Измены

С тушью было труднее всего. Чуть глаз себе не выколол при первой попытке воспользоваться. Со временем приноровился и даже начал получать удовольствие от процесса и конечного результата. Сейчас макияж неотъемлемая часть повседневной жизни. От необходимости перетёк в то, без чего Че себя уже не представляет. Дерзкие стрелочки, чёрная подводка на нижнем веке — это часть него.

Сегодня, правда, приходится всё это оставить на ватном диске. Образу не соответствует. Всё ведь с этого и началось: подкрашенные реснички, сияшки в уголках глаз, розовый блеск для губ. С ними же милые завитки на кончиках волос, белые пушистые кофточки, наивность во взгляде. Тошнит от этой херни, но мужланам нравятся сладенькие беззащитные мальчики, смахивающие на баб.

От мужиков тоже, к слову, тошнит. Только едва ли Порче умеет делать что-то лучше, чем завлекать собственным телом толстосумов и обдирать подчистую. Годы в детдоме другому не научили, зато дали хорошо усвоить, что у него отлично выходит стелить перед собой богатых идиотов, поплывших от кукольного мальчика. Спасибо, что лицом пошёл в мать.

Схема из раза в раз не меняется. В Тиндере полно богатых и со стояком, готовых отвалить приличную сумму за свидание, чтобы без обязательств потрахаться с кем-нибудь симпатичным. Порче просто берёт чуть больше, чем они планируют потратить, ослабив бдительность, а те, обобранные до нитки, наутро носятся в панике, ища одно из сотен его выдуманных имён.

Через два часа его ждёт очередной такой кадр. В этот раз молоденький, ещё одного старпёра морально терпеть сил нет. Этот ещё и симпатичный, если конечно не мастер фотошопа, что вполне возможно, потому что на скромный вопрос кем он работает ответил, что имеет свой бизнес в IT-сфере. Это подтверждают фото в профиле с совсем недешёвыми часиками на запястье, брендовыми шмотками и последним айфоном на селфи в зеркале из качалки. На той же фотке не меньше айфона зацепил пресс, изрисованный чёрными чернилами татуировок, что не может не быть приятным бонусом.

Этим вечером его зовут Саншайн. Именно это имя Че вписал в новый аккаунт, ища потенциальную жертву. Траты в этом месяце оказались чрезмерно большими, однако о покупке новой диоровской сумки он вообще не жалеет. Остаётся надеяться, что его ловелас, в отличие от некоторых, в жизни будет тем же человеком, которым представился ему в переписке. Если что, сольётся сразу же, как учует обман. Его наёбывать не получится, Че одной минуты достаточно, чтобы понять, сколько нулей на счету у человека, стоящего перед ним.

Закончив макияж, кольца в ушах заменяет на блестящие камушки-гвоздики. Вместо чёрных узких джинсов и кожанки надевает белые брюки и рубашку с самой нелюбимой на свете голубой жилеткой. Поверх всего аромат ванильной клубники, та ещё химическая бомба, но, по результатам его личного исследования, эта вонь привлекает всех встретившихся ему накаченных извращенцев. В завершении образа сахарной феи перед самым выходом ещё раз проходится по губам вишнёвым блеском — это, пожалуй, единственное, что ему во всём этом дерьме нравится.

Этот придурок должен заехать за ним только через полтора часа, однако Порче уже захлопывает дверь своей квартирки, великого дара детского дома, которая, по идее, должна была ему облегчить будущее. Оставшееся время ему нужно, чтобы добраться из Сукхумвита до Сиама, потому что сегодня он живёт в другом месте. К каждому фальшивому имени прилагается и фальшивый адрес, на который позже придут разыскивать кучерявую ромашку, никогда там не жившую.

Максимум актёрской игры, чтобы выскочить из-за двери многоквартирного дома во двор, будто действительно минуту назад влезал в штаны, опаздывая на свидание. Тогда Че едва не выпадает из образа, видя перед собой роскошную тачку и не менее роскошного мужика рядом с ней. Его сегодняшняя жертва действительно красавчик, и это первый раз за весь немалый опыт, когда реальность оказывается ещё лучше фоток в профиле. Парень им тоже откровенно засматривается, разделяя мнение, что его спутник в жизни выглядит ещё прекраснее. Так и стоят в неловкости, не в силах вымолвить ни слова.

— Здравствуй, Пи'Ким, — первым берёт себя в руки, лепеча приторным голоском.

— Саншайн, — отмирает на секунду, осознав, что выглядит со стороны как дурак, всеми силами старается вернуть лицу серьёзность. — Здравствуй…

Какой очаровашка. Из них двоих вообще-то скромничать должен Че. Таких у него ещё не было. Взгляд падает на пышный букет пионов в крафтовой упаковке у него в руках. Нежный, светлый, не банальные розы, приевшиеся уже вконец. Опомнившись, Ким резко протягивает ему цветы.

— Это тебе, — вручает он, засмущавшись ещё больше.

Че мило хихикает, принимая подарок, втягивает аромат белых бутонов.

— Ах, Пи', не стоило! — смущается Саншайн, в отличие от него совсем не по-настоящему. Стоило. Ещё как стоило. Даже на милое общение на свидании можешь не рассчитывать, если додумался припереться на него без цветов. — Они такие красивые, спасибо!

— Рад, что тебе понравилось, — скромно бормочет Ким. Глубоко вдыхает явно для уверенности и уже чуть более твёрдо произносит: — Садись, пожалуйста, — он открывает для него пассажирскую дверь.

В такие моменты тяжелее всего не пропустить мат. Привыкший использовать «блять» вместо запятых Порче уже не раз был близок к провалу, но, к собственному счастью, все разы вовремя прикусывал язык. Отсюда для себя сделал вывод, что на этих свиданиях вообще лишний раз лучше рот не раскрывать и регулярно пропивать курс успокоительного, чтобы не послать в пизду одного из своих ухажёров и не назвать того ебланом конченым прямо во время ужина.

— Любишь итальянскую кухню? — Ким сам заводит разговор, трогаясь с места. Ему ехать в тишине совсем уж неловко. А в переписке такой смельчак был, даже не верится, что это тот же самый идиот.

— Ты что, везёшь меня в ресторан? — удивляется в ответ.

— Мишлен, — гордо подтверждает Ким. — Забронировал нам столик на семь.

Ебать, ну если бы это был не ресторан, то мог бы прямо сейчас тормозить и катиться на хуй.

— Пи'Ким, ну зачем такая роскошь? — изображает смущение. — Я думал, мы просто прогуляемся, выпьем кофе.

— Мне бы совесть не позволила на первое свидание приглашать такое очарование в Старбакс. Кем бы я был после этого?

Ну вот, уже на комплименты понесло. Молодец, мужается. Только вот Порче отчего-то начинает терять смелость. Особо ощутимо это становится после слова «очарование» в его адрес. Нужно побыстрее с ним заканчивать. Можно было бы даже ужин пропустить, сразу к нему. Хорошенький на этот раз попался. Порче, может, даже отсосёт в качестве компенсации за деньги, которые спиздит.

Рестик кашерный, нареканий никаких Че не имеет. Влюблённому дурачку тоже можно ставить десятку за галантность — по-джентельменски отодвигает для него стул, просит у официанта вазу для цветов и садится напротив. Ещё и не жлоб, говорит заказывать всё, что захочет, не стесняться. Ну а Че и не дурак, чтобы заказывать воду и зелёный салат в мишленовском ресторане, пожрать на халяву никогда не откажется. Да и по этому видно, что он действительно будет готов оплатить для него каждую позицию из меню, если попросит.

— Пьёшь? — интересуется Ким, когда официант приходит к ним принять заказ.

— Немного, — скромно отвечает Че.

Немного. Немного бухает как чёрт, ни одного вечера не просыхая. Хлебает винище вместо воды, потому что тогда точно тронется от всей херни вокруг.

— Заказать тебе выпить?

— Нет-нет! — отказывается, искусственно стесняясь. Если ему хоть капля в рот упадёт, есть угроза позабыть про образ милашки. — Можно мне обычный чай?

— Чёрный или зелёный? — уточняет официант.

— Чёрный, пожалуйста.

— А что приготовить для вас, господин? — спрашивает у Кима, закончив принимать заказ Че.

— Всё то же самое, — отмахивает Ким, даже не взглянув на него. Он и в меню-то не заглядывал, оно так и лежит нетронутое на краю стола. Всё его внимание приковано к лицу напротив.

— Что-то не так? — беспокоится Че.

— Ты просто очень красивый, — Кимхан наконец-то отводит взгляд. — Прости, не могу налюбоваться.

— Пи', — отворачивается, краснея, — ты меня смущаешь.

Необъяснимо, но на Порче так смотрят будто впервые. Он не помнит, чтобы на него ещё кто-то однажды смотрел таким взглядом. Обычно в глазах напротив Че видит похоть. Они раздевают его, трогают, облизывают, обесчестчивают раз за разом. До того это привычно, что уже не передёргивает. Порче научился принимать это за комплименты, однако сейчас понимает: на самом деле комплимент — это то, как смотрит на него Ким.

— Расскажи мне о себе, — просит он.

— Что рассказать? — удивившись, уточняет Порче.

— Всё, что посчитаешь нужным. Не хочу лезть в душу с неудобными вопросами, но хочу знать о тебе больше.

Что посчитает нужным? Есть ли у него в биографии хоть что-то, о чём стоит рассказать? Может, о поехавшем отце, убившем его единственного родного человека, или о годах в детском доме, где он был местной шалавой, которую регулярно пускали по кругу? Нет, чего прошлое ворошить, расскажет про настоящее — трахается с мужиками из Тиндера, чтобы потом ещё месяц счастливо прожить на украденные у них деньги. А будущего у него нет, там делиться нечем.

— Ну хорошо, — с улыбкой вздыхает Ким, поняв, что его вопрос вызывает у него трудности. — Что тебе нравится?

Деньги. Много денег. Евро, доллары, баты. Больше всего нравится наличка — ощущаешь запах и наглядно видишь, насколько ты богат. Но ведь так ответить нельзя, а больше ничего ему удовольствия и не доставляет.

— Сериалы.

— Какой твой любимый?

Порче задумывается. Он сериалы-то никакие не знает, чтобы ляпнуть от балды первое попавшееся. Да и врать надо со знанием, а если Ким и тут найдёт, как диалог продолжить, то у него свою ложь поддержать не выйдет.

— «Отчаянные домохозяйки», — отвечает уверенно, потому что всё же есть сериал, который он смотрел.

— О, здорово! Я тоже его люблю, — от Кима исходит тепло. — Обожал смотреть после школы.

— Я всегда смотрел с мамой. Его часто показывали по телевизору, мы не пропускали ни одной серии, — делится Порче. — Мама однажды загорелась приготовить лимонный пирог Бри, весь день провозилась на кухне, но это был лучший лимонный пирог, который я пробовал. У неё вообще вся выпечка выходила великолепной…

Осознав, что разошёлся и уже болтает лишнее, Порче обрывается на полуслове, вдруг с удивлением обнаруживая, как увлечённо его слушает Ким. Слушает… Ему что, действительно интересно?

— Хэй, ты чего приуныл? — Ким пытается заглянуть ему в глаза. Мелькнувшая тень грусти не остаётся им незамеченной.

Уныние? Да нет, вовсе не оно. Только если самую малость из-за им же по глупости затронутой темы. Больше дело в том, что Че чувствует себя очень странно с Кимом. Раньше никто его не слушал, не пытался узнать. Красоту видели лишь в наготе, а не в нём целиком. Это необычно. Ново.

Ужин выходит сытным и вкусным, Порче объедается вдоволь, но апельсиновое тирамису вовсе не прочь повторить. Ким спокойно оплачивает счёт, не придавая ни капли значения сумме, оставленной за трапезу. Говорит, что платит за проведённое время с прекрасным человеком, а не еду, когда Че для виду начинает краснеть, что обходится ему слишком дорого, и предлагать поделить счёт. Разумеется, у него при себе только сто бат, которыми даже четверть съеденного не оплатить, но в скором времени он обязательно станет чуточку богаче. За ужин с ним Порче всё же рассчитается, а после возьмёт в разы больше.

Почему-то всё живое в нём кричит, что осуществлять задуманное не стоит. Сам не поймёт, чего с ним такое, однако впервые после секса ему хочется просто заснуть рядом, а не проводить никакие махинации и уходить по-английски, теряясь навсегда в огромном мегаполисе. Только Ким и не даёт шанса. Порче удивляется, вдруг посмотрев в окно, когда машина тормозит, и увидев ту многоэтажку, которую он назвал своим домом.

— Спасибо за вечер, Саншайн, — нежно шепчет Кимхан. — Мне с тобой очень понравилось.

— И мне, — Че неожиданно млеет от его слов. Вслепую старается нащупать дверную ручку, чтобы поскорее сбежать, а сам глаз не отрывает от того блеска, с которым смотрит на него Ким. — Спасибо.

Наконец-то выскальзывает на улицу, шмыгает внутрь многоэтажки и, дождавшись, когда машина отъедет, идёт к себе домой. Игнорирует услуги метро и такси, чувствуя, что ему нужно пройтись. Бредёт медленно, задумчиво, сам не замечая, как уже вставляет ключ в замочную скважину.

В квартире темно. В этих потёмках Че добирается до кухни, освещённой сиянием ночного города, пробирающегося к нему с улицы через окно. Всё как в тумане. Находит вазу, механическими движениями наполняет ту водой из-под крана, ставит туда цветы и садится за стол, пусто смотря на букет.

И что это такое было? Поужинали, приятно поговорили, а после он только отвёз домой и уехал на самой приятной ноте. Ни единой пошлости, ни одного развратного касания. Не поцеловал, не обнял. Чего уж — даже ни разу не коснулся. Дышать в его сторону боялся, будто Саншайн от этого растает. Обходился с ним наилучшим образом, учтиво и нежно, и не подозревая, с какими гнилыми умыслами он сидел рядом. И Порче очень страшно от того, что ему понравилось.

Телефон в брошенной небрежно на стол сумке раздаётся вибрацией от входящего сообщения. Никто больше ему не напишет, поэтому Че прекрасно знает кто адресант, сам не зная почему так спешно бросается прочитать.

Kim

Не могу перестать думать о тебе. Ещё раз спасибо за чудесный вечер. 22:07

Ответ печатает незамедлительно.

You

Нет, Пи', это тебе спасибо! Мне ещё никогда не говорили таких красивых слов 22:07

И свидание было прекрасным 22:07

И ты прекрасен 22:07

(*/_＼) 22:08

Пишет всё на одном дыхании, даже не задумываясь о том, что отправляет. Будто бы писал это и не Саншайн, и не Порче, а кто-то третий. Сердце — тихонько проносится догадка. Сердце, которое у них одно на двоих, сказало это без разрешения обоих.

Да что это с ним? Вернулся ни с чем, так ещё и в голову лезет какой-то бред. Что-то не так с этим парнем, нужно сливать его поскорее, пока проблем не огрёб. Впервые у Че за его деятельность что-то идёт не по сценарию, и есть чёткое ощущение, что ни к чему хорошему это не приведёт.

Kim

Ты достоин гораздо большего, Саншайн 22:09

Порче перечитывает эту строчку раз десять подряд и всё не может остановиться. Запинается постоянно об последнее слово, потому что достоин большего Саншайн, а не Че. Это Саншайн милый и замечательный. Он же не достоин ничего большего, если только ещё меньше, чем имеет. Слова эти предназначены вовсе не ему и никогда не будут. Нужно поскорее утрясти это у себя в голове и возвращаться в реальность.

Kim

Не хочешь как-нибудь снова встретиться? 22:13

Отлично. Попытка номер два. Че уже этой ночью должен был пересчитывать обналиченные купюры, но здесь особый случай, тем более с этого есть что брать, поэтому можно и заморочиться. Главное сейчас снова заставить себя начать предвкушать запах налички, а не представлять вкус его губ.

Можно сказать, что ему улыбается удача, потому что следующее свидание Ким назначает у себя дома. Сто раз уточнив, точно ли малышу Саншайну будет комфортно и не хочет ли он встретиться в другом месте, они договариваются на следующий вечер. С этим кадром, у которого целомудрие на первом месте, будет сложновато, и встреча у него дома облегчает задачу в половину. Че сам в себе разочаруется, если за просмотром фильма не сможет развести мужика на секс.

Истинный джентельмен — крайне настойчиво предлагает заехать за ним, почти умоляет, но прикинув, что до своего липового адреса ему добираться в два раза дольше, чем до квартиры Кима, Порче всё же уговаривает позволить ему доехать самому. Действовать нужно агрессивнее. Все свои прелести Че решает выставить напоказ. Самые короткие шортики из гардероба и кофточка, соблазнительно спадающая с плеча, сегодня становятся частью образа. Только эффект производят не тот, на который были нацелены.

— Здравствуй, Пи'Ким, — вновь выдавливает слащавенький голос.

По началу Че радуется, увидев, как у того челюсть отваливается до пола. Ким, вдруг нахмурившись, затаскивает его в квартиру и захлопывает дверь. И вся радость проходит в секунду.

— Саншайн, ты что, так по улице шёл? — ворчит он. — Там же холод такой, замёрз весь!

Порче аж теряется, не находя что ответить. Что кто-то будет отчитывать его за открытые наряды по причине прохладной погоды, жизнь его не готовила. Да и не холодно там вовсе, просто пасмурно.

Ничего, просто один из тех додиков, которые чувствуют себя дохуя важными, когда говорят идти спать в девять вечера или решают с кем и когда их пассии ходить гулять. Хотят почувствовать фантомное чувство контроля над кем-то. Только Порче не понимает, почему его это не раздражает, а так странно греет внутри.

— Я не думал, что на улице настолько холодно, — оправдывается Саншайн, невинно хлопая глазками.

Ким вздыхает.

— В следующий раз одевайся по погоде, — тон чуть смягчается. — Разувайся, проходи, пожалуйста.

Он уходит куда-то вглубь квартиры, а Порче скидывает кроссовки и с любопытством оглядывается. Ким говорил, что квартиру он снимает. Апартаменты солидные, ещё и в центре Бангкока. Платит он за них наверняка дохера. От даров государства Че отличается всем. Ещё не успел после долгожданного выпуска ни обновить краску, ни заменить мебель. В первую очередь решил баловать себя, а не квадратные метры, которые никакого удовольствия не приносят, кроме возможности однажды в них спиться.

Здесь светло, чисто и уютно. По-домашнему тепло. Через окна на стены падает оранжевый свет закатного солнца, приглушённого тучами. С кухни веет запах чего-то очень вкусного. Ким оттуда же шуршит пакетами. Тоже с чем-то очень вкусным!

— Не знал что ты любишь, взял всего понемногу, — улыбается ему Ким, разбирая пакеты из супермаркета.

Пачки чипсов различных вкусов, мармеладки, батончики, попкорн карамельный и сырный. Напитки сгрёб вообще все, какие увидел на полках.

— Пицца через пару минут будет готова. Ты же такое ешь?

Че сейчас рассыплется прямо на этом месте.

Кто бы мог подумать, что выбор Кима падёт на «Отчаянных домохозяек». Первая серия уже ожидает на огромной плазме в гостиной, однако он тратит время на то, чтобы уточнить, не хочет ли гость посмотреть что-нибудь другое. Че сюда не ради сериала пришёл, но первостепенная цель ещё, кажется, с порога отъехала на задний план. Ничего более идеального для просмотра не подобрать.

Порче забирается на диван с ногами, забившись у подлокотника, Ким нерешительно присаживается рядом, сохраняя дистанцию. На журнальном столике бесподобным ароматом манит пицца, Че толкает себе в рот почти весь кусок.

Он ещё и готовит отпадно…

— Вкусно? — спрашивает Ким, замечая, с каким аппетитом уминается пицца.

— Очень! — забывшись о манерах и образе милашки, Че отвечает с набитым ртом, а после, краснея, глотает и мямлит: — Извини…

Ким смеётся, глядя на него.

— Рад готовить для тебя, — искренне сознаётся он. А Че искренне признаётся себе, что рад, когда он для него готовит.

Ни на какие иные романтические действия его больше не хватает, даже сесть поближе Ким будто боится. Только перед началом берёт с другого конца дивана сложенный плед и накидывает Саншайну на голые ноги. Ситуацию приходится брать в свои руки. Постепенно сдвигаясь в его сторону, голова Че в один момент оказывается у него на плече. Тот вздрагивает, но вскоре расслабляется. Ещё чуть погодя плечи Саншайна уже сжимает крепкая рука.

Порче уже и не помнит, что там случилось с Мэри и какие трудности выпадут её подругам, поэтому пересматривает с интересом. Светлая тоска тихонько подкрадывается к сердцу, но ему вовсе не грустно. Наоборот — неожиданно хорошо, лучше, чем когда-либо.

К Киму хочется быть ещё ближе, хотя он уже и так вплотную сидит у него под боком. Слиться, стать одним целым, почувствовать ещё больше. Порче нужно полностью окружить себя его теплом, под кожу запустить и сделать частью себя. Неужели его так развезло с простой заботы? С внимания, доброты. Всего того, что раньше ему неведомо было.

Проигрывается собственному желанию. Закидывает на него одну ногу, но легче не становится, зато Ким весь напрягается. Его мажет. Че тоже. Обоим мало. Плед отбрасывается в сторону, а у Кимхана на коленях оказываются обе ноги. Больше ни один своим желаниям не отказывает, слишком бессмысленное это дело.

Сериал становится уже не таким интересным. Ким гладит обнажённые бёдра, а Че вжимается носом ему в плечо. Перед глазами всё плывёт, когда он стекает на лодыжку и запускает пальцы под край носка. Порче всё больше чувствует, что этот вечер его прикончит.

— Саншайн, — шумно втянув воздух, — можно мне тебя поцеловать?

Это конец.

— Можно.

Ким накрывает его щёку ладонью, нежно оглаживая скулу. Смотрит на пухлые губы, медля в нерешительности, и всё же касается их своими. Просто касается. Целует уже после, когда сил терпеть больше не остаётся и всё живое в них сходит с ума, требуя большего. Пространство вокруг словно наполняется разрядами электричества. А вкус у его губ действительно такой, какой Че себе представлял — самый потрясающий, самый лучший, который ощущать хочется каждую минуту каждого прожитого дня. И всё становится неважно, потому что в нём он растворяется.

Секунда, и Че уже сидит у него на коленях, с жадностью целуя и позволяя с той же жадностью целовать себя, трогать. Он не замечает, как эта невинность столь резко набирает градус, становясь пылающей страстью. Для него реальность перестала существовать ещё с вопроса. Не стало его, едва Ким приблизился к лицу. Потерянно всё окончально становится, когда он валит Че на спину, нависая сверху. Целовать не перестаёт. Кофта задирается, обнажая плоский живот, и Ким уже готов задрать её ещё выше, но вдруг останавливается. Отстраняется.

— Прости… — виновато шепчет он.

Ему хочется, очень и очень хочется продолжить. Порче тоже. Только первый не хочет торопить события, а второму только это и нужно. Ничего сложного будет сейчас вернуться к начатому, просто обратно забравшись к нему на колени, остановиться Ким уже не сможет. Однако для Порче это будет означать только одно — эта встреча будет их последней. Непонятно, что за чертовщина с ним происходит, почему и держа в руках такую отличную возможность, Че просто садится рядом, возвращая голову обратно на плечо, и в обнимку с Кимом продолжает смотреть сериал.

Кажется, это была середина четвёртой серии или, может, начало пятой. Порче точно не помнит. Всё выглядит как плохой переход: экран телевизора и резко залитая утренним светом спальня, он лежит в постели, укрытый одеялом. Сонно хлопает накрашенными ресницами, пытаясь понять где находится. Доходит не сразу, зато будто кипятком ошпаривает.

Этот урод его изнасиловал. Ходил весь такой белый и пушистый, якобы за ручку взять боится, на деле просто заманивал наивного дурачка в свои сети. Подсыпал ему что-то и воспользовался. Все они одинаковые. Как можно было подумать, что этот какой-то другой? Совсем идиот, что ли?

Слёзы уже готовы вырваться наружу, но Че вдруг понимает, что одет. Убеждается, заглянув под одеяло. Удивлению нет предела, когда он видит, что на кровати лежит один, а вторая часть постели застелена.

Порче выходит из спальни в гостиную, теряя дар речи. Ким спит на диване, укутавшись в плед, которым вчера укрывал его ноги. Подушки нет, вместо нее под головой согнутая рука. На журнальном столике разорённая пачка чипсов, один недоеденный кусок пиццы и пустые стаканы. Его телефон.

Идеальный шанс. Пароль Че спалил ещё в первую встречу. Можно переводить всё до последнего бата себе, в придачу хватать всё, что приглянется, и валить отсюда. Дело в шляпе. Только собственное тело будто ему не принадлежит. Он не может ни сдвинуться с места, ни просто пошевелиться. Смотрит на расслабленные во сне черты, перетекает на завитки татуировок на руках, смотрит на губы. Отрывается, только когда он вдруг открывает глаза.

— Что мне нужно сделать, чтобы видеть твоё лицо каждое утро? — после недолгих переглядок сонно спрашивает он, улыбаясь. — Доброе утро.

— Пи'Ким, ты что, спал здесь? — растерянно спрашивает Че.

— Ты заснул, я отнёс тебя на кровать. Не хотел смущать, поэтому пошёл спать на диван, — объясняет Ким. — Нужно было разбудить и отвезти тебя домой, да?

Порче снова чувствует, что сейчас заплачет. Слишком сильные эмоции буйствуют внутри. Он падает рядом на колени и со всей силы обнимает Кима. Тот от неожиданности теряется.

— Солнышко, ты чего? — интересуется тревожно.

— Я люблю тебя, Пи'Ким, — сознаётся наконец-то Порче. Сам себе говорит это, ставя диагноз всем странностям, атакующих его ещё до их встречи — с самого первого сообщения. Он влюбился, и это полнейший пиздец.

Безумие длится больше двух недель. Порче отдаётся ему добровольно. Они почти каждый день ходят на свидания. Ким водит его в кино, по ресторанам, один раз просто встречаются в парке, гуляя за ручку. Чаще всего встречаются у него дома, много целуясь и ни на секунду не выпуская друг друга из объятий.

Порче любит его ровно столько, сколько и ненавидит. Самый прекрасный в жизни человек приносит больше всех боли. Ему хочется, чтобы все эти нежности и комплименты принадлежали ему, звучали в его адрес, а не Саншайна. Только Ким ведь любит не Порче.

С этим нужно что-то делать. Останавливаться, если ещё не поздно. Не выйдет всю жизнь от него скрывать ту грязь, что прячет в себе Че под маской очаровательного Саншайна. Не получится врать и не хочется. Эти позорные куски прошлого однажды всплывут, уничтожив всё с ещё большей жестокостью, чем может сейчас. Нужно вбить себе уже, что Ким так мил не с ним, а с его фальшивкой, созданной для самых мерзких целей. Сам же Че ни одного его поцелуя не достоин, и когда Кимхан узнает, что за подлеца всё это время ласково касались его губы, то больше не будет во взгляде никакой нежности. Одно лишь отвращение, ведь большего он не заслужил.

Это осознание убивает. Счастье делает ему больно мыслью, что совсем скоро стремительно покинет его. Видимо, ему просто суждено всю жизнь страдать. Как иначе, если даже будучи самым счастливым человеком на свете, Порче одновременно с этим страдает сильнее всех?

Порче плачет в коридоре уже больше часа. Едва закрывает дверь, вернувшись с очередного свидания, валится с ног и ревёт в голос. Он больше не может жить с пониманием, что однажды это всё резко и больно закончится. Ему не хочется отпускать Кима. Одна мысль, что он может принадлежать кому-то ещё и вся его ласка будет отдана не ему, пробивает на истерику. Че и сам не представляет, что сможет теперь отдать себя в чьи-то чужие руки после того, как его так ласково касались руки Кима. Никогда не забыть их тепло, никогда не получится отпустить его из сердца, но дальше продолжаться так не может.

Он привык всем говорить, что девственник. Почему-то мужланам башню сносит, когда ебут целку. И сейчас Че привычке не изменяет, просит быть осторожным, хоть и давно свою невинность проебал с какими-то уродами. Однако это будто действительно впервые. Удовольствие получает в самом деле впервые, раньше даже не представляя, что секс может быть таким приятным.

Его нежность убивает зависимостью, которую вызывает, но больше Порче никогда в жизни ее не ощутит. Тяжело сдержать слёзы, и в один момент им проигрывает, а Ким, наивно думая, что те от удовольствия, сцеловывает их все до единой с покрасневших щёк. Совсем плохо становится, когда он просит никогда его не оставлять. Че во всю глотку хочет закричать, что никогда не оставит, всю жизнь свою никчёмную подарит ему и каждый удар сердца будет лишь в его честь. Может быть, не рядом с ним, но так и будет. По-другому Порче жить не сможет.

То, как он смотрит, самая страшная пытка. Че с закрытыми глазами видит — каждой своей клеточкой чувствует — сколько в нём любви. Любви не к нему. Думал, Ким заснёт быстрее, если ему самому прикинуться спящим, но он лежит почти час, влюблённо разглядывая его лицо. Засыпает многим позже, когда Порче уже на грани взреветь, не вынеся мучений.

Он тихонько вылезает из-под одеяла, садясь рядом. Больше с ним нет той решимости, с которой Че просил встретиться, чтобы поставить точку. Это для собственного блага, ведь позже будет ещё хуже. Сейчас ещё есть шанс напиться для беспамятства и отдаться на растерзание чужого удовольствия, утопить во всей этой смести тепло и заботу, которую ему мимолётно дали вкусить.

Начать бы всё с начала. Без лжи и фальши, без той гнили, что была на уме. Снова пойти с ним на свидание, поговорить обо всем на свете, открыть ему души. Влюбить в себя настоящего и любить до конца дней. Но в этой игре нет ещё одной попытки, а единственная уже использована.

Ему деньги-то никакие больше не нужны. Опустошает его счета только для того, чтобы всё самостоятельно разрушить. Больше себя не душить радостью, которую в один момент могут навечно отобрать.

Порче, если честно, не мечтал ни о какой любви. Он лишь хотел, чтобы его спасли. Хоть кто-нибудь вытащил его из этой клетки глубочайшего одиночества, в которой он убивает сам себя, не вынося всего, что на него обрушено. Таким человеком стал Ким. Вырвал из оков, показал, что в этом мире что-то светлое ещё существует, дал ощутить.

— Спасибо, — произносит беззвучно одними губами.

Порче ставил много точек. Эту ставить было болезненнее всего. Однако не все они означают конец. Иногда после них следует продолжение, новые абзацы, сотни исписанных страниц. И Че бесконечно рад, что всё ещё у этой истории конца не появилось. Теперь он считает Кима самым лучшим выбором за всю жизнь. Страшно представить что было бы с ним, если бы не поддался, не доверился в тот вечер. Ким сломал его, раскрошил ту ничтожную оболочку, вместо неё воссоздавая Порче заново. Потому что только с ним не страшно быть собой, не страшно не показывать зубы с готовностью вцепиться в чужую глотку. И слабым быть тоже теперь не страшно.

Черт знает что за пиздец мог бы случиться с Саншайном, не будь судьба милостива к нему хоть раз. Может, сдох бы где-то от передоза в весёлой компании или же сам по глупости попал в руки к конечному психопату в поисках наживы. Никто и искать бы не стал. А теперь едва кто-либо вообще сможет хотя бы взглянуть на него неправильно. Ублюдка разъебут и глазом не моргнут, едва кости собрать сможет. И Порче это чертовски нравится.

Его Ким самый заботливый, самый нежный. Любовь переполняет Че настолько, что он буквально готов придушить Кима, мирно спящего рядом. Или хотя бы закусать до полусмерти. В последнем всё же решает себе не отказывать. Подползает поближе к расписанной собственным прозвищем груди оставляет лёгкий поцелуй. Следом острые зубки смыкаются уже совсем не нежно.

— Блядство, — полусонно взвизгивает жертва. — Ты что творишь?

— Что? — Порче хлопает глазками, изображая вселенскую невинность.

Месть ждать себя не заставляет. Лапища хватает за задницу быстрее, чем преступник успевает совершить побег. Попытки вырваться успеха не приносят, только сильнее раззадоривают. Руки осторожно заламывают за спиной, придавливая к кровати. Атака Кима беспощаднее, тут уже никакие визги и уговоры не помогут. Губы горячо прикладываются к шее, кусая и облизывая, оставляют яркие отметины на коже. Порче с предвкушением ждёт, когда Кимхан перейдёт к большему, но стоит ему разомлеть, как говнюк вскакивает с кровати, оставляя одного.

— Я в душ, — гадко хихикает он, скрываясь за дверью.

И очень вовремя. Че такой расклад выбешивает до чёртиков, он хватает лежащую рядом подушку, с силой швыряя её следом.

— Ну ты и гандон, — бубнит возмущенно. — Чтоб ты утонул там!

Он не злится конечно взаправду, через пару часов и вовсе забудет об этом, вновь позволяя делать с ним что хочется. Но сначала конечно повыёбывается, чтобы совсем не расслаблялся. Наощупь находит одну из футболок Кима, давно переехавших в его гардероб. Да здравствует рутина.

Невзирая на свой образ, Порче до безумного педантичен. Его внешний вид, гардероб и дом — всё должно быть идеально. Он заправляет кровать, разравнивая каждую неровность. Собирает разбросанную после вчерашнего вечера одежду, складывая ту в шкаф. Внутри как-то уж слишком тревожно. Быть может, это их последнее утро. Если учесть весь пиздец, происходящий за последние месяцы, то исключать такой вариант нельзя.

Че пытается отгонять от себя подобные мысли. Разное дерьмо было, но это пугает даже его. Вечно идущего на риск, не жалеющего играть крупными картами Саншайна. Не успевает Порче схватиться за телефон, чтобы скоротать время, тот раздаётся звуком входящего сообщения.

Unknown number

Порче, здравствуй, это Макао. Мы можем встретиться и поговорить? 11:43

Блять. Было глупо надеяться, что он не станет искать способы связаться после вчерашней трогательной встречи, только результат его потуг — последнее, что хотелось бы видеть этим утром. И знать не хочет откуда у него его номер. Порче, может быть, тоже хотел бы поговорить, только не о чем им больше разговаривать. Пути разошли много лет назад. Всё ныне связывающее глубоко похоронено под грузом времени, нещадно разорвавшее каждый узелок между ними, оставив лишь далёкие образы из прошлого.

Но это больше не они. Порче не тот, кем был в пятнадцать. Макао не тот, кто впервые целовал его после неловкого свидания. Себя нынешнего он бы предпочёл ему не показывать и для себя его нового не хотел бы открывать, поэтому и разговорам между ними никаким лучше не случаться. Судьба — шутница, раз вновь свела их вместе, ещё и при таких обстоятельствах. Че не пойдёт у неё на поводу. И в «сейчас» у Порче есть Ким и не может быть кого-то третьего. Ему точно не понравятся никакие беседы с бывшими его Саншайна, это сообщение лучше стереть, а номер заблокировать, будто ничего не происходило и сердце сейчас не сходило с ума.

Порче теперь даже противна мысль подарить своё внимание кому-то ещё. Всё оно до последней крупицы должно принадлежать Муншайну. Каждый миллиметр его тела — запретный плод, касаться которого может лишь он один. Никто более. Никаких исключений. Че и держать в голове чьи-то чужие имена не хочет.

Шум воды в ванной стихает. Вскоре за ним шею трогает властный поцелуй, а на талии собственнически смыкаются влажные руки, будто возвращая всё на свои места.

— Я устал, — честно сознаётся Ким, опаляя шею жарким дыханием. По голосу слышно, насколько он бессилен. — Давай сегодня отдохнём? Побудем только вдвоём.

Отдохнуть. Побыть вдвоём. Сказка, так необходимая им обоим. Столько дерьма происходит, что уже не получается безостановочно тащить его на себе. Хотя бы минута спокойствия — снятая с шеи удавка, спасительный глоток воздуха. Но он лишь фантомный. Вдохнуть не получится, пока оно всё не отвалит от них окончательно.

Ситуация в холодильнике печальная. Как говорится, мышь повесилась, однако у них и мыши нет. Её хоть зажарить можно было бы, но у них есть только одна пустая упаковка из-под соуса, из которой уже ничего не выжать. В рот ничего со вчерашнего утра не попадало.

— Мда, — заключает Че, пытаясь представить, как из такого набора приготовить завтрак.

Ким вперёд него осознает, что тут всё безнадёжно.

— У меня есть заначка небольшая, — вспоминает он.

Оставлял немного перед тем, как сбежать из страны. На случай, если что-то пойдёт не так или придётся вернуться. Просто на первое время, поэтому сумма маленькая, скромно поесть вдвоём недельку им хватит. Никто из них ведь и не думал, что действительно пригодится. Они так бедно, если честно, ещё не жили. Че уже и отвык, что бывает жизнь, в которой ему тратить миллионы в неделю непозволительно. Но её вкус, конечно же, не забыл.

— Не переживай, прорвёмся, — говорит так уверенно, будто у их будущего есть определённость.

Ким уходит в комнату, оставляя Че на кухне одного. Он одиноко забирается с ногами на стул, обнимая себя за колени. Не хочется проживать этот день. Не хочет проживать все последующие, в которых этот пиздец ещё не обрёл конец. Можно сразу перескочить на тот момент, где они уже счастливы вдвоём, всё плохое далеко позади и ничего им больше не помешает?

— Порче, что это? — кричит Ким из их спальни.

Че лениво сползает со стула, направляясь к нему. Он в последнее время даже к жизни особо интереса не испытывает. Тут тоже не очень интересно становится что нашёл там такого Ким в их доме, чего ещё сам не видел. Идёт просто посмотреть, чтобы ответить. Неожиданно оказывается увидеть у него в руках это.

— Не видел раньше…

— Не трожь! — останавливает Че за секунду до того, как Ким откроет потрепанный фотоальбом, засунутый в самые дальние углы много лет назад, чтобы никогда на глаза больше не попадалось, но в мусорке не оказывалось, потому что терять не хочет, вспоминать не хочет ещё больше.

— Почему? — с вызовом спрашивает Ким. Его бесят секреты. — Что там?

Сказать вслух кажется так же страшно, как увидеть. Мешкает с ответом, не решаясь. Ким, не выдержав, находит ответ сам, раскрыв альбом. Порче жмурится, словно оттуда сейчас вырвется скверна. Ему ничего не остаётся кроме как сесть рядом и погрузиться в прошлое — тогда ещё счастливое.

Ким на первой же фотографии узнаёт в малыше, сидящем на руках у крепкого телосложения мужчины, своего Саншайна. Женщина рядом — мама, черты лица одинаковые. Мужчина ясно, что отец. Столько тепла между людьми на фото, что и представить тяжело, какая судьба позже настигнет всех троих. О ней можно догадаться только по взгляду, которым Че смотрит на фото.

— Мне тут три, кажется, — безжизненно говорит он, вяло указывая на собственную детскую мордашку.

Страницы перелистываются одна за другой. С каждой ребёнок на фото становится всё взрослее, но не менее счастливее. Любимый сын, окружённый всей любовью, на какую только способны его родители. Хорошо от того, что он хотя бы успел её познать. Плохо от того, что так мало. Дальше ещё хуже, потому что чем дальше ведут фотографии, тем ближе подбираются к моменту, когда их семья перестала фотографироваться, ведь скорбь и отчаяние на снимках запечатлять не принято. Последнее обрывается на фото, где Порче уже тринадцать. Он в своей белой нарядной рубашке широко улыбается, держа за руку маму, разодетую в её лучшее платье. Папа стоит рядом в рабочей форме — пиджаке, украшенным значком в виде герба семьи, которой служил все годы верой и правдой, приобнимает их обоих за плечи, улыбается. Совсем скоро случилось то, что навсегда стёрло их улыбки.

Порче отворачивает, едва завидев фото. Ким же разглядывает его нечитаемым взглядом. Непонятно, о чём он думает, почему так засматривается. Че и не хочет разбираться. Пусть только поскорее уберёт это туда, откуда вытащил, или засунет ещё глубже. Но это не конец. У альбома ещё одна страница, из-за которой Ким меняется в секунду.

— Опять он, — рычит сквозь зубы, переполняясь гневом.

Фото его улыбающегося мальчика рядом с этим подонком вызывают самую острую ярость. Дело не в том, насколько близко они стоят друг к другу, а сияющая улыбка, непривычно ярка для того Че, внезапно брошенного в ад. А Порче хорошо помнит тот день, когда в школу приехал фотограф. Ни один из одноклассников не согласился встать рядом с ним, держась на унизительном расстоянии полуметра, когда со всеми остальными стояли плечом к плечу. Один Макао, хоть и по росту должен был стоять в задних рядах, влез в эту дырку и прижался к нему ещё плотнее, чем остальные. Порче это фото к сердцу прикладывал, всех остальных ублюдков после вырезал, оставив их одних. Тогда действительно больше них двоих вокруг него никого не существовало.

Что говорить Киму? Вчера вроде всё сказал. Да, любил его до слёз и соплей, в сердце хранил, пока с Кимом не встретился, всё ещё нежно относится к тому, мысли о ком не дали свихнуться во время детдомовских изнасилований. Нечего ему больше говорить, но Ким молчание расценивает неодобрительно.

Внутри всё сжимается, когда он выдёргивает фото из альбома. Останавливает в последний момент.

— Стой! — Че впивается ему в руку, не давая порвать.

— Что такое? — Ким выгибает бровь. — Тебе всё ещё это дорого?

— Нет… — мямлит в ответ, ослабевая хватку. Осознаёт, как для него это выглядело. — Оно больше ничего не значит. Всё в прошлом.

Он усмехается и протягивает фотографию Порче. Становится совсем не по себе.

— Рви, раз ничего не значит, — требует Ким.

Че смотрит ему в глаза, надеясь, что он шутит. Сейчас положит обратно в альбом, закроет и больше не будет вспоминать. Но Ким только злится и настойчивее пихает её в руки. Порче же сам не знает, почему не может избавиться от неё. В самом деле же ничего не значит. Правда ведь не значит?

— Рви! Чего ты медлишь, Порче?! — в бешенстве кричит на него Ким.

Че мгновенно выхватывает фото из его рук и рвёт в клочья. Глаза горят от слёз, рвущихся наружу, но он так и не даёт им волю, сдерживается. Ким в миг становится довольным, тянется, целуя в лоб, а после гладит по голове и произносит шёпотом:

— Умничка. Мой мальчик.

Он кладёт альбом обратно в шкаф и выходит из комнаты, не замечая дрожь, который пробивает Порче. В ладонях продолжает сжимать обрывки фото, когда-то бережно вырезанного в ночи под светом настолько лампы.

На тумбочке снова доносится звук нового сообщения на его телефоне. Ему больше никто не напишет, поэтому он прекрасно знает кто это, отчего готов взвыть.

Unknown number

Порче, почему ты заблокировал меня? Что с тобой происходит? Ответь, я переживаю. 12:36

Сука, Макао, если заблокировали, значит, нет желания говорить. Он думает, что со второго раза оно появится? Видимо, придётся доходчиво объяснить.

You

Не пиши мне, Ким увидит 12:37

Пишет настолько быстро, что опечатывается. Пальцы дрожат от страха, по буквам не попадают. Если Ким сейчас вернётся, застукав его за перепиской после ситуации с фото, то кто-то точно сляжет с тяжёлыми увечьями. И Макао на это явно нарывается, не думая отступать. В эту же секунду с его ответом приходит новое сообщение.

Unknown number

Прошу, давай встретимся. 12:37

You

Не могу 12:37

Сообщение в переписке с этим номером последнее, Порче после лаконичного ответа блокирует и его, отбрасывает телефон и выбегает из комнаты.

Каждую минуту тревожно. Тяжёлый туман под непрозрачными облаками тёмного неба. Ни единого мгновения лёгкости. Страшно даже спать, потому что никто не обещает, что после этого получится проснуться. Макао только усугубляет ситуацию, повиснув на шее неподъёмной гирей. Ким точно не бросит равнодушный взгляд и отвернётся, будто ничего для себя интересного не увидел. Так и в объятиях самого родного и любимого становится неспокойно, ведь в любую секунду призрак из прошлого вновь захочет напомнить о себе через сообщение.

Но Макао не пишет весь день и даже не тревожит до вечера следующего дня. Слабо верится, что он послушался его просьбы больше не пытаться связаться и не настаивать на встрече, но немного спокойнее становится.

Ким всерьёз взялся за миссию не позволить Порче впасть в тоску. Сначала попытался начать исправлять болезненную худобу, на фоне всегда происходящего ставшую ещё ярче, вернув привычный ему сок. После перешёл к досугу, и поскольку в данный момент он не может позволить ужин в роскошном ресторане и ночь в вычурном клубе, сейчас они смотрят сериал по телевизору, а Че догрызает шоколадный батончик. Нисколько не удивился, увидев недосмотренный сезон «Отчаянных домохозяек». Молча заваливается на диван и по обыкновению закидывает на Кима ноги.

— Сильнее нажимай, — командует Че, мимолётно оторвав взгляд от экрана.

— Как скажешь, любимый, — покорно произносит Ким, приподнимает его ногу и осторожно касается поцелуем.

Пальцы проходятся по ступне с большим нажимом, и Порче аж тихонько постанывает от удовольствия. У Кимхана потрясающие руки. С ними есть тысяча и один способ доставить наслаждение самых разных видов. И каждый для него. А ему и в радость, огромная честь делать приятно своему малышу.

В секунду всё обрывается. Из спальни доносится звон его телефона. Он звучит негромко, однако Порче почти оглушает. Все звуки на фоне перестают звучать. Че не слышит ни телевизор, ни голос Кима, зовущего его уже в который раз.

— Принесу? — предлагает он.

— Нет, — Че старается сохранить хладнокровие. — Я сам схожу.

Тяжело поднявшись с дивана, на негнущихся ногах он следует а спальню. Телефон на тумбочке всё ещё разрывается от звонка. Неизвестный номер, но Порче и так знает кто звонит. Рано обрадовался.

Ничего не говорит, отвечая на вызов. Только подносит к уху и молчит. Ему недолго молчат в ответ, а после доносится негромко:

— Порче? — неуверенно уточняет и чуть храбрее произносит: — Порче, я!..

— Я просил тебя больше не лезть ко мне, — рассерженно перебивает Че. — Зачем ты звонишь?

— Нам нужно встретиться, — настойчиво отвечает Макао.

— Не нужно! — чуть вскрикивает, раздражаясь ещё больше. Ну почему, почему он такой упрямый? — Я уже говорил, чтобы ты забыл меня! Перестань мне звонить, писать, просить встретиться! Просто оставь меня, Као!

— Это из-за него? — неожиданно грубо спрашивает. — Он тебе запрещает?

— Что? — недоумевает Че, растерявшись. — Нет! Нам просто не нужно общаться. Так для всех будет лучше.

— Че, он же преступник! — пытается вразумить. — Ты хоть знаешь на сколько лет тюрьмы он наворотил?

— А я что, не преступник? — Порче готов расплакаться, при этом злясь ещё сильнее. — Мне больше не пятнадцать. Я не тот, кого ты знал. Ты ничего обо мне не знаешь, не знаешь про Кима. Прекрати вмешиваться в нашу жизнь!

— Я помогу тебе, — его тон меняется, будто Че сейчас должен обрадоваться. — Это ведь всё из-за него. Ты из-за него вляпался во всё это. Я увезу тебя подальше, где ни он, ни Кинн тебя не найдёт. Порче, просто скажи где ты, я приеду прямо сейчас и навсегда заберу тебя.

Внутри что-то ёкает. Макао любит его. Всё ещё. Возможно, просто не осознаёт, что Че такой же грешник как и Ким, а, возможно, ещё и больше. Непонятно только, если ещё у него самого что-то к Макао. Он думал, что определённо нет, а сейчас в нём дребезжит нечто странное.

— Я люблю Кима. И никогда его не брошу, — твёрдо говорит Порче. — Перестань звонить мне, — и сбрасывает вызов.

Ещё один номер на всякий случай летит в чёрный список. Конечно, он может купить себе новый, но Че всё же будет надеяться, что в этот раз объяснил доходчиво. Он возвращается обратно к Киму. Тот ждёт его на диване, поставив сериал на паузу, залипает в телефоне. Че осторожно присаживается на край.

— Кто звонил? — любопытствует. — Ты ругался, мне показалось?

— Ой, да еблан какой-то, — отмахивается Порче. — Номер перепутал и требовал с меня какую-то Лилу.

— Кретин, — усмехается Ким.

Он спокойно убирает сериал с паузы и продолжает просмотр. У Че так спокойно вернуться к серии не получается. Вина сжирает с головой.

С каких пор у них друг от друга секреты? Когда, вообще, Че врал своему Муншайну? С того момента, как скинул маску ещё ни разу. Сейчас же врёт на каждом шагу. Скрывает, что бывший написывает ему второй день. Лжёт, что звонил вовсе не он. Уверяет, что ничего не значит, хотя сам даже те обрывки фотографии выбросить не смог. Убрал клочки обратно в альбом.

Чувствует себя так же плохо, если бы поцеловал кого-то чужого. Ким действительно лучшее, что с ним случалось. После всей той херни ощущается особо хорошо. Лекарство от всех неизлечимых ран на его душе. Лунный свет во мраке ночи. Он не достоин такого отношения к себе. А Че сам не понимает почему так себя ведёт. Знал же от кого звонок и всё равно ответил. Даже позволил говорить такие гадости про него. И пусть всего на секунду, но Порче представил, как сбегает с Макао в мир, где для него больше не существует проблем.

— Какой ты ласковый сегодня, — подмечает Ким, когда Че неожиданно ныряет ему под руку и обнимает поперёк торса.

Че ничего не отвечает, только сжимает крепче. Кимхан ответно накрывает его макушку ладонью, зарываясь пальцами, и тогда Порче не выдерживает, забирается к нему на колени, со всей силой обнимая за шею.

— Прости меня, — извиняется за что-то неведомое.

— За что? — удивляется Ким.

А Че сам не знает. Просто вина переполняет его до краёв, вот оно и выливается наружу.

Не найдя объяснения, Че утыкается носом ему в висок и прикрывает глаза. По спине ползут ладони, гладя. Ким обнимает его за талию, с наслаждением вдыхая запах его волос. Дарит ему всю свою нежность, на какую способен. Че от этого чувствует себя только хуже.

— Никому меня не отдавай, Пи'Ким.

Ким чуть отстраняется, заглядывая ему в глаза. Пытается понять к чему эта просьба. Порче просто в данный момент боится этого больше всего на свете. Что угодно пусть происходит с ним, но только пусть рядом будет Ким. Тогда не страшно будет ничего.

— Я любого порву, кто хотя бы подумает на тебя посягнуть, — отвечая согласием на просьбу, Ким шепчет ему это на ухо. В голосе нечто кровожадное.

Ненасытно, собственнически Ким целует его. Ладони горячо гладят обнажённые бёдра, до боли сжимают. Порче зарывается пальцами в длинные пряди, приподнимаясь для удобства. Целуется с ним ответно так же жарко и жадно, мажет по губам шариком штанги на языке. Это его Муншайн, и ни на какие обещания сладкой жизни он его не променяет. Без него всё равно не будет в ней ни капли света.

Порче прерывается. Отстраняется, позволяя Киму рассмотреть в своих глазах неизмеримую тоску. Он не спрашивает в чём дело, и так знает отчего его солнышко давно не светит. Че видит, что ему не хватает привычного Саншайна, дерзкого и игривого. Нет представления когда тот старый вернётся. Вернётся ли вообще? Сейчас точно нет. Порче чувствует себя отвратительнее всего, будто вся боль и печаль в один миг достигла апогея. Это потому что любовь к Киму он ощущает наиболее ярко. Она его проблема, ведь у Че есть шанс навсегда уйти от всех ненастий, но на предательство он не сможет пойти даже под угрозой смерти.

Ким отчего-то всё время выглядит задумчивым. Часто уходит в себя, подвисает, о чём-то слишком глубоко размышляя. Что именно происходит у него в голове для Порче загадка, подливающая масло в огонь его бурлящих тревог. Под вечер следующего дня он вовсе выдаёт, что нужно съездить к Вегасу. Что-то у него назрело. Возможно, хорошее, а возможно, нечто, которое заведёт их ещё в большую яму, но Ким ему ни о чём не говорит. Сказал, что объяснится позже.

С самого утра Че ощущает себя будто на иголках. Это обычная поездка к Вегасу. Они катаются к нему едва не каждую неделю, что может пойти не так? Нехорошее предчувствие от этого меньше не становится. В лифте становится невыносимо душно, стены давят, каждый человек кажется до параноидального знакомым.

— Всё нормально? — мягко интересуется Ким, переплетая их пальцы. — Ты с самого утра дёрганный.

— Да, — натянуто улыбаются в ответ. — Всё хорошо.

К счастью, больше вопросов не задаёт. Всё пиздец как плохо. Наверное, стоило рассказать с самого начала, быть честным. Но теперь это будет выглядеть, мягко говоря, дерьмово: «Милый, знаешь, всё это время мне названивает мой бывший с просьбами встретиться. Ты же не против?». Через полчаса Ким уже отыщет Макао, а через час будет закапывать труп на опушке леса.

В попытке расслабиться Порче вдыхает побольше воздуха, статуей замирая возле машины на парковке. Боги, дайте сил пережить этот день. Ким лезет в карман куртки, хмурится, сует ладонь в другой.

— Сука, — недовольно ворчит. — Ключи забыл.

— Иди, — Порче облокачивается о капот, показывая своё намерение остаться здесь. — Я тебя тут подожду.

На щеке бегло оставляют поцелуй, быстрым шагом скрываясь из поля зрения. Вегас опять будет бубнить об их непунктуальности. Че лезет в сумку, отыскивая в ней телефон. Никогда бы не подумал что такая обычная вещь будет вызывать в нём столько дискомфорта. Каждое оповещение заставляет невольно вздрогнуть, перебирая всех существующих богов в голове. Только боги те ещё сволочи.

— Порче… — убивает окончательно голос неподалёку.

Макао. Выглядит весьма взволновано, но при этом не менее счастливо. Он нервно оглядывается по сторонам, убеждаясь, что Че здесь один. Порче его энтузиазм нихуя не поддерживает. Это ебаное начало катастрофы, если тот не уберётся отсюда и побыстрее. Как знал, что никакие просьбы этого придурка не остановят. Даже не верится, что ему действительно хватило ума поперёк всех его просьб исчезнуть просто взять и заявиться сюда. Да лучше бы написывать продолжил, чем этот пиздец, который вот-вот может случиться.

— Тебе нельзя здесь находиться, — с ужасом шепчет Че.

— Почему? — хмурится Као. — Нам нужно поговорить.

— Мы не должны, я ведь говорил… — едва не молит он. — Пожалуйста, уходи. Нам нельзя видеться.

Макао всё тот же. Герой без плаща, стремящийся помочь всем вокруг даже жертвуя собой. А Порче сейчас кажется взорвётся от напряжения. Соврёт, если скажет что совсем не рад видеть эту мягкую улыбку и добрые глаза. Он тоже скучал. Сейчас, встретившись снова, осознаёт это очень хорошо. И пусть былых чувств уже давно нет, но Као всё ещё глубоко в сердце отзывается преданной старой дружбой.

— Я искал тебя всё это время, — не унимается он. — С самого выпуска. А ты теперь с этим… ублюдком Кимханом. До чего он тебя довёл?

— Всё не так. Я уже говорил тебе, что ты ничего не знаешь, — оправдания Че таким тоном звучат особенно жалко. — Ким не такой, он…

— Хороший? — заканчивает Макао вместо него. — И поэтому ты ввязан во всё это дерьмо с Кинном? Уверен, что действительно хорошо знаешь его? Будь честным хотя бы сам с собой. Я заберу тебя, помогу скрыться, всё будет как раньше, — он перехватывает крепко сжатую ладонь, подталкивая Порче к краю. — Я обещаю.

Это был шанс. Шанс сбежать от всего, начать новую жизнь. Нет сомнений, что Као сделает всё, чтобы отгородить от опасности. Спокойствие, о котором остаётся только мечтать. Но Порче уже давно не тот. К чёрту ему жизнь, в которой Саншайн и Муншайн больше не вместе. Если уж он выберется из этого, то только с Кимханом. Че не сможет ни за что променять ни его заботу, ни любовь, ни нежность. И уж тем более так подло предать, воткнув нож в спину.

— Я не хочу, — твёрдо обозначает Саншайн.

Он отводит взгляд, сердце бьется как сумасшедшее. Может, в чем-то Макао и прав. Может, прямо сейчас Че отвергает последний шанс на спасение. Пусть так, но с того самого дня, жизнь крепко переплетена с Кимханом, и Порче не может представить себе будущее без него.

За всем шквалом нахлынувших эмоций Порче совсем забыл. Забыл, что Ким должен вот-вот вернуться. Макао дёргают назад резко, с силой опрокидывая на асфальт. Удар по лицу прилетает следом, даже не раздумывая. Че трясёт. Он действительно на грани рухнуть прямо перед ними, умоляя остановиться. Ким физически явно выигрывает, ему ничего не стоит размазать противника по земле.

— Уёбок! — рычит он, нанося ещё один удар. — Кто, блять, сказал тебе, что ты имеешь право его трогать? Или с прошлого раза не догнал?

Такой сюжет не остаётся без внимания. Развернувшаяся на парковке сцена собирает несколько зевак, но даже на них Порче не обращает внимание. В привычном состоянии он бы как минимум выругался на каждого, грозясь натянуть глаз на задницу. Напряжение в воздухе становится почти осязаемым. Воротник на дорогой рубашке трещит. Макао дёргают словно куклу, несколько раз прикладывая затылком. Он не сопротивляется. Смотрит на Че, негласно повторяя: «И это то, что ты выбрал?». Всё не так, Кимхан просто ошибся. Это просто на эмоциях, он бы никогда…

— Пожалуйста, — удаётся лишь пошевелить губами, — не нужно…

Его никто не слушает. Порче ощущает себя до того ничтожным и беспомощным, совсем не имеющим смысла. Ким же больше напоминает разъярённого быка на корриде, с маячащей перед глазами красной тряпкой в лице конкретного человека. Че не сомневается, что тот при желании разорвёт в клочья. На потеху публике. Нет даже предположения, как остановить этот абсурд.

— Что ты здесь забыл? — подстёгивает Ким.

Одна интонация даёт понять, что произойдёт, если ответ его не устроит. А он не устроит в любом случае.

— Ким… — голос Че прорывается сквозь хаос, отчаянная мольба среди насилия.

В ответ больно колющий ненавистью взгляд. От него прошибает, но совсем не расплываясь привычным теплом в груди. Порче не узнаёт в нём Муншайна. Того самого, дарившего цветы и нежно целующего перед сном, тихо жарящего яичницу по утрам, чтобы ни в коем случае не разбудить. Планирующего глупые свидания с вылазками на крышу, бесконечно влюблённого идиота.

— Всё ещё будешь утверждать, что тебе с ним лучше? — едко бросает Макао.

Судя по всему, он решил вырыть себе яму прямо на этом пыльном тротуаре. Перед глазами мелькают картинки давно ушедших школьных лет, ностальгично отдающих привкусом крови на языке и ударами чужих ботинок. Единственным светлым из ада остался образ идеального школьного старосты. Као не медлил, когда вступался за него. Может, наконец, пора отплатить той же монетой?

Кажется, даже сам дьявол по гневу не сравнится с Кимом, когда дело касается того, что ему принадлежит. А Че — главный трофей, за который и убить не страшно. Мгновение. Кулак заносится для очередного удара, с целью в сто баллов на отметке чужого ебальника. Грозится снести к чертям эту ухмылку на лице. Потому что Као знает, что в любом случае окажется в выигрыше. Выиграет или проиграет, но докажет, что прав.

Че крепко цепляется за рукав, размазывает слёзы по кожаной куртке. Все просьбы превращаются в бессвязный бубнеж. Он всегда хвалился уровнем заебатости своего парня. Не только лицом хорош, но и телом едва не греческий бог. Будь проклят тот ебучий день, когда Ким открыл для себя двери тренажерки, потому что подвинуть эту махину кажется тяжелее, чем в одиночку взобраться на Эверест без сноровки в кокаиновом припадке.

Порче упирается ногами, оттягивая Муншайна назад. Может, и удержать его не получится, но дать Макао фору вполне. Пользуясь моментом, он успевает вырваться из хватки, отползая назад. От вылизанного вида работника крупной компании остаются лишь отголоски испорченной в хлам рубашки и запачканных пылью брюк. Као с горечью вытирает рукавом кровь из носа, размазывая ту по лицу. Кимхан силы не жалел, но вот выбить злоебучую дерзость так и не смог.

— Ты не можешь его удержать, — обращается он к Киму. — Он не твоя собственность и никогда ей не будет. Отпусти его, хоть раз не будь конченным эгоистом.

— Ебальник захлопни! — Кимхан вновь пытается рвануться, чтобы въебать посильнее. — И катись отсюда нахуй, ещё раз увижу — снесу твою лощёную башку.

Макао порывается сказать что-то ещё. Бегает глазами по сторонам, в попытке высказаться. И Порче просто не может вынести то, с каким взглядом он смотрит на него. Умоляет. Сбежать, уйти, куда подальше отсюда. Только Че уже давно сделал выбор. Он машет головой, обрубая все потуги к сомнению.

— Пожалуйста, Макао, — шепчет хрипло от слёз. — Уходи, ты делаешь только хуже.

Впервые уверенность сменяется смятением. В его глазах Порче остался тем самым скромным тихоней с задней парты, невольно попавшего в лапы обмудка абьюзера. До пизды тяжело принять тот факт, что того человека больше нет. Че умер, оставив после себя Саншайна. Ему больше не нужно ничьё спасение.

— Если ты когда-нибудь поймёшь, что ошибся, звони мне. Я всегда буду ждать твоего звонка, — сдаётся в конце концов.

— Не позвонит, — вновь заводится Ким. — Пиздуй.

Као уходит. Оглядывается назад в надежде, может, все-таки передумает. Порче его не винит, но знает что за эту проёбку поплатится лично. Ведь пиздец он совсем не в моменте, пиздец ждёт уже после. Че не вспомнит ни дорогу обратно домой, ни то как его закинули в квартиру. Всё смешалось в одну блевотную картинку.

Он даже не может предположить, насколько разъярён Кимхан. Видимо, собирается с мыслями. Порче тошнит. Его бросает то в жар, то в холод, до ужаса выводит неизвестность. Если прямо сейчас Ким скажет, что это конец, он же не выживет. Он же просто уничтожится на месте. Всё, что в его силах, — понуро опустить взгляд в пол, ожидая сурового вердикта.

— Чё молчишь? — вопрос пронзает мурашками по коже. — Объясняй.

Измученные костяшки окроплены кровью, стёрты от ударов в месиво. Кимхан достаёт из кармана пачку сигарет, закуривая прямо в гостиной. Запах табака ударяет в нос, навязывая Че воспоминания очередного скандала. Он и сам не знает, что говорить. Правду? Скрывать смысла больше нет.

— Говори, Порче, — неистово подталкивает Ким. — Что это была за хуйня?

— Я правда не знаю, как он здесь оказался, — мямлит в ответ.

Ким кивает сам себе на уме, затягиваясь снова. Если это его успокоит, может скурить хоть все разом. Только пусть поймёт в этот раз, скажет, что всё нормально и он не злится. В моменте так хочется прижаться, привычно уткнуться носом, вдыхая запах одеколона и сигарет. Ну пожалуйста.

Молчание растягивается в целую вечность. Объясниться почему-то страшно. Страшно рассказать всё подчистую, а затем разбиться в крах от последствий. Ким тушит окурок в обрезке жестяной банки на столе. Теперь всё хорошо?

— Дай сюда свой телефон, — о нет, всё ещё хуже.

Порче белеет, теряя остатки надежды. Он сам себя загнал в угол тем, что не рассказал сразу. Теперь же всё будет выглядеть так, будто он действительно пытался скрыть их общение. Че всегда придерживался принципа — подчинение равносильно унижению, а потому вгрызался в окружающих быстрее, чем те успели бы просечь все его слабости. Данное правило исключало только одного человека. Кимхану сопротивляться он так и не научился

— Порче, у тебя со слухом сегодня проблемы? — раздражённо бросает Ким, протягивая руку. — Телефон свой сюда дай.

Че крепче сжимает сумку, перебирая ремешок между пальцев. Понимает, что делает только хуже, оттягивая горький финал. Слёзы наворачиваются на глаза. Страшен не Ким, страшно то, что будет между ними дальше. Кимхан не отпустит его, но потерять невиновность в его глазах куда мучительней.

Ким делает решительный шаг в его сторону. Че сжимается, отступая. Это только раззадоривает и без того находящегося на грани Муншайна. Он ловит за руку, рывком притягивая к себе. В горящих огнём глазах буйствует пожар, грозящийся сжечь подчистую заживо. Порче всё ещё надеется на остаток благоразумия.

— Какого хуя, Порче? — шипит прямо в лицо, словно змея, готовая укусить.

Следом цепкая ладонь совсем не бережно прихватывает волосы на затылке. Че болезненно шипит, в попытке вырваться причиняет себе больше боли. Это кто-то другой, определённо не его Муншайн. В любимом лице не узнаётся ни толики былой любви. Насколько же ревность дурманит.

— Не нужно… — срывается с губ.

О нет, видимо, Кимхана он боится не меньше. Дыхание сбивается, всё больше подгоняя Порче под вид загнанного животного. Пускай сделает с ним что хочет, а затем снова всё будет как прежде. Че ведь тоже виноват. Обманул, утаил, у Кима есть все причины сделать с ним то, что он посчитает нужным. Минутная заминка стоит выпущенной из рук сумки и осознания собственного конца. Пальцы разжимаются, выпуская Порче из крепкой хватки. У него не остаётся воли даже сдвинуться с места. Что там делают жертвы домашнего насилия? Звонят в полицию? Какой абсурд.

Молча наблюдает за тем, как среди прочего барахла находится его любимый айфон. Пароль Кимхан знает наизусть. Че не отрывает взгляда от его лица, пытаясь прочитать его мысли по мельчайшим изменениям в выражении, по направлению зрачков, по сжатию губ.

Он не сделал ничего такого. Или сделал достаточно, чтобы спровоцировать на подобное. Виновен. А, значит, заслужил.

Всё стихает. Порче слышит звук машин за окном, монотонного тиканья часов и топанье соседей. Внимание рассредотачивается, лишь бы не концентрироваться на этом молчании. Ким закусывает щеку изнутри, сжимая телефон до побеления. Значит, всё-таки нашёл. Ведь Че не то чтобы не хотел той встречи с Макао. В его оправданиях всё сводилось лишь к Кимхану и тому, что ждёт их за общение за его спиной. А по итогу всё вышло ровно так как он и опасался. Палка двух концов. С одной стороны — узнай бы он, что Макао пытается связаться нашёл бы раньше, чем тот даже подумал о побеге. С другой — всё теперь выглядит так, словно Порче пытался скрыть сам факт их общения. И что из этого более пиздецово до конца так и не ясно.

От слёз гудит в голове. Сколько он уже пролил их за сегодня? Сжатые плечи вздрагивают, когда телефон мощно влетает в стену. Даже красивый блестящий чехол не спасает, оставляя лишь кучку бесполезного хлама. Полные паники глаза непонимающе пялят в пустоту.

— Ты… — лицо Кима искажается злобой.

Тяжёлая рука рассекает воздух, замахиваясь. Порче всегда с вожделением смотрел на то, как Кимхан хуячит ублюдков. Было в этом что-то такое искусное. Один вид их беззащитности перед Муншайном вызывал в нём столько желания. Оказывается, это так страшно — оказаться в подобном положении. А что Че имеет против него? Он всё ещё хилый, тощий парнишка, тяжелее собственной сумки ничего не держащий.

Отступать некуда, бежать тоже не имеет смысла. Порче зажмуривается, смиренно ожидая. Снова быть в положении жертвы так привычно. Всё на свои местах, разве можно было надеяться на большее? Удар не приходит. Вместо этого Ким обхватывает Порче за шею, сдавливая горло. Самые желанные руки обитые узорами тату, медленно погружают в ад. Че задыхается, слышит как кровь шумит в голове. Его зрение тускнеет, слух замирает. Он не может ничего сказать, ничего сделать, ничего почувствовать, просто ждёт, когда это закончится.

Слабо цепляется за сжатую руку, впиваясь ногтями в кожу. Если хочет заставить Порче пострадать так же как страдает он, то пожалуйста. Если это сделает ему легче. Кимхан высматривает в нём чёрт пойми что, пытается найти ответы. Он и сам на грани, нижняя губа дрожит, глаза покраснели. Ну что же ты плачешь? А потому что легче никому из них нихуя не становится.

Отшатывается так же резко. Спасительный воздух наполняет лёгкие, жадно поглощаемый через открытый рот. Че оседает на пол, заходясь приступом кашля. Головы не поднимает, просто не может больше взглянуть в его сторону. Боковым зрением прослеживает скрывающиеся в коридоре чёрные ботинки. Последнее, что он слышит, — хлопок входной двери.

Какой ебучий пиздец. Куда Ким ушёл? Вернётся ли? Столько вопросов плотно заседают в голове, а ни на один ответа так и не находится. Внутри становится пусто, даже плакать совсем не хочется. Провалиться бы куда-нибудь под землю прямо сейчас, не слышать, не видеть, не чувствовать. А самое худшее то, что он не чувствует в этом никакой вины Кимхана. Более того, будь у него возможность умолять о прощении на коленях, он бы не раздумывая упал перед ним. Потому что слишком привык к их обычной жизни.

Вот оно — ещё одно напоминание ужаса из прошлого. Стоит ему хоть на мгновение появиться в настоящем, всё идёт по пизде. Всё, что осталось там, должно было умереть вместе с ним. Быть может, нет у него и шанса на освобождение? Саншайн — лишь от одного упоминания его имени многие в преступном мире приходят в смятение. Порче — жалкий брошенный ребёнок, об которого вытирают ноги. Ничтожный маленький таракан, возомнивший себя настоящим зверем. Они разные.

Че не знает, сколько проходит времени, когда наконец-то получается прийти в себя. Оно остановилось в тот момент, когда Ким ушёл, оставив одного. Горло саднит, но боль единственное, что всё ещё напоминает о том, что он жив. Склеенное по частям собственное эго вновь дало трещину. Порче ненавидит себя таким.

Вечер за окном сменился кромешной тьмой. Подобрать себя с пола стоит больших усилий. Мимолётно засматривается на нечто бывшее его телефоном раньше. А вот за это горько отдельно. Плевать даже на его стоимость, в нём было что-то куда ценнее. Столько запечатлённых совместных моментов, переписок. Это ведь был подарок. Ким подарил на день рождения, а Че даже внимания большого не придал тогда. Дорогие вещички в их жизни простая обыденность.

Тенью плетётся в ванную. Хочется смыть с себя остаток дня, отмыться от въевшегося под кожу чувства ничтожества. Красные отметины от пальцев на коже уродливо опоясывают шею. Никогда Кимхан не поднимал на него руку. Порче сам был приверженцем того, что если ударил раз, ударит и второй. Но он ведь лишь оступился, и сам не хотел этого. Пусть просто возвращается скорее.

Горячая вода едва не выходит из бортиков ванны выплёскиваясь на пол. В окутанном белым туманом помещении он чувствует себя защищённым. Здесь никто не тронет, никто не обидит. Сколько бы не тёр до покраснения кожу, а стойкое ощущение грязи не отступает. Она слишком глубоко засела внутри, обычная вода тут уже не поможет.

Интересно где сейчас Кимхан? Наверное, убивается так же, упиваясь в компании Вегаса. В памяти свежо его переполненное обидой лицо. Совесть грызёт так сильно. Его Ким ведь такой стойкий, способный выдержать любое дерьмо и вытащить из него Порче впридачу. Есть ли у него хоть шанс извиниться и объяснить всё как есть?

На футболке всё ещё остался его запах. Че едва держится, чтобы не разреветься снова. Он уверен, что Ким вернётся, но когда даже предположить не может. Им нужно поговорить. В ванной засиживается, пока вода не остывает полностью. Порче оборачивается полотенцем и направляется к зеркалу. Его глаза встречаются с отражением, которое едва узнаёт. Лицо выглядит бледным и измождённым, губы опухли, а глаза покраснели. Он с трудом удерживает собственный взгляд и отворачивается. Не хочет видеть себя таким.

Время переваливает заполночь. За последний час он бросил взгляд на часы, наверное, раз сотый. Че усаживается на кухне, с ногами забираясь на стул. Ждёт. Несколько раз порывается написать или позвонить, вспоминая, что возможности больше не имеет.

Лифт в очередной раз гудит, Порче вслушивается в каждый звук. Неужели приехал? Он едва не подскакивает на месте, готовый бежать навстречу, только дверь, по всей видимости, открывается на другом этаже. Это происходит снова и снова, утешение себя ложной надеждой.

Так проходит ещё пара часов. К трём ночи он уже не выдерживает. Нужно искать его. Поехать к Вегасу, объездить близких друзей и его любимые бары. А если что-то случилось? Че спешит к шкафу, кидая на кровать первую попавшуюся одежду. Ким же дурак вспыльчивый, может, ввязаться во всякое дерьмо.

Только его опережают. Порче настороженно выходит в коридор, думая, что сознание вновь решило сыграть с ним злую шутку. Но за дверью отчётливо слышится копошение и яростные попытки попасть ключом в замочную скважину. Это пугает. Че делает шаг назад, не зная бежать и прятаться или смиренно ждать.

Дверь открывается с грохотом. Ужасно шманит спиртным и сигаретами. Накатывает облегчение, за исключением изрядной потрёпанности он выглядит вполне обычно. Кимхан входит в квартиру, не обращая внимания на Порче, застывшего у стены. Он бросает ключи на стол, шатаясь едва не сваливается на пол.

— Ким, — наконец тихонечко подаёт голос.

Его словно током прошибает. Оборачивается назад, встречаясь взглядом со своим главным судьей. В темноте не видно на что тот уставился, но Порче без этого знает, прикрывая горло ладонью. Не имеет смысла вести диалог в таком состоянии, сейчас ему просто нужно отоспаться и прийти в себя. Он делает шаг навстречу, в попытке помочь подняться.

— Порче, — едва не скулит родной голос. — Детка, я такой еблан, боже…

Он подползает на коленях, пряча лицо в ткани штанов. Убивался всё это время не меньше. Тёплые руки обвивают талию, не позволяя себе большего. Его спасательный круг, единственное, что всё ещё держит на плаву.

— Прости меня, — срывается заглушенный шёпот. — Че, прости, прошу…

— Пойдём, тебе нужно лечь, — просит он, поддерживая Кима под руку.

Порче ведёт Кима к спальне, укладывая на кровать. Тот засыпает почти мгновенно. Тело бережно накрывают пледом, выключая свет. Он знает, что Ким не в себе, что он не помнит, что сказал и сделал. Но это не уменьшает боли в сердце.

Впервые за годы их совместной жизни Че спит на диване в гостиной. Раньше это никогда не было проблемой. Даже когда Кимхан ужирался на пьянках в слюни, он не брезговал уснуть рядом, прижавшись поближе. Внутри болезненно колет, не давая приблизиться. Возможно, утром всё вновь станет как прежде.