Это тьма. Непроглядная, вязкая, тянущая своими мерзкими липкими лапами на самое дно. Она повсюду, обволакивает собой со всех сторон, особо крепко сжимаясь на сердце. Вот-вот оно перестанет биться. Впрочем, ему и нет смысла жить дальше. Его отобрали вместе со всякой надеждой на лучшее. Безжалостно уничтожили и продолжают ломать сейчас.
Ещё никогда так сильно не хотелось домой. Сбежать, спрятаться, раствориться. Сильно-сильно зажмуриться, а открыв глаза, понять, что всё это приснилось. Хищный зверь, разрывавший его душу в клочья, был просто ночным кошмаром, страх и тревога станут лишь призрачными отголосками, а тепло родных рук у него никто никогда не отбирал. Но вместо трепета тонких пальцев, любовно обхватывающих запястья, на них до сих пор холод металла.
— Порче, — нежно зовёт голос, но нежно для него он никогда не прозвучит. Потому что это голос не его Муншайна.
Че смотрит в одну точку. Не моргает. Сознание давно отключилось, оставив сидеть прикованной к столу лишь пустую оболочку.
— Пойми, мы только хотим тебе помочь, — на лице следователя проступает сочувствие, и кажется, даже не наигранное.
Она тянется к нему, накрывая напряжённые пальцы. Порче инстинктивно отдёргивает руку, почувствовав чужое касание, только металлические браслеты далеко не отпускают.
— Он бил тебя, да? — с ещё большим сочувствием.
Следователь бросает немногозначный взгляд на престарелого мужчину-психолога, наблюдающего со стороны, тот ей в согласии с каким-то очередным доводом кивает. О да, теперь каждое его действие они будут расценивать как проблемы с башкой.
— Порче, — ему уже невыносим голос этой мерзкой суки, — ты можешь избежать наказания, просто расскажи нам всю правду и…
— Где Пи'Ким? — сорванным шёпотом перебивает он её.
Это уже невыносимо. Че не знает, может ли быть на свете пытка страшнее этой, но он бы определённо предпочёл гореть заживо, чем то, что происходит сейчас. С их ареста прошло два дня, и с того момента они не виделись с Кимханом ни одного раза. Эти ублюдки прячут их друг от друга, держат в неведении. Наказывают ещё до вынесения вердикта суда. Помочь? Эта сволочь говорит, что хочет помочь? Пусть тогда хотя бы скажет, что, блять, происходит сейчас с единственным, на кого не наплевать в этой жизни. Пусть позволит ему сделать хотя бы один вдох, первый с этого чёртового ареста, потому что пока Кима нет рядом, Порче буквально задыхается. Он слишком зависим от своего Муншайна, чтобы терпеть так долго.
— Не переживай, он получит по заслугам, — успокаивает следователь. Думает, что успокаивает.
— Пустите меня к нему, — просит Порче, всё так же пусто смотря в пол. — Умоляю.
Следователь смотрит на него с самым большим сочувствием, поднимается с места и обходит стол. Че бесит её взгляд. С удовольствием выколол бы эти мерзкие глаза, в которых на самом деле скрыто отвращение к тому, что ему так дорого. Она подцепляет нарощенным ногтем ворот рубашки и, разглядывая на острой ключице чёрные завитки Moonshine, с наигранной очарованностью произносит:
— У вас парные тату? Как мило.
— Уберите от меня свои лапы, — Че никогда не был так взбешён, как сейчас. Если бы мог, переломал бы эти когти.
— Для тебя это много значит? — женщина хмыкает. — А знаешь, что он сказал на осмотре? Что это имя его любимой игрушки. Не больше, чем способ привязать тебя к нему навсегда, вскружить тебе голову. Порче, он никогда не любил тебя. Кимхан лишь использовал тебя для своих грязных целей. Ты был для него просто вещью, которой он ублажал себя и проворачивал преступления, — пытается вразумить она, даже не представляя, какую глупость говорит. — Ты можешь не бояться, он больше никогда не навредит тебе.
— Нет! — вскрикивает Че неожиданно громко. — Вы ничего не знаете, не говорите эту чушь! Пи'Ким меня любит!
Женщина тяжело вздыхает и пододвигает по столу к нему поближе планшет.
— Не буду я ничего смотреть, отстаньте от меня! — противится Порче, отворачивая голову.
Но зазвучавший голос, отзывающийся настоящим воплем в сердце, заставляет повернуться и посмотреть.
Ким. За тем же столом, что и он, на том же месте. В том же положении. Только отчего-то так радостно просто услышать его за всё это бесконечно долгое время разлуки. Порче даже не особо разбирает, что он там говорит, просто любовно смотрит на родное лицо и вслушивается в тембр, звучащий так до боли знакомо. Как доза обезболивающего. Ещё никогда с того дня, когда Саншайн нашёл своего Муншайн, они не разлучались на такое огромное количество времени, каждый день проживая рука об руку. Порче чувствует себя так, будто у него отняли часть тела, поэтому сейчас едва не визжит от восторга, получая порцию своей самой любимой дури. Пусть и такую небольшую.
— Посмотри, — почти как приказ. — Послушай, что он о тебе говорит.
Порче не слышит её, но зато начинает вникать в слова, с такой пленительной сладостью ласкающие слух. Они неожиданно становятся острым ударом в самую душу.
— …слышал, что отец его невменяемый. Ну тут уже, наверное, яблочко от яблони недалеко упало.
Это точно его Ким? Что он такое говорит? Ведь никогда, ни разу в жизни Че не слышал от него такого. Ни одного грубого слова, жёсткого касания. Только безграничное обожание, сумасшедший восторг. Может быть, его подменили? Это не Ким, какой-то ряженый актёр. Они хотят довести, наказать за все грехи, понимая, что для Порче совсем не тюрьма страшный приговор.
— Человек, который тебя любит, разве скажет такое?
Или он его покрывает.
Конечно, у Кима никогда не повернётся язык сказать такое всерьёз. Придурок, решил выставить себя последней сволочью на планете. Поэтому эти ублюдки сейчас маринуют его тут, пытаясь заставить Порче поверить в самый большой бред. Значит, эта ложь вышла удачной?
— Пустите меня к Пи'Киму! — Че отчаянно вырывается, безуспешно пытаясь выбраться из оков наручников. — Я должен с ним увидеться, прошу, пожалуйста! Я не могу больше, умоляю!
— Порче, успокойся!
Следователь пытается схватит его за запястья, дерущиеся в кровь об наручники. Подоспевают двое бугаев, сдерживая за плечи. Че ревёт во весь голос, рвётся с цепи, натурально сходит с ума. Ким теперь просто жизненно необходим. Он больше не может терпеть, жажда оказаться в объятиях родных рук удушающая, а его по-прежнему продолжают сдерживать эти мерзкие лапы.
Им нужно поговорить. Ким убедил их в том, что Че поехавший, поэтому шанс больше никогда ощутить тепло друг друга, ахренеть как высок. Но, кажется, больной из них двоих Ким, раз решил, что Порче нужна эта грёбаная свобода без него. Ему ничего в этом мире не нужно без своего Муншайна. Грош цена этой свободе, если в ней больше не будет ночей, в которых страсть граничит с нежностью.
Они нацелены разделить их в зале суда. Одного за решётку, второго — в дурку. Порче тогда вообще больше жить не сможет, если это будет их последняя встреча, ставящая точку в их отношениях. В жизни друг друга. Че кричит, плачет, всем телом рвётся к своему источнику сил, потому что с каждой минутой погибает всё больше.
Порче не понимает, откуда в нём сейчас столько холода, если две недели назад всё тело горело убивающем пламенем, срочно требуя потушить этот пожар до согревающего тепла руками родного человека. И вот он Ким, наконец-то с ним, снова обнимает и прижимается губами к макушке. Так фантастично после тех дней морального насилия, что кажется сном или картинкой, которую рисует поехавшее сознание, жгуче требовавшее это каждую секунду разлуки. Может быть, на самом деле они всё ещё гниют в том изоляторе? Или это правда? В любом случае, почему не получается обнять его в ответ? Ведь так сильно хотелось, до боли в теле хотелось сжать своего Муншайна, утонуть в нём. Где оно сейчас?
Машина тормозит как-то слишком неожиданно. Порче отрывает голову от плеча, с интересом заглядывая в окно. Знакомая улица. Его улица. Его дом. Район Сукхумвит.
— Кхун'Кинн передал вам аванс, — секретарь поворачивается и протягивает им конверт, который Ким неуверенно принимает. — Тратьте с умом, остальное получите только после выполнения работы.
Порче выскакивает на улицу и залетает внутрь, несётся вверх по лестнице до своей квартиры. Не думал, что будет так рад оказаться в ней и тому, что Ким молча следует за ним, не пытаясь нарушить тишину. Ключи лежат на прежнем месте — под ковриком. Попасть в замочную скважину получается не с первого раза, руки трясутся как при ломке, только тогда Ким решается напомнить о себе, осторожно забирая из дрожащих пальцев ключ и открывая дверь. Че молча проходит внутрь, стягивает обувь и грубо скидывает руки, схватившие за талию.
Обида пересиливает.
— Не трогай меня, — едва не плача.
— Родной, прошу, давай поговорим, — с мольбой произносит Ким, не стараясь больше коснуться.
Эта просьба возмущает до глубины души. Че оборачивается, прожигая в нём дыру взглядом.
— Поговорить? — будто не веря, что он действительно это сказал. — Хочешь поговорить после того, когда чуть не лишил нас этой возможности?
На дне любимых глаз отражается непомерной величины сожаление.
— Я не думал ни о чем, кроме как защитить тебя, — тихо оправдывается Ким. — Тебе нельзя в тюрьму, Че. Я хотел для тебя свободы, чтобы ты был в безопасности.
— А ты подумал, нужна ли мне эта свобода?! — Порче вконец срывается, всхлипывая. — Кто тебя просил покрывать меня?
Кимхан выглядит растерянным, напуганным и очень виноватым. Но Че ни капельки не жаль, поэтому сразу отскакивает назад, когда Ким пробует приблизиться.
— Я сказал не трогать меня!
— Детка, успокойся, — у него дрожит голос. — Всё уже позади.
— Успокойся? — усмехается Порче сквозь слёзы. — Ты хоть представляешь, что я пережил? Эти уёбки хотели затолкать меня в психушку. Я думал, мы больше никогда не увидимся. Из-за тебя, чёрт подери! С чего ты взял, что можешь решать за меня?
— Представляю, Че. Я тоже чуть не сдох без тебя, — уверяет Ким, делая совсем незаметный шаг вперёд. — Но ты меня тоже пойми. Какого бы мне было видеть, как ты гниёшь в этой дыре? Я не мог этого допустить.
— Да мне вообще ни одна вещь в этом ёбаном мире без тебя не нужна!
Плач неконтролируемым потоком рвётся наружу. Тело трясёт от глубоких вдохов, тяжёлых будто камни. Отчаяние не отпускает, даже когда причина этих слёз наконец-то стоит так близко, что можно обнять, а не просто фантазировать. Не покидает страх, что это может оказаться сном, Кима снова могут отобрать. Ведь они почти это сделали. Оно так навязчиво лезет со всех сторон, не выпускает из своих оков.
И вдруг сквозь эту тьму пробивается свет. Нежное тепло, мягко обволакивающее. Ким обнимает его, стискивая со всей силы за плечи, и не понятно, исчезает вся эта скверна или её становится в два раза больше.
— Ты обещал никогда не бросать меня. Ты же обещал, Пи'Ким, — рыдает Порче, изо всех сил сжимая его, будто он может исчезнуть. — Мне так плохо без тебя было. Мне вообще никогда так плохо ещё не было.
— Мой хороший, всё закончилось, — успокаивает Кимхан, припадая к щеке с поцелуем. — Никто никогда нас больше не разлучит, клянусь тебе.
Порче роняет голову на его плечо, закрывает глаза. Лёгкие снова наполняются воздухом. Дрожь затихает. Всё резко отступает, стирается в этой ласке. В него будто снова вдыхают жизнь. Она пронизывает так глубоко, что почти больно после тех дней, которые навсегда хочется стереть из памяти.
Осторожно обхватив щёки, Ким поднимает его голову и совсем невесомо стирает запёкшуюся кровь с лица. В глазах мелькает всё — от неукротимой ярости до глубочайшего сожаления.
— Уёбки, — выплёвывает он. — Кто посмел?
— Да там… — мямлит Че. — Да он сам нарвался. И вообще… Да пошли они все на хуй, — подытоживает.
Никто не просил пихать свой чересчур длинный нос в отношения Муншайна и Саншайна, болтая всякий бред. Порче просто не сдержался.
— Котёнок, — Ким устало вздыхает и снова притягивает своё сокровище ближе.
— Любимый, я так соскучился, — шепчет Порче до невозможности счастливо.
— И я, — звучит в ответ. — Очень сильно.
Ким прижимает его к себе так, словно хочет стать одним целым, абсолютно неразлучными. Порче ощущает, как тревожно сжимаются горячие ладони на его заострившихся плечах. Он знает, о чём думает Ким. Знает, насколько виноватым тот чувствует себя прямо сейчас. Кимхан только пытался защитить его, но почему тогда кажется, что Порче пострадал намного сильнее?
— Еда там была ужасная, — тихо признаётся Че. — Всё, что ел, сразу обратно просилось.
— Знаю, детка, — Ким оставляет поцелуй на макушке. — Скоро всё наладится, и я свожу тебя в лучший ресторан в Бангкоке перед отъездом, обещаю. А пока нужно немного потерпеть. Ещё чуть-чуть.
Их двоих словно отбрасывает на несколько месяцев назад. Игра начинается заново, уровень сложности на этот раз максимальный. Кровь на лице всё ещё неприятно стягивает кожу, отдалённым привкусом метала ощущаясь на языке. Порче замолкает окончательно, полностью выжатый полулежит на диване в гостиной. Он молча наблюдает за тем, как Ким расхаживает по квартире, и в груди разливается долгожданное тепло. В какой-то прострации Че вслушивается в звук воды в душе, где несколькими минутами ранее скрылся его парень. Он бы с радостью присоединился к нему, но диван ещё никогда не был таким удобным и манящим. Ну и плевать, где Че окажется — главное, что его Муншайн теперь снова рядом.
Ким появляется спустя минут пятнадцать.
— Я открыл воду в ванной, не забудь, — предупреждает он, накидывая куртку.
И Порче теряется. Подрывается и смотрит так, словно его парень собирается пропасть как минимум на вечность. Почему он уходит? Вернётся?
— Куда ты? — шепчет, будто боится спугнуть.
— В магазин, туда и обратно, — Ким подвисает с этой его реакции не меньше. — Я быстро, обещаю. В холодильнике мышь сдохла, а я не могу смотреть на то, как ты вот-вот рассыпешься.
— Возвращайся скорее, ладно? — Че и отпускать не хочет, но чувствует себя тошнотворно-грязным и уставшим. Только поэтому соглашается.
Порче вновь остаётся один. Тревога растёт с каждой секундой всё стремительнее, он уже готов подорваться следом, но и сам понимает — Кимхан устал не меньше. И он старается, продолжает выкладываться ради них, ради Че. И Порче постарается ради него.
Вода в ванной наполняется спустя некоторое время, паром затуманивая небольшую комнату. К тому моменту Че уже успевает пройтись влажной тряпкой по всем возможным поверхностям, убирая к чертям въевшуюся за столько времени пыль. Потому что насколько непобедимым бы ни был Муншайн, он всё ещё остаётся бессильным только перед Порче и страшной аллергией.
Сколько бы в жизни ни поменялось, а это место остаётся неизменным. Маленькая двушка — всё, что смог получить мальчик-сирота, чтобы не оказаться на улице после детского дома. Ремонт здесь почти не делался, а пространство по возможности использовалось больше как склад нажитых вещей, а не жильё. Старые светлые обои, деревянный пол, полуторная кровать в спальне и до комичного крохотная кухня — более у них, к сожалению, не осталось.
Он долго рассматривает себя в запотевшем зеркале. Ужасно. Ещё никогда Че не ощущал себя таким безобразным. Опухшее лицо, круги под глазами и грязная пакля вместо волос на голове. За такого не то что в кафе не заплатили бы, а ещё и выгнали пинком под зад. Эта ужасная манера выработалась у него ещё до встречи с Кимом. Чтобы нравиться богатым дяденькам в первую очередь нужно стремиться к идеалу. Пугало в отражении идеалом назвать язык не повернётся.
Порче болезненно шипит, погружаясь в горячую воду. Раны на руках ощутимо пекут, но боль кажется даже какой-то по-своему приятной. Ебучие твари. Радует только осознание, что досталось им не меньше. Не на того нарвались, а уж тем более не тому решили высказать своё идиотское мнение касательно отношений Саншайна и Муншайна.
Все эти бесконечные дни хотя бы нормально принять душ казалось чудом. А теперь Порче здесь. На свободе? Пока неизвестно. Странный мужчина, некое подобие матери Терезы, вытягивающий запутавшихся человечишков из ада, или всё же поставив подпись, они оба невольно заключили контракт с Дьяволом? Че хватает с полки гель для душа с каким-то приторным запахом. Ну и пускай, зато теперь не нужно терпеть рожи тех ублюдков.
Злость на Кима утихает окончательно. Да и не мог Порче никогда всерьёз злиться на него слишком долго, скорее изображая игривую обиду после ссор и недопониманий. Только слова, кинутые Кимханом во время допроса, забыть пока не удаётся. И вроде игра, всего-то фальшь, но колит в сердце, совсем не щадя. Всё это тараканы в голове Че — не больше. Прошлое оставило ему слишком большие раны, в которые Ким невольно ткнул палкой, того не зная, вынудил Порче мучиться в агонии.
Кожа краснеет от того, с какой силой он пытается оттереть с неё фантомную грязь, а волосы отмываются далеко не с первого раза, как и засохшая кровь на лице. Но становится лучше, намного. По крайней мере, Порче чувствует себя человеком, а не жалким подобием. В конце концов вода остывает, вынуждая выбираться из её пленительных объятий. На тумбочке в углу стопка чистой одежды, Ким позаботился даже об этом. Футболка висит мешком, и он не заглядывает в зеркало в последний раз. Знает, что не понравится.
Полотенце остаётся висеть на плечах, когда Порче тихо проходит в гостиную вслед за звучанием голоса Кима. Вернулся. Пакеты с продуктами небрежно остаются дожидаться своего часа в коридоре. Прошло, наверное, не меньше часа, но Че уже успел так невыносимо соскучиться. Его Муншайн здесь, сидит на подоконнике прямо напротив, выдыхая сигаретный дым в открытое окно.
— Не знаю, Вегас, может, так будет лучше… — доносятся обрывки телефонного разговора.
Порче не отвлекает, молча подходит ближе, всматриваясь в черты уже и без того наизусть выученного лица. И каждый раз как в первый влюбляет заново. Кимхан тушит сигарету, бросая ту догорать окурком в пепельнице, зажимает телефон плечом, а сам тянется руками к нему, набрасывая полотенце на мокрые волосы. Че не знает, чем заканчивается их разговор, но когда телефон отбрасывается в сторону, всё внимание опять достаётся лишь ему.
— Что с твоими руками? — недовольно ворчит Ким.
На запястьях уродливые следы от впившегося насмерть металла наручников и мелкие ссадины, полученные уже даже чёрт знает по какой причине.
— Я не в санатории отдыхал, — напоминает Че.
— Блядство. Пойдём, с этим нужно что-то сделать, — Кимхан ведёт его к креслу, через время возвращаясь с небольшим пакетом из аптеки.
Содержимое раскладывается на полу, на него же усаживается и сам Ким, бережно перехватывая запястья Порче в свои ладони. Он скептично оглядывает пострадавшую кожу, во взгляде едва ли не бегущей строкой виднеется жгучая злость и вина. И больно уже даже и не от этих неровных рубцов и царапин.
— Даже не болит почти, — успокаивает Че. — Не делай вид, словно ты здесь единственное зло. Эти суки не заслуживают, чтобы ты думал о них так много, в каком бы ни было смысле.
— Не представляешь, с каким удовольствием я бы разукрасил их лица в ответ, — Ким откручивает крышку какой-то белой баночки, смачивая её содержимым ватный диск. — Будет немного щипать.
Порче потерпит. Морщится, когда заботливые руки бережно проходятся по ранкам, оставляя невесомые поцелуи совсем рядом. А в груди колет. Там червь точит быстро бьющееся от любви сердце, вызывая в нём бурю противоречивых чувств. И Че решается, потому что жить спокойно не сможет, если не узнает.
— Пи'Ким, — окликает он неуверенно. — Скажи… то, что ты говорил на допросе… — Ким в ответ хмурит брови, вздыхая. — Я правда на него похож?
Никаких имен, фамилий или конкретных названий, и без этого понятно, о ком идёт речь. Потому что всё остальное: об их встрече, о тупой озабоченности Порче, о его блядской распущенности — откровенная ложь, но вот та фраза, мимолётно услышанная сквозь подступающую истерику, единственная вынуждает колебаться.
— Боже, детка, — Ким роняет голову на его коленки, обхватывая тёплыми руками талию. — Я и не думал, что это доведёт тебя до такого, но я ничего такого не имел в виду, когда говорил о твоём отце… Всё, сказанное там, до последнего — ложь. Ты — это ты, Порче, и ты похож только на себя. И я люблю тебя, каким бы ты ни был.
И дышать становится легче, как будто огромный груз спадает с плеч. Плевать, что там думают другие, если в жизни Муншайна Саншайн всё ещё остаётся ярким светом, то об остальном и переживать не стоит. Ким тянется, оставляя трепетный поцелуй на губах и возвращается к прежнему занятию.
— Может, к чёрту всё это? — проговаривает собственные мысли вслух Порче. — Пока есть шанс, давай убежим… Туда, где никто не достанет.
— Достанет, — Кимхан тянется к коробочке с заживляющей мазью. — Я думал об этом, но… Этот Кинн, думаю, он не так прост, как кажется, и просто так ускользнуть нам никто не даст. Просто сделаем, что он хочет, а там уже и дело с концом. Вроде как ничего сложного…
Че молчаливо кивает, погружаясь вглубь собственной головы. Его отчаянная часть просит схватить Кима за руку прямо сейчас и бежать, куда глаза глядят, но рассудительная — запрещает. Их двое, а вдвоём не страшно, поэтому просто нужно преодолеть ещё одно небольшое препятствие перед сладкой жизнью. Кимхан берёт ещё одну упаковку, в этот раз раскладывая перед Порче набор разноцветных пластырей со зверятами.
— Издеваешься, мне что, пять? — возмущается Че.
— Со слоником или собачкой? — Ким уже давно научился игнорировать бессмысленные возникания своего Саншайна.
Порче дует губы, отворачивается, но всё равно тихо бубнит под нос:
— С собачкой.
Уродливый разрез на руке теперь мило прикрывает очаровательный щенок, и не так уж и погано на душе.
— И ещё кое-что, — вспоминает Ким, и показывает зажатую между пальцев серебряную штангу.
Че загорается от счастья, с трудом открывает рот, потому что губы невольно тянутся в улыбке, которую никак не выходит согнать. Он послушно высовывает язык, позволяя Киму вдеть украшение, пролезающее с небольшим затруднением. Ощущения такие, что ему только что пришили обратно отнятую руку. Было слишком непривычно без пирсинга. И отчего-то намного тревожнее. Потому что нечего было погонять во рту от стресса или потому что у него отняли то, чем наградил его любимый Муншайн. Теперь всё на своих местах.
Кимхан оглаживает заострившуюся скулу, оставляя беглый поцелуй в уголке пострадавшей губы. И Че так непростительно мало. Он тянется сам, вцепляясь в волосы и утягивая их двоих в долгожданный поцелуй. Будто жажда становится совсем невыносимой, покалываниями в кончиках пальцев отзываясь нетерпением.
— Пи'Ким, — задыхается он. — Я так невыносимо скучал, — и в голосе столько нужды.
Атмосфера меняется кардинально. Прежняя нежность перетекает в уже знакомую страсть, проникающую своими горячими руками под футболку Порче. Голову кружит от желанных прикосновений. Хочется больше, ближе, ещё чувственнее. Че хватается руками за плечи Кима, обвивая ногами его талию, притягивая к себе.
— С ума сходил, не имея возможности увидеть тебя, — шепчет Кимхан на ухо, приподнимаясь вместе со своей драгоценной ношей, крепко удерживая в объятиях. — Мой Саншайн.
— Я так сильно люблю тебя, — Порче проводит губами по шее, послушно позволяя утащить себя в спальню.
Даже укладываясь на холодную постель, Че всё ещё отказывается отпускать Кима от себя. Он впивается пальцами в футболку на спине сильнее, вызывая тем самым хриплый смешок в районе расцелованных ключиц. Пальцы подрагивают от предвкушения у обоих. Порче заглядывает в мерцающие от света затухающего солнца глаза, при всем возбуждении считывая в них не меньшую усталость. Нет, дорогой Муншайн, сегодня они поиграют не по твоим правилам.
Цепкие пальцы хватаются за футболку, очень ловко меняя их местами. Во взгляде Кимхана мелькает искра, а вместе с ней и растерянность. Он вопросительно вскидывает бровь, довольно наблюдая за тем, как его парень красиво прогибается в спине, седлая его бедра и лукаво ухмыляясь. Порче выглядит довольнее получившего кусок мяса дворового кота.
— И что это ты делаешь? — руки властно укладываются на задницу, крепко сжимая.
— Думаю, ты тоже заслужил расслабиться, Пи', — Че хватает края домашней футболки, избавляя самого себя от ненужной на данный момент тряпки. — Отдохни, я сделаю всё сам.
— Что это на тебя нашло? — Ким шумно выдыхает сквозь сжатые зубы, когда его мальчик совсем без стеснения елозит бёдрами, проезжаясь по вставшему члену.
— Просто хочу сделать тебе хорошо, — он хлопает своими большими глазами совсем невинно.
Кимхан облизывает пересохшие губы, смещает ладонь вверх, проводя кончиками пальцев по позвоночнику. Порче вздрагивает, тянется вперёд, сразу вгрызаясь в искривленные самодовольной ухмылкой губы. Его уже ведёт нещадно. Проводит языком по скуле, спускаясь вниз к шее. Прикусывает ту в нескольких местах, получая за это несильный шлепок по ягодицам. Одежда раздражающе мешает. Че с каким-то диким порывом, дёргает ткань футболки Кима, оголяя покрытый татуировками торс.
Не жалея, оставляет следы. Облизывает лаконичное Sunshine на груди, обводя каждую букву, словно рисует ту заново. И ему позволяют. Позволяют на этот раз повести их небольшую игру. Дорожка поцелуев медленно спускается от груди вниз, и Порче не может удержать себя от удовольствия прикусить кожу в самом конце своего пути.
— Негодник, — шипит его Муншайн, и пожар вспыхивает ещё сильнее.
— Всё для тебя, Пи'Ким, — мурлычет Че в ответ, а сам цепляет зубами молнию джинсов, умело расстёгивая.
Пальцы игриво пробегаются к кромке нижнего белья, поддевая ту пальцем. Во рту вязко оседает слюна, когда Порче, наконец, дорывается до того, что так хочет. Он оставляет несколько лёгких касаний губ на головке, словно пробуя на вкус. А затем делает нечто, отчего у Кима дыхание перехватывает. Че поднимает щенячий, полный преданности взгляд, устремляя глаза в глаза, а в зрачках совсем не те эмоции — в них бесы пляшут на адском костре. Пряди отросшей чёлки, назойливо лезущей в глаза, трогательно отодвигаются в сторону, когда влажный рот обхватывает член, не отрывая зрительного контакта.
— Блядство, Саншайн, что же ты творишь? — в голосе звучат рычащие нотки.
Ким хороший актёр, Порче — не меньше. Он делает это снова, играет того самого свити-мальчика из прошлого, но теперь только для одного. Язык умело отчерчивает основание, задевая металлическим шариком штанги чувствительные места. Облизывает выступающие вены, издавая абсолютно непотребные звуки. Сейчас в силах Че свести Кимхана с ума, и он хочет использовать этот шанс на полную. Губы алеют, за ними совсем по-блядски тянется ниточка слюны, глаза поплывшие, как от какой-то дури.
Порче берёт глубже, расслабляя горло. Ким на это издаёт ещё один рык, особенно пробирающий, и вцепляется пальцами в мягкие пряди волос. В этот раз Че уступает, позволяя управлять процессом, лишь потому что сам едва соображает от вожделения. Кимхан тянет его голову назад, когда сам оказывается на грани. Мальчишку мажет до такой степени, что улыбка не сходит с лица, а язык не прекращает облизывать припухшие губы.
— Ну же, принцесса, неужели это всё, чем ты можешь порадовать меня сегодня? — рука с затылка переходит к нежной щеке, мягко поглаживая.
— Н-нет, конечно нет, — Порче вдыхает побольше воздуха, но тщетно, когда всё пространство вокруг пропитано запахом секса и возбуждения.
Находя в себе силы, он тянется к небольшому шкафчику у кровати, доставая оттуда смазку. Нижнее бельё вместе с шортами идут к чёрту. Кимхан терпеть больше не намерен, сам тянет разыгравшегося Саншайна к себе, усаживая на прежнее место. Тюбик смазки выдирается из зашедшихся в припадке рук. Уж слишком долгим было ожидание.
— Давай, детка, приподнимись, — просит Ким, помогая принять более комфортную позу.
Порче прикладывается щекой к резной ключице, наваливаясь сверху, и выпячивает задницу для удобства. С последнего раза прошло достаточно много дней, поэтому растяжка занимает гораздо больше времени. Че мычит, когда скользкий палец проникает внутрь, растягивая. Это необычное жжение уже успело забыться за столько дней, а теперь всё будто в первый раз. Ким целует взмокший лоб, упиваясь приглушенными стонами.
— Всё хорошо, солнышко, ещё немного, — обещает.
За первым пальцем следует второй, настойчиво растягивающий податливые стенки. Порче наощупь находит свободную руку своего парня, переплетая пальцы. Поддаётся, насаживается сам, уже не в силах концентрироваться на чём-то одном. Ему так хорошо, лучше чем когда-либо.
— Я готов, прошу, давай продолжим, — Че хнычет, пряча заслезившиеся глаза.
— И где вся эта прежняя самоуверенность? — Ким оттягивает покрасневший сосок, прокручивая его между пальцев. — Ну же, детка, хорошо покажи, насколько ты скучал.
Подняться удаётся с большим трудом. Они оба на грани, в шаге от пропасти. Порче смотрит сверху вниз, прожигая своим пристальным взглядом. Заводит руку за спину, обхватывая всё ещё стоящий член, и проводит по нему несколько раз. Протяжный стон заполняет комнату, когда не без помощи заботливых рук Порче, наконец, чувствует долгожданную наполненность. Он сводит ноги насколько это возможно, пока перед глазами взрывается фейерверк. Кончить так, даже не начав двигаться, кажется совсем уж постыдным.
— Малыш, неужели настолько скучал? — Ким не насмехается, но для вида проводит по собственному прессу, собирая пальцем белёсые капли.
— Пи'Ким, — в бреду слетает его имя. — Я…
Он краснеет до кончиков ушей, поджимая губы. Че хочет сказать что-то ещё, даже открывает рот, но с него вылетает лишь очередной протяжный возглас. Ким врезается с силой, входя до основания. Его разрядка тоже близка.
— Давай, ещё чуть-чуть, котёнок, — Кимхан вновь тянет в объятия, не прекращая вбиваться в обмякшее тело. — Такой молодец, мой Че.
Дальше всё словно в тумане. Его накрывает ещё раз, забирая остатки рассудка, когда Ким ускоряет темп, приходя к своему финалу. Поцелуй какой-то уж чрезмерно нежный для их привычных, страстных и отчаянных. А ещё покой будто чуждый, позабывшийся в мучениях, ведь уже заставили поверить, что никогда больше эти руки не будут его так обнимать. А они обнимают, гладят, скользят по изгибу тела, путаются в волосах и обводят буквы на ключице. Порче засыпает, съедаемый навалившейся в раз гигантской усталостью. Жмётся ближе к своему персональному источнику тепла, забываясь в этом счастье.
Будит нечто страшное. Когда Че разлепляет глаза, то чувствует, что с трудом сдерживает слёзы, потому что просыпается из-за отсутствия ещё одного тела на постели. Успокоить зашедшееся бешеным стуком сердце выходит не сразу, только осознав — показалось. Он дома, ему ничего не приснилась, и Кима назад никто не забирал. В подтверждение едва уловимый шум за дверью и очень ароматный запах еды.
Подцепив с пола бельё с футболкой, Порче одевается и босыми ногами направляется на кухню. Подвисает, цепляясь взглядом за рельефную спину. Не сдерживается — обнимает обеими руками за торс и целует лопатку. Ким слегка вздрагивает.
— Маленький, ты проснулся, — Че не видит, но знает, что он улыбается.
Это слишком хорошо — видеть своего мужчину полураздетым на их кухне готовящим что-то обалденно вкусное после того пережитого ада. Слишком яркий контраст. Ещё вчера не верилось, что оттуда вообще есть способ выбраться.
— Что готовишь? — интересуется Порче, заглядывая через плечо.
Ким берёт палочками один кусок свинины со сковороды и, подув, подносит к губам Че.
— Попробуй, готово?
После двух недель тех помоев на завтрак, обед и ужин это ощущается во рту как манна небесная, но Порче всё равно выносит вердикт:
— Вкусно, но слегка жестковато. Ещё бы пару минут подержать.
— Ну раз ещё пару минут, — Ким кладёт палочки, — то…
Он подхватывает Че под бёдра, заставляя того вскрикнуть от неожиданности и крепко вцепиться в шею. Манящие губы терзает крепкий поцелуй. Ким усаживает его на тумбу, устраиваясь между обнажённых ног, одной рукой пробирается под футболку, а второй гладит раскрасневшуюся щёку. Порче вкусно стонет, торопливо отвечает, водя ладонями по горячей спине своего парня. Ноги обвивают торс, притягивая ближе, и Кимхан с наслаждением впивается в них пальцами.
— Я снова тебя хочу. Это, вообще, нормально? — Ким игриво мажет по щеке губами.
Порче совсем не смущает перспектив второй раз за вечер быть выебанным. Ещё и на кухонной тумбе — почётно висит в десятке любимых мест для секса. Вряд ли в ближайшее время он сможет насытиться своим Муншайном после той мучительной голодовки. Только приходится с небольшим разочарованием напомнить об одной вещи, потушив желание в глазах, чтобы не лишиться кухни.
— Горит, — шепчет Че, мягко оттолкнув.
— Блять, — немногословно.
Пара минут проскочили как-то слишком незаметно, Ким бросается на спасение их ужина. Порче остаётся сидеть на месте, наблюдая за картиной, отзывающейся приятным теплом в сердце. Краем глаза замечает вещь, точно так же безотказно каждый раз сводящую его с ума. Он с наслаждением берёт в руки пачку купюр, пересчитывая.
— Это чё, прикол такой? — недоумевает Че, принимаясь пересчитывать ещё раз.
Ким вроде никогда от него деньги не прятал. Иногда тяжело вздыхал, нервно смотря в оповещение о списании средств с карты, но ещё ни разу не пытался ограничить траты. Это что? Та самая сдача, на которую мама разрешила купить мороженое?
— Я в ахуе, — убедившись, что в этой худенькой пачке не потерялась хотя бы парочка купюр со стариной Бенджамином. — Как на это жить? Этот хрен над нами издевается?
— Остальные живут, и мы как-нибудь проживём, — скептично отвечает Кимхан, раскладывая еду по тарелкам.
У Че во взгляде мелькает что-то хитрое.
— А давай я…
— Нет, — Ким перебивает его чересчур грубо. — Тебе мало было?
И всё хитрое сразу пропадает.
— Много, — бубнит Че.
Да, нужно быть просто благодарным за то, что их вытащили, они снова вместе, но…
— Милый, ну это же совсем ни о чём.
— Порче… — осторожно забрав деньги у него из рук, Ким кладёт купюры на стол и заглядывает в поникшие глаза. — Сокровище моё, совсем немного потерпеть, помнишь? Всё закончится очень скоро, мы уедем, и у нас снова всё будет хорошо.
Ким нежно целует в щёку, а Че не сдерживается и опять вжимается в него всем телом, насквозь проникаясь его теплом.
— Пойдём ужинать, — Кимхан мягко снимает его с тумбы и опускает на пол, целуя в лоб.
Отлипает Порче не сразу, слишком пригревшись в объятиях сильных рук. Он обводит пальцами завитки татуировок на бицепсе, оставляет поцелуй на ключице и только тогда находит в себе силы отстраниться.
Они располагаются на диване в гостиной, заставляя тарелками весь журнальный столик. Ким с количеством и размером порций не просто постарался. Он перестарался. Ещё и наказал, что никуда не отпустит, пока каждая тарелка не будет пустой. Однако Порче чувствует себя таким голодным, что в принципе не видит в этом условии чего-то сложного. Сейчас съесть всё это никаких проблем не составит. Особенно, когда всю эту вкуснятину ему в рот шеф-повар кладёт лично.
— Пи'Ким, ну хватит, ты сегодня со мной совсем как с малышом! — пытается сначала возмущаться Че после того, как Ким толкает ему в рот кусок жареного мяса.
— Не выёбывайся, — с самой довольной улыбкой произносит он. — Вкусно?
— Вкусно, — смущённо мямлит Порче, прожевав.
— Я очень рад, — шепчет Ким и целует в уголок губ.
Че очень нравится, как готовит Ким. Сколько бы ресторанов с бесконечным количеством Мишленовских звёзд они ни посетили, всё равно со стряпнёй его парня они и рядом не стояли. Так, конечно, было не всегда. В первую попытку Кимхана приготовить для них двоих что-то не из полуфабрикатов и лапши быстрого приготовления Порче, если честно, впечатлён не был, но всеми силами постарался это скрыть, умяв всю тарелку. Главное, что тогда впервые готовили специально для него и только для него, а Киму это счастье так понравилось, что он продолжил готовить чаще. Навык кулинарии заметно прокачался. Теперь Порче умирает не только от внимания, но и от вкуса.
— Пи'Ким, ты лучший, — глаза закатываются как от оргазма, и Че даже не стыдно говорить с набитым ртом.
— Ешь, зайчик, — он откровенно умиляется с того, как Порче довольно чавкает.
Ким берёт его за лодыжку и закидывает себе на колени, оглаживая стройное бедро. Сам с трапезой давно закончил, всё это время просто смотрит на то, с какой скоростью и удовольствием опустошаются тарелки. Порче закидывает на него и вторую ногу, подставляя ту под ласку горячих ладоней. Доев, оставляет пустую посуду на столике, и целиком залезает на Кима.
— И как мне с тобой за такой вкусный ужин теперь расплатиться, м? — игриво интересуется Че, соединяя их лбы.
Зад острым шлепком прижигает ладонь, заставляя вздрогнуть, руки сразу ощутимо впиваются в бока.
— Ты что, ещё не наелся? — удивляется Ким и грубо хватает за волосы, заставляя запрокинуть голову.
— М-м, — Порче мычит от предвкушения. — Да, я всё ещё голоден.
Жаркие поцелуи покрывают удобно подставленную шею, пальцы мнут и оттягивают сочные ягодицы.
— Похотливая сука, — лыбится Кимхан.
Че как в тумане, сам не особо осознавая, просовывает руку между их тел и тянется к крепнущему члену Кима, пробираясь под резинку штанов. Доносится протяжный стон, когда его касаются умелыми ласками. Ким валит Порче на диван, смотря хищным зверем, наваливается сверху.
— Че, я тебя сейчас выебу, — предупреждает, будто должно остановить.
— Пожалуйста, Пи', пожалуйста, — только хнычет в ответ нетерпеливо.
Он наклоняется ниже, отодвигает воротник футболки, и Че насквозь прошибает мурашками от того, как язык жарко обводит татуировку. Порче нетерпеливо елозит, извивается под его напором и адски дуреет от накала страсти, от количества вернувшегося тепла, которого так жестоко лишили. И сейчас лишают снова.
— Блять, ну кого там принесло? — Че передёргивает от раздавшейся трели дверного звонка.
Ким бросает настороженный взгляд на дверь и встаёт с дивана чересчур напряжённый.
— Иди оденься, — хмуро просит он.
В груди снова застревает паника. Что за урод там припёрся? В голове мелькают десятки вариантов, но каждый заводит круче предыдущего. Если кто-то снова решил вмешаться в их жизнь, то пусть разворачивается. Больше Порче никому не дастся и не отдаст своего Муншайна.
Натянув первые попавшиеся шорты, Че выглядывает из спальни. Ким тоже нервничает, не решаясь заглянуть в глазок. Пересиливает себя, когда звонить начинают настойчивее.
— Неужели, а я уже было подумал, что вы куда-то ушли, — на пороге тот самый Кинн, со своей едва не ослепляющей улыбкой. — Я зайду?
Весь его вид в подобном месте странный. Сшитый с иголочки костюм, туфли по стоимости дороже этой квартиры, на фоне пожелтелых стен выглядят как-то уж совсем несуразно. Кимхан молчаливо пялится на незваного гостя, как гудящий старенький компьютер пытается обработать полученную информацию.
— Кхун'Ким? — ещё раз окликает мужчина.
— А, да, конечно, входите, — Ким натягивает улыбку, пытаясь выглядеть немного менее взбешённым.
Как-никак этот человек их вытащил из клетки, нужно быть хоть немного благодарными. Кинн проходит в гостиную, рассматривая интерьер с каким-то неподдельным интересом. Задерживает взгляд на стареньком шкафу, доверху забитым различным барахлом, какой-то повидавшей жизнь картине с изображением леса. Порче читает каждую его эмоцию, прекрасно зная, какое отвращение тот испытывает.
— Добрый вечер, — лаконично здоровается он с не скрывающим своё недовольство Че.
И каким ветром этот мешок с деньгами, вообще, принесло? Мог бы, наверное, позвать свою верную собаку-секретаря. Решил лично убедиться, не сбежали ли его новоиспеченные работники? А куда им бежать? Здесь существуют только два стула. На одном — добротные тридцать плюс лет в колонии, на другом — работа на местный аналог феи-крестной. Очевидно, второй вариант прельщает куда больше.
— Уже так поздно, неужели у человека вроде вас нет более важных дел? — улыбка Порче больше напоминает карикатуру.
— Прошу вас, присаживайтесь, — Ким указывает на кресло напротив, занимая место рядом с Че. — Чаю?
— Нет, благодарю, — Кинн привычно вежлив с этой почтительной улыбкой.
О, конечно, кто-то такой не станет пить чаи в подобном месте. Порче знает, хорошо знает подобных высокомерных людишек. Он имел дело далеко не с одним, отлично понимает, что объединяет их всех. Сраное притворство и соизмеримое с ним желание подчинить себе всё. Че подобным не страдает, говорит то, что думает.
— Я решил, что чем раньше вы начнете, тем быстрее мы с вами добьёмся результатов, верно? — продолжает мужчина.
— Значит, вы приехали обсудить с нами предстоящее дело? — уровень язвительности Порче не сбавляет, за что получает ощутимый щипок за бедро.
Они пересекаются взглядами на мгновение. Ким смеряет его, укоризненно сверля тёмными глазами, призывая включить здравый смысл.
— Да, вы правы, Кхун'Че, — Кинн согласно кивает. — Нам с вами предстоит ещё много работы. К сожалению, наша первая встреча не дала возможности обсудить детали.
Ещё и обращение нарочно вежливое. Ничего страшного, бедные оборванцы, я буду называть вас, как равных себе, а вы за это попляшите под мою дудку, добудьте то, не знаю что. Лучше бы уже сразу относился к ним как к собственности, хотя бы не нужно было ждать подвох.
— Вы говорили, что наша работа заключается в поиске каких-то бумаг, можете рассказать подробнее? — Ким находит нервно стучащую пальцами об диван ладонь своего Саншайна, переплетая пальцы в замок.
— Конечно, я здесь за этим. Компания «Velissa» специализируется на сбыте люксовых машин. Её нынешний директор, Патчара Ваттанагитипат, имеет безупречную репутацию, как среди сотрудников, так и среди СМИ, — отчего-то голос Кинна звучит холоднее. — Наша с ним личная история не так важна, хотя раньше были друзьями до тех пор, пока он не показал своё настоящее лицо.
Быть обманутым лучшим другом — очень болезненная рана. Понятно, почему он всё ещё не простил и хочет добиться справедливости. Кинн в первую очередь тоже не последний человек на верхушке айсберга. За ним всегда следят, наблюдают. Обвинение Порша без доказательств даёт возможность самостоятельно запятнать собственное имя.
— Компания, которой управляет этот гад, ранее была побочным делом моей покойной матери, следовательно принадлежала мне, как и весь бизнес семьи Ромстайтхонг. Родители всегда заботились о Порше как о собственном сыне и в какой-то момент получили за это нож в спину, — мужчина хмурится, раздражённо прикусывая щёку изнутри. — Документы на владение «Velissa» были украдены, а затем мастерски подделаны, и теперь мерзавец позволяет себе строить важную шишку там, где его вообще быть не должно. Хочу отомстить, вернуть то, что по праву принадлежит мне, и вы мне в этом поможете.
Быть втянутым в разборки больших кошельков в планы на жизнь как-то не входило. Порче ещё раз пытается осмыслить историю у себя в голове. А может и правда, просто решил забрать своё, а тут ещё и так удачно два профессионала в сфере мошенничества под рукой.
— Где искать документы? — скептично интересуется Кимхан.
— Не знаю, — признаётся мужчина в ответ. — Вероятно, спрятаны где-то, сколько копал, так и не нашёл. Вы, ребята, мастера своего дела, поэтому ограничивать вас ни в чём не собираюсь. Делайте, что угодно, можете обратиться за помощью ко мне или моему секретарю, если понадобится, но добудьте мне эти бумаги, — Кинн бросает визитку на стол.
Здесь не обойтись без помощи Вегаса. Всё так расплывчато и туманно, что чёрт ногу сломит во всей истории. Если даже подобный человек со всеми своими связями не смог отыскать хотя бы приблизительное местоположение документов, то что уже говорить о двух оказавшихся на мели преступниках?
— А что насчёт оплаты? — задаёт интригующий вопрос Че.
Кинна вопрос откровенно забавляет.
— Можете об этом не переживать, Кхун'Че, я умею ценить чужой труд, — добродушно успокаивает он.
Ну конечно. Такие как он точно умеют ценить чужой труд и видят дальше своего носа. «Аванс», который он выплатил, говорит всё за него. Впрочем, Че благодарен, что этот хмырь своими связями просто вытащил из этого гадюшника. Будет считать возможность сбежать со своим Муншайном частью платы за работу.
— Что ж, мне пора, — Кинн поднимается с места.
— Уже уходите? — хмыкает Ким.
— Да, попроведал вас, пора идти, — он поправляет пиджак и учтиво кивает. — Всего доброго.
Порче провожает его взглядом, не переставая чувствовать себя домашним питомцем, которого заглянул попроведать хозяин. Когда Ким закрывает за незваным гостем дверь и возвращается на диван, Че сразу жмётся под бок, ответно получая объятия за плечи.
— Пи', он мне не нравится, — честно сознаётся.
По выражению лица Кима Порче понимает, что ему тоже их положение и этот тип не совсем приятны. Он выглядит задумчивым, напряжённым, смотрит куда-то в пустоту и только ласково гладит большим пальцем плечо. Резко обняв ещё крепче, Ким целует любимую макушку.
— Будь осторожен, ладно? — просит Кимхан.
Они вместе. Снова ощущают тепло друг друга, ловят влюблённые взгляды. Просто вместе. Вдвоём ведь должно быть ничего не страшно. Друг с другом они переживут любую проблему. Порче никогда не сомневался, что Ким способен защитить его от любой беды в этом мире, а он в свою очередь защитить его. Только почему сейчас он испытывают такую тревогу, какой не было никогда в жизни?
Они ведь точно справятся?