, разворачивающейся на экране. А ещё каждый раз бросает обеспокоенный взгляды, когда Порче в страхе сжимается от очередного скримера. Че даже пытается не реагировать так ярко, угадать, в какой момент маньяк с ножом снова выскочит из ниоткуда. Не угадывает. Опять пугается. А потом ещё сильнее, вдруг ощущая трепет пальцев у себя на руке. Макао не отрывается от фильма, осторожно обхватывает его ладонь. Можно считать, что на этом моменте Че и умирает.

      Весь остаток сеанса он досиживает спокойно. Потому что так переживать стало легче или потому что он действительно умер от такого жеста. Сердце теперь точно бьётся неровно. Макао естественно вызывается проводить. Уже давно стемнело. На улице людей почти нет, чем ближе они подходят к району Порче, тем их становится всё меньше. В конечном счёте остаётся только двое — он и Макао.

— Спасибо за вечер. Мне очень понравилось, — влюблённо лепечет Че.

— Кажется, я не угадал с выбором фильма, — звучит виновато. — В следующий раз сходим на что-нибудь поспокойнее.

      Сознание мёртвой хваткой впивается в такое незначительное «следующий раз», не слыша ничего другого. Следующий раз. У них будет следующий раз.

— А, нет, что ты. Всё отлично, я же говорю, мне очень понравилось! — выпаливает Порче, выпадая из транса. — Ещё раз спасибо…

      Что-то во взгляде Макао не то. Наверное, Порче смотрит на него именно так — влюблённо. Но ведь Макао же не может смотреть на него с тем же чувством? С этой улыбкой и блеском в глазах? С этим пожирающим желанием большего…

      Порче уверен, что это просто очень реалистичный сон, когда чувствует жар чужих ладоней на своих щеках и как на губах оседает нечто неописуемое. Так нежно, сладко, совсем невинно. Его первый в жизни поцелуй. С его первой любовью, окрасившую эту самую жизнь в самые яркие краски. Не описать никакими словами, какой поток счастья льётся на юношеское сердце, заставляя сходить с ума. Если это всё же сон, то пусть так и будет. Такой радости Че не чувствовал ещё ни разу.

      Макао осторожно отстраняется, сияя от любви. И это так невообразимо, так сказочно, всего лишь мечты и фантазии. Но вот они оба — стоят друг напротив друга, влюблённо смотря прямо в глаза, улыбаются и не знают, что сказать.

— Я тоже очень рад был провести с тобой время, Че, — шепчет Макао. — Увидимся в школе.

— Да… — больше ничего из себя выдавить не выходит. — Увидимся.

      Отделяясь калиткой, Че чувствует невероятную тягу вернуться обратно, вжаться в него всем телом и как можно дольше растянуть момент. Пристальный взгляд, которым Макао провожает его из темноты до самой двери это усиливает. Задержавшись на крыльце, Порче всё-таки находит в себе силы зайти в дом, закрыть дверь и… Он точно сошёл с ума. Сердце бьётся сумасшедше, а дышать так трудно. Че наваливается спиной на стену, чувствуя, что ноги вот-вот точно подкосятся, и он упадёт.

      Как же это всё волшебно. Слишком хорошо, чтобы быть правдой. Судьба награждает его таким невообразимо дорогим подарком после всех тех мучений? Неужели…

— И где ты шлялся так долго?! — настигает внезапный шквал.

      Отец выглядит взбешённым. За шлейфом трогательных ощущений Порче даже не успевает уловить происходящее. Крепкие руки с силой сжимают его плечи, трясут, словно тряпичную куклу. Иллюзия спадает, за ней подступает страх. Никогда ещё Че не видел папу таким, более того никогда не испытывал такой страх лишь от одно его присутствия рядом.

— Я… — теряется он.

— Они нашли тебя?! — ужаса в глазах отца не меньше. — Нашли?

      Мама не заставляет себя ждать. Спускается вниз, тревожно глядя на развернувшуюся картину. Женщина не медлит, рвется вперёд, вцепляясь в крепкую хватку мужа.

— Что случилось? — недоумевает она, вырывая сына из рук. — Что вы делаете?

      Подумать только, как стремительно поворачивается жизнь всего за считанные минуты.

— Они будут здесь… они придут из-за тебя! — отец делает шаг вперёд, стремясь вновь настигнуть Порче.

      Женщина перехватывает его первой, отважно заводя за спину. Че кажется, что он находится в какой-то прострации, страшном кошмаре. Мама обнимает отца, поглаживая того по спине, что-то шепчет ему слегка дрожащим голосом. Вот такая вот их семья — сломанная.

— Че, детка, иди к себе, — мягко просит она.

      Если бы Порче знал, как закончится для них эта ночь, то никогда не послушался. Но сейчас он скрывается на втором этаже, хлопая дверью своей комнаты. Садится на кровать и закрывает глаза. Он не знает, что делать. Чувствует себя потерянным, одиноким и беспомощным. Его голова кружится от мыслей, от слишком большого количества разных чувств настигших за этот день. Тревога не исчезает, только усиливается с каждой секундой сильнее. Когда где-то в кармане гудит телефон, Порче вздрагивает от страха.

— Я тут подумал, как насчёт завтра снова встретиться? — счастливо звучит на том конце.

Голос Макао успокаивает. Че пялит куда-то в угол, сильнее сжимая телефон в руке.

— Че? — переспрашивают после слишком долгого молчания.

— А, да, чудесно, — Порче старается сделать голос менее убитым, но получается не очень.

— Ты точно в порядке? — заботливо спрашивает Макао. — Ты звучишь как будто что-то случилось.

— Нет-нет, всё хорошо, — Он не может сказать Макао правду. Он не хочет беспокоить его. — Я просто устал.

      Порче вздрагивает снова. В этот раз от отчётливого звука удара где-то внизу. Что-то не так, что-то определённо нехорошо. Дыхание учащается. Наверное, именно так себя ощущают герои фильмов ужасов. Не стоило идти наверх, не стоило слушаться. Ему просто стоит спустить вниз и проверить, что всё в порядке.

— Ох, знаешь, я думаю, что в следующий раз нам стоит сходить в новый парк аттракционов, — воодушевлённо продолжает Макао.

      А затем доносит крик. Вопль, сражающий насмерть и отрубающий от реального мира. Он звучит ещё громче, ещё ужаснее, только Порче уже не слышит. Ничего не слышит, ничего не ощущает. Только бездонную пустоту, потому что понимает, что ждёт его. Ноги касаются пола, почти не сгибаясь шагают к двери. Он щёлкает замком, дёргает ручку. Че прижимается к телефону так, словно присутствие Макао не ограничивается рамками сотовой связи. Так немного спокойнее идти вперёд, бесшумно спускаясь по ступенькам.

      Единственное место, где свет остаётся включенным — кухня. Этот проклятый день в будущем не раз ещё отзовётся в самых страшных ночных кошмарах. Порче долго мнётся, не решаясь войти. Что-то, пробиваясь из-под нависшей пелены ужаса, кричит ему бежать, прятаться или звать на помощь, но в бреду он продолжает идти дальше.

— А ещё есть… — фраза обрывается вместе с выпавшим из рук телефоном.

      Любимое мамино платье — бежевое, в мелкий красный цветок. От него обычно пахло слабым ароматом цитрусового парфюма и домашней выпечкой. Самая солнечная женщина, с самой доброй улыбкой. Алые разводы на ткани даже и не сразу заметны, если бы уже давно не залили собой пол, уродливо растекаясь по намытому до блеска паркету.

      Взгляд её безжизненный рассматривает потолок. В нём нет больше света. Че замирает в ужасе. Он не может пошевелиться, не может сделать шаг назад или вперёд. В бликах лампы мелькает заточенный кухонный нож, раз за разом пронзая её бездыханное тело. Это чудовище точно не его отец. Тот мужчина, что покупал Че мороженое после школы и фальшиво подпевал старым песням в машине — он тоже умер уже давно.

      Порче пытается закричать, но из горла не выходит ни звука. Его сердце стучит так сильно, что кажется, оно вырвется из груди. Это какой-то кошмарный сон после фильма, верно? Но реальность становится ярче, когда отец останавливается. Его рука в крови, дрожа, сжимает орудие убийства. Он поднимает взгляд на сына, замершего в паре метров, и одержимость во взгляде меняется на знакомый ужас. Мужчина смотрит на нож, словно видит тот впервые, переводит взгляд на труп. Стены небольшого дома прячут громкий вскрик. Металл, звеня, отбрасывается в сторону. Думая обо всём потом, Порче часто будет приходить к одному вопросу — что же чувствовал папа в этот момент?

— Они нашли… нашли нас! — подрывается мужчина. — Мы умрём. Мы все умрём!

      Он, шатаясь, идёт вперёд. Че чувствует тошноту, чувствует, как задыхается и умирает тоже. Его щёки обхватывают кровавыми пальцами, размазывая ту о побелевшую от страха кожу.

— Беги, Порче, — мужчина плачет, будто раскаивается в содеянном.

      Дальше всё вспоминается как в тумане. Как он нёсся по улицам как можно дальше, как прятался где-то в тёмных закоулках и как полиция, наконец, нашла его лишь под утро. С тех пор и в самом Че что-то явно сдохло. Годы в детском доме, щедро воспитывающие его как дворовую собаку, и вот он — Порче Киттисават, двадцатилетний уёбок, отброс и преступник.

      С Макао с того дня он не связывался. Сначала не было возможности, потом слишком стыдно и непонятно, теперь уже и неважно. В его жизни появился свой человек, пусть и такой же мерзкий и сумасшедший, но зато вернувший смысл в его бестолковые дни. Снова принёс в них что-то кроме безграничного отчаяния. Помог начать жить, а не выживать в этом жестоком мире. Заставил вспомнить, что любовь — не выдумка из красивых сказок. И раз уж все жизненные пути привели Че к Киму, то он ни о чём больше не будет сожалеть.

      Порче напрягает возникшая боязнь улицы. Впервые за всю свою жизнь он чувствует себя настолько незащищённым. Эти люди вокруг, неизвестность за углом. Даже переплетённые в замок пальцы, согретые теплом самого родного человека, не помогают успокоиться. В этом, в общем-то, и проблема. Его дорогой Муншайн. Лютый страх разлучиться снова. Страх, что снова какие-то уроды нагло отберут единственный источник жизни, как мерзкое отродье скрутив и уложив лицом в землю.

      Район старый, не очень богатый и немноголюдный. Должно стать спокойнее, только ни черта. Проезжающая мимо полицейская машина доводит едва не до слёз. Че крупно вздрагивает, сильнее впиваясь в ладонь Кима. Без внимания не остаётся.

— Сладкий, ну чего ты? — вторая ладонь ложится ему на щёку. В глазах беспокойство.

— Да блять, — сквозь зубы ругается Порче.

      Ему самому не в кайф быть таким зашуганным, реагировать накатывающей истерикой на каждого подозрительного типа и во всём видеть угрозу. Хочется вернуться на две недели назад, когда ещё не было тех мерзких дней в вонючей камере с полным неведением, что происходит с единственным любимым человеком. Порче боится подвоха, боится вернуться обратно.

— Успокойся, меня никто у тебя не заберёт, — нежно шепчет Ким, притягивая за талию. — Видишь? Я здесь.

      И правда. Тут. С ним. Такой родной, самый любимый…

— Пойдём, — Че вылезает из объятий. — Вегас ждёт.

      Ким не стучит, проходит первый и подаёт Порче руку, помогая взобраться в трейлер. Из года в год неизменно. Всё те же громоздкие гудящие мониторы, пучки проводов и широкие мониторы, через которые вершатся судьбы. Разбросанные по полу детские игрушки в обстановку не вписываются.

— Пи'Че, Пи'Ким! — доносится радостный визг, едва они успевают войти.

      В ноги тут же впиваются детские ручонки, крепко обнимая.

— Привет, малыш, — Кимхан берёт на руки мальчишку, прижимая к себе.

— Венис, — Порче не может не улыбаться, когда видит этого солнечного зайчика.

      Если бы знали, что здесь будет этот комок очарования, то пришли бы с пакетом гостинцев. И Венис этого явно ждёт, потому что не привык видеть их двоих с пустыми руками. Порче запускает руку в карман толстовки, выуживая оттуда маленькую шоколадку, подрезанную сегодня на кассе, пока Ким расплачивался за сигареты.

— Держи, солнышко, — он тянет ребёнку угощение.

— Конфета! — глазёнки загораются восторгом. — Спасибо, Пи'Че!

— Венис, — недовольный голос, — я же говорил тебе, не брать ничего у всяких дядек, — Вегас откладывает наушники и отъезжает на кресле, окидывая гостей не самым приветливым взглядом. — Тем более у этих.

— Ой, ну какой же ты противный, — вздыхает Ким, опуская ребёнка на пол. — Мог хотя бы сделать вид, что рад нас видеть.

— Рад видеть вас? Двух засранцев, которые приносят одни проблемы? — язвит Вегас. — Мне стоить напомнить, как я сказал, что ваша тупая идея с казино добром не кончится?

— Ну хватит уже, мы и без твоих нравоучений достаточно дерьма сожрали, — раздражённо бубнит Порче, опускаясь на прокуренную софу.

      Рядом садится Кимхан, сразу притягивая своего чертёнка к себе за плечи и усмиряя вскипевший нрав. Отвечать на новый выпад не остаётся сил.

— Зато, дорогой Саншайн, в следующий раз вы, возможно, задумаетесь над моими советами, а не будете руководствоваться только своими задницами, которые вечно тащит в приключения, — Вегасу тоже наскучивает ругаться. — Показывайте, что у вас там.

      Ким с недоверием смотрит на ребёнка, приступившего к поеданию шоколада в углу трейлера. Местечко не для детских игр. И разговоры тоже не для детских ушей.

— Что здесь делает Венис? — интересуется он.

— Пит уехал по срочным делам, малой сегодня весь день на мне, — объясняется Вегас и снова подводит разговор к причине их встречи: — Я навёл справки об этом Кинне. Ничего подозрительного. Получил в наследство от отца компанию недвижимости, имеет ещё парочку своих бизнесов. Обычный буржуй.

— И вот он усирается, что какой-то там конкурент спиздил у него бумажки и теперь рулит его компанией, — скептично делится Че, всё ещё не питая никакого доверия ни к Кинну, ни к авантюре, которую он им подбросил.

— Патчара Ваттанагитипат, — произносит Ким обречённо. — О нём почти ничего нет в интернете. Ни о прошлом, ни о личной жизни. Мы не знаем, с чего начать.

— Ясно, — отвечает Вегас. От него не скрыть ничего, и если в интернете нет информации, то у него найдётся поминутно расписанное досье на каждого. — Сейчас посмотрим.

      Он поворачивается к монитору, но пальцы так и не касаются клавиатуры. По трейлеру доносится звон входящего вызова. Вегас слегка боязливо отвечает.

— Да, любимый? — обеспокоенный взгляд на сына. — Что говоришь? Поел ли Венис?

      В шоколаде перемазано всё детское личико, а подтаявшие остатки Венис толкает себе в рот, облизывая пальцы.

— Да, он поел, — с непоколебимой уверенностью. — Вот только что закончили обедать, сейчас уложу его спать. Да, у нас всё отлично. И я люблю тебя. Пока.

      Телефон не без заметного облегчения отбрасывается в сторону, а следом идёт ехидный смешок от Кимхана:

— Ты отвратительный отец.

— Заглохни, а, — ворчит Вегас. — Тебе даже таракана доверить нельзя, в первые десять минут сдохнет.

— Ну Че же не сдох, — в лоб прилетает крепкий поцелуй. — Уже три года вон, а живой.

      Порче не сдерживается и тянется, целуя в кончик носа. У Вегаса закатываются глаза от очередных телячьих нежностей, которые случаются всякий раз, когда парочка его друзей сталкиваются вместе. То есть постоянно. Он предпринимает очередную попытку погрузиться в сети даркнета, и опять ему мешают.

— Пап, а зачем все эти проводочки? — Венис лезет под стол, дёргая за провода липкими пальчиками.

— Не трогай там ничего! — горе-отец берёт сына на руки. — Поросёнок, блин.

      Вегас утирает все остатки шоколада влажными салфетками и лезет в карман за телефоном.

— Вот, посмотри мультики, только тихо, — строго наказывает, однако Венис уже ничего не слышит, слишком увлечённый пляшущими зверушками на экране.

      Мальчишка уносится в свой угол с телефоном, и у Вегаса наконец-то выходит взяться за дело.

      Порче успевает соскучиться, пока происходит весь этот процесс поиска информация, от безделья играясь с замком на кожанке Кима. Ситуация начинает напрягать. Ещё ни разу не было такого, чтобы у Вегаса не получалось найти нужные данные на нужного им человека, а тут он копается уже больше пятнадцати минут, только тяжело вздыхая. Где им искать эти чёртовы бумажки, если они не знают ничего, кроме имени этого мужика? Им нужно это сделать. На кану всё. Свобода. Жизнь. Порче не вынесет, если их снова раскидают по грязным камерам без возможности увидеться.

— Вегас, ну что? — Ким тоже заметно нервничает.

— Да не знаю, — бурчит Вегас, недовольный результатами поиска. — Мутный какой-то тип. Нет на него ничего, что могло бы помочь. На публике почти не появляется, все встречи проводит через посредников. Откуда у него этот бизнес — непонятно. Будто из воздуха внезапно появился вместе со своими люксовыми тачками и гасится теперь.

      Отлично. Умеет шифроваться, гад. Значит, есть что скрывать. И даже понятно, что именно. Только вообще непонятно, как им это искать.

— Слушай, а что насчёт ближайшего окружения этого Порша? — предполагает Ким. — Есть что-нибудь о людях, с которыми он часто контактирует?

      Че пробивает на гордость. Его парень такой умный. Не раз сообразительность Кимхана спасала их задницы из различных непредвиденных ситуаций. Даже не смотря на тот прокол с побегом, Порче всё ещё беспрекословно доверяет своему Муншайну.

— Можно поискать, — соглашается Вегас.

      Он что-то вновь печатает, следуя усталыми глазами по экрану. Где-то на фоне отголоском звучат кислотные песенки из детских мультиков и тихое подпевание малыша Вениса. Тому до их взрослых проблем дела абсолютно никакого нет, и, на самом деле, все они надеются, что никогда и не будет.

— По данным из статей рядом с его именем часто фигурирует некий Кхун'Танкхун Тхакунауттая. Чёрт бы побрал, чего у всех фамилии такие сложные? — Вегас вновь ищет что-то в своих базах. — Надо же, а личность очень даже интересная.

— М, что там? — Порче старается влезть своим любопытным носом, заглядывая на высветившиеся фотографии.

— Эпатажный чел. Всякие шумные мероприятия организовывает, — подытоживает Вегас. — Скандал на благотворительном вечере полгода назад, на котором разъяренный организатор напал на повара, подавшего запечённого карпа к праздничному столу. Его рук дело.

      Ким с Порче скептично переглядываются. Уже и неизвестно, что будет проще: подобраться к самому Поршу или к этому его дружку. И уж очень они оба надеются, что здесь не работает фраза «скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты».

— Ему также принадлежит элитный ночной клуб в районе Сиам, — продолжает Вегас. — Он обычно закатывает там вечеринки по воскресеньям, на которых присутствует лично. Раз уж ваш Кинн такой всемогущий, не думаю, что ему доставит проблем пропихнуть вас туда.

      Значит, их следующая цель — ночной клуб. Порче загорается предвкушением. Уже давно он не был в подобных местах, тем более с таким статусом. Пусть и идут они туда только ради работы, но ведь одно другому не мешает. И Ким знает, о чём тот думает, отрезвляюще щипая Че за тянущиеся в улыбке щёки.

— Ай, — возмущается он, хватаясь за покрасневшую кожу.

— Скинь мне всё, что нашёл, — просит Кимхан. — Деньги отдам, как только решим это всё.

      Информация Вегаса всегда стоит дорого во всех смыслах.

— Да брось, кто ещё будет вам двоим сопли подтирать, — усмехается он. — Только одна просьба. Питу о моей помощи вам ни слова.

      За всем этим разговором пропускается одна маленькая деталь. Эта самая деталь, тихо расположившись на своём месте очень расстроено тыкает пальцем по высветившемуся оповещению входящего вызова, деловито прикладывая телефон к уху.

— Здравствуйте, — его всегда учат быть вежливым.

      Глаза маленького Вениса сияют радостно. Он уже успел соскучиться по папе Питу и с нетерпением ждёт, когда его наконец-то заберут домой.

— Да, Пи'Порче принёс мне вкусную конфетку, — признаётся мальчик.

      Вот с кем стоило договариваться с самого начала. Венис со всей своей детской наивностью без зазрения совести выдаст любые секреты. Он непонимающе уставляется на шокированного папу Вегаса и его друзей, хлопая большими глазами.

— Да, он и Пи'Ким пришли к папе Вегасу в гости, — Венис вскидывает бровь, в удивлении склоняя голову вбок, пока один из его отцов отчаянно предпринимает последние попытки призвать сына замолчать, прикладывая указательный палец к губам. — Да, я был умничкой и не мешал, пока они искали какого-то важного дядю.

      Вегас обречённо вздыхает, откидываясь на спинку стула. Где-то на фоне сочувствующе ржёт Ким, а малютка Венис так и не понимает, что он сказал не так. Зная характер Пита, тот примчится за считанные минуты, и пока есть время, им двоим лучше сваливать с места преступления, чтобы не попасть под горячую руку следом.