Мышеловка

Ночь сгущается. Место солнечной жизни, раскидистых ярким колоритом улиц, занимает шумный балаган неона и нескончаемого, дурманящего мозг веселья. Басовые ритмы, кажется пробивают грудную клетку насквозь, вызывая пульсации в висках. Ким затащил его сюда под предлогом хорошо оторваться в ебейшем месте его знакомого, по факту оказавшегося редким блядушником, пасущим дешевым пойлом и травкой. Всё бы ничего, если бы сам Кимхан удосужился остаться хотя бы на час, свалив ещё тридцать минут назад в компании какого-то сопляка, пискляво вешающегося на его шею, лишь увидев количество бумажек в его кошельке.

Дососав, наконец, единственную банку пива, нервная система начинает не выдерживать. В пизду такой отдых. Толпа дрыгающихся в экстазе студентов сливается в сплошную массу, пробиться через которую испытание со звёздочкой. Протискиваясь между сосущейся парочкой, бугаем под наркотой, всё, чего он хочет, — поскорее оказаться дома. Кто-то заряжает локтем в нос, Вегас материт его семью до десятого колена. Его спасение — выход. Вон там, где мерцает надпись «Exit» через море тел.

Душный ночной воздух ощущается даром свыше. Вегас вдыхает его полной грудью, чувствуя, как лёгкие наполняются свежестью, пусть и обманчивой. Он пинает первый попавшийся камень носком ботинка, выплескивая на него остаток злобы. Пошёл нахуй Ким, чтоб тебя герпесом перекосило. Домой плестись ещё как минимум минут двадцать, а ноги гудят так, что кажется умрут уже на пятой.

Минуя старые полузаброшки и разваливающиеся кондо, заросшие густой травой и щедро покрытые толстым слоем ржавчины, невозможно отделаться от ощущения, что кто-то постоянно наблюдает со стороны. И даже если бабайка за пятку не схватит, то какой-нибудь конченый маньяк нож в печень точно обеспечит. Вегас выруливает на центральную улицу. Здесь уже поприличнее, по крайней мере есть люди, пусть и бесящие, но какой-никакой гарант безопасности. Или же нет?

Несмотря на всё, чувство тревоги не утихает от слова совсем. Он вновь панически оглядывается, в этот раз среди толпы, параноидально цепляясь за одного из прохожих. Черный капюшон, маска, скованная походка — это сто процентов или звезда, или какой-нибудь убийца с ножом в кармане. Ему по сути глубоко плевать, но шаг ускоряет. Не смешно становится окончательно, когда странный тип сворачивает с ним за один поворот, затем переходит дорогу, продолжая следовать тем же маршрутом. Сердце начинает бешено колотиться, а мысль о маньяке в голове становится всё более реальной. Вегас старается сохранять спокойствие, но ноги не слушаются, и он срывается на бег.

Дрожащими пальцами он вынимает телефон из кармана, по наитию нажимая на контакт «Спидозный опёздол», до которого пытался дозвониться весь предыдущий час без особого успеха. Гудок. Ещё один. «Аппарат абонента выключен или находится вне действия сети…», конечно, слишком занят, пихая в кого-то член, чтобы ответить. Ебучий патлатый гандон, чтобы хоть раз ещё за помощью пришел после этого. Если конечно будет к кому приходить, и из него не вытащат кишки наружу.

Он решает свернуть в ближайший узкий переулок, надеясь найти там выход или хотя бы спрятаться. Переулок оказывается тупиком. Пизда, ему просто пизда. Крепкая рука хватает за шкирку, разворачивая лицом, с силой придавливает к стене. Предпринять бы попытку вырваться, только следом к горлу прижимается холодное лезвие небольшого ножа, и даже дышать приходятся теперь через раз. Истерика подкатывает, тело трясёт неистово.

— У меня ничего нет! — сорвано голосит он, в ужасе метаясь глазами от маньячины до оружия в его руке.

— Ты Вегас? — хрипит тот в ответ, тяжело дыша после бега.

Вегас молчит, хочет сказать, что нет, но если его ищут, чтобы убить, то, наверное, сделают это в любом случае. А если ищут не для этого, и он скажет, что не является Вегасом, то избавятся как от свидетеля. Выбор из разряда двух стульев.

— Отвечай! — рявкает незнакомец. — Ты?!

Вегас сдаётся, слабо кивая. Хватка на воротнике ослабевает мгновенно, ноги подводят, и он оседает на землю, хватаясь за рвущееся наружу сердце.

— Вставай, — приказывает он. — И не вздумай убегать. Идём.

Да как-то и мысли в самом деле даже не возникло. Это его сейчас типо в заложники взяли, или какого хуя вообще происходит? Вегас прикидывает возможности: попытаться атаковать, убежать или же сотрудничать. Но в состоянии, в котором он находится, выбор кажется иллюзорным. Он сдаётся, понимая, что в данной ситуации у него нет контроля, молча ковыляя за черным капюшоном следом. Мудак как назло молчит, изредка поглядывая назад, будто не знает, что он скорее в трусы нассыт, чем сбежит.

В страхе даже не замечает, что этот хер ведёт его не просто куда-то, а в уже наизусть заученные окрестности, в конце концов останавливаясь около подпертого парой бетонных блоков вместо колёс, старенького трейлера. Как мило, решил провести его домой. Вегас напрягается сильнее, а затем и вовсе открывает рот от удивления, когда тот преспокойно достаёт ключи из кармана его джинсов, открывая дверь. Здесь уже задержаться становится невозможно:

— Какого хуя? — не скрывает он своего бурного потрясения.

Маньячина его искусно игнорирует, заваливается в кресло по-хозяйски, откидываясь на спинку. Он устало вздыхает, скидывая капюшон и сдергивает, наконец, эту ебливую маску с лица. Ну такому маньяку не грех отдаться в самом деле. Может, он всё же модель, просто немного перепутал? Потому что для классического ублюдка с телика слишком уж красив.

— Значит, Вегас? — ещё раз переспрашивает он.

— Кто ты, блять, такой? — страх быстро перерастает в раздражение. — И чё тебе от меня надо?

— Меня зовут Пит, — спокойно отвечает незнакомец, закидывая ногу на ногу. — Один мой знакомый дал мне твои контакты. Говорит, ты хороший информатор. Теперь ты сотрудничаешь со мной.

Какая честь! В самом деле, компаниям при наборе новых сотрудников стоит прислушаться к этому гению. Из горла сам собой вырывается нервный смешок.

— У тебя блять был мой номер, — ахуевает он в который раз. — И при этом ты посчитал, что лучше будет прихуярить меня в тёмном переулке? С какого хуя я должен с тобой сотрудничать?

— Мой бывший информатор подох, — Пит говорит это весьма буднично, словно ничего такого не произошло. — Я работаю по найму, устраняю всяких богатых дядек и тётек за хорошую сумму. Будешь помогать мне, получишь сорок процентов от прибыли.

— Варианта отказаться нет? — сразу понимает Вегас.

— Верно.

Выбор у него действительно невелик. Игнорировать предложение Пита может обернуться для него гораздо худшими последствиями, чем сотрудничество. С другой стороны, у него нет никаких гарантий, что он не окажется ещё большим кидалой или хуже того, опасным психопатом.

Этот Пит тот ещё мудак в самом деле. Похоже в предложение о сотрудничестве, мелким шрифтом входило и: «Я останусь жить у тебя дома, на сколько не скажу, но терпи, иначе вышиблю мозг». Мозг он, кстати, вышибает и без того, но совсем иным способом. Прошло уже несколько дней. Дней сна на полу, ругани по поводу и без, а ещё поиска некого Дж. Льюиса, заказ на которого Пит получил накануне.

Вегас быстро набирает по клавишам адрес, в очередной раз пытаясь пробить тот по базе данных. Чудовище как обычно стоит рядом, скрестив руки на груди, чтобы мало ли что, ничего не скрылось от его всевидящего ока. И как не вовремя, но как удачно, дверь трейлера открывается бесцеремонно, и не успевает Ким переступить порог, как уже оказывается прижат к двери с пистолетом у виска. Так тебе и надо, хуй ебучий. Все эти дни пропадал чёрт знает где, а на сообщение ответил только сегодня утром. В пизду, даже останавливать Пита нет желания.

— Чё за нахуй? — Кимхан выпячивает глаза, перемещая взгляд на Вегаса в панике.

— Это свои, — бубнит он, не отрываясь от монитора. — Но если ты спрячешь его труп где-то по-тихому, я не очень расстроюсь.

Пит ещё некоторое время насторожено всматривается в его лицо, отпуская. Сам фыркает брезгливо, покидая пространство душного трейлера, хлопая дверью.

— Когда успел собаку завести? — Ким смотрит ему вслед, натянуто улыбаясь. — Ты бы хоть кормил, а то злая такая.

— В следующий раз, попрошу его отстрелить тебе хер, — Вегас наконец-то отрывается от монитора, бросая на Кима убийственный взгляд.

Кимхан усмехается, пытаясь скрыть нервозность. Он присаживается на единственный свободный стул, тут же замолкает, словно кто-то может подслушивать их разговор.

— Что за херня у тебя тут происходит? — наконец спрашивает Ким, оглядываясь по сторонам. — Кто этот псих?

— Этот псих, — повторяет он с горечью, — теперь мой «партнёр». Я в дерьме по самые яйца, Ким. Если бы ты не слинял тогда, может, этого бы не случилось. Где, мать твою, ты пропадал всё это время?

Какое оправдание бы сейчас не прозвучало, он точно знает, что на самом деле тот устраивал ахуительный секс марафон. Ким смущённо ёрзает на стуле, понимая, что ничего адекватного придумать в свою защиту не сможет. Вегас же смотрит на него, ожидая хоть какого-то объяснения. Наконец, Кимхан вздыхает, словно решившись на откровенность.

— Я встретил одного человека, — начинает он. — Вернее парочку. Мы… забились к одному из них на квартирку, и всё как-то завертелось. Я и не заметил, как прошло столько времени. Знаю, что звучит как отмазка, но это правда.

Как всегда, мерзость. Он морщится, явно не удовлетворённый этим ответом, но сил спорить у него нет. Вегас устал, вымотан. И теперь у него на шее висит Пит, который судя по всему не собирается уходить вообще.

— И долго ты собираешься с ним возиться? — продолжает Ким.

— Не знаю.

В самом деле не знает. Потому что за одним заданием идёт следующее, затем ещё одно, и вот спустя год они всё ещё вместе и покидать друг друга не собираются. Вегас привыкает к нему, словно Пит всю жизнь торчал где-то рядом. Отношения между ними развиваются стремительно, пересекая все границы и устанавливая новые. Мудак оказывается не таким уж и мудаком, может, местами ворчливым и занудным, но точно не самым хуёвым. Постепенно они оба находят нечто большее, чем просто вынужденное сотрудничество.

Ночь сгущается, и Вегас, устав от бесконечной беготни, решает отвлечься. Он открывает одну из полупустых бутылок дешёвого виски, завалявшуюся на чёрный день. Пит молчаливо падает рядом. После последнего заказа, изрядно потрепавшего нервы им обоим слишком необходима передышка. Вегас протягивает ему бутылку, и Пит, пожав плечами, делает глоток. Алкоголь делает своё дело, рассудок мутнеет, вскоре превращая мозг в кашу, едва складывающую два плюс два.

— Хуйня это всё, — хрипло смеётся Вегас. — В жизни не поверю, что это возможно.

— Потому что он имбецил редкостный, — отвечает Пит, улыбаясь в ответ.

В какой-то момент, их взгляды пересекаются, и в воздухе повисает напряжение, но уже совсем другого рода. Он медленно наклоняется, приближаясь к Вегасу, тот не отстраняется. Их губы встречаются, сначала осторожно, потом всё увереннее. Поцелуй разгорается, обостряя чувства, которые до этого они оба старались подавить. Вегас чувствует, как мир вокруг них начинает размываться. Его тело реагирует на каждое движение, каждое прикосновение. Пит нежно проводит рукой по его спине, заставляя вздрогнуть. В этот момент всё, что было раньше, перестаёт иметь значение. Эта ночь становится переломной. Тревога, страх, а затем и злость сменяются на что-то новое, интимное.

Поцелуи, касания, стоны — всё сливается в одно. Вегас трезвеет уже в момент, когда пытается восстановить тяжелое дыхание, обнаженный, развалившись на полу, принимает сигарету из рук Пита.

— Пиздец, — односложно комментирует он, пялясь в угаженный потолок.

— Это определённо пиздец, — соглашается Пит, вытягивая ноги и глубоко затягиваясь.

Вегас молча улыбается, затягивается и выпускает облако дыма, наблюдая как оно растворяется в тусклом свете лампы. Удивительно, но именно в этот момент, среди всего хаоса, он чувствует себя по-настоящему живым. Их отношения становятся ещё страннее. Теперь обычные рабочие будни разбавляются частым сексом, несколькими редкими поцелуями, но не более. Это сложно назвать романтикой или любовью, да и в целом обозвать характер их взаимоотношений хоть одним имеющимся словом. Но спустя ещё пару месяцев, поднакопив деньжат, они покупают небольшой домик вдали от центра, загоняя себя в больший абсурд.

Вегас сам не понимает что чувствует, точно не дружбу, но и до привязанности ещё весьма далеко. Поднять разговор о том, что происходит тоже не решается, привычно пуская всё на самотёк, авось само как-то сделается. Ночь сгущается, и в их новом домике, вдали от городской суеты, Вегас находит для себя нечто, что можно назвать домом. Они оба занимаются своими делами, Пит получает новые заказы, Вегас помогает ему с информацией и логистикой. Их совместная жизнь становится рутиной, но рутиной, в которой они оба нашли своё место.

Однажды вечером, когда Вегас заканчивает очередной поиск информации по заказу, он замечает курящего Пита, задумчиво сидящего на веранде. Вегас присаживается рядом, беря из его рук сигарету и затягиваясь.

— Думаешь, это когда-нибудь закончится? — неожиданно спрашивает он, выдыхая дым.

Пит смотрит на него, раздумывая.

— Честно говоря, я не знаю, — отвечает он. — Я устал, но мне кажется я больше ничего не могу. Убивать — это всё, что у меня получается.

Ложь. Есть много вещей, которые Пит делает с особым талантом. Готовит. Боги, он просто потрясающе готовит, а ещё он круто справляется со всеми этими домашними делами. И это только малая часть того, в чём Вегас считает его превосходным.

— Пит, — его голос звучит тише обычного, но в нём слышится решительность, — что мы делаем? Что это между нами?

Пит, удивлённый внезапной откровенностью, впервые кажется таким разбитым.

— Ты хочешь честный ответ?

— Честный, — кивает Вегас, готовясь к любому развитию событий.

Пит задумывается на мгновение, словно взвешивая каждое слово.

— Я не знаю, — в конце концов заключает он. — Мы ебемся, живем вместе и прочее, но это ведь не более чем сожительство, — размышляет Пит вслух. — Я думал так, но знаешь, если представлю, что твою очкастую морду будет сосать кто-то другой, так дерьмово на душе становится сразу.

— Какая хуйня, — Вегас согласно кивает. — И что нам с этим делать?

Пит задумчиво смотрит на свои руки, пальцы его щедро покрыты мозолями и запахом смерти. Ему явно трудно говорить о чувствах, но он тоже больше не может избегать этой темы.

— Может, просто продолжим так, как есть, — медленно говорит он, поднимая взгляд на Вегаса. — Без лишних разговоров, без ярлыков. Просто будем вместе, пока нам обоим этого хочется.

Вегас долго смотрит на Пита, пытаясь понять, устраивает ли его такое положение вещей. С одной стороны, это не даёт ответов на все вопросы. С другой — он и сам не уверен, что хочет загонять их отношения в какие-то рамки.

— Ладно, — наконец соглашается он. — Пусть будет так. Просто будь рядом, и этого хватит.

И это входит в стабильность. Они типо встречаются. Пытаются несколько раз выбираться в люди, называя это «свиданием», много проводят времени вместе. Вегасу временами начинает казаться, что весь это конфетно-букетный период сплошная мутотень, они пропускают его мимо, сразу становясь чем-то вроде пожилой супружеской пары на пенсии. Вереница долгих месяцев тянется до одного дня, того самого ключевого, когда жизнь двоих делится на до и после.

Очередной заказ, ничего необычного. Снова большие дядьки что-то не поделили между друг другом, один наслал на другого киллера, загасить при этом ещё и женушку толстосума в придачу, устроить пожар, чтобы скрыть следы и получить деньги на лапку. Пит чудесно справляется, как и всегда оставаясь бесшумной тенью в ночи.

— Левое крыло чисто, — курирует Вегас в наушник. — Охранников всего двое, но будь осторожен.

— Понял.

Он судорожно смотрит в монитор, следя за каждым действием. Вновь этот дикий страх. Крайне тяжело игнорировать волну тревоги, накатывающую при каждой подобной операции.

— Вегас, — голос Пита звучит в наушнике, — я почти на месте. Как там обстановка?

— Всё чисто. Ты на правильном пути, — голос дрожит, но он старается казаться уверенным. — Будь осторожен, Пит.

Пит молча продолжает двигаться вперёд, его шаги бесшумны, движения точны. Вегас знает, что он профессионал, но всё равно не может избавиться от дурного предчувствия.

— Пит, — снова зовёт он, — если что-то пойдёт не так, сразу сваливай, ладно?

— Что-то случилось?

— Просто будь осторожен, — Вегас вздыхает, понимая, что уже не может это контролировать.

Минуты тянутся мучительно долго. Пит наконец достигает цели, устраняя последнюю угрозу с точностью, всегда поражающей. Щедро обливает трупы и окрестности комнаты бензином, поджигая тот уже на выходе. Всё проходит гладко, теперь нужно просто убраться побыстрее. Они завершают очередное задание, но долгожданного успокоения на душе так и не появляется.

— Всё чисто, — докладывает Пит. — Возвращаюсь.

Слышится скрип двери, шаги, а затем внезапное молчание. Ладони потеют, Вегасу кажется, что тишина длится долгие несколько часов, на деле ограничиваясь парой секунд. Пит шумно сглатывает, дыша чаще, будто увидел нечто такое, чего даже ему испугаться под силу. Вег смещает внимание на другой экран, подключенный к взломанным уличным камерам неподалёку, в ужасе всматриваясь в режущие глаза мигалки.

— Пит! — едва не орет ему в ухо. — Полиция, сваливай оттуда, бегом!

Но он не делает и шагу.

— Идиот, ты что медлишь?!

— Тут… — наконец выдавливает из себя он. — Ребенок.

— Какой еще ребенок? — Вегас нервно прокручивает камеры, пытаясь увидеть то, что происходит с Питом. — Пит, у нас нет времени!

Он делает шаг назад, затем вперед, не зная, что предпринять. Мальчишке на вид едва год исполнился, он неловко опирается о стену, шагая неуклюжими ногами. Пухлая ручка трет красные щеки, размазывая по ним слёзы с соплями. Дым начинает охватывать коридор, медленно огонь ползет по стенам, стараясь захватить больше пространства.

— Мама… — тонкий голосок раздается в тишине, проникая прямо в сердце.

— Чёрт… — Пит на мгновение закрывает глаза, делая глубокий вдох. — Я не могу его здесь оставить.

— Ёбаное дерьмо! — Вегас начинает терять терпение. — Мы не можем сейчас позволить себе сантименты.

— Он погибнет здесь, — упрямо повторяет он, подбирая малыша на руки. Тот сразу же цепляется, всхлипывая. — Я не могу…

— Ладно, делай что хочешь, но сваливай оттуда, быстро! — Вегас пытается не сорваться, но его голос полон отчаяния. — Выходи через заднюю дверь, там меньше шансов наткнуться на копов.

Пит выскакивает из комнаты, прижимая ребёнка к груди. Он бесшумно крадётся по коридору, пробираясь через гостиную к большому окну. Молча движется к выходу, как внезапно слышит тяжелые шаги. Пит прячется за угол, держа ребёнка на руках. Полицейские проносятся мимо, не заметив их. Он замирает, ожидая удобного момента, затем бесшумно пробирается к чёрному ходу. Ребёнок успокаивается, уткнувшись в его плечо, чувствуя хоть какое-то подобие безопасности.

— Ещё немного, ты почти на месте, — Вег следит за каждым движением через камеры. — Поверни направо и через окно, быстрее!

Дальше всё как в тумане. Паника охватывает Вегаса нечеловеческая, он хватается за голову, ощущая звон в ушах. Дело даже не в том, что если бы Пита поймали, то на него вышли следом. Пит бы не выдал, никогда не выдал его копам, не под каким предлогом. А Вегас больше жить бы не смог без него и это куда страшнее сковывающих запястья наручников. Едва увидев отблеск фар во дворе, тот подрывается с места, несясь на улицу, словно жизни лишиться в самом деле, если не увидит его целым и живым сейчас.

Пит устало хлопает дверью машины, с ходу влетая в крепкие объятия. Живой. От него ужасно несет дымом и порохом, форма пропахла бензином и кажется въевшейся глубоко в ткань кровью. Её уже ничем не выстирать, сколько бы не старался.

— Говнюк, — Вегас несильно бьет кулаком в плечо, вызывая у него смешок. — Я, блять, чуть не сдох там от страха. Какого хуя, ты имбецил?

— Прости.

— В задницу своё прости себе засунь, — фыркает он злобно.

Пит улыбается на удивление нежно. Даже не собирается отвечать чем-то более язвительным, может вмазать несколько раз за слишком пиздливый рот. Он только вздыхает тяжело, возвращаясь к машине. Точно. Малыш, бережно уложенный на заднее сиденье своим благородным «спасителем». Кроха уснул, сжимая в кулаке край куртки, используемой вместо одеяла, слишком много ужасов для такого маленького котёнка за один день.

— Блядство, — рвано выдыхает Вегас. — Мы спиздили ребенка.

Пит устало выдыхает, осторожно перехватывая мальчишку на руки. Тот кряхтит во сне, чмокая губами, цепляется за ткань его футболки миниатюрной ладошкой. Это просто уму не постижимо так проебаться. Вегас открывает дверь в их спальню, помогая Питу уложить ребенка в кровать. Тот накрывает его одеялом, едва не целует в лоб, словно сейчас расплачется.

— Ай, ну всё, пойдём, — Вег перехватывает его за запястье, уводя подальше от чуткого детского сна.

Они выходят из спальни, стараясь не шуметь. В гостиной Вегас наливает себе виски, жестом предлагая Питу, но тот отказывается, продолжая изображать побитую жизнью собаку.

— Что теперь? — спрашивает он, с трудом сдерживая раздражение.

Пит вздыхает, проводя рукой по волосам.

— Нам нужно решить что делать с ним, — он опускается на диван рядом, закидывая голову на родное плечо.

— Что бы ты ни думал, знай: мы не можем его оставить себе, — отвечает Вегас, чувствуя, как всё внутри него сжимается. — Нас ищут, Пит.

Пит кивает, соглашаясь.

— У нас есть связи, — напоминает он. — Может быть, сможем найти для него безопасное место. Пока поживет с нами, а там подберем ему хорошую семью…

Ебейший бред, такого даже в плохом анекдоте не расскажут. У них нет ничего, ничего, что они смогли бы ему дать даже на первое время. Об этом напоминают в пять утра, когда полубеззубый рот открывает своё орало, вереща с таким криком, что слышат, наверное, даже на соседней улице.

— Кажется, он голоден, — предполагает Пит, поднимая малыша на руки. — У нас ничего нет, придется идти в магазин.

Вегас сонно едва включается в реальность, не сразу понимая, что в магазин конкретно идти нужно ему. Именно поэтому он был против. Их жизнь совсем не место для младенца. Притащи бы он хотя бы кошку, может, собаку, хуй с ней, но живого микрочеловека уже совсем другой уровень ответственности.

— Ладно, чёрт с тобой, — Вегас натягивает джинсы, вздыхая. — Постарайся его успокоить, пока я не вернусь.

— Буду пробовать, — Пит кивает, покачивая малыша на руках.

Улица ещё темна, свет фонарей едва пробивает плотный сумрак. Вегас идёт к машине, проклиная судьбу за то, что угодил в этот круговорот пиздеца. Он не знает, что покупать для пиздюка, но надеется, что его интуиция не подведёт. В супермаркете метается между полками, кидая в корзину смеси, бутылочки и несколько упаковок подгузников. Едва вылезая из машины, он чуть не забывает ключи в замке зажигания. Вгружает всё купленное добро в дом как можно тише, хотя это не особо помогает — Пит всё ещё пытается успокоить орущего малыша. Звуки напоминают казнь.

— Я принёс всё, что нашёл, — Вегас выкладывает покупки на кухонный стол

Ребенок успокаивается спустя ещё несколько долгих десятков минут, наконец выглядя сытым и довольным. К сожалению, это всё было только начало. Следующие несколько дней превращаются в хаос, наполненный криками, бессонными ночами и постоянными попытками разобраться, как правильно заботиться о младенце. Ни у одного ни у другого в запасе подобных навыков нет, всё выходит неуклюже и по наитию. Параллельно Вегас ускоренно ищет, куда бы сдать эту сигнализацию побыстрее. Подкинуть в детский дом сиротку Пит не даст, скорее сам его в конвертик сложит и под дверью им оставит.

Спустя ещё несколько дней удаётся выйти на старых знакомых, занимающихся усыновлением детей заграницу. Оно и лучше, пусть будет подальше. Они божески клянутся найти мальчику самую хорошую семью, обещая забрать его через неделю. Ещё неделю Вегас не вынесет ни морально, ни физически. Он частично перебирается в свой старый трейлер, потому что работать из дома едва не пытка.

— Выглядишь так будто тебя без остановки ебали, — подшучивает Ким, разваливаясь на кресле рядом.

— Я почти не спал четыре дня, — хрипит он моргая через раз. — Ребенок постоянно орёт… я нахуй скоро сойду с ума.

— Какой ещё ребёнок? — Кимхан вопросительно вскидывает брови. — Ты чё, ребёнка нагулял?

Вегас тяжело вздыхает, глядя на Кима с усталостью и отчаянием в глазах.

— Пит спиздил ребёнка…

— Пит что? — Кимхан едва не роняет сигарету, уставившись на него в шоке. — Спиздил ребёнка? Ты шутишь?

— Был бы рад, если бы это оказалось шуткой, — хмуро отвечает он.

Ким долго молчит, переваривая услышанное. Затем выдыхает, медленно качая головой:

— И что теперь? Вы собираетесь его воспитывать?

— Мы нашли людей, которые обещают найти ему хорошую семью за границей, — поясняет Вегас, разминая виски. — Но до тех пор… да, нам приходится выживать.

— Пиздец, — Ким не может скрыть улыбку на своей бесячей ебучке. — Никогда не думал, что увижу тебя в роли папаши.

— Да ладно тебе, — он устало закатывает глаза. — Это временно. Через неделю всё это закончится.

— А Пит? Он как к этому относится? — Ким становится серьёзнее, изучая реакцию Вегаса.

— Он привязался, — Вегас не может скрыть горечи в голосе. — Пытается играть в дочки-матери. Но я не уверен, что это возможно. Взгляд его по сердцу каждый раз режет, но что тут можно сделать.

Кимхан согласно кивает, снова смещая взгляд в телефон. Тишину вновь прорезает сигналом входящего сообщения, и идиот утыкаясь в экран, едва не взлетает от счастья. Вегас готов поставить все свои сбережения на то, что там очередной сопляк, мило чмокающий губами на его члене в свободное время.

Время летит, но с каждым часом ситуация не становится проще. Пит всё больше времени проводит с ребёнком, успокаивая его и заботясь о нём с трогательной нежностью. Остаётся всего один день. Один день, и с проблемой будет покончено. Вегас даже жить начинает счастливее, едва не приплясывая у себя в голове. Но почему-то открыв глаза посреди ночи и обнаружив, что вторая половина дивана пуста, становится как-то не до веселья. Ора не слышно, значит, ребенок спит. Вег ступает к спальне, но останавливается на пол пути, увидев знакомую фигуру привычно сидящую на веранде, выкуривая черт знает какую по счёту сигарету. Тихо присаживаясь рядом. Пит даже не реагирует.

— Эй, ты как? — обеспокоенно спрашивает Вегас, смотря на его задумчивый профиль.

— Не знаю, — пожимает плечами он, не отрывая взгляда от темноты. — Просто… нужно время, чтобы смириться.

Вегас чувствует себя дерьмом. Настоящим куском дерьма, словно он младенца не отдал, а органы продал, расчленив своими руками. Он приобнимет Пита за плечи, тот устраивает голову у него на плече.

— Знаешь просто, — продолжает он. — За всё это недолго время мне наконец показалось. Показалось, что я обрел какой-то смысл, пусть такой незначительный, но он заставил меня почувствовать себя чем-то большим. Венис будто часть моей жизни, важная часть.

— Венис? — переспрашивает он.

Они заранее зареклись не называть малыша именем. Чтобы не привязываться, не давать себе права считать его своим. Вегас не осуждает его за эту слабость, тем более сейчас. От неё только хуже становится.

— Я подумал это имя похоже на твоё, — смеётся Пит хрипло. — Глупо, наверное.

— Нет, совсем нет, — он оглаживает большим пальцем плечо, прижимаясь губами к виску. — Хочешь, можем попросить, чтобы ему оставили это имя?

Пит кивает, утыкаясь ему в грудь. Его плечи дрожат, футболка Вегаса промокает от слёз, ощущаемых не лучше кислоты. Блядский рот. Он был готов к тому, что расставание будет не простым, но чтобы было так паршиво даже предположить не мог. А с наступлением утра и вовсе хочется лезть в петлю. За мальчиком приезжают ближе к вечеру. Теперь он отправится куда-то в Китай, в хорошую семью с заботливыми мамой и папой. А от этого, блять, совсем не радостнее. Пит понуро отсиживается в спальне, сверля безжизненными глазами пол.

— Проводи его без меня, пожалуйста, — сломлено прости он. — Я не смогу это видеть.

Вегас вздыхает, подчистую срубая все свои сомнения. Пожалуй, делает самый безрассудный и глупый поступок в своей жизни. Пожалеет об этом со временем, но пошло всё нахуй. Он провожает взглядом уносящуюся вдаль машину, поджимая губы. Мальчик на его руках смотрит своими большими глазищами, ставя точку окончательно. А затем улыбается так солнечно, что сожалений не остаётся никаких.

Они теперь семья. Необычная, может конченая в каком-то смысле, но семья. Привыкать к новой жизни непросто. Первым делом приходится разобраться с документами, прикладывая к этому немало усилий, и вот ребёнок, пусть и не совсем легально, имеет двух отцов и новенькое свидетельство о рождении. Штаб-квартира Вегаса переделывается в детскую, а всё его шпионское оборудование переселяется в старенький трейлер, негласно ставший обозначаться как место работы.

Пит со своими делами завязывает. Винтовка и кольт сменяются пеленками и подгузниками, а нож теперь служит исключительно на кухне, нарезая овощи для супа. Они не были созданы для родительских обязанностей, ни в каком общепринятом смысле этого слова. Но стараются изо всех сил дать Венису то, что он заслуживает. Ребенок придал глазам Пита мягкость, которой Вегас не видел ни разу, внося столько смысла, что и представить страшно, как они жили раньше без смеха, порисованных обоев и сказки на ночь.

Быть родителем непросто. Воспитывать ребёнка ещё сложнее. Вернувшись домой однажды, Вегас впервые чувствует такое сильное напряжение. Пит сидит на полу, разгневанно складывая игрушки в коробку, Вениса нигде рядом не наблюдается.

— Что случилось? — спрашивает он с осторожностью.

— Сил у меня нет! — он швыряет машинку особенно небрежно. Та со звоном прилетает к остальным, и о её целостности остаётся только помолиться. — Огрызается со мной, представляешь. Воспитательница сказала, что он подрался в саду. Он мало того что говорить причину не стал, ещё и сказал, что это не моё дело.

Иногда Вегас сомневается, не был ли Пит ему биологическим отцом в действительности. Потому что то, насколько схожи их сложные характеры, иногда даже пугает. Это не хорошо. Венису всего четыре, он слишком рано начал походить на бандюгана. Вег вздыхает устало, понимая что ответственный разговор возлагается на его родительские плечи. Дверь в детскую закрыта, перед ней оставлен плюшевый динозавр, видимо, изображающий секьюрити, чтобы никто посторонний не смог проникнуть.

Он осторожно входит внутрь, замечая комок из одеяла на кровати. Этот тоже злой не меньше, видимо, покусались достаточно сильно. Вегас садится на край, поглаживая наощупь найденную голову.

— Эй, бандит, — весело зовёт он. — Расскажешь, что случилось?

Спустя минуту, одеяло приоткрывается, и из него появляется глаз, настороженно проверяющий, что посторонних в комнате точно нет. Кучка из одеяла поднимается на ноги, карабкаясь на родительские колени, всё ещё изображая старинное приведение из фильмов.

— Я не виноват, — приглушенно доносится шепот. — Они первые начали.

Вегас не умеет во все эти воспитательные штуки. Не умеет правильно показать пример, успокаивать тоже получается весьма хуёво. Объяснять что хорошо и что плохо, тоже не его конёк.

— Но это же не значит, что нужно лупить в ответ, — строго говорит он. Хотя в самом деле придерживается совсем другого мнения.

— Да они! — возмущенно восклицает Венис, снимая одеяло с лица. — Они сказали… они!

— Что сказали? — наводит Вегас на ответ.

— Они сказали, что у нас дурацкая семья, — обиженно куксится малыш. — А она ведь совсем не дурацкая! Папа Пит, папа Вегас, Пи'Ким и Пи'Че, я ведь так их люблю, почему кто-то говорит, что они глупые. Они сами дурацкие!

Да, быть родителем непросто, но, наверное, лучше моментов в жизни некогда не встречалось. Для Порче Венис не менее дорог. Между ними с самого начала образовалась какая-то странная тёплая связь. Ким гордо познакомил его со своим племянником, ещё крошечным малюткой и наблюдая за тем, как он рос, мальчик стал ощущаться родным. Не было ни раза, когда они не встречали его с кучей сладостей, игрушек и прочей детской дребедени.

Его исчезновение без ножа режет. А зная, кто в этом виноват, Порче готов резать уже себя самого. Ким рядом не менее напряжен, крепко сжимая руль, ведет крайне неосторожно. Если в этом замешан Кинн, если он приложил ко всему руку, то дела складываются хуже некуда. Это чудовище не перед чем не остановится, будь то женщины, старики или даже ребенок, ни в чем невиновный малыш.

Машина паркуется рядом с небольшим домишкой, оставляя следы шин на асфальте. Кимхан вылетает из салона мгновенно, Че спешит за ним следом. Он был в этом доме всего пару раз, но контраст с последнего визита ощущается слишком явно. Тяжелая атмосфера, пробивающая на дрожь, детские рисунки и разбросанные по квартире игрушки теперь кажутся особо пугающими.

— Пит! — Вегас отчаянно сжимает его руку, пытаясь образумить.

Пит где-то не здесь. Его лицо опухло от слёз, всё ещё не прекращающих бежать из глаз на футболку. Порче слышал от Кима, что когда-то тот работал наёмным киллером, но тогда воспринял всё как шутку. Теперь понимает, что он не шутил. Пит крепко сжимает чехол от винтовки, дрожащими руками пытаясь собрать её по частям. Он слышит посторонних позади себя, оборачиваясь с таким видом, что Че сблевать от самого себя охота. Вегас опускается на пол рядом с Питом, прижимая к себе ближе, он и сам на грани, чтобы не разреветься сейчас. Порче неловко переминается с ноги на ногу, пытаясь совладать с дрожью.

— Что произошло? — нервно спрашивает Ким. — Что с Венисом?

— Я… — даже былая неприязнь забывается. Пит разбито хватается за Вегаса, пытаясь собрать мысли в кучу. — Мы гуляли с ним во дворе, а затем… Я отвлекся всего на пару минут, а когда посмотрел его уже не было. Его украли!

— Может, он просто убежал? — предполагает Кимхан. Зная характер этого бесёнка, вполне возможный вариант.

Че кивает, соглашаясь с его мнением. Страшно, отвратительно, мерзко. Телефон в его кармане гудит от входящего сообщения, но в суматохе на это никто не обращает внимания.

— Не мог он…

Дальше уже не слышит. Порче достаёт телефон из кармана, бросая взгляд на экран. Внутри леденеет, каждая его часть. Такой несоизмеримый ничем земным ужас, забытый уже давно, и вот вернувшийся снова. Руки дрожат, но он старается не подавать вид.

unknown number

Думаю, нам нужно поговорить. Машина ожидает через улицу возле старого цветочного магазина. Приходите один и держите рот закрытым. 23:17

Че осматривает происходящее вокруг, взгляд его затуманен пеленой неподконтрольного ужаса. Порче пытается сделать несколько глубоких вдохов, чтобы собраться с мыслями. Кинн, ебучая тварь, пожирающая самое светло, что только может существовать в мире, и если он действительно причастен к похищению Вениса, то ситуация выходит за пределы возможного контроля.

— Что там у тебя? — спрашивает Ким, уловив перемену в его выражении лица.

— Ничего, просто спам, — поспешно врёт он, пряча телефон в карман. — Мы должны что-то предпринять. Надо обыскать окрестности, вызвать полицию…

— Полиция тут не поможет, — глухо отвечает Вегас, все еще держа Пита в объятиях.

— Для начала нужно прочесать окрестности, — продолжает Че. — Разделимся, чтобы было быстрее. Я пойду в сторону северного квартала, Ким осмотрит детские площадки, Вегас магазины, Пит останется здесь, если Венис всё же вернётся, — чтобы слинять по-тихому приходится брать положение в свои руки, он старается звучать как можно увереннее.

Порче внутренне содрогается от собственной лжи. Взгляд его снова невольно падает на телефон, в кармане будто жгут угли, догорающей весточкой из самого ада. В образовавшейся панике никто не возражает. Ким нежно смотрит на него с некой гордостью. Милый, знал бы ты, наверное, открутил голову за то, что Че утаивает, за то, что рискует собой. Но лучше пусть остаётся в неведении, в безопасности. Он даже не может представить, что его ждёт, может, он видит Кимхана в последний раз, даже не имея возможности попрощаться. Слёзы подкатывают, но Че стойко сдерживает, сохраняя здравый разум насколько возможно.

Порче покидает дом. Шаги его становятся всё быстрее по мере приближения к указанному месту. Улицы кажутся бесконечными, дома давят своими черными тенями, грозясь раздавить, уничтожить. Может, лучше бы они действительно расплющили его, размазывая по асфальту. Просто чтобы больше не мучался, не страдал. Наконец старый цветочный магазин оказывается перед ним. Машина стоит как и было сказано, у обветшалой стены. Сердце грохочет так, что, кажется, его стук слышен по всей округе. Он оборачивается, проверяя, не следят ли за ним, и, не обнаружив никого, направляется к машине.

Чёрный автомобиль, неприметный и угрожающий, подмигивает фарами, когда Че подходит ближе.

— Присаживайтесь, — дверь открывается перед ним, приглашая сесть.

В полумраке тяжело разглядеть лицо водителя, но присмотревшись всё же понимает, что оно знакомо. Порче видел его в день освобождения из тюрьмы, секретарь Кинна, Босс или Биг, что-то такое. Присаживаясь на холодное кожаное сиденье, Че с трудом сдерживает дрожь. Он чувствует, как машина медленно трогается с места, стараясь не смотреть в глаза водителю. Каждый километр кажется вечностью, каждая минута — пыткой. Порче знает, что это ловушка, знает что втянулся в очередную игру в кошки-мышки. Прости, Пи'Ким, но Венис важнее. Хочется до безумия просто оказаться рядом со своим Муншайном, чтобы он успокоил, прикрыл, защитил, как всегда уберег от всех бед.

Автомобиль выезжает на подземную парковку. Здание Порче не знакомо, ни логотипа, ни каких-либо указателей при этом рассмотреть так и не удаётся. Биг открывает перед ним дверь, указывая следовать за ним. Большой стеклянный лифт поднимается на тринадцатый этаж, звонок оповещающий об открытии дверей ощущается приговором. Далее по коридору к самой дальней двери.

— Прошу, — указывает секретарь. — Кхун'Кинн вас ожидает.

Ноги предательски дрожат. Че неуверенно кивает, нажимая на дверную ручку. Противный свет флюоресцентной лампы бьёт в глаза. Огромный стол посреди кабинета пустует, но это не самое важное. Венис. Тихо спит на диванчике в углу, сложив руки под голову. Порче подлетает к нему, бегло осматривая с ног до головы на наличие травм или ранений.

— Он просто спит, — ядовито раздаётся за спиной.

Кинн входит в кабинет следом, улыбаясь так, словно ничего не произошло. Че боязливо пятится назад. После истории Порша этот человек заиграл новыми красками. То, что Порче так отчаянно видел в его глазах ранее, но не мог охарактеризовать по незнанию, теперь ему точно ясно. Абсолютное беспросветное безумие. Хочется впиться в него ногтями, разорвать в клочья, за то что сделал с отцом, за Вениса и Кима, за Порша. Но, кажется, тело неподвластно разуму больше. Че дышит загнанно, оглядываясь по сторонам, ощущая себя столь малюсеньким и ничтожным.

— Рад, что вы пришли, — Кинн деловито усаживается в кожаное кресло, становясь ещё устрашающе.

— Что вам нужно? — выплёвывает он с ненавистью.

— Вот что мне в вас и нравится, — он откидывается на спинку, осматривая Порче с ног до головы. — Вы лучше всех знаете, что чтобы что-то получить, нужно что-то и дать взамен. Я человек бизнеса, не люблю пустые одолжения.

Че пялит на Кинна с неподдельным отвращением, каждая клетка его тела напрягается от необходимости сдерживать ярость. Этот человек является живым символом всего, что он ненавидит — безжалостность, безнаказанность, вседозволенность.

— Знаете, мне казалось, мои с вами взаимоотношения должны быть честными. Я ведь спас вас от тюрьмы, даровал свободу. Но в последнее время мне кажется, я начинаю сомневаться в вашей преданности, — с сожалением Кинн вновь разыгрывает очередной спектакль. Он всё знает, в этом нет сомнений. — Я бы хотел, чтобы вы доказали свою преданность.

Че понимает, что это игра на выживание. Кинн не просто так вытащил его сюда. У него есть свои планы, Порче является лишь частью мерзкой игры. Просто пешка на доске, двигаемая не по своей воле, под угрозой быть пожертвованным ради чьих-то амбиций. Че сжимает кулаки, пытаясь собрать разум в охваченном паникой мозгу. У него нет возможности защищать себя, остается лишь защитить Вениса, закрыть его от этого мира чудовищ, где даже дети несут бремя чужих грехов. Он не может допустить, чтобы еще одна душа была изувечена подобным образом.

— Что вам нужно от меня? — его голос дрожит, но он старается не выдать свою слабость.

Кинн улыбается, словно хищник, чувствуя свою победу.

— Я хочу, чтобы вы сделали одну маленькую вещь для меня. Ничего сложного, просто небольшое доказательство вашей преданности. Взамен я отпущу ребенка с вами.

— Что именно? — голос звучит холодно, предательски срываясь под конец.

— Не переживайте, ничего такого, что было бы вам неподвластно. Я думаю, вы отлично справитесь. Пока оставлю это в секрете, — Кинн складывает руки перед собой, с особым удовольствием смотря на то, как мечется страх в глазах напротив. — Я свяжусь с вами как настанет время. А сейчас можете забрать мальчика обратно, он должен проснуться через несколько часов, не хотелось бы, чтобы он увидел больше чем нужно, правда?

Это звучит как приговор. Не стал умертвлять сразу, решил ещё поиграть. Посмотреть как медленно Порче будет выедать томительное ожидание скорейшей смерти. Важнее всего, что Венис цел, с остальным он как-нибудь справится. Всегда справлялся. Он бережно подхватывает мальчика в объятия, спеша покинуть этот кошмар, но вновь тормозит перед сталью в голосе.

— Ещё одно, — строже произносит чудовище. — Наш с вами маленький секрет никто не должен знать. Мальчик — всего лишь предостережение. Помните, что я могу уничтожить любого из вас в любой момент. Если не хотите получить голову Кимхана в праздничной коробке, советую не пренебрегать обещаниями. Удачи, Кхун'Порче.

От одного упоминание Кима из его рта начинает мутить. Да как он вообще смеет произносить его имя, как смеет думать, что имеет право даже коснуться. Порче не переживёт. Просто не переживёт, если с его нежным, до трепета обожаемым Муншайном что-то случится. Ким всегда был рядом, всегда спасал, вытаскивал из дерьма и никогда не жаловался на сложности. Слишком долго Че был отстранён от этого мрака его заботливыми руками, настал час расплаты. Уёбок знает на что давить, мастерски находя все их слабости, кромсая последние крупицы надежды. Спящий Венис ничего не подозревает о кошмаре, в который вовлечены вокруг него, но даже его не смог обойти стороной этот ебучий пиздец.

Черная машина на парковке вновь заводит двигатель, стоит ему приблизиться. Прошло от силы минут тридцать, впереди ещё предстоит отыгрывать мастерское неведение. Порче устал. Устал от игр, от тайн, от загадок, устал слушать ложь и врать тоже устал. Свет уличных фонарей расплывается в глазах. Кажется, что время замирает, пока они мчатся обратно к дому. Порче смотрит в окно, стараясь отвлечься от темных мыслей. Автомобиль тормозит на прежнем месте, дверь молча открывается, позволяя ещё ненадолго ощутить эфемерную свободу. Че перехватывает Вениса на руки удобнее, чувствуя, как телефон вновь вибрирует в кармане, в этот раз от входящего звонка. Ким…

— Где ты? — встревоженно раздается любимый голос в трубке.

Порче делает глубокий вдох, пытаясь успокоить дрожь и не выдать ничего тоном.

— Я нашел Вениса, — слёзы наворачиваются на глаза. Ему хочется рассказать всё, выложить на чистоту, но знает, стоит открыть рот, и его закроют сразу. Всем и сразу.

— Детка… — он слышит, как Ким с облегчением выдыхает. — Где вы? Я сейчас приду.

— Не нужно, мы уже возвращаемся. Будем через несколько минут, встретимся у дома, — Че быстро сбрасывает звонок, не в силах больше держаться.

В чем-то Кинн прав — он действительно больше всех знает цену, насколько дорого нужно заплатить за счастье. Пускай и мимолетное. Че сжимает телефон, прижимая Вениса крепче к груди. Тишина глухая в это время суток, но это тоже мимолётно. Впереди буря. Он останавливается у подъездной дорожки. Ким налетает раньше, чем Порче успевает понять, что плачет.

— Эй, что ты… — он осторожно забирает Вениса из его рук, передавая чадо горе-родителям. Ладони ложатся на влажные щеки, не давая отвести глаза. — Что случилось?

Где-то фоне Пит расходится в рыданиях, прижимая ребенка к себе, Венис сонно тянет руки к его шее, словно пытаясь обнять. Казалось бы, все закончилось, но на душе с каждой секундой лишь паршивее становится. Порче смотрит на Кима, не в силах выдавить из себя хоть слово.

— Я просто за Вениса волновался, — срывается ложь с его губ. — Я нашел его спящим на детской площадке неподалёку, видимо, он потерялся и решил спрятаться, испугавшись.

Кимхан нежно стирает слезы с его лица, пытаясь успокоить.

— Всё хорошо, солнышко, ты молодец. Венис нашелся, — он смотрит с такой поглощающей нежностью, будто ничего не случилось. Будто всё просто причудилось как в страшном сне.

Как можно жить с этим знанием? Как можно не сходить с ума, каждую секунду ожидая удара? Порче не выдерживает и, обняв Кима крепко, словно боясь, что тот растворится, всхлипывает. Слезы льются нескончаемым потоком, жгут глаза от горечи. Кимхан терпеливо гладит его по спине, шепча успокаивающие слова.

— Я здесь, с тобой, — повторяет он, и очень хочется верить, что этого достаточно, что их любви хватит, чтобы пережить всё это.

Ожидание превращается в пытку. Проходит почти неделя, за которую Че сжирает самого себя до костей. Паранойя забивает каждый этап привычных будней: идя по улице он то и дело осматривает прохожих, с трудом покидает дом и не на секунду не выпускает Кима из-под контроля. Он в панике хватается за телефон, каждый раз когда замечает входящее сообщение на экране. И, несмотря на все усилия, прикрыть это от Кимхана каждый раз, укладываясь спать, Че не может не проснуться в тревоге, ловя его за руку, как будто это его единственная защита.

— Всё хорошо? — голос Кима хриплый и сонный, он приподнимает голову с подушки, чтобы встретиться с ним глазами.

Порче с трудом возвращает себя в реальность, сердце бешено колотится в груди. Он не хочет беспокоить Кима, но страх овладевает им без устали. Взгляд его блуждает по темной комнате, и только слабый свет с улицы проникает в окно, бросая тусклые тени на стены.

— Ничего, просто ночной кошмар, — выдыхает он, стараясь улыбнуться, но губы дрожат.

— Милый, — крепкая рука жмет его ближе, окутывая большими и теплыми объятиями. — Слишком много всего в последнее время, я понимаю. Просто если у тебя что-то случилось, ты всегда должен сказать мне, помнишь?

Впервые радует, что в их жизни накопилось столько пиздеца, потому что за всеми переживаниями, проследить его истинное волнение почти невозможно. Он обнимает Кима сильнее, словно в состоянии сберечь его от всех бед этого мира, включая самого себя.

— Прости меня, что тебе приходится это все переживать, — шепчет Порче, потираясь носом о ключицу.

Ким вплетает пальцы в его волосы, ласково перебирая пряди.

— Ничего не прощаю, потому что тебе нечего прощать. Мы в этом вместе, помнишь? Я всегда с тобой.

Как было бы хорошо, будь это действительно так. Как было бы хорошо просто жить, без страхов, без волнений за каждый грядущий день. Теперь он понимает Кима. Как сложно ему было всё это время тянуть бремя ответственности на своих плечах. Спустя ещё несколько дней ожидание становится настолько невыносимым, что каждое мгновение кажется растянутым до бесконечности. Угнетенное состояние Порче медленно, но верно разрушает его изнутри. Слова Кима о поддержке и вместе переживаемых бедах не приносят никакого облегчения. Чувство неизбежности и приближающейся катастрофы точит душу, высасывая из неё последние силы на существование.

Порче находит силы помириться с Поршем. Прийти к этому решению было крайне тяжело, ещё тяжелее набрать номер и встретиться лично. Но всё проходит более чем чудесно, тот как всегда включает свой режим понимающего психолога, четко обозначив, что ни Че, ни Кима ни в чем не винит и полностью понимает их гнев. Они вроде как друзья. Видятся иногда, проводят время вместе. Порче давно не хватало чего-то такого, к кому можно прийти за советом, дружеским и понимающим. Жизнь нехило потрепала их обоих. Он ищет в глазах Порша ответ на свои мучительные вопросы, но находит лишь отражение собственного страха. Этот страх всюду — в каждом взгляде, каждом жесте, каждом слове, которое он произносит или слышит. Ощущение будто присутствие Кинна преследует Че на каждом шагу, даже не находясь рядом.

День икс даже не пугает вовсе. Напротив, приносит какое-то странное облегчение. Плевать уже, петля или пуля — всё что угодно, только не муки ожидания. Порче уходит в спальню подальше от любопытных глаз. Сообщение вновь от неизвестного номера, ещё одно письмецо прямиком из преисподней.

unknown number

Добрый день, Кхун'Порче. Автомобиль ожидает вас внизу, будьте аккуратны и помните о своём обещании. 14:22

Приходится перечитать несколько раз, потому что с первого взгляд замыливается на половине. Неужели это в самом деле конец? Если подумать, то каждый раз он представлял свою смерть по-новому. В детстве эта мысль его не особо волновала до детского дома, там хотелось лишь свести счеты с жизнь пораньше, а после, встретив Кима, прожить с ним до самой старости вместе. Рука об руку, маленький дом на море и размеренная жизнь без адреналинового трипа, как они и планировали. Сейчас кажется это всё таким недостижимым. Потому что Порче Киттисават в траурной рамке куда ближе далекой мечты о счастливом будущем.

А что будет делать Ким без него? Это будет слишком большой удар, но он ведь сильный, он ведь самый стойкий из всех кого Че знал за свою не очень долгую жизнь. У них снова нет возможности попрощаться, у Порче нет возможности сказать напоследок столько всего, чего бы он хотел сказать ему за всю жизнь. Как любит безмерно, до самого конца с его трепетным именем на губах останется.

Он одевается неспеша. Оттягивает момент? Возможно. Траурная одежда в этот раз белая, хочется чтобы напоследок мир запомнил его таким. Чистым. Порче не может сдержаться, стягивая куртку Кима с вешалки. Она слишком крепко ассоциируется с ним с самого начала их знакомства. Че накидывает ее на плечи, создавая мнимое ощущение его присутствия. Так даже и умереть не страшно. Он ненадолго задерживает взгляд на комоде в углу, недолго думая, открывает первый ящик. Пистолет в руке ощущается тяжелым грузом, страшно думать, сколько жизней он уже успел забрать, и сколько ещё предстоит забрать в будущем. В этот раз цель покрупнее, побольше. Такая, что кажется и атомной бомбой не уничтожится.

Порче убьёт Кинна. Сделает всё возможное, но не упустит возможности всадить в его голову всю обойму. Да, слишком легкая смерть для этого уёбка, но посмотреть на то, как тварь сдохнет, как жизнь угаснет в его глазах самое — вожделенное зрелище. Он не даст ему коснуться Кима, нет, он не даст ему и мысли о том, чтобы навредить ему в будущем. Когда Че уже не будет рядом. Вкус мести перебивает страх, оставляя только холодную решимость. Он прячет оружие за спиной, прикрывая его надежно курткой.

— Куда ты? — Кимхан удивленно косится, стоит переступить порог гостиной. — Уже и куртку мою отобрал.

— К Поршу, — Че улыбается нежно, подавляя желание влететь в родные объятия, раствориться в них в единое целое.

— Давай подвезу, — он поднимается с дивана, собираясь идти за ключами от машины.

— Нет, не нужно, отдыхай, — отмахивается Порче с легким волнением. — Его водитель уже подъехал, он отвезет.

Порче мнется некоторое время нерешительно, всё же не может не позволить себе в последний раз снова почувствовать догорающую в предсмертном часе любовь. Он срывается, повисая у Кима на шее, вдыхая любимый запах, на подкорке оставшийся как напоминание о самых светлых днях его существования. Здесь лучше всего, здесь безопасно и до одури по-домашнему тепло. Здесь вкус выпитого шампанского на одном из свиданий, запах страсти совместных ночей, душных клубов и бескрайней свободы. Здесь тишина совместных вечеров, с разделенной на двоих сигаретой, заботы и нежности, всего, что Че когда-либо искал после стольких лет пути в никуда.

— Чего ты, ягодка? — Ким оставляет поцелуй на макушке. — Соскучился? Вечером можем пойти развеяться, отвлечься наконец.

— Ага, — соглашается он. Ещё одно пустое обещание из сотен неисполненных. — До вечера, Пи'.

Увидятся они скорее всего уже на адском пепелище. Потому что им двоим, подонкам и самым мерзким ублюдкам, только туда дорога. Плевать, главное, что снова вместе.

Последний акт разворачивается перед глазами серо-зеленой облущенной краской старых апартаментов. Сюда его высадил черный автомобиль, увозя куда-то за пределы центра окольными путями. Вот и всё. Ступеньки скрипят под ногами, кажется готовые проломиться в любую минуту. Мрачный свет старинных люстр размывается в тусклом отражении на лакированных полах холла. Порче не торопится двигаться дальше. Вокруг — тишина, будто весь мир затаил дыхание, ожидая неизбежного. Всё это кажется ему таким нереальным, будто он находится в собственном кошмаре, где каждый шаг — последний.

Дальше темнота, словно запретная зона, откуда не возвращаются. Но судьба уже давно выбрана, и Порче не может остановиться. Он идёт вперёд как на подвешенных струнах, чувствуя, как кровь замерзает в жилах от предвкушения будущего столкновения.

Перед ним открывается дверь, путь в неизвестность, в мир чудовища. Через порог, где начинается финальная глава затянувшегося спектакля. Кинн. Встречает его звериным оскалом и хитрым прищуром, недовольно поглядывая на наручные часы.

— Что-то вы задержались, я уже думал, вы решили не приходить, — язвительно подмечает он. — Что ж, пойдемте Кхун'Че, осталось не так много времени.

Кинн разворачивается на каблуках кожаных туфель, следуя куда-то по витиеватым коридорам вдаль. Сейчас он открыт. Порче ничего не стоит достать пистолет и раздробить ему череп. Ещё мгновение, время всё ещё кажется не совсем подходящим.

— Знаете, Кхун'Че, я всегда придерживаюсь одного мнения, — продолжает он буднично. — Люди, они как пыль. Нетронутые, пока не возникает ветер, который может развеять их в мгновение ока.

Че молчит, пристально наблюдая за Кинном, словно каждое его движение запоминает. Всё внутри кипит от желания мести, но он удерживает себя, давая силы страху и решимости сойтись в едином узле. В глубине его души звучат слова Кима, напоминая о любви, которая остаётся после всего. До последнего только он в его мыслях останется. Этот момент не только о мести, но и о том, чтобы защитить то, что осталось от его мира.

— Люди как пыль, — медленно повторяет он слова Кинна, затаив дыхание. — Но пыль иногда может подняться так высоко, что затмит собою солнце.

Он тормозит перед одной из дверей, с улыбкой поглядывая на Порче. И что же дальше? Че тяжело сглатывает, уже готовый вытащить пистолет, но его опережают. Вход распахивается резко, крепка рука толкает в спину, вынуждая едва не ввалиться вперед в одну из комнат. Дверь с грохотом закрывается следом, перекрывая путь к отступлению.

Порче с ужасом поднимает глаза вверх, каменея. Лучше бы смерть, лучше бы там было дуло пистолета, направленное между глаз, лучше нож, пронзающий насквозь, чем это. В комнате их четверо. Отвратительных мужчин, встречающих его с не меньшим интересом и диким желанием. Они времени зря не теряли. На столе, едва не теряя остатки сознания, лежит девушка, обнаженная, рот её перевязан куском тряпки, руки связаны, и их она невольно тянет к Порче в мольбе о спасении. В нее с силой входят снова, заставляя замычать от боли и унижения.

— А вот и он! — смеется один из свиней в костюме. — Кинн говорил, что мальчик будет хорош. Но на видео он и не на долю столь красив, как в жизни.

— Ну же, котеночек, иди сюда!

К нему тянут руки, мерзкие жирные пальцы. Их смех режет слух, выбивает землю из-под ног. Че трясущейся рукой находит ручку двери позади себя, дергая ту несколько раз. Не поддаётся.

Мышеловка захлопнулась.