Вокруг — идеальная, выхолощенная белизна без границ, без конца и без края; работать с далекими вероятностями и строить планы проще всего в глубокой медитации, во власти лаконичного образа, созданного собственным сознанием в качестве фона.
Глубокая ночь, когда весь Орден спит — единственная возможность вот так, ничего не опасаясь и не рассматривая бесконечное множество ближайших исходов, сесть на открытом воздухе и уйти в себя.
…Но только почему-то варианты событий, благоприятные и нет, аккуратно разложенные по мысленным полочкам, вдруг начинают путаться, точно во сне, вызывая растерянный галдеж демонов, у каждого из тысячи — на свой лад.
Довершая начавшийся хаос, наиболее вероятное будущее прямо на глазах Джодаха делает кульбит, оборачиваясь совсем другим.
Испуганные голоса демонов сливаются в громовую какофонию, из которой невозможно вычленить ни единого внятного слова.
Джодах впервые за немалое время ощущает непонимание, — по спине, кажется, даже пробегает холодок страха, взъерошивая перья его фантомно-мысленного образа, — которое с каждым мгновением только нарастает.
Белое пространство с лихорадочной поспешностью схлопывается в точку.
Вынырнувший из глубин своего сознания и почти оглушенный позабытым чувством опасности, Архимаг слишком растерян, чтобы действовать разумно и логично; над ним берет верх то птичье, что живет во всех скайзернах и что стало в нем еще сильнее с обретением возможности летать — и он заполошно бьет крыльями, поднимая себя с досок мостика.
…И уже после, взмахами цепляясь за ненадежную воздушную опору, смотрит вокруг, мысленно приказывая демонам заткнуться.
Снизу на него таращится мироходец; спугнутой тенью отступает назад на шаг, на два, совершенно беззвучно — так вот почему Джодах его не заметил, — и очень плавно, выдавая закалку множеством боев, погонь и охот. На его лице — все то же каменное выражение, лишь глаза за линзами неизменных темных очков, раскрытые чуть шире обычного, выдают те же эмоции, что и у Архимага. Удивление и испуг.
Демоны вновь шепчутся на заднем плане разума, и Джодах волей-неволей внимает им, выстраивая план действий. Негодный мироходец умудрился фальшивой нотой вмешаться в тщательно играемую, продуманную наперед мелодию, одним своим присутствием смять и запутать плетение вероятностного кружева… И это нужно исправить.
Архимаг изящно приземляется обратно — босые ступни чувствуют прохладу и гладкость дерева; мироходца едва не сбивает с ног ветром, и он молча, до побелевших костяшек вцепляется в резное ограждение. Его крылья, маленькие, жесткие и под самую завязку напитанные магией, мелко подрагивают от напряжения.
— Только вступил в Орден, а уже нарушаешь правила? — обманчиво мягко спрашивает Джодах, подбавляя в голос силы.
С Люциусом было сложнее — начисто удалить целый пласт воспоминаний не удалось, а последствия проявились в сонме вероятностей, когда уже стало слишком поздно…
Но сейчас нужно переписать совсем небольшой фрагмент, и пара оборванных причинно-следственных связей едва ли наведет мироходца на ненужные размышления.
В любом случае — памяти о его, Джодаха, слабом месте остаться не должно. Даже обладая силой тысячи демонов, не всегда возможно предсказать, во что выльется незначительное изменение настоящего.