Твоим моё в разлуке было сердце,
Чуть меньшим, чем всегда, огнём горя,
От этого мне никуда не деться:
В твоей груди живёт душа моя.
У. Шекспир, сонет 109¹
Утреннее солнце играло в прорезях величественных портьер на огромных окнах, из которых была видна вся Серена, смело врывалось в гостиную комнату, отскакивало от столового серебра и играло радужными бликами средь граней хрустальных графинов и бокалов, начищенных до такого блеска, что внутри них можно было различить танец ярких пылинок. По указанию князя слуги накрыли праздничный стол на шесть персон вместо привычных пяти и занимались приготовлением изысканных блюд, только вот княжеская семья вовсе не спешила садиться обедать, потому и слуги покинули залу до прибытия таинственного гостя — главной причины сегодняшних стараний.
На лестнице в коридоре послышались торопливые шаги. Золотые каблуки глухо стучали по мягким коврам, неся своего обладателя вниз с такой скоростью, что тот едва не споткнулся на полпути. К счастью, ловкие девичьи руки быстро подхватили его, не дав упасть.
— Папа́, куда мы так спешим? Ступайте осторожно!
— Я ещё не настолько стар, как ты думаешь, дитя.
Офелии явно не пришлось по вкусу такое обращение. Раздосадованная, она легонько толкнула отца в руку, за которую вела его по лестнице вниз — притом едва поспевая за ним, несмотря на великую разницу в возрасте!
Они вместе вошли в гостиную, где был накрыт стол, и де Сарде пару раз прошёлся вдоль него, придирчиво рассматривая столовое серебро и проверяя, всё ли готово к важному приёму.
— Сегодня всё должно быть идеально, — пояснил он дочери в ответ на её заинтересованный взгляд. Бойкая девушка набрала полную грудь воздуха, чтобы высказать отцу всё касательно его сегодняшней педантичности, успевшей набить ей оскомину, но не успела. В дверь, перекрикивая друг друга, ворвались два мальчика четырёх и пяти лет и замахали друг на друга маленькими деревянными мечами. Общие черты лица: чуть вздёрнутый нос, тёмно-каштановые кудри, высокие скулы — не оставляли сомнений в их близком родстве.
— Так, кто у нас здесь? — чуть прикрикнул на них де Сарде и тут же взволнованно добавил, вскинув вверх руку: — Осторожно, не разбейте бокалы!
Уловив недовольство князя, они остановились и виновато спрятали игрушечные мечи за спины, а потом и вовсе попробовали скрыться от прожигающего взгляда за спиной Офелии, обняв её ноги через юбку.
— Они просто скучают по родителям, вот и шалят целыми днями, — попробовала объяснить княжна. Как бы то ни было, де Сарде действительно смягчился и нагнулся к детям, поставив ладони на колени.
— Вы же знаете, ваши отец с матерью сейчас на далёком острове, полном чудес, с важной дипломатической миссией. Но на вас тоже возложена очень важная миссия, маленькие джентльмены…
Дети вынырнули из-за юбки Офелии и подались вперёд, сделав шаг к де Сарде. Наконец старший из них поинтересовался с улыбкой, полной жажды приключений, уготованных уже для них с братом, а не вечно занятых взрослых:
— Какая, какая?
В глубине его ярких, живых, горящих любопытством карих глаз де Сарде усмотрел что-то знакомое. Не первый раз он поймал себя на мысли, что маленькие принцы напоминают ему их с Константином в этом юном возрасте: столь же неугомонных, сколь неразлучных.
— Вести себя как пристало принцам и слушаться своего гувернёра, — тихо посмеялся князь. Мальчики тут же разочарованно сникли: они-то ожидали настоящих испытаний! — Кстати, где он? Наверняка ищет вас по всему дворцу!
— Я сама отведу их, папа́, только никуда не уходите без меня!
Офелия нагнулась к племянникам, чтобы взять их за руки, но те дёрнули её за свисающие из причёски янтарно-рыжие локоны и захихикали.
— Ничего смешного! — Княжна строго цокнула языком и бесцеремонно схватила проказников за маленькие ручки, после чего потащила прочь из комнаты. В дверях она столкнулась с белокурой служанкой, которая мгновенно сделала книксен и придержала дверь для госпожи.
Де Сарде воззрился на служанку, словно что-то припоминая, и наконец воскликнул с едва скрываемым возбуждением:
— Жоржетта, милочка, к нашему прибытию завари лучший кофий из всех, что у нас есть! И откупори бочку с “Романе-Сен-Виван”. Сегодня за обедом мы пьём красное.
К карете Антуан и Офелия де Сарде шли в сопровождении целой процессии верных бойцов из дворцовой охраны, обступившей их надёжным полукругом. Когда-то среди них непременно был бы верный Курт, но несколько лет назад его не стало. Для наёмника он прожил жизнь безмерно долгую и до самого последнего дня направо и налево бросался шуточками, что с возрастом становились всё более похабными. В ответ на них князь мягко улыбался и качал головой, но без всякого осуждения: он лишь надеялся, что сам до последнего был хорошим товарищем бывшему учителю.
Погрузившись в свои думы, де Сарде вновь оступился, но никто из стражников даже не дёрнулся навстречу. Все знали, что князь слишком горд, чтобы принять помощь любого, кроме любимой дочери.
— Папа́, да наденьте очки, хватит геройствовать!
Князь замедлил шаг, словно обдумывая что-то, и согласно кивнул.
— Помоги мне, милая.
Офелия достала очки из нагрудного чехла, спрятанного среди позумента на аби отца, и аккуратно водрузила их ему на нос. Она сделалась необычайно довольной внезапной сговорчивостью своего папа́, и де Сарде не смог удержаться от улыбки, поскольку уже догадывался, что за этим последует. Он с любовью взял её лицо в ладонь, провёл большим пальцем по щеке и под подбородком — там, где на коже расползлась своими тёмными ветвями причудливая метка, издалека напоминающая кору дерева. Такая же, как у него самого.
Они вместе забрались в подогнанную карету, охрана седлала коней и рассредоточилась вокруг неё. Один взмах вожжами — и колёса загремели по пакеляжной мостовой.
Как и ожидал де Сарде, упрямая дочь решила не терять времени даром. Едва устроившись на мягкой бордовой обивке, она поспешила воспользоваться моментом, чтобы возобновить давний спор с отцом.
— Так когда вы пустите меня на Тир-Фради? Брат в своих письмах так описывает остров, что скоро я не выдержу и втайне сбегу туда с ближайшим кораблём!
— Очень скоро, — пообещал князь. Сегодня он был серьёзен в своём намерении.
— Вы всё только обещаете! — вздохнула Офелия. — Но, папа́, вы так и не ответили, куда так резко направились, поставив на уши весь дворец. Что там такого важного на пристани, что вы так жаждете увидеть лично?
Сегодня в порту случилось самое настоящее столпотворение. Де Сарде предвидел это и заведомо приказал направить сюда побольше стражи, чтобы та следила за порядком и не допустила давки. Пять лет тому назад союзу учёных Торгового Содружества и Мостового Альянса удалось инокулировать население новым средством от малихора, что неоднократно доказало свою эффективность, и с тех пор улицы города вновь наполнились жизнью. Отовсюду слышался гул десятков голосов, на рынках и площадях кипела торговля. Дети, довольные тем, что их больше не гонят домой, весело играли в мяч близ городских стен. Горожане словно заново учились дышать: они украсили аллеи цветными лентами, прогоняя прочь угрюмую жизнь в четырёх стенах.
Сегодня в полдень сразу несколько кораблей навтов вошли в порт, и во главе их шёл адмиральский. Серенцы любили адмирала югов всей душой: каждый раз, когда навт возвращался сюда, он вставал на помост и рассказывал толпе необыкновенные истории, столь же захватывающие, сколь невероятные. Он поведывал о том, как голыми руками бился с гигантскими зверями наподобие огромных бронированных кошек, как нашёл забытый клад в древней пещере на заброшенном острове, как попал в бурю и оказался за бортом, цепляясь за обломок мачты — но добрался до суши на спине настоящего дельфина! Благодарные слушатели ловили каждое слово, широко разинув рты. А ещё адмирал всегда привозил подарки для местных ребятишек: ракушки с далёких песчаных берегов, высохшие морские звёзды и панцири морских ежей. И, конечно, кусочки стекла, сточенные волною до режущей глаза бирюзы и оттого напоминающие настоящие драгоценные камни.
Вдруг один из детей выкрикнул из толпы, показывая пальцем куда-то за спину адмирала:
— Смотрите! Князь! Князь едет!
Толпа мгновенно подхватила крик и начала скандировать обожаемому правителю. Стоящий на помосте навт тоже обернулся навстречу приближающейся процессии. Портовый ветер раздул его длинные волосы, выгоревшие на солнце, и в левом ухе сверкнула золотая серьга с удивительно прозрачным голубым камнем. Загорелое тело, частично скрытое под моряцким кафтаном, перехваченным лентой с одного плеча на манер южных стран, было ладно сложено, в руках, уверенно упёртых в пояс, чувствовалась сила, способная удержать любой оторвавшийся трос, и лишь глубокие морщины у глаз и рта да пара седых прядей у висков выдавали его возраст.
Дверь экипажа распахнулась, и в образовавшийся проём, придерживаясь за стенку кареты, легла бледная ладонь, увенчанная тройкой сияющих перстней и одним куда более скромным кольцом с чёрной жемчужиной. Щёлкнула откидная ступенька. Князь ступил на неё и замер на месте.
Взгляды князя Торгового Содружества и адмирала навтов встретились. В тот момент для них не существовало ни обступившей их толпы, ни Серены, ни прошедших лет. Только общая память, что связывала их нитью даже крепче, чем любовь.
Де Сарде улыбнулся и приветственно махнул рукой старому другу.