За окном воцаряется ночь, её верная спутница луна заседает на бесконечном тёмном куполе неба, зажигая россыпь звёзд. Их сияние настойчиво пробирается в окно, сливаясь со светом зажжённых свечей. В их слабом мерцании медленно расплывается сигаретный дым, пропитывая воздух запахом дорогого табака. Треск огоньков и редкий шелест страниц — единственные нарушители засевшей ночной тишины. Но ничуть это не плохо. Наоборот, хорошо. Спокойно. Уютно.

Вегас делает ещё одну затяжку и тушит сигарету в хрустальной пепельнице, переворачивая следующую страницу. У его кресла, положив голову ему на колени, сидит Пит. Он наблюдает самым влюблённым и преданным взглядом, как чёрные зрачки бегают по строчкам текста. Рука зарывается в мягкие волосы, оглаживая макушку, затылок и лаская за ухом.

— Трахаться хочу, — почти невинно произносит Пит совсем недвусмысленное.

Зрачки не отрываются от текста. Лишь губы растягиваются в ухмылке.

— И что делать будем?

Пит выводит пальцем только ему одному понятные узоры на бедре Вегаса, невзначай поднимаясь всё выше.

— Ну-у-у, — задумчиво тянет он, — сначала ты уберёшь книгу, разденешь меня, а потом…

Первый пункт Вегас выполняет прежде, чем Пит успевает договорить, и уверенно переходит ко второму. Грубо утянув на колени, он бесцеремонно сминает манящие губы в поцелуе. Пит отвечает торопливо, чуть постанывая от властных рук на пояснице, бессовестно спускающихся всё ниже. Вегас отрывается на мгновение и припадает губами к шее, оставляет короткие беспорядочные поцелуи на разгорячённой коже и облизывает кадык.

— Что потом, малыш? — влажно спрашивает Вегас, обжигая дыханием.

— Можешь делать всё что захочешь, — договаривает, наконец.

У Пита мутнеет взгляд. Это тот самый момент, когда он начинает терять связь с реальностью.

— А чего хочешь ты? — уточняет Вегас, всё ближе подводя его к точке невозврата.

В карих глазах пляшут настоящие бесы. Пит старается не смотреть в них, прикрывая веки, отдаваясь во власть одновременно грубых и нежных рук. Вегас пробирается под край футболки, царапает позвоночник, пуская по всей спине мурашки.

— Расскажи мне, — властно.

Зубы совсем не мягко сцепляет на выпирающем через ткань соске. Вырвавшийся болезненный стон ласкает извращённый слух. Вегас сжимает зубы сильнее.

— Хочу грубо, — сознаётся Пит, что больше смахивает на жалобный скулёж.

— Оу, — Вегас довольно улыбается. — А ты будешь громко кричать, котёнок?

Пит в предвкушении закусывает губу.

— Да.

— Тогда, считай, договорились.

Вегас подхватывает его под бёдра и валит на кровать. Тело под ним дрожит от нетерпения и извивается от каждого прикосновения грубых пальцев. Он буквально душит Пита поцелуем. Прижав его запястья к постели, Вегас поцелуями спускается ниже. Целует шею, ключицы, истерзанный сосок и снова возвращается к шее. Уже хорошо, но для них слишком мало.

— How hot are you, baby, — щекочет ухо.

Первый стук в дверь они оба игнорируют, но второй, более настойчивый, заставляет Вегаса разозлиться.

— Я занят, проваливайте! — выкрикивает он, надеясь вернуться к притягательным губам, но непрошеный гость не отступает.

— Господин Вегас, это очень срочно! — доносится из-за двери.

Требуется немало сил, чтобы сохранить самообладание. Вегас зло хмурится и отстраняется. Если информация, с которой явился к ним ночной визитёр, не зацепит хоть малую часть его внимания, то бедняга будет собирать зубы по всему дому.

— Войди.

Телохранитель несмело входит внутрь, кланяясь. Он испытывает явный страх перед господином, чей отдых потревожил. Слова Вегаса этот страх усиливают.

— У тебя пять секунд. Не уложишься — прострелю тебе оба колена. Время пошло.

Мужчина, понимая, что это не глупая угроза, выпаливает на одном дыхании:

— Мы поймали шпиона. Он проник в дом и пытался влезть в ваш компьютер. Предполагаем, его послала главная семья.

Вегас выгибает бровь. Хорошо, стоит признать, он его недооценил. Почему охрана не учится на старых ошибках, разберётся чуть позже, а с наиболее интересующим вопросом его опережает Пит.

— Почему вы решили, что это главная семья? — с ноткой возмущения спрашивает он.

Немного замявшись, телохранитель несмело подходит ближе.

— Мы нашли у него это.

Не узнать брошь на его ладони невозможно. Пит уж точно ни с чем не перепутает, ведь сам много лет носил на груди точно такую же, и точно такую же с наворачивающимися на глаза слезами срывал с пиджака.

— Мы также забрали у него телефон, — охранник вынимает из кармана смартфон и протягивает им. — Только он заблокирован. Но мы обязательно найдём способ снять блокировку!

— Ох, нет нужды, — Вегас выхватывает из его рук гаджет. — Заставьте эту вошь говорить. Я скоро подойду.

— Да, господин!

Мужчина кланяется и торопливо сбегает за дверь. Вегас подходит к окну, пустым взглядом глядя вдаль. На его лице ни единой эмоции, но Пит видит, какая злость кипит у него внутри, и, наконец, она рвётся наружу.

— Кинн! Ублюдок! — кулак Вегаса врезается в стену.

— Вегас, я не верю! — Пит подрывается с кровати и хватает его за руку. — Какой, вообще, идиот будет влезать в чужой дом, чтобы пошпионить, и класть в карман фамильный герб своих хозяев? Проще сразу на лбу написать имя того, на кого работаешь!

— Да? Ну, видимо, идиот Кинна и будет! — выплёвывает Вегас.

— Брошь могли украсть, снять с трупа, подделать… Да что угодно! Это вообще ничего не доказывает, — заступается Пит. — Господина Кинна просто хотели подставить.

Вегас усмехается. Он подходит к нему почти вплотную и вертит у него перед лицом телефон.

— Тогда откуда ты знаешь пароль?

— С чего ты взял, что я знаю пароль? — с прищуром спрашивает Пит.

— Оу, ну, конечно же, знаешь. Вам ведь точно такие же на задания раздавали. Как же бывший глава всея телохранителей главной семьи может не знать такой вещи? Разблокируй, посмотрим, что там интересного.

Да. Пит знает этот телефон. Знает, что звонки с него невозможно отследить, а взломать практически нереально. В игры с него не проиграешь, музыку не послушаешь, а номер в нём забит всего один. И пароль от него он тоже, разумеется, знает. На рабочих телефонах он стоит всегда одинаковый и известен не каждому рядовому.

Как сильно трясутся руки, Пит замечает, только принимая протянутый смартфон. Он натягивает лживую улыбку и произносит:

— Да они всё равно за полгода пароли наверняка сменили. Ничего не получится.

Вегас совершенно неожиданно притягивает его за грудки, заставляя вздрогнуть.

— Do not make me angry, — произносит он спокойным ровным голосом, но взгляд выдаёт, что разозлить сильнее уже не получится.

На самом деле, Питу не составит никаких трудностей вбить засевшие в памяти восемь цифр и доказать Вегасу, что всё это неумело поставленный спектакль, нужный для того, чтобы подставить Кинна и разрушить их хрупкие отношения, едва начавшие выстраиваться. Но Пит до жути боится, что восемь цифр окажутся верными.

И, к самому большому сожалению, телефон эту комбинацию с радостью принимает и впускает внутрь.

Вегас обнимает Пита за плечи, ободряюще поглаживая, но ему почему-то только сильнее хочется разреветься. Сдерживается. Однако, стоит признаться, во второй раз предательство терпеть больнее. Может, потому что предаёт человек, в которого верил больше всего на свете?

— Нужно рассказать Поршу, — выпаливает Пит.

— Нет смысла. Он поверит в то, что скажет Кинн.

— Но зачем господину Кинну это? — с искренним непониманием.

Потому что они — побочная семья. Это их проклятье. Из них всегда будут делать козлов отпущения. Пит когда-нибудь привыкнет. Но в самом деле обидно, что Кинн снова во всех своих бедах винит Вегаса. Ведь даже он поверил в то, что они теперь друг другу не враги, пытался научиться работать вместе, а не превращать всё в соперничество.

Вероятнее всего, Порш в курсе про шпиона. Возможно, он эту идею даже поддержал. Хочется, конечно, знать, в чём вообще его подозревают. Стоило бы, наверное, отпустить засланного казачка, всучив ему все данные с компьютера, какие есть, а потом полюбоваться на удивлённую рожу Кинна, потому что Вегас чист. Нет у него ничего, чего не знал бы Порш.

Хорошо, раз они так решили, то и Вегас больше играть в друзей не собирается.

***

— Поёшь хорошо, — выносит вердикт Ким, когда стихает последняя струна гитары.

Че слабо улыбается.

— Но, — словно перечёркивая похвалу, — песня плохая. Только не обижайся на меня, пожалуйста, это правда плохо. Я знаю, что ты можешь намного лучше.

И от улыбки не остаётся ни следа.

Когда Че изъявил желание начать пробивать себе путь в шоу-бизнес, Ким с радостью согласился помочь. Впрочем, никому другому его продюсером он бы быть и не позволил. А теперь расхлёбывает. Вопросом, где весь свой талант к написанию песен растерял Че, Ким задаётся уже неделю. Даже занятия в его репетиционной, «как раньше», вдохновиться не помогают.

— Музыка безжизненная. В ней нет эмоций, понимаешь?

Помрачнев ещё сильнее, Че откладывает гитару и грустно вздыхает:

— Понимаю.

Ким пододвигается чуть ближе и берёт его ладони в свои.

— Сейчас ты просто задался целью написать песню, поэтому она и выходит пустой. В прошлый раз, когда ты писал о своей любви, у тебя получилось замечательно. Добавь своих эмоций в музыку. Преобразуй их в мелодию.

— Снова думать о тебе? — улыбается Порче.

Разумеется, будет наглой ложью, если Ким скажет, что его слова не тешат его самолюбие.

— Снова.

— Оу, в таком случае, может, стоит обновить эмоции?

Приглашение Ким принимает с радостью и, придвинувшись ещё ближе, накрывает его улыбку поцелуем. Неторопливо пробуя её вкус, он зарывается пальцами в волосы, чуть сжимая у корней, и углубляет поцелуй. Че тихо стонет, обвивая руками его шею, и у Кима, честно, сердце с этого момента начинает сходить с ума. Лизнув нижнюю губу, он отстраняется.

— Напиши для меня самую лучшую песню.

Поцеловав щёку, Ким отходит обратно к пианино.

— Итак, первый куплет мне нравится. И в принципе текст неплох, его подправить нужно совсем немного. Давай сделаем упор на музыку.

Опустив руки на клавиатуру, пальцы касаются первых клавиш, но их звукам так и не дают перерасти в мелодию.

— Эй, Ким, зайди в медиа отдел, как освободишься. Им там что-то обсудить с тобой нужно, — из-за двери в студию просовывается парень.

— Да, хорошо, — кивает ему Ким.

Парень исчезает. Ким поднимается с места и треплет Че по голове.

— Позанимайся пока, ладно? Я скоро вернусь.

— Хорошо, без проблем.

Че тянется за поцелуем, получает его и берётся за гитару, а Ким разворачивается, но так и не делает ни одного шага.

Его словно бьёт током. Он замирает в оцепенении, а затем резко кидается к Че.

— Уходим отсюда, быстрее.

— Что случилось, Пи'? — испуганно спрашивает Че.

— Здесь никто не знает моё настоящее имя, это ловушка.

Паника захлёстывает с головой. Если бы с ним не было Че, Ким бы даже заглянул в медиа отдел, чтобы узнать, кто снова посчитал, что ему по зубам главная семья. Но, наверняка, был бы он один, никто бы и не позвал его «что-то обсудить». Его пытаются выманить, чтобы Че остался в одиночестве. Их цель — он, а не Ким.

У него при себе даже оружия никакого нет, и дырка в животе едва перестала беспокоить, чтобы можно было смело выйти с голыми руками против неизвестного количества бандитских рож с огнестрелами. Ким не представляет, сколько их, откуда они вылезут и что будут делать. Его пугает эта неизвестность. Точнее, что может в этой неизвестности произойти с Че.

— Держись позади меня. В случае чего прячься и звони Поршу. Понял меня?

— Да.

Схватив Че за руку, Ким выходит в коридор. Ни единой души. Тихо. Пусто. Лучше бы сразу целая банда под порогом ждала, чем идти по этим безлюдным коридорам, не зная, с какой стороны ждать выстрела. Главное сейчас выбраться на улицу и добраться до машины быстрее, чем они поймут, что Ким раскусил их план. Они не так уж и хороши, если смогли пробраться сюда, не привлекая внимания, но не уточнили, что за последние несколько лет Че стал первым, кому Ким сознался, что Вик — просто перевёрнутый лист.

Ким по пути игнорирует коллег, лезущих с вопросом, куда он так несётся, и уверенно идёт вперёд. Им удаётся миновать все коридоры, лестницы и холл на первом этаже. Теперь их цель — парковка, но в нескольких метрах от машины тишину нарушает выстрел.

— Лови их!

Трое мужчин выскакивают непонятно откуда, и Ким подмечает, что они в себе слишком уверены, потому что пистолет замечает только у одного.

— В машину, бегом! — командует он Че.

Пуля пролетает мимо и врезается в заднюю дверь. Самого опасного, с пистолетом, Ким бьёт коленом в живот и ударяет в челюсть. Тот роняет пистолет, и больше никакой опасности они не представляют. Оставшаяся парочка за это накидываются на Кима с кулаками, но он не даёт им к себе даже прикоснуться.

Такое ощущение, что всех, с кем не стыдно будет драться, главная семья прибрала себе. Этих даже бить жалко, потому что больше смахивают на гопников из подворотен, а не убийц, посланных от него избавиться. Хотя, возможно, перед ними и не стоит задача убить.

Ким выигрывает время для Че, он успевает залезть в машину. Теперь нужно и самому сесть за руль и рвануть отсюда, однако в этом уже нет никакой сложности. Противники едва стоят на ногах. Ким пинает пистолет подальше, запрыгивает в машину и ударяет по газам, в зеркала наблюдая, как троица на ватных ногах пытается угнаться за ними.

— Блять, — выдыхает Ким, расслабляясь.

Автомобиль врывается в поток машин и несётся по дороге. Угроза миновала. Наверное.

— Ты в порядке, Пи'Ким? — беспокоится Че, сжимая его колено. — Кто это? Что они хотели?

— Хотел бы я знать, — хмурится Ким.

Они знают его имя, но не знают, что нужно посылать как минимум ещё десяток таких кретинов, чтобы ранить младшего сына главной семьи. Боевые навыки крайне посредственные. Такое ощущение, что до этого они участвовали только в пьяных потасовках в барах, где кучка алкашей перебрали и решили подраться за юбку. Даже Че не так криво стреляет. Любой мелкой банде хватит мозгов додуматься, что засылая таких олухов, они ничего не добьются, разве что обретут врага в лице главной и побочной семьи. Их словно послали не убить, а просто предупредить.

Занятно.

— Куда едем? — уточняет Че с беспокойством в голосе.

— К Кинну.

Снова начинает происходить что-то странное.

Переступая порог кабинета Кинна, Ким понимает, что это «странное» не просто начинает происходить, а уже идёт полным ходом. Расклад таков: ошарашенный Кинн стоит под прицелом пистолета Вегаса, в Вегаса целится вся охрана, Пит умоляет его успокоиться, а Порш уже на низком старте, готовый прикрывать Кинна от пуль. Ким заслоняет Че и присвистывает.

— А мы вовремя.

— Хиа', что происходит? — пугается Че.

— Уйди отсюда, Порче, — велит Порш.

У Вегаса от злости аж желваки гуляют. Ким совершенно спокойно пролезает у него под рукой и садится в кресло.

— Ебанулись? — наконец-то спрашивает он, окидывая братьев взглядом.

— Свали, Ким, — зло шипит Вегас.

— И такое шоу пропустить? Ни в коем случае.

— Значит, — пистолет с Кинна переводится на него, — тоже отношение имеешь?

— Да сука, Вегас! — Пит уже чуть ли не виснет у него на руке, пытаясь заставить убрать оружие.

— К чему? — уточняет Ким.

— Какая сволочь отдала приказ влезть в мой дом?!

— Да никто не посылал к вам никакого шпиона, блять! — выпаливает Кинн, не выдержав.

— И ты поэтому решил отомстить и послал кучку кретинов убить нас с Че? — предполагает Ким таким тоном, словно говорит о погоде.

Его слова заставляют всех отрезветь. Вегас опускает пистолет и вместе со всеми удивлённо пялится на Кима.

— Мы были в моей студии, и какая-то тройка придурков начали шмалять по нам, — поясняет он.

— Бля, Порче, ты в порядке? — Порш сразу кидается к брату, осматривая со всех сторон.

— В порядке, Хиа', — вяло произносит Че, прижимаясь к нему.

— Так, — тяжело вздыхает Кинн, опускаясь в своё кресло. — Все на выход, — командует он охране. — Нужно поговорить.

И снова они вместе собираются в том же месте, но теперь тревога в груди ещё сильней, потому что перед ними настоящая угроза, и они не представляют, как с ней справляться. Чем дальше ведёт рассказ Ким, тем сильнее все начинают коситься на Вегаса, и, кажется, даже Пит начинает сомневаться, что это произошло без его участия.

— Это не я, — оправдывается Вегас. 

Вообще-то, Ким говорил не всерьёз, но все его слова приняли за истину. Во-первых, Вегас бы действительно не стал мстить Кинну через него или Порче. Он бы, скорее, попытался подгадить Кинну в чём-то или обозначить целью его самого. Во-вторых, люди побочной семьи хоть и сильно уступают подготовке главной, настолько криворуким олухам Вегас свою жизнь бы не доверил. Это не он послал ту троицу, но кто-то определённо хотел, чтобы все так решили.

 — Успокойтесь, Вегас тут ни при чём, — выдвигает Ким. — Мне сейчас больше интересно, что вам указало на причастность шпиона к нам?

Пит поджимает губы и выкладывает на стол телефон и брошь. У Кинна и Порша расширяются глаза от удивления.

— Что, знакомые вещички? — ехидно выплёвывает Вегас. — У вашего лазутчика забрали.

Кинн неуверенно протягивает руку и берёт брошь, пустым взглядом прожигая в ней дыру.

— Это наш телефон, — сообщает Пит, поникнув. — Пароль совпадает.

Словно не поверив его словам, Порш хватает со стола телефон, быстро вбивает цифры и впадает в ещё больший шок.

— Поссорить нас пытались, значит, — хмыкает Ким.

Хочется подумать, что это кто-то из телохранителей. Кто-то, у кого есть доступ к инвентарю. Кто-то приближённый. Хочется, но Ким не собирается так думать, ведь именно этого и добивается настоящая крыса. И то, что сейчас происходит, — просто разминка перед настоящей битвой.

— Сейчас берём записи с камер в студии Кима, ищем нападавших и выбиваем из них ответы, — распоряжается Кинн. — Вегас, что с вашим шпионом? Хочу посмотреть.

Вегас странно улыбается и переводит взгляд на Пита. Тот, нахмурившись, отворачивается и дёргается от гладящих щёку пальцев Вегаса.

— В подвале. Для тебя, кстати, и оставили. Только быстрее, а то попахивать уже начинает.

Снова тяжёлый вздох.

— Сегодня заеду.

Он смотрит на младших.

— Что с вами двумя делать? — устало спрашивает Кинн.

Порче никак не реагирует. Он вымотан, а осознание, что снова придётся вырваться из обычных будней и удариться в мафиозные интриги, его выводит из себя. Добивает страх за жизнь Кима, брата и всех остальных. Ким накрывает его колено ладонью, но не получает реакции. В этот раз он никому не позволит навредить своему сокровищу, а стоящий за всем этим подонок умрёт самой страшной смертью.

Они будут ходить по кругу, если сейчас начнут действовать по старому плану. Ким абсолютно уверен, что той обозлившейся шайке наркоторговцев помогал тот же человек, что и заслал в дом побочной семьи шпиона и отправил сегодняшнюю тройку, напавшую на них с Че.

— Ваш допрос опять ни к чему не приведёт, — скептично говорит Ким. — Поймаете вы их, Вегас снова скальпы посдирает, и в итоге мы услышим, что нанял их какой-то аноним. 

Кинн сам понимает, что с их врагом стоит быть оригинальнее, потому что если старый план не дал никаких плодов, то и сейчас они вряд ли получат ответы. Нужно придумать что-то ещё.

— И что ты предлагаешь? — интересуется Порш.

— Для начала — здесь ничего важного больше не обсуждать. Крыса явно имеет отношение к главной семье. Мы не можем знать, в какой момент и где снова появятся прослушки.

С того момента люди Кинна каждое утро проверяют помещения на наличие жучков и пока ни одного не нашли. Но никто не может исключать, что один они «случайно» не пропустят или детекторы не дадут сбой.

— Согласен, — кивает Кинн.

— И я надеюсь, что за всеми событиями стоит один и тот же человек, тоже все согласны? — уточняет Ким.

В ответ, переглянувшись, все молчаливо кивают.

— Тогда сейчас по максимуму собираем информацию. Подключайте все связи, проверяйте всё досконально. Сделайте упор на казино, там постоянно болтают что-то полезное. Как выясним хоть что-то, тогда и будет думать над следующим шагом. И в этот раз я присоединюсь к расследованию.

— Ого, какая честь! Сам Кимхан снизошёл к нам! — Вегас разыгрывает драму. — Чем же заслужили мы вашу помощь, мудрейший?

Ким с пренебрежением косится на него.

— Эта падаль угрожает Порче. Я собираюсь разобраться с этим лично.

Похоже, их действительно удивляет его заинтересованность. Но по-настоящему удивиться им ещё только предстоит.

Чем больше Ким думает, тем сильнее хочется курить. И он делает это, как только заканчивается их очередное собрание, не имеющее никакого итога. Че у него крадёт Порш, а Ким и не возражает. Пускай пооблизываются. Порче после встречи с братом всегда веселеет, и ему никто не станет на ухо причитать о вреде курения, позволяя в тишине спокойно травиться никотином. Для Кима сейчас это важно. Нужно переварить мысль, не дающую покоя.

Он выходит в сад, наваливается на перила террасы и чиркает зажигалкой. Язык укалывает горечь никотина. Такая необходимая ему горечь. Первая затяжка настолько вкусная, что Ким прикрывает глаза. Он скучал по этому вкусу. Ощущая его на губах, приходит и ощущение, что всё в порядке.

— Куришь, значит? Голос сядет — все фанатки разбегутся.

Вегас. В тишине не выйдет, ясно.

— Только в плохие дни, — отвечает Ким, делая ещё одну затяжку. Его тембру несколько сигарет не навредят.

— И когда предыдущий раз был? — зачем-то интересуется Вегас.

Ким, выгнув бровь, бросает на него недоверчивый взгляд. В душу вдруг лезть решил?

— Когда твои головорезы в баре пытались взять Че в заложники.

Хмыкнув, Вегас вынимает из кармана пачку сигарет и тоже закуривает.

— Да, тот день у всех не задался.

Как ни странно, Кима его присутствие не напрягает. Курить с ним вдвоём оказывается даже в какой-то степени приятно.

— Где Пит? — не то чтобы ему интересно это. Просто хочется знать, почему этот процесс Вегас решил разделить с ним, а не с Питом.

— Пытается доказать Кхуну с его прыг-скок командой, что я не тушу об него окурки и не держу в подвале на цепи, — с какой-то обидой говорит Вегас.

— У них вообще-то есть повод этого опасаться. Кхун никогда не простит тебя за то, что ты сделал с его любимым телохранителем.

Вегас выпускает струйку дыма и отводит взгляд куда-то вдаль.

— Да я себя сам никогда не прощу, — его губы растягиваются в печальной улыбке. — Я хуй знает, почему он со мной. Иногда кажется, что он просто ждёт момент, чтобы так же поиздеваться надо мной и бросить подыхать.

Не передать словами то, как сильно Ким его понимает.

Ему всё ещё непонятно, как так вышло, что Че простил его и позволил им двоим построить отношения. Ким сделал ему больно. Очень и очень больно. И Порче в ответ своим игнором сделал ему больно, но этого недостаточно. Как ему хватило сил простить его, а не дать по лицу и послать куда подальше? Ким водил его за нос, все их встречи нужны были лишь для того, чтобы выудить информацию, и с этим осознанием Че всё равно сейчас с ним и не боится, что их отношения снова окажутся театром одного манипулятора. Определённо, однажды выяснится, что Порче просто ждал момента, когда Киму окончательно голову снесёт от любви к нему, чтобы жестоко бросить и уйти в закат. Пусть тогда лучше сразу пристрелит.

— Скажи, Ким, — Вегас вдруг нарушает повисшую тишину. — Почему мне кажется, что ты знаешь, кто предатель?

Ким делает последнюю, самую глубокую затяжку и тушит сигарету.

— Значит, ты сам знаешь, кто он.

На террасу заходит телохранитель, кланяясь.

— Господин Ким, ваш отец желает вас видеть.

— Да ёбаный в рот, — тихо выругивается Ким, закатывая глаза.

— Удачи, — Вегас тоже докуривает, хлопает его по плечу и уходит.

Вот это «отец желает видеть» ничем хорошим никогда не заканчивается. Всё хоть и начинается с того, что он интересуется, как дела, как здоровье, и делает вид, что ему не всё равно на его музыку, завершается всё одинаково. Ким после этих встреч всегда раздражённый и готов кого-нибудь прихлопнуть, потому что папочка каждый раз умудряется вынести ему мозг. «Когда ты уже начнёшь брать с собой охрану, Кимхан?» «Не надумал вернуться домой, Кимхан?» «Однажды тебя похитят, и мы об этом даже не узнаем, Кимхан!»

Ким проходит на балкон апартаментов отца и находит его в любимом кресле раскуривающим сигару, безмятежно наблюдая за суетой лежащего под ним города. По периметру расставлена его охрана — лично отобранные им парни, лучшие из лучших бойцов, готовые без колебаний отдать свою жизнь за босса. Ким, оценив обстановку, не меняющуюся из раза в раз, садится в кресло напротив. Отец не отрывает взгляда от бурлящего жизнью мегаполиса, только едва заметно начинает улыбаться.

— Хотел меня видеть, пап?

Корн, наконец, смотрит на него и улыбается шире.

— Тебя увидеть хочется всегда, сынок, — тепло произносит отец. — Выпьешь со мной?

Ким косится на столик с двумя стаканами и бутылкой виски.

— Не пью.

— А что, для голоса вредно? — пытается шутить Корн.

— Алкоголь с разумом не ладят.

Его слова вызывают у Корна усмешку.

— Никотин, значит, ладит?

— Не враждует.

Корн снова затягивается сигарой.

— Ты совсем скоро выпускаешься из университета, — для чего-то говорит он, как будто для них двоих это новость.

Хочет поинтересоваться, как идёт работа над дипломом, или пожурить за частые пропуски?

— Я изучаю музыку, — напоминает Ким. — Там ничего, что могло бы тебя заинтересовать.

Сын музыкант — горе в семье. Корн был бы куда больше рад, если бы младшенький тоже пошёл изучать бизнес, как его старшие братья. Ким знает, что всё это позволили ему только потому, что отец уже вылепил себе идеального преемника из Кинна. И для него становится полной неожиданностью то, куда Корн заводит их разговор.

— В этом и дело. Пора заняться серьёзными вещами.

— Чего? — Ким понимает, к чему он клонит, но не верит в это.

— Ты тоже мой наследник, Кимхан. Однажды это всё станет принадлежать и тебе.

— Тебе Кинна стало мало? — хмурится Ким.

— Твоему брату не помешала бы помощь в ведении бизнеса.

После того, как разрешил ему попробовать свободу на вкус, Корн решает припахать его в свои грязные делишки. И это не предложение, от которого можно отказаться. Когда Корн на что-то намекает, ему можно ответить только да или да. Но этому не бывать.

— Если это всё, то я пойду, — холодно произносит Ким и уходит, не дожидаясь ответа.

В этот раз папа побил все рекорды. Ким не раздражён, его натурально трясёт от злости, и он не просто готов кого-нибудь прихлопнуть, он это и сделает с первым встречным.

— Пи'Ким?

Че подходит сзади и обеспокоенно смотрит на него.

Ладно, этого не прихлопнет.

— Что-то случилось? Ты выглядишь… злым.

Ким притягивает его к себе и сжимает так крепко, как может. Порче, не ожидая такого резкого порыва, ойкает, но быстро расслабляется и ответно обнимает его за шею, поглаживая затылок.

— Я с тобой, любимый, — успокаивающе шепчет он. — Расскажешь мне всё, когда будешь готов, хорошо?

Нежно коснувшись губами его виска, Ким чувствует, что отпускает. Но на душе скрести начинает только сильнее.

Он прекрасно знает, что стоит за предложением отца и что оно за собой повлечёт. Придётся распрощаться с музыкой и закончить карьеру, которую он так долго выстраивал. Киму было принципиально важно взобраться на самую вершину, нигде не засветив, что он наследник знаменитых Тирапаньякунов. И взобрался ведь. А теперь отец плюёт на его труды, называя это всё «несерьёзным», и пытается заставить его заниматься всем этим горячо ненавистным Кимом дерьмом. Однако не это самое ужасное.

У него есть Че, и Киму пока даже сложно представить, насколько сильно смена рода деятельности пошатнёт их отношения, если не уничтожит вообще. Все попытки Кима огородить его от мафии окончательно пойдут коту под хвост. Он не может подвергать его такой опасности.

Но отец ведь не отступит. Господин Корн отказов слышать не привык. Только он же не выпуска из универа ждал? Кинн с ним на встречи со старшей школы ездит. Папочка его раньше не трогал не потому, что не хотел от учёбы отвлекать. Что-то заставляет срочно посадить младшего сына на привязь.

Неужели старик обо всём догадался?

— Нам с тобой стоит развеяться, как думаешь? — предлагает Ким, чуть отпрянув.

Отказаться Че не может.

Для Кима очень важно уединение. Одиночество помогает ему очистить разум, разложить сумбур в голове по полочкам, понять себя, осознать какие-то вещи. В периоды, когда он в этом нуждался, Ким сбегал от мира за город. Шелест травы, шум ветра, щебет птиц — то, что не найдёшь в душном мегаполисе, состоящем из стеклянных многоэтажных коробок. Здесь Ким по-настоящему может ощутить, что наконец-то один. Этого чувства нельзя добиться, просто закрывшись в своей тесной квартире. Её стены давят, а здесь… бесконечные просторы и такая бесценная опьяняющая свобода.

Че его жизнь перевернул с ног на голову, разрушил все устои и навёл свои порядки. Теперь покой обретается только рядом с ним. Всё его счастье — быть с ним вдвоём.

— Я приезжал сюда раньше, когда хотел побыть один, — говорит Ким, взбираясь на капот машины.

— А сейчас? — Че подсаживается рядом.

— Побыть с тобой наедине.

На небе ни одно облачко не заслоняет горящие в темноте звёзды. В воздухе осела вечерняя прохлада и разогнала утомившую духоту прошедшего дня. Вдали сияют огни города, замерцавшие с уходом солнца за горизонт. С утёса гигантский мегаполис кажется лишь крошечным муравейником. И не верится, что эта россыпь огоньков — место, где ломаются судьбы.

— Красиво, — Че говорит тихо, стараясь не нарушить тишину этого места.

— Рад, что тебе нравится.

Ким разваливается на капоте, подкладывая руки под голову. Звёзды нереально красивые. Да и ночь в целом замечательная. Тихая, приятно прохладная и с правильным человеком рядом. Че укладывается рядом. Ким наощупь находит его руку и сжимает. С губ как-то неосознанно срывается:

— Обнимай меня в этой ночи…

— Она для нас двоих, — заканчивает Че.

Он нависает над Кимом и целует. Мягко, неторопливо, так, как может только Че. Ким упивается этим поцелуем.

День, когда декан его факультета вызвал к себе в кабинет для разговора, Ким на всю жизнь запомнил. Он тогда взмолился всем богам, чтобы речь пошла не о его отчислении за бесчисленные пропуски. Попросить отца впрячься за него гордость бы не позволила, а как упросить разъярённого декана войти в его положение, Ким не представлял. Но тот не кричал, не угрожал отчислением, а лишь попросил о скромном одолжении — выступить перед будущими абитуриентами на дне открытых дверей. Хотелось сначала посмеяться. Вик собирает полные стадионы. Выступить перед кучкой школьников может кто-то и не столь занятой. Однако вспомнив, что шёл сюда, трясясь от страха, поумерил заигравшее чувство собственного достоинства и согласился. Позволил университету похвастаться своей главной звёздочкой.

На свой выпускной Ким подгонит декану ящик его любимого бренди в знак благодарности за возможность выступить на дне открытых дверей. Ни одно выступление не оставило в его сердце такой отпечаток, как это. Если бы в этот день один мальчик не удивил толпу своим фанатизмом, Ким бы сейчас не целовал самые вкусные в своей жизни губы, не вдыхал сводящий его с ума запах и не был бы так сумасшедше влюблён. Никогда.

Ким толкает его на спину, слезает с капота и пододвигает Че ближе за ноги. Страсть лавинная. Он задирает его кофту и проводит языком по животу от пупка до груди. На языке оседает обожаемый солоноватый вкус. Самый любимый. Ким кусает его за бок, выжимая стон, оставляет хаотичные поцелуи по животу и поднимается выше к соскам.

— Поцелуй меня, быстрее, — нетерпеливо бормочет Порче.

Отказать в этом удовольствии ни себе, ни тем более ему невозможно. Поцелуй — один из тысячи, но не менее особенный, чем все их предыдущие. Только именно этот засядет в голове сильнее остальных, потому что этот вечер вдвоём они проводят так беззаботно в последний раз.