Довольно незаметно приближается вечер.
Тучи до сих пор не разошлись над городом — и от этого смеркается немного быстрее. Серое небо, пусть не так заметно из-за лета, но понемногу темнеет. На улице то сухо, то вновь начинается дождь: он стучит в окна и по крышам, то сильнее, то слабее.
— Я что-то пить хочу…
Корекиё протягивает Кайто его жестяную банку с газировкой.
— Тут ещё немного осталось, допивай. Потом… Если желаешь, мы можем продолжить.
По комнате слышатся громкие глотки. Кайто жадно допивает содержимое банки и ставит её на стол, вытирает рот о кисть руки и осматривает своё тело.
Похоже, Шингуджи знал, что Момота обкончает самого себя, и потому как будто подготовился: и вовремя поднял футболку, и удачно пристроился сбоку от него…
Вероятность того, что Корекиё в сексе окажется куда опытнее Кайто, Совершенного девственника, слишком велика. Однако лучше проверить, как ему кажется — любопытство берёт над ним верх:
— А ты, ну… — слегка заикается Момота. — У тебя уже был… опыт… верно?
— Разумеется, — улыбается Шингуджи, выпивая сок, оставшийся на столе. — Не только с моим единственным близким человеком, но и в полевых экспедициях.
— В полевых экспедициях?
— Верно. Я попадал в разные деревни с разными традициями. В некоторых из поселений были обряды, в которых применялось связывание — в том числе и шибари. Я связывал, связывали и меня…
В голове Кайто рисуется этот образ: как на холодном деревянном полу, связанный по рукам и ногам, держится Корекиё; как он с трудом дышит, как приподнимается его грудь…
— Был даже случай, — мелодичный голос фольклориста легко вплетается в ход мыслей, — когда после посещения одной деревушки все девушки поселения просто умоляли меня остаться…
— Я даже понимаю, почему.
— Хм?
Кайто хлопает глазами, не понимая, что он сказал не так.
— И почему же? — с ухмылкой интересуется Корекиё.
Осознав, что именно он выпалил, Кайто тут же извиняется.
— Блять, блять, бля-ать…
— Похоже, я только подливаю масла в огонь, — допив сок, Шингуджи ставит стакан на стол. — К-к-к, значит…
Он кивает на Момоту: опустив взгляд, Кайто замечает, что у него снова стояк. На щёках вмиг вспыхивает румянец.
— Значит, нам надо закончить начатое, не так ли? — Корекиё смотрит ему в глаза, и его лицо с каждым звуком искажается в ухмылке. — Надо выжать тебя досуха, чтобы ни одна капля твоего семени не осталась в тебе. Как ты думаешь?
Он всего тремя пальцами хватает Кайто за подбородок и вглядывается в глаза ещё глубже. Шингуджи словно видит насквозь. Бессильный, Момота не может ему сопротивляться. Да и, быть может, он прав, и ему действительно нужно выплеснуть всё, что накопилось, чтобы больше не допускать пошлых мыслей.
— Х-хорошо… Т-только если ты попытаешься меня прикончить, я сам тебя прибью!
— Замечательно, Момота-сан, — улыбается Корекиё и хлопает в ладони. — Тогда поднимайся и иди за мной в спальню.
Кайто, пытаясь спрятать член обратно в нижнее бельё, встаёт с дивана и следует за Корекиё.
— Ты не переживай, я не самка богомола и убивать после спаривания не планирую, — смеётся фольклорист про себя. — Да, безусловно, у людей есть довольно опасные фетиши и даже неправильно сделанный бондаж может вызвать некроз тканей, но я предпочитаю не доводить людей до подобных крайностей. Тем более, для убийства ты не подходишь по моим критериям.
— Подожди, но к-кого же ты тогда убиваешь?..
— Точно не таких, как ты, спешу тебя утешить, — Шингуджи аккуратно берёт Момоту за руку и ведёт, — но все карты я раскрыть тебе не могу. К счастью или к сожалению — решать тебе.
— У-успокоил… — с сарказмом отвечает парень.
Кайто заходит в спальню — вполне обычную комнату с рабочим столом, офисным креслом, шкафом для одежды и кроватью. Многие вещи уже собраны по коробкам: книги, тетради, канцелярские принадлежности и предметы личной гигиены. Отдельно составлена обувь и часть одежды — остальное, похоже, ещё висит в шкафу.
— Ещё раз прошу прощения за то, что здесь не убрано.
— Но ты ж переезжаешь, это нормально.
Корекиё указывает на кровать, стоящую вплотную к стене, и Кайто садится на неё.
— Присаживайся, я пока принесу кое-что, — в спешке говорит фольклорист и уходит.
Через пару минут он возвращается: у него в руках две бутылочки: одна — с водой, другая, поменьше, — с чем-то ещё. Первую Шингуджи ставит у кровати, вторую кладёт на кровать.
— Не хочешь ли ты избавиться от одежды? — интересуется Корекиё, ставя колено между ног парня.
Кайто сглотнув слюну, понимает: у него нет выхода. Он снимает с себя футболку, оголяя слегка подкаченный торс. Под присмотром Шингуджи парень также опускает штаны и нижнее бельё до колен — и юноша ему помогает снять полностью.
Момоте очень неловко наблюдать за всем этим процессом, но наибольшее смущение он чувствует от того, что, по сути, остаётся сейчас беззащитным. У него нет одежды, и, если что-то пойдёт не так, то как он будет выглядеть?..
Однако Шингуджи тут же успокаивает его, медленно и аккуратно раздвигая его ноги.
— Посмотрим…
Корекиё мягко проводит вдоль члена Кайто пальцем — и даже такое лёгкое касание снова его возбуждает.
— Замечательно, — комментирует он. — Момота-сан, хочешь ли ты всё-таки попробовать шибари? За качество связывания можешь не переживать: опыт у меня вполне достаточный. Единственный минус для тебя — это, конечно, то, что на это уйдёт минимум час.
— Блин, — вздыхает Кайто, — да, я от Ирумы наслышан о том, что ты можешь в бондаж, но оно правда занимает так много времени?..
— М-хм, — Корекиё садится на колени перед Кайто и приподнимает его член за головку одним пальцем. — Я могу сделать более простые узлы или сделать только связывание кистей рук, если есть желание.
Но сейчас у Кайто совершенно иное желание.
Он молча наблюдает, как Корекиё вновь держит его член и водит ладонью вдоль него.
Шингуджи приближается лицом к половому органу и едва касается головки губами. Невесомые поцелуи на чувствительной коже сводят Момоту с ума.
— Ш-Шингуджи…
Кайто закрывает глаза и кладёт руку на голову Корекиё. Всеми силами космонавт подавляет в себе желание схватить этого юношу за волосы и толкаться в его глотку как можно глубже.
Но Момота внезапно чувствует касания и прохладу возле ануса.
— Ч-чего?..
Кажется, Кайто только сейчас заметил, что бутылка с другой жидкостью пропала. Корекиё выливает часть её содержимого себе на пальцы, подносит к бёдрам парня и нажимает на колечко мышц.
— Прошу, Момота-сан, расслабься.
— К-как ты предлагаешь мне расслабиться?! — вскрикивает Кайто. — Ты хочешь вставить мне пальцы в жопу!
— Поверь, если ты расслабишь свои мышцы сейчас, я подарю тебе такое удовольствие, которое ты ещё никогда не испытывал.
— А, а, а… А если я откажусь?!
— В таком случае, — Корекиё поднимается к нему и нависает над ним с угрожающим видом, — я буду вынужден связать тебя по рукам и ногам. Только не уверен, что после этого будет делать с тобой гуманнее: брать тебя часами, пока твои конечности не начнут неметь, или оставить тебя так на пару часов, чтобы ты умолял меня о разрядке?
Оба сценария звучат слишком жестоко. И Кайто представляет себя в обоих из них: с одной стороны, после первого он вряд ли встанет и дойдёт не то, что до Академии, — до дома; с другой стороны, он примерно представляет, насколько мучительным будет его ожидание.
— Х-хорошо, хорошо, я-а-а попробую…
— Вот и замечательно, — Корекиё мягко треплет Кайто за щёку. — Хороший мальчик.
Почему-то от этих слов в животе ему становится очень приятно.
— Позволь мне вернуться к тому моменту, откуда мы начали.
Момота кивает.
Вновь сев на колени, Корекиё покрывает смазкой — похоже, именно это находится в бутылочке — свои пальцы, подносит их к анусу и тоже аккуратно смазывает вход. Через пару нажатий оба пальца медленно проскальзывают вовнутрь.
— М-м-мх! — Кайто выгибается, ощущая, как его внутренности заполняются. — Б-боже…
Помимо заполненности, внезапно Момота чувствует и теплоту вокруг своего члена — Шингуджи, войдя в парня пальцами, ртом ласкает половой орган. И этого, похоже, мало было для Корекиё — он начинает двигать пальцами внутри.
— Блять… — Кайто сжимает его волосы в кулак. — Шингуджи-и…
Тут же его прерывает сверлящий взгляд. И Кайто, у которого есть опыт общения с Маки, прекрасно знает, что значит этот взгляд — «Если ты немедленно не прекратишь, твоё тело никогда не найдут, а если и найдут, то будут собирать по кусочкам в течение десятилетий».
Кайто тут же разжимает кулак и слабо хлопает и гладит его по голове. Его рука заметно дрожит от желания схватить за волосы.
Он опускает взгляд: Корекиё внимательно следит за каждой его реакцией, не издавая ни слова — его губы и язык дразнят головку члена, а пальцы медленно входят и выходят. В какой-то момент, когда пальцы Шингуджи что-то нащупывают, Кайто, выгнувшись грудью вперёд, громко и протяжно стонет.
— А-а-агх! Ч-что за?..
Его тело словно ударило током, а член запульсировал.
Шингуджи лишь хихикает и нажимает на эту точку. Снова и снова, снова и снова. И теперь он толкается в неё с большим усердием. От каждого прикосновения Момота только и может, что ахать и вскрикивать. Из его рта невольно вылетают капли слюны.
— Ш-Ши… П-прош-шу…
Видя, в каком отчаянии молит его Кайто, Корекиё лишь усерднее давит на нужную точку. Через пару толчков Момота кончает, заполняя спермой рот Шингуджи.
— Ч-что это б-было?..
В недоумении, в смущении и тихом ужасе космонавт пытается найти ответы в глазах одноклассника. Вместо этого фольклорист, привстав с колен, демонстрирует парню, что его семя ещё во рту.
У Кайто перехватывает дух.
И Корекиё, довольный его реакцией, закрывает рот и делает пару глотков.
На коже Момоты не остаётся мест, где нет румянца от смущения — он весь вот-вот сгорит со стыда.
— Поче… Почему я?..
— Точка, на которую я под конец нажимал, — Шингуджи мельком вытирает рот запястьем, — называется простатой. Она есть только у мужчин, и, я полагаю из своего опыта, она нужна примерно для того же, для чего женщинам нужен клитор — для получения сексуального удовольствия. Но мне что-то слабо представляется, что ты об этом не знаешь.
— Нет, ну… — Кайто смущённо чешет затылок. — Я читал и спрашивал, некоторые из них засовывали пальцы в жопу, я пробовал, но так и не понял, зачем… Да и, блять, это ж по-гейски!
— А получать оргазмы с мужчинами — это не по-гейски? — хихикает Корекиё, садясь рядом. — Мне казалось, ты преступил эту черту ещё после секции кюдо.
— Д-да я ж не ге-ей… — Кайто уже хватается за голову и опускается телом ниже.
— Мне очень жаль тебе говорить, Момота-сан, но твой шкаф сделан из стекла.
— А?..
— То, что ты гей, это такой же очевидный факт, как-то, что я — серийный убийца, — Корекиё указывает на себя. — Когда об этом узнавали мои ближайшие друзья, ни один из них не был удивлён: все до единого говорили, что в моём тихом омуте однозначно есть какой-нибудь чёрт. С тобой то же самое: в тебе всегда было что-то такое, что выдавало в тебе человека иной ориентации.
— Думаешь?.. — вздыхает Момота, падая спиной на кровать; Шингуджи поворачивается к нему. — Хех, вот что с людьми делает отсутствие маски…
— Именно. Но советую не переживать по этому поводу: быть иной ориентации — не плохо. Увы, люди в этом плане слишком придирчивы и держатся за традиции, которые они сами придумали, чтобы ограничить свободу остальным. Во многих странах гомосексуальность вполне была нормальным явлением до того, как, например, той же католической церкви потребовалось контролировать деторождение.
— В-вот как…
— Оно было всегда и оно было везде, — продолжает с улыбкой Корекиё. — Во многих странах оно остаётся, но сейчас люди вновь приходят к выводу, насколько глупыми были эти запреты. Так что… Я не вижу смысла так держаться за свои убеждения в своей «нормальности», потому что она меняется от общества к обществу, во времени и пространстве…
— Я даже не говорил ничего, а ты уже принялся успокаивать меня? — Кайто чешет затылок и неловко улыбается. — Шингуджи-кун, я… Спасибо, типа?..
— Знаешь, Момота-сан…
Корекиё приподнимает подол юбки вновь. Он сжимает колени вместе, и на них, в слегка приподнятом состоянии, лежит едва возбуждённый член. Шингуджи так и не снял порванные колготки — как будто знал, что Момота их порвёт.
— Мне всё ещё нужна помощь с этим. Я помог тебе закончить дважды и был бы рад, если бы ты оказал мне… ответную услугу.
Сглотнув слюну, Кайто аккуратно протягивает руку…
Но Корекиё тут же кладёт самого парня на кровать.
— И, увы, мне нужно нечто большее…
Момота не успевает моргнуть, как ощущает, что его горло чем-то прижали. Теперь чувство удушья ему знакомо — к его сожалению.
Но его душат не рукой…
Кайто приподнимает голову: Корекиё чуть ли не сидит на его горле. Его колени стоят по бокам от головы космонавта, подол юбки падает ему на лицо, а сам фольклорист, снова подняв подол, другой рукой держит свой член.
— Ш-Шингуджи?!
— А я не догадывался, что с такого ракурса ты выглядишь ещё милее…
Хватая Шингуджи за бёдра, Момота хочет скинуть юношу с себя. К такому развитию событий космонавт совершенно не был готов! Он хочет и пытается сопротивляться.
Но Корекиё слегка опускается и кладёт член на лицо Кайто.
— Я бы советовал приумерить свой пыл, Момота-сан. Скажи мне теперь — как твои ощущения?
Пара толчков вдоль лица, и космонавт вспыхивает румянцем с новой силой. Кажется, будто на эту смесь стыда и смущения уходят вся кровь его организма: кровь не отливает от его лица, с каждым разом приливаясь с новой силой.
— Я… Я… Ах… — Кайто теряет дар речи: он не может ничего сказать, его голова забита лишь мыслью о том, как трутся членом о его лицо. — Я н-не знаю…
— Скажи мне, — тихим, ласковым голосом интересуется Корекиё, запуская свою руку в колючие фиолетовые волосы, — тебе хотелось бы снаружи или внутри?
— В-внутри?..
— Тогда…
Шингуджи берёт член в руку и направляет конец на закрытый рот Момоты. Фольклорист бережно размазывает предъэякулянт по сомкнутым губам.
— Открой рот, Момота-сан. Обещаю, я буду так нежен, что ты будешь молить меня о более грубом отношении с тобой.
Капли предъэякулянта немного затекают в рот, и Кайто невольно глотает сперму. Она ощущается странной на вкус…
…Но от этого ему хочется попробовать её ещё больше.
Выходит, у Кайто особо нет выбора.
Кайто жмурится, но медленно открывает рот. Постепенно он чувствует, как что-то погружается в его горло — что-то достаточно плотное и мягкое. Губами он чувствует очень нежную кожу.
Наклонив голову вбок, Корекиё медленно и аккуратно входит членом в рот парня. Тонкие пальцы треплют и ворошат его фиолетовые волосы.
— И правда — ты о-очень хороший мальчик, Момота-сан.
Наконец, Кайто смыкает губы и чувствует, как из-за члена он не может полностью закрыть рот. Пусть и не совсем большая, но ощутимая толщина давит на челюсть — возможно, с непривычки она скоро заболит. Момота только и может, что мычать и вздыхать.
— Позволишь мне вбиваться в твоё горло или ты сам удовлетворишь меня? Мне интересно, что бы ты предпочёл сделать в такой ситуации…
Кайто начинает двигать губами, посасывая член. Суховатым языком Момота ласкает его снизу.
Чёрт. Кажется, Кайто входит во вкус.
Всё ещё жмурясь, он медленно насаживается головой на член Корекиё, невольно, неконтролируемо двигаясь вдоль его плоти.
Эти действия как будто… гипнотизируют Кайто.
Челюсть начинает болеть, а в горле уже не хватает слюны. К голове приливает много крови, из-за жара от чужого тела и забитого рта Кайто почти нечем дышать. Он словно видит звёзды перед своими глазами…
— Дыши носом — это помогает.
Послушав совет, Момота так и делает — и ему становится немного легче.
— Посмотри на меня.
Кайто… не готов открыть глаза. Он не готов к тому, как он будет выглядеть сейчас: растрёпанный, мокрый, возбуждённый, жалкий — и всё это из-за одного-единственного человека. Плевать, что Шингуджи и так отлично видит, как он стонет и берёт его член в рот без какой-либо тренировки…
Но после пары секунд ожидания Кайто вздрагивает от резкой боли: Корекиё крепко сжимает его за волосы и тянет его, сам насаживает голову на свой член и аккуратно толкается.
— Открой глаза и посмотри на меня.
Он жмурится так, как будто если он откроет их, то умрёт. Но с большим трудом Кайто его слушается.
На его глаза наворачиваются слёзы. Очень много слёз. Из-за них Момота с трудом может что-либо видеть — особенно лицо Шингуджи. Весь красный, мокрый от пота и слёз, Кайто с трудом начинает двигать головой, поднимая глаза.
Корекиё довольно улыбается:
— У тебя очень хорошо получается, Момота-сан, — нежные касания его рук к волосам, его пальцев к скальпу на хрупкой голове смягчают пытку. — Ты так хорошо помогаешь мне, бедной, несчастной девушке…
Шингуджи прикрывает глаза — но всё ещё видит Момоту. Он продолжает дразнить его то губами, то языком, иногда позволяет себе взять немного глубже — и тогда член слегка упирается в заднюю стенку горла.
Сзади себя Корекиё слышит какое-то шуршание. Что-то щёлкает, защёлкивается вновь… Но он не придаёт этому особое значение. Всё внимание Шингуджи направляет на того, кто находится в его поле зрения, кто сейчас со стыдом и смущением ублажает его — на своего одноклассника, Момоту Кайто.
Корекиё чувствует, как его хватают за бёдра.
— Хватит с меня!
От внезапного толчка фольклорист падает спиной к другому концу кровати, чуть ли не впритык к изголовью. Кайто тут же садится между его ног, в одной руке держа бутылочку со смазкой.
— У меня уже челюсть отвалилась, пока я сосал тебе!
Их гениталии лежат одна на другой, и оба одноклассника чувствуют друг друга. Прикрыв рот, Корекиё тихо вздыхает, дрожит всем телом.
— Если тебе так сильно нужна моя помощь, то ты получишь её — но по-другому!
На лице Кайто виден целый спектр эмоций: от искренних гнева и досады до глубокого смущения и стыда. Космонавт, взяв свой половой орган, уже покрытый смазкой, нажимает на входит, а затем резко проталкивается в фольклориста.
— Н-нгх! — Корекиё выгибается грудью вверх. — А-а-ах…
Момота отлично видит, как юбка едва-едва прикрывает член Шингуджи, ещё мокрый от слюны. Нечто белое уже заметно на его конце и проступает на подоле небольшим пятном.
— Твоя помощь мне — это лишь предлог, чтобы поиздеваться надо мной, не так ли?! Использовать меня для своих… извращений!
Кайто резко толкается.
— Н-нгх, М-Момота-сан!..
Снова толчок.
— Э-это в-ведь.!
Ещё толчок.
— А-ах… Это ведь ещё н-не извра-а—
Толчок за толчком, Кайто не позволяет даже вставить слово. Теплота с безумной скоростью поглощает и тело, и сознание Корекиё. Из его рта уже не доносятся слова — только стоны и прерывистые звуки, всхлипы и болезненные, но восторженные визги.
— Ради чего ты так пытаешь меня, Шингуджи-кун?!
— Ч-чт… Ч-что-бы…
Взяв одной рукой ногу Корекиё под его коленом, Кайто кладёт другую себе на бедро. Он продолжает толкаться, проникая всё глубже и глубже с каждым движением.
— Ч-чтобы увид-деть…
Резким движением Кайто приподнимает подол юбки. Он едва касается члена юноши — и Корекиё кончает, выгнувшись в груди и издавая громкие стоны.
— А-ах!.. Ч-чтобы увидеть твою истинную красоту… М-Момота-сан…
Момота не останавливается. Он продолжает вбиваться в Шингуджи — и волны от оргазма распространяются уже болезненным пульсированием. Семя вытекает из его члена, иногда брызгает ему на живот и юбку.
Ещё пару толчков, ещё и ещё — наконец, Кайто делает самый глубокий толчок. Парень перестаёт двигаться.
— А-ах…
Медленно, очень медленно, с огромным трудом космонавт опускает ноги фольклориста и отталкивается, выходя из него. Из Корекиё снизу, по его бёдрам, вытекает сперма.
— Т-ты… — он рукой отпринимает ягодицу, и из ануса течёт ещё больше семени. — Ты закончил в меня, Момота-сан?
Кайто громко и смущённо ахает, закрывает рот ладонью, чуть ли не вгрызается в неё.
— Блять, блять, блять…
— Мнгх… — Корекиё с трудом садится и осматривает постельное бельё, испачканное потом и семенем Кайто. — Поэтому нас и хотят выгнать из квартиры.
— А?..
— Неважно, — юноша тут же сменяет тему. — Как твоё самочувствие, Момота-сан? Как тебе… сегодняшний вечер?..
— Я… — Кайто отпускает свою ладонь, покрасневшую от укуса. — А-ах, чёрт…
Рядом с Корекиё раздаётся громкий плюх. Момота падает животом на кровать, лицом в мягкое одеяло.
— Я не знаю, Шингуджи-кун. Всё снова как-то закрутилось и запуталось…
— И всё же мне интересно твоё мнение насчёт сложившейся ситуации.
— Н-нгхм… Вот вроде бы прошли эти три дня, и я почти смирился с тем, что это был минутное влечение, а я просто не совладал с эмоциями. Ну, подумаешь, втюрился во фрика, подумаешь, мы подрались немного… Я сегодня хотел разобраться со всем этим — но ты пришёл в этой юбке, и всё стало ещё больше запутано!
— То есть… — Корекиё садится поближе, чтобы видеть лицо Кайто, которое он прячет в одеяле. — Ты и правда просто хотел поговорить?..
— Ну, типа! Это ты начал до меня домогаться — а я теперь не знаю, что мне к тебе чувствовать!
— Не ты ли что-то там бормотал про любовь? — Шингуджи наклоняет голову в бок, наблюдая за нарастающим смятением Момоты.
— Я-а-а… Н-ну… Возможно, я поторопился, но… — потом он резко вскакивает и смотрит в ярко-жёлтые глаза. — Но кто мы, блять, тогда — после всего этого?!
— Я слышал от Широганэ довольно неплохое определение — оно больше касалось каких-то там фанфиков, но, как мне кажется, этим можно описать и наши отношения.
— Это каким же?
— «Друзья с привилегиями», — нежно отвечает Корекиё, вороша волосы Кайто.
— С привилегиями?.. — переспрашивает он, глядя исподлобья.
— Можем заниматься любовью, не находясь в отношениях, — комментирует фольклорист. — Поэтому… Предлагаю иной вариант: мы можем оставаться друг другу одноклассниками, может, ты попытаешься изменить меня и сделать своим другом, — кроткий смешок слышится над ухом космонавта, — взамен на это, если ты вдруг почувствуешь порочное желание и захочешь заняться с кем-то любовью — я в твоём распоряжении. То, что я сделал для тебя сегодня… Ох, поверь мне, то, что я сегодня делал с тобой — это меньшее, на что я способен.
— В-верю…
Кайто с трудом перебирается к изголовью кровати и плюхается затылком на подушку.
— Как же ноги болят…
— Это с непривычки, — объясняет Шингуджи, но Момота замечает, что юноша сам с трудом смыкает ноги. — Тебе не о чем беспокоиться, Момота-сан. Но нам нужно сделать ещё кое-что прежде, чем завалиться спать.
— И что же?..
Корекиё демонстрирует постельное бельё, перепачканное потом и прочими выделениями.
— Помимо того, что нам надо застирать все эти пятна, необходимо принять душ. Я не думаю, что ты бы хотел допустить проблем со здоровьем из-за этого.
— А насколько это нужно?..
— Это обязательно. К тому же, у меня полно различных средств гигиены — могу заодно помыть тебе голову такими шампунями, что твои пальцы будут тонуть в волосах.
— Н-ну… — Кайто невольно протягивает руку и касается волос Корекиё, нежных и мягких, как атласные ленты. — Блин, правда пиздец мягкие…
— К-к-к, я убедил тебя?
— Д-да!
Шингуджи с трудом сползает с кровати, едва держась на ногах. Опираясь то о стол, то о стены, он добирается до душа. Момота же, подскочив с кровати, как верный пёс, подлетает к нему, предлагая помощь. Оба успешно добираются до ванной и принимают мягкий душ.
Никто из них не смотрит на часы, но, когда они добираются до кровати и ложатся вместе, падая в сон, на часах было давно уже за полночь.