Припарковавшись у обочины, Юнги еще раз взглянул сначала в навигатор, а после на приклеенный к рулю стикер с адресом. Дом Чимина на противоположной стороне улицы — двухэтажный, обитый голубоватым сайдингом и вившейся вокруг окон виноградной лозой. Вдоль каменной тропинки, ведущей к крыльцу, росли розовые кусты, а лужайка была пострижена, словно под линейку — ровная, без единого сорняка.

Отстегнув ремень безопасности, Мин дернул рычаг сбоку под креслом и откинулся на кожаную спинку. Он закрыл лицо руками, попытавшись успокоиться, — слова директора Боулза до сих пор звучали в его голове, а вчерашний разговор с Чимином не вызывал ничего, кроме страха. Прийти домой к ученику, который, возможно, подвергается домашнему насилию — это нормально. Но прийти домой к ученику, в которого влюблен, — уже не лезет ни в какие рамки. Тем более, если предположение директора Боулза окажется правдой. Юнги не имел ни малейшего понятия, что должен делать в подобной ситуации. Вызвать полицию? Попытаться защитить? Хорошо, но каким образом? Если Чимин действительно окажется в опасности, вряд ли Мин сможет себя сдержать и не ударит его отца в ответ. Нет, так нельзя. Все-таки он учитель — взрослый и серьезный человек.

Вспомнив, что Сокджин просил не трогать сидения в его машине, Юнги попытался вернуть спинку в прежнее положение, но, махнув на это рукой, открыл дверь, ступив на ровный асфальт. Ноги начали дрожать, а на лбу выступила испарина. Мин выдохнул — это просто какой-то абсурд. Сжав кулаки, он попытался взять себя в руки и медленно подошел к двери, постучав три не самых уверенных раза.

— Меня не интересуют пылесосы и кухонные комбайны, — произнес крепкий высокий мужчина, едва открыв дверь.

— Что? — не понял Юнги.

— До свидания, — громко сказал мужчина, проигнорировав вопрос «оппонента».

— Нет, постойте, — Мин вытянул руку, затормозив закрывающуюся дверь, — Я — Мин Юнги, учитель английского языка вашего сына.

Нахмурившись, мужчина жестом пропустил Юнги внутрь, закрыл дверь и прошел на кухню, выглядя абсолютно незаинтересованным в незваном госте. Оглянувшись по сторонам, Мин оценил обстановку: дом был аккуратным и чистым, на журнальном столике в коридоре стоял цветочный горшок с высокой ливистоной, а мебель в гостиной и на кухне казалась дорогой и удобной.

— Что он натворил? — процедил сквозь зубы мужчина.

— Ничего, — натянуто улыбнулся Мин, сев за стол, — Я хотел поговорить об успеваемости вашего сына.

Юнги захотелось стукнуть себя по лбу. Нужно было заранее придумать правдоподобный предлог своего нахождения здесь.

— У Чимина довольно хорошие оценки по гуманитарным предметам, — продолжил Мин, — Он отлично знает язык и показывает хорошие результаты при написании сочинений.

— И? — помотал головой мужчина.

Юнги опешил, не зная, что сказать. Отец Пака не выглядел как домашний тиран, нет, ему просто было все равно на своего сына. Любой другой родитель, услышав, что его ребенка хвалят, гордился бы, а он… Мин даже не знал, какое слово подобрать. На лице мужчины не дрогнула ни одна мускула, а сказанное Юнги он принял совершенно безразлично.

— Я просто хотел сказать, что у Чимина есть все шансы поступить в хороший университет, — нахмурился Мин, — Например, в Питтсбургский или в Пенсильванский.

— Или он может пойти мыть полы в торговом центре, где ему самое место, — выпалил мужчина, — Я не собираюсь платить за его учебу, как бы вы его ни нахваливали.

— Я ухожу, — спустившись по лестнице, сказал Чимин, — Юн… Мистер Мин?

Застыв на месте, Пак удивленно захлопал ресницами. Он метал испуганный взгляд, смотря то на Юнги, то на отца.

— Доброе утро, мистер Пак, — Мину потребовалось немало усилий, чтобы не выдать бушевавшее в его душе пламя, — Просто имейте в виду, что Чимин — перспективный и умный парень, — встав из-за стола, он поправил одежду, — Вы не против, если я подвезу вашего сына до школы?

Махнув рукой, мужчина взял в руки лежавшую на столе газету и лениво перевернул страницу. Выдохнув, Юнги подошел к Паку и легко коснулся его плеча.

— Пойдем, — сказал он, указав на дверь.

Утренняя прохлада ударила в лицо, моментально отрезвив сознание Юнги. Ему было понятно все, кроме одного — откуда у Чимина, теперь уже ставший серым, синяк на щеке? А увидев Юнги и своего отца вместе, в его глазах промелькнул некий страх, но с чем конкретно он был связан? Спрашивать не хотелось, но не потому, что Юнги было все равно, а потому, что он не хотел, чтобы Пак чувствовал себя некомфортно.

— Что ты здесь делаешь? — следуя за ним, спросил Чимин.

Не приняв во внимание вопрос, Мин открыл перед ним дверь и, обойдя машину, сел на водительское сиденье.

— Пристегнись, — сказал он, глядя куда-то вдаль сквозь лобовое стекло.

Заведя машину, он развернулся и выехал в нужном направлении. За окном мелькали улицы, парки и идущие по своим делам люди. Повисшая в салоне тишина совсем не тяготила — Юнги ее даже не замечал, полностью погруженный в свои мысли. Поведение отца Пака злило его до сих пор. Он просто не мог переварить и понять того, как можно сказать подобное о своем собственном сыне. Это просто немыслимо.

Свернув в безлюдный переулок, Юнги остановил машину и заглушил мотор. Сидевший на пассажирском сидении Чимин, как и он сам, до сих пор не проронил ни слова. Он был напряжен и, теребя между пальцами молнию толстовки, смотрел на свои колени.

— Твой отец мудак, — заключил Мин, — Полный мудак.

— Я знаю, — дрожащим голосом подтвердил Чимин, шумно выдохнув.

— Откуда этот синяк? — Юнги повернулся к нему, — Это он ударил тебя?

Ничего не ответив, Пак просто закрыл глаза. Его дыхание стало прерывистым, а пальцы, теребившие молнию толстовки, застыли на одном месте. Нет, не отвечай — думал Мин. Пожалуйста. Он был уверен, что готов услышать о чем-то подобном, но стоило Мину представить, как отец Чимина снова и снова наносит ему удары, ему самому становилось больно. За что? У него прекрасные оценки, он ни с кем не конфликтует. За опоздания? Его отец хотя бы знает об этом? По словам директора Боулза, он так ни разу и не пришел в школу. Так в чем тогда причина? Как вообще можно ударить собственного сына? Хрупкого мальчишку, который вряд ли смог бы дать отпор, даже если бы захотел? Разве что отец Чимина хотел таким образом самоутвердиться, заработать авторитет и запугать его. У насилия нет причин, только следствие.

— Не говори никому, пожалуйста, — Чимин вытер непослушные слезы, — Пожалуйста, Юнги.

Опустив веки, Мин сжал кулаки настолько сильно, что пальцы пропустили несколько звонких щелчков, и кисти рук побелели. Нет, нет, нет, он не хотел в это верить. За что? Вопрос все еще оставался открытым.

Взглянув на Пака, сердце Юнги сжалось до размеров песчинки. Младший захлебывался слезами и, как бы ни пытался, остановиться попросту не мог. Его плечи дрожали, а щеки покраснели от прилива крови. Он был таким беззащитным и крохотным, словно его вывернули наизнанку и бросили на мокрый, холодный асфальт. Сколько же ужасов он пережил? Одному лишь Богу известно. Глядя на него, Мин даже представить себе не мог, как ему помочь. Слова казались бесполезными, а действия… а что он может сделать? Пак школьник. Юнги — его учитель. Даже полиция, казалось, не могла помочь. Других родственников у него, судя по всему, не было. Для того, чтобы переехать в общежитие, нужно было окончить школу, а работая официантом на полставки, он копил бы на отдельное жилье до пенсии, не меньше. Мин помнил про свое обещание, но, если бы кто-то об этом узнал, он бы отправился прямиком в тюрьму, а Чимин — обратно к отцу. Ситуация была безвыходной, и от этого становилось еще хуже.

— Тише, — прижав Пака к себе, Юнги поцеловал его в волосы, — Не переживай ни о чем.

Продолжая плакать, Чимин прижимался к нему сильнее и, цепляясь за его плечи, как за спасательный круг, шептал что-то неразборчивое. Он всхлипывал, шумно вдыхал воздух, заставляя сердце Мина рваться на мелкие кусочки.

— Я никому не скажу, — Юнги прекрасно понимал, что должен рассказать об этом директору Боулзу, но ему казалось, что если он это сделает, то Паку станет еще хуже, — Обещаю.

Младший поднял голову и, взглянув на него, замер. Его плечи больше не дрожали, он не всхлипывал, но ручейки слез продолжали бежать по его щекам. Заключив его лицо в свои ладони, Мин аккуратно приблизился к его губам. Выждав пару секунд, он почти невесомо поцеловал Чимина и, отстранившись, завел машину.

***

— Я видел, вы с мистером Паком приехали вместе, — сказал директор Боулз, едва Юнги успел переступить порог его кабинета, — Как все прошло?

Черт. Мин надеялся, что никто не заметил, как Чимин выходил из его машины на парковке для учителей. В этом не было ничего страшного или постыдного, но лишние вопросы были ему ни к чему. Благо директор подумал, что это жест доброй воли без какого-либо неприличного подтекста.

— Я не заметил ничего такого, — соврал Юнги, сев в кресло напротив стола, — Его отец немного странный, но, кажется, Чимин пострадал не из-за него.

Сказав это, он вновь почувствовал, как его сердце сжалось. Мин не должен был лгать о таких ужасных вещах, но Чимин умолял его никому не говорить. Он обязательно придумает план, который сможет ему помочь, а пока лучше так, чем оказаться на улице. Хотя «лучше» — явно не то слово, которым можно было охарактеризовать нахождение Пака в одном доме с его отцом.

— Я продолжу наблюдать за Чимином и, если у него вновь появятся синяки или его поведение изменится, то скажу вам, — Юнги поднялся, намереваясь покинуть кабинет.

— Хорошо, — кивнул Боулз, — Спасибо вам.

Горько улыбнувшись, Мин вышел из кабинета. Чувство вины и желание помочь съедали его изнутри. Он перебрал тысячу вариантов, но решения так и не нашел. Промелькнувшая на секунду мысль вдруг ослепила; Юнги остановился посреди коридора и, прищурившись, задумался. А что если снять Паку квартиру? Где-нибудь рядом со школой, например? Он мог бы перебраться туда, найти подработку и жить спокойно без тирании и постоянного страха. Да, это звучит как хорошая идея. Главное, чтобы Чимину она тоже понравилась.

Кивнув самому себе, Мин открыл дверь своего кабинета ключом и прошел внутрь. Тишина, которую разбавляло лишь пение птиц за окном, окутала его тело и согрела душу, что было как раз кстати, — последние несколько дней Юнги не хватало тишины и спокойствия. Его мысли постоянно были заняты Чимином и попытками разобраться в том, что делать дальше. Ни к чему не приходя, он прокручивал в голове всевозможные варианты событий, не давая себе ни секунды передышки. Даже когда Мин закрывал глаза, пытаясь уснуть, он не мог избавиться от ощущения, что за ним вот-вот нагрянет полиция. Из этой чертовой эмоциональной мясорубки необходимо было срочно выбираться.

— Доброе утро, мистер Мин, — момент полного умиротворения нарушил чей-то звонкий голос.

— Доброе, — ответил Юнги, обернувшись.

Рональд Бэйл, одноклассник Чимина, занял свое место и, поставив рюкзак перед собой, достал из него нужные конспекты. Неужели звонок уже прозвенел? Мин взглянул на время — ровно девять часов. Проклятье.

Ворвавшаяся в кабинет шумная орава учеников медленно расселась по местам, громко обсуждая что-то между собой. Пак зашел последним. На его лице не было ни намека на недавние слезы.

— Итак, — произнес Юнги, заставив учеников замолчать, — Кто напомнит мне, каким было домашнее задание?

— Анализ и оценка романа Джейн Остин «Гордость и предубеждение», — ответила Клэр Брайс — светловолосая девочка в очках с голубой оправой.

— Отлично, — Мин мысленно выругался. Эту книгу он читал еще в подростковом возрасте, кажется, тоже на уроке английской литературы.

Из-за абсолютно безумной череды событий, случившихся за последние пару дней, Юнги совершенно забыл подготовиться к урокам. Нужно было срочно взять себя в руки. Взяв с книжной полки справа от себя нужную книгу, он открыл случайную страницу и быстро пробежался по ней глазами.

— Как вы думаете, что стало причиной возникновения симпатии между Элизабет и мистером Дарси? — спросил он.

— Ему стало любопытно, — поднял руку Рональд Бэйл, — Когда они встретились впервые, мистер Дарси сразу обратил внимание на Элизабет, потому что ему показалось, будто она отличается от других.

— Нет, — возразил ему Келли Сэдлер, — Изначально Элизабет не привлекла Дарси, поскольку он сам по себе был высокомерен. Она показалась ему простушкой, поэтому она долгое время была убеждена, что Дарси ее презирает.

Бурная дискуссия, возникшая из-за его вопроса, заставила Мина улыбнуться. Он почти не помнил сюжета, поэтому надеялся, что кто-нибудь из учеников сможет хотя бы кратко, но пересказать основные моменты. Однако то, что происходило сейчас, было больше похоже на политические дебаты, и Юнги мог только надеяться на то, что дело не дойдет до драки. Но с другой стороны, заинтересованность учеников — лучший подарок учителю.

— Они были одинаково незаурядны, — сказал Чимин, дождавшись, пока одноклассники замолчат, — Элизабет сильно отличалась от остальных девушек острым умом и независимостью. Дарси же — воспитанием, манерами и сдержанным высокомерием. Рон прав — Элизабет заинтересовала мистера Дарси именно тем, что отличалась от других. Но и Келли тоже права — из-за напускного высокомерия Дарси между ними возникли недопонимания, — рассуждая, Пак смотрел только на Юнги. Его глаза горели, а яркая жестикуляция не давала повода усомниться в его словах, — Их сблизила присущая обоим гордость, но предубеждения Дарси отталкивали от него Элизабет. Каждый раз, когда они встречались на балах или светских мероприятиях, они неосознанно вступали в словесную дуэль — учтивую, но не выходящую за рамки, и это сближало их еще больше. Именно схожесть характеров и темпераментов стала причиной возникновения симпатии.

Дослушав его, Рональд и Келли в унисон закивали. А Мин, сидя на краю учительского стола, с трудом сдерживал себя, чтобы не начать аплодировать. Он гордился Чимином. Действительно гордился.

Юнги не ошибся — младший отлично походил на его «идеальный» портрет. Он был умен, до ужаса хорош собой и не боялся выражать свои мысли. Много лет Мин был уверен, что ему просто не суждено найти кого-то, кого он сможет по-настоящему полюбить, но Чимин одним своим появлением расставил все на свои места. Теперь Юнги чувствовал — он именно тот, кого он так долго искал. Ради него стоило ошибиться тысячу раз. Ради него теперь стоило двигаться дальше.

***

— Ничего не хочешь объяснить? — громко сказала Миранда, сев на скамейку напротив Пака, — Что с твоим лицом?

Прищурившись, она внимательно осмотрела Чимина с ног до головы. Ей не нужно было ни намеков, ни объяснений — Миранда прекрасно знала обо всех выходках отца Пака. Ей ни раз приходилось прикладывать лед к свежим синякам, смазывать раны и ссадины заживляющей мазью и укрывать его в своем доме. Его отец — худшее, что случалось с их семьей. Его спина блестела от плевков проклятий, а с испачканных рук капала грязная кровь. Каждый, кто пострадал от его действий в той или иной мере, мечтал только об одном — избавиться от него как можно скорее. Если это вдруг произойдет, все вздохнут с облегчением, как бы ужасно это ни звучало.

— Что на этот раз? — сочувственно спросила Миранда, отодвинув поднос с ланчем в сторону.

— Ничего, — пожал плечами Пак, — Как и всегда.

«Как и всегда». От этой фразы стало жутко, но она как нельзя лучше могла описать ситуацию. Чимин не помнил, чтобы хоть раз у отца была причина для гнева. Плохие оценки всегда можно было исправить; опоздание на одну минуту — вовсе не проблема, просто задержался транспорт; а пульт от телевизора, если не лежит на своем месте, то где-то рядом, нужно просто немного оглянуться по сторонам. У отца не было причин. Он срывался без повода. И ненавидел за то, в чем Пак не был виноват. Мать, которую он никогда не видел, ушла не из-за него. Она не выдержала отцовского характера — так рассказывала бабушка. Но почему она оставила Чимина с ним? На этот вопрос не было ответа, он завис в воздухе, но ни разу не поднимался ни на семейных посиделках, ни один на один с кем-то из близких. Пак давно принял свою судьбу. После стольких лет, проведенных бок о бок с отцом, удары стали привычными и ощущались лишь тогда, когда он перебарщивал. Например, как вчера. Свист провода до сих пор стоял в ушах Пака, а щека ныла от самого легкого прикосновения и моментально отведенных пристыженных взглядов прохожих.

— Может, зайдешь к нам после школы? — Миранда тихо втянула яблочный сок через трубочку, — Мама скучает по тебе.

Тетя Джейн. Стоило сестре лишь упомянуть о ней, у Пака замерло сердце. Она была прекрасной женщиной — доброй, заботливой и полной противоположностью отца — ее родного брата. Чимин видел в ней мать, которой ему так не хватало в детстве, и тетя Джейн отвечала ему взаимностью. Она много раз пыталась помочь, но связи отца быстро обрубали даже самый мизерный шанс на спасение. Будь у Пака возможность, он бы обязательно сбежал, но отец прекрасно знал, где его можно найти. А подвергать опасности и Миранду, и тетю Джейн — самых близких для Чимина людей — он не стал бы, даже если бы отец пригрозил его убить.

— Да, я зайду, — сдержанно улыбнулся Пак, — Увидимся позже, хорошо?

Встав из-за стола, он смял красную алюминиевую банку с надписью «Coke» и бросил ее в мусорку. Пройдя через занятые столики и толпившихся в проходе учеников, он вышел из столовой и устремился дальше по коридору. Паку необходимо было увидеть Юнги. Просто постоять рядом или посмотреть издалека — не важно, главное, почувствовать его мягкий взгляд и легкую улыбку, которая появлялась на его лице каждый раз, стоило Чимину появиться на расстоянии нескольких ярдов.

— Можно войти? — спросил он, облокотившись на дверной косяк пустого класса английского языка.

— Конечно, — поднял взгляд Юнги.

Сделав пару робких шагов в его сторону, Пак остановился. Еще один — и он сорвется с места.

— Все в порядке? — заботливо спросил Мин, поднявшись из-за стола.

— Нет, — помотал головой Чимин.

Почувствовав, как к нижним векам прилили слезы, он отвел взгляд. Сказать хотелось многое, но ком, застрявший в горле, не позволял произнести ни звука.

— Чимин, — старший подошел ближе, — В чем дело?

— То, что ты сказал вчера, это правда? — Пак хотел спросить об этом еще утром, но обстоятельства сложились не в его пользу.

Ему нужно было знать — опустить руки и попытаться отпустить Юнги, или они будут двигаться дальше… вместе.

«Я буду рядом, — сказал вчера Мин, — Всегда».

Но так ли это? Чимин должен был увидеть его глаза в тот момент, когда он повторит или заберет свои слова назад.

— Знаешь, что я почувствовал тем утром, когда проснулся рядом с тобой? — Юнги вытер ручейки слез с его щек, — Что ты единственный, ради кого бы я начал писать портреты.

Вернувшись к столу, он поднял стопку бумаг и, достав из-под нее слегка помятый тетрадный лист, передал его Паку. Среди неосторожных штрихов графитоворого карандаша, немного стертых ластиком, между четких линий, проведенных под углом с нажимом, Чимин вдруг увидел себя. Это его глаза, его волосы и его улыбка, которой он долгое время стеснялся, прикрывая рот ладонью при малейшем намеке на смех. Юнги видел его другим — счастливым и красивым. И он по-настоящему хотел запомнить его именно таким.

— Знаю, что плохо, — улыбнулся Мин, глядя на ошарашенного Чимина, — Но предыдущие наброски были еще хуже.

— Это так… красиво, — медленно сказал Пак, не сводя глаз с тетрадного листа в своих руках.

— Увидев тебя среди других учеников, я испугался, это правда, — осторожно подняв его лицо на себя, Юнги, забыв обо всем на свете, нежно коснулся его губ, тут же отстранившись, заглядывая в бездонные ореховые глаза — Но я не могу перестать думать о тебе — каждый день и каждую ночь. Я не хочу видеть рядом с собой никого, кроме тебя, — прозвеневший звонок больно ударил по барабанным перепонкам, — Вчера я пообещал, что не оставлю тебя, но сегодня… сегодня я клянусь, что всегда буду рядом.

***

— Я на секундочку, — постучав, тетя Джейн открыла дверь комнаты и, держа в руках поднос с чаем, прошла в комнату.

— Большое спасибо, — ярко улыбнулся Пак, взяв желтую чашку с ручкой в виде сердца.

— И печенье с фундуком и отрубями, — женщина погладила его по растрепанным волосам и взглянула на дочь, — Чими, проследи, пожалуйста, чтобы Миранда все съела, а если она будет вредничать, то стукни ее по лбу.

— Мам! — смеясь, вскрикнула сестра.

— Все-все, — тетя Джейн вышла из комнаты, — Я ухожу.

Дождавшись, пока женщина закроет за собой дверь, Миранда подскочила со своего места и, приземлившись на постель рядом с Паком, многозначительно вскинула бровь.

— Знаешь, что мне рассказали? — спросила она, хитро улыбаясь.

— Что? — Чимин смело глотнул немного чая, тут же пожалев об этом, — слишком горячо.

— Говорят, мистер Мин сегодня приехал в школу вместе с одним из учеников, — Миранда, не отводя взгляд даже на миллисекунду, смотрела на Пака, ожидая реакции.

Липкое, грязное чувство, похожее на стыд, заставило уши Чимина покраснеть. Он блуждал растерянным взглядом по комнате сестры, пытаясь высмотреть что-нибудь, что смогло бы подсказать ему как действовать дальше. Проклятие. Она же не знает, кто это был? Так ведь? В игривом взгляде Миранды невозможно было прочитать ничего, кроме азарта.

— И кто это был? — кружка в руках Пака накренилась, почти окатив пальцы крутым кипятком, в котором плавали травинки зеленого чая.

— Кто-то из старшеклассников, — она едва слышно цокнула языком, — Как думаешь, между ними что-то есть?

«Что-то». Чимин замер, обдумывая ее слова. Нет, «что-то» — это не то слово. То, что между ними произошло, описать невозможно. Это была не любовь с первого взгляда, нет, вовсе нет, это — нечто гораздо большее. Они словно два конца одной длинной красной нити, которую слишком долго и муторно скручивали в клубок. Их встреча была прописана заранее, и все в ней было правильно: бар «Сидр Пойнт», книга в руках Юнги и даже неопрятная уборная — все ровно так, как и должно было быть. Приняв свалившийся на плечи момент, они почувствовали друг друга чрезмерно близко, ловя каждый вздох, вдох и выдох, легкие прикосновения и взгляды, в которых светилась одна и та же искра. Когда они были вместе, мир вокруг переставал существовать. Когда Чимин был один, его самого больше не существовало. Черт, надо же было так влюбиться. Принципы, выстроенные за восемнадцать прожитых лет, оказалось, может разрушить загадочный парень, пришедший в бар с книгой. Парень, который смог сделать это одним только взглядом, пробившим до дрожи, как разряд тока.

— Мистер Мин довольно красивый, — произнесла вдруг Миранда, сделав несколько глотков чая из своей любимой кружки с надписью «I love USA», — Все девочки говорят о нем. Интересно, какой он в жизни?

— Прекрасный, — ответил Пак и, прикусив язык, мысленно выругался.

Сестра смотрела на него как на пришельца. Ее взгляд задержался на одном месте и моментально вспыхнул, будто напротив неожиданно зажегся фейерверк.

— Это был ты, — она закивала, — Черт, Пак Чимин!

Подскочив с постели, Миранда закрыла рот ладонью и сдержанно закричала, пока Чимин, наблюдая за ее метаниями по комнате, искренне проклинал себя за то, что вообще пришел сюда. Черт возьми, как можно было такое ляпнуть?

— Я хочу знать все, — буквально упав на пол, сестра села у изножья кровати, положив подбородок на кулак, — Что между вами?

— Ничего, — соврал Пак, — Ничего не было. Он просто подвез меня до школы.

Выгнув бровь, Миранда взглянула на него так, будто не поверила ни единому его слову. Она всегда была чересчур проницательной — от нее невозможно было утаить ни малейшей, даже самой незначительной детали. Да и знала она Пака слишком хорошо, чтобы поверить в его «ничего». Но факт того, что у него было что-то с новым учителем, казалось, взбудоражил даже ее.

— Мы переспали, — признался Чимин и, отведя взгляд, подавился чаем.

— О, Господи, — протянула Миранда, — И как это было?

— Просто… — Пак запнулся, пытаясь подобрать нужное слово, — Волшебно.

Открыв рот, сестра помотала головой. Услышанное, даже в таком крайне скудном описании, казалось, впечатлило ее просто до глубины души.

— Я тогда не знал, что он наш новый учитель, — добавил Пак, — Мы встретились в баре. Он читал книгу. Я ничего о ней не знал и, чтобы завязать разговор, просто загуглил название, — Миранда улыбнулась, это было вполне в его стиле, — Но я даже не помню, о чем мы говорили тем вечером. Он смотрел на меня так, будто… будто ждал именно меня, что ли.

— А потом? — завороженно спросила сестра.

— Это был лучший секс в моей жизни, — ответил Чимин, проматывая в голове нечеткие картинки.

Самый лучший. Да, определенно. Впервые после случайного секса с первым встречным Чимин не чувствовал себя использованным. Юнги хотел узнать его поближе и, если бы не первый рабочий день, вряд ли бы отпустил. Он не смог сделать этого даже после того, как узнал, что Пак его ученик, и его слова, сказанные сегодня, лучшее тому подтверждение.

— О нет-нет-нет! — Чимин мельком взглянул на часы и, опрокинув кружку с почти допитым чаем, взял с пола свой рюкзак, — Мне нужно бежать.

Отец должен был вернуться с работы через девять минут. Наказание все еще действовало, а Чимина до сих пор не было дома.

Сбежав по лестнице, Пак, даже не попрощавшись с сидевшей на кухне тетей Джейн, пулей вылетел из дома. Петляя по чужим задним дворам и ловко перепрыгивая через зеленые кусты, он бежал настолько быстро, насколько позволяли законы физики. Времени слишком мало, и если отец узнает, что после школы, как он и приказал, Чимин не пришел домой — ему конец. И это не фигура речи.

Приблизившись к дому, Пак, тяжело дыша, остановился посреди проезжей части. Пожалуйста, пускай его просто собьет машина и все закончится. Свет на кухне гораздо хуже, чем долгая мучительная смерть от перемолотых внутренних органов, смешанных с осколками ребер.

Сглотнув, Пак взошел на крыльцо. Вдох-выдох. Еще раз. Глубокий вдох и медленный выдох. Провернув ключ, Чимин бросил рюкзак на пол справа от двери.

— Чимин, — ледяной металлический голос разрезал барабанные перепонки, — Ты меня не понял?