Март. Наши дни.

Кажется, у Яна получилось. По крайней мере, Яна предпочла считать, что зелье работает, а не пытается их убить. Такой боли она еще никогда не испытывала. Тело разрывалось на части, словно чьи-то огромные руки сначала скатали его в комок, а потом стали резать на ломтики. Кости с громким хрустом ломались, сосуды лопались, застилая все перед глазами красной пеленой. В нос ударил металлический запах крови, а рот наполнился горячей солью. Когда боль стала невыносимой и разум был готов отправиться в бессрочный отпуск, они наконец-то потеряли сознание.

Яна очнулась на полу в подсобке. Голая, дрожащая от холода и слабости. Обнаженная кожа горела и даже прикосновение воздуха причиняло боль. Как и каждый вдох, обжигающий легкие. Суставы ломило, мышцы мерзко ныли и слегка вибрировали, готовые в любой момент скрутится в судорогах. Пересохшие губы потрескались до крови и во рту стоял медный привкус. О том, чтобы открыть глаза, она даже подумать боялась. Наверное, так чувствует себя бабочка, только что выбравшаяся из кокона. Или новорожденный младенец.

Рядом раздался хриплый стон, сменившийся захлебывающимся кашлем. Яна открыла глаза и сквозь мутную пелену рассмотрела Яна. Его тело сводило судорогой, на губах выступила кровавая пена, глаза закатились, оставив видимыми только белки. Похоже, для него процесс проходил тяжелее. Может потому, что именно он был у руля, когда они выпили зелье? Яна собрала свои скромные силы для рывка, подползла к своей второй половине, перевернула его на бок и крепко сжала в объятиях. Она понятия не имела, что нужно делать в таких случаях, но, как минимум, не позволит ему задохнуться. Не после всего, что пришлось пережить ради этой минуты. Прикосновение чужой кожи было подобно растиранию наждачной бумагой. Казалось, что еще немного и выступит кровь. Но она изо всех сил сжимала тело Яна, пока он содрогался в конвульсиях. И ослабила хватку, лишь когда приступ закончился и его дыхание стало спокойным и ровным. Он накрыл ее руку своей ладонью и легонько сжал пальцы. То ли с благодарностью, то ли просто в знак поддержки. Теперь им придется научится понимать друг друга, как двум отдельным людям.

Мягчайший плед казался грубым рубищем. Яну все еще потряхивало и кожа оставалась омерзительно чувствительной, но тело начинало потихоньку приспосабливаться к жизни. Она смогла подняться с пола, оглядеть себя со всех сторон, накинуть плед и даже заварить травяной сбор. Ян заставил себя натянуть штаны, но на рубашку был пока что не готов. Поэтому сидел напротив с голым торсом и дрожащими руками сжимал чашку с чаем. Выглядел он неважно: синяки под глазами, нездоровая бледность кожи, губы в глубоких трещинах, влажные от пота волосы. И Яна понимала, что сама такая же.

Оба молчали. На слова пока что не хватало сил. Оба с подозрением косились друг на друга, словно опасаясь, что второй сейчас исчезнет. Яна никогда не чувствовала себя так одиноко. Даже в редкие ночи, когда они разделялись, между ними сохранялась связь. Да, они не могли читать мысли друг друга и не делили на двоих воспоминания, но они друг друга чувствовали. Между ними будто пролегала нить. Теперь же вместо нити пролегала пропасть. Похоже, Ян это тоже чувствовал. Он отводил глаза, уткнувшись взглядом в чашку.

— Итак, у тебя получилось. — прошептала Яна, напрягая еще непослушные связки. Просто потому, что кто-то должен был начать разговор. Пусть и так тупо.

В ответ Ян молча кивнул. Потом откашлялся и прохрипел:

— И как ощущения?

— Мне тебя не хватает. — честно ответила Яна. — Надеюсь, это взаимно?

Она улыбнулась, пытаясь разрядить обстановку шуткой.

— Извини, придется потерпеть. — криво улыбнулся Ян. — Я пока не знаю зелья с обратным эффектом.

— Думаю, я это переживу. — голос становился все послушнее и перестал походить на крик простуженной вороны. — Хочешь еще чаю?

Ян молча протянул пустую чашку. Яна вылила в нее остатки травяного отвара из любимого стеклянного чайничка. Руки почти не дрожали. Сейчас бы в душ. Вот только мысли о воде на коже вызывали первобытный ужас. Пришлось смириться с ощущением липких волос и терпким ароматом собственного пота. Свобода требует жертв.

В дверь заколотили. Да с такой силой, что задребезжали стекла в окнах. Они с Яном молча переглянулись. В баре кроме них был Джастин, но из его комнатки удары в дверь не слышно. Значит придется встать и пойти посмотреть. Ян поднялся первым. Поставил на пол чашку, морщась, влез в рубашку и босиком вышел в зал. Яна замоталась в плед, как в тогу и притаилась у дверей подсобки, откуда было отлично видно зал и входную дверь. Встречать гостей в таком виде она была морально не готова. Ян выглянул в окно, метнулся к двери, открыл замок и пропустил непрошенного гостя, пятясь, словно от чумного.

На пороге стоял Оле. И представлял собой довольно жуткую картину. Его как будто окунули в ванну с осветлителем, который вымыл из него все краски. Или присыпали пылью. Цвета его одежды потускнели, словно выцвели, у них появился пыльный оттенок. Волосы сменили цвет на пепельный, кожа посерела. Но больше всего изменились глаза. Вместо льдисто-голубых стали черными. Черным был и зонт, который он сжимал в руке. Сердце Яны ухнуло куда-то в пятки и на его месте тут же появился комок из битого стекла. Острые осколки вонзились ей в нутро, заставляя забыть сделать вдох. На негнущихся ногах она вышла в зал и с ужасом уставилась на Оле.

— Что с ним? — прошептала Яна. — Что Они с ним сделали? Где твой брат?

Оле обернулся и окинул ее пустым взглядом. Похоже, он не очень-то соображал, что происходит. Глаза опухшие и красные от слез. Нос тоже покраснел и Оле им все время шмыгал. Зато подойдя ближе Яна лучше рассмотрела зонт. Это был его зонт. Его, а не Тода. Просто вместо радуги теперь он состоял из всех оттенков черного.

— У меня больше нет брата. Они превратили его в чудовище. Он не хочет со мной разговаривать. — Оле стоял, слегка пошатываясь, и жуткая улыбка расползалась по его лицу.

Яна наконец-то смогла вдохнуть. Раз он не хочет разговаривать, значит может. Значит жив. Вот только что Оле имел ввиду под «чудовищем»?

— Так, спокойно. — Ян пришел в себя первым. — Давай-ка обо всем по порядку. Садись. Сейчас кофе сделаю.

Он силой усадил Оле за стол и ушлепал за стойку варить кофе. Яна опустилась на соседний стул. Губы Оле дрожали, словно он готов был разрыдаться. Яна осторожно коснулась его ладони, сжатой на ручке зонта. Он вздрогнул, будто только что ее заметил. Ян вернулся с большой чашкой ванильного латте, поставил ее перед Оле. Тот даже не взглянул на любимый напиток.

— Так что произошло? — Ян опустился перед ним на корточки.

— Они его забрали. — всхлипнув, начал Оле. — Брат нарушил правила и Они его наказали. Я не знаю, что Они с ним сделали, но это больше не мой брат. Он стал другим. Жестоким, безразличным. Таким, как все остальные жнецы. Я пытался с ним поговорить, но он даже слушать меня не хочет. Я подумал, может он тебя послушает? — и Оле с мольбой посмотрел на Яну.

— Где он? — Яна вскочила со стула. Тога-плед упала на пол. Оле даже не отреагировал. — Отведи меня к брату сейчас же!

— Ты бы хоть оделась для начала. — Ян подобрал с пола плед и набросил ей на плечи как плащ. — Сходи наверх, оденься. Я побуду с Оле.

Яна будто на автопилоте поднялась в их квартиру над баром, влезла в первые попавшиеся вещи, нацепила на ноги ботинки. Уже в дверях поняла, что неплохо бы накинуть куртку. Когда она спустилась в зал, там ничего не изменилось. Оле так же безучастно пялился перед собой. Полная чашка кофе так же остывала на столе. Ян сидел верхом на стуле, уткнувшись подбородком в перекладину на спинке. Похоже, он о чем-то усиленно думал. Заметил Яну, тяжело вздохнул.

— Я пойду с вами. — сказал Ян, поднимаясь на ноги. — Мне нужно на это взглянуть. Возможно, что-то еще можно исправить.

Яна кивнула и он скрылся в подсобке чтобы одеться.

— Отведи нас к брату. — сказала Яна Оле, когда Ян вернулся из подсобки. — Просто дай мне руку и подумай о нем.

Оле подчинился. Яна сжала его на удивление холодную ладонь. Обычно руки у него были теплые. В отличие от брата. Ян положил руку ему на плечо и таким странным образом они подошли к двери. В свободной руке Яны появилась старинная связка ключей на ржавом металлическом кольце. Она выбрала один и вставила в замок входной двери. Дверь изменилась. Превратилась в зияющий черный провал. Короткий путь, доступный только Янусу. Похоже, после разделения способности не пострадали. Хоть одна хорошая новость. Яна глубоко вдохнула и сделала шаг в пустоту, увлекая мужчин за собой.

Путь вывел их на крышу замка на холме. Здание времен средневековья помнило еще основателей Города и самых первых его жителей. С крыши открывался чудный вид на город и Яна невольно вспомнила ночь, которую провела здесь с Тодом. Ночь летнего солнцестояния, полную огня и страсти. Одна из немногих ночей, которые у них были. Тогда у них в запасе был всего лишь час и этого часа им было безбожно мало. Жнец оказался на удивление пылким любовником. Особенно с учетом внешней сдержанности. Правду говорят про тихие омуты. Хотя поначалу его и приходилось расшевеливать. В их дуэте Яна играла ведущую партию: направляла, предлагала что-то новое, подбадривала. Тод же был ведомым. Зажатым, недоверчивым, немного деревянным. Зато когда входил во вкус, становился удивительно чувствительным. Хоть и временами грубоватым. Встречайся они чаще, ей пришлось бы все время ходить с синяками от его холодных пальцев. Яна вспомнила его прикосновения, горьковатый вкус его губ с легким ароматом табака, чуть выпуклый узор татуировки, от прикосновения к которому он вздрагивал и покрывался мелкими мурашками. Она так и не поняла, что он испытывал: удовольствие или боль. Но он никогда не запрещал ей трогать замысловатую черную вязь. Да это было бы и сложно сделать: татуировка покрывала почти всю спину и руки до самых запястий. И продолжала разрастаться.

Теперь перед ней стоял совершенно другой мужчина. Внешне он почти не изменился. Разве что глаза слегка запали и стали, кажется, немного ярче, а кожа казалась особенно бледной, будто покрытая инеем. Но чувство было, словно перед нею незнакомец. Поза, жесты, выражение лица — все было чужим. Он смотрел на них, слегка нахмурив лоб, словно на досадную помеху на пути. Вместо привычного мотоэкипа черная мантия с капюшоном, вместо мотоцикла — бледно-серый конь с горящим злобным взглядом. Хорошо хоть зонт не превратился в косу.

— Зачем ты вернулся? — без долгих вступлений процедил сквозь зубы жнец. — Я вроде внятно объяснил, что не желаю тебя видеть. Да еще и группу поддержки с собой притащил. — он окинул взглядом их с Яном. — Вижу, ваш эксперимент удался. Поздравляю.

В его голосе не было и намека на радость. Только раздражение и замогильный холод.

— Брат, послушай меня, пожалуйста! — выпалил Оле чуть не плача. — Ты же не такой! Они тебя заколдовали! Нужно все исправить, пока ты не наделал бед.

— Тебе нужно, ты и исправляй. — он небрежно пожал плечами. — А меня все устраивает. Кажется, я даже счастлив. Впервые в жизни, между прочим. Так что не лезь ко мне с этой лирикой. И вообще не лезь. Мне не нужна твоя забота. Хватит строить из себя заботливого родича. Ты мне не брат и никогда им не был. Начни уже жить своей жизнью, Оле. Пора повзрослеть и оставить меня в покое. Я же к тебе не лезу.

Губы Оле задрожали, на глаза навернулись слезы. Яна с удивлением следила, как его волосы чернеют, будто от корней их постепенно заливала тьма.

— Зачем ты так говоришь? — Яна хотела продолжить, но жнец угрожающе поднял палец.

— Даже не начинай, богиня. Все это с самого начала было глупо. Наша связь была ошибкой. Зато теперь я четко это вижу и больше не желаю быть твоей игрушкой. Прощай и без обид.

Яна задохнулась от нахлынувших эмоций. Она никогда не считала его своей игрушкой, а их отношения игрой. Она любила его. Любила всем сердцем, как никогда и никого не любила до этого. И он это знал. Почему же теперь он швыряет ей в лицо эти слова? Что с ним случилось?

— Что с тобой случилось? — вслух повторила она свой вопрос, давясь подступившими к горлу слезами.

— Я понял, где и с кем мое место. — ответил жнец. — Извините, мне нужно работать. Люди сами по себе не умрут, придется мне об этом позаботиться.

Он черной птицей взлетел в седло, сжал ногами лошадиные бока. Конь взвился на дыбы, угрожающе фыркнул и с места сиганул в закатное небо. Только искры из-под копыт полетели. Бледный всадник, также называемый Смертью, растворился в багряном мареве.

Оле шагнул вперед, будто хотел дотянуться до брата. У края крыши он остановился и злобно посмотрел на город. Его плечи вздрагивали от беззвучного плача. Волосы почернели, а глаза заполнила тьма. Она поглотила белки и казалось вот-вот выплеснется наружу. Яна никогда не видела Оле таким. Она даже не знала, что он на такое способен. Что с ним происходило? Что он собирался сделать?

— Все из-за них! — прошипел он, глядя на вечерний город. — Брат стал таким из-за них! Люди не достойны его жертвы! Они не достойны жизни! Если брат желает их смерти, я должен ему помочь.

Оле замер на краю крыши, картинно раскинув руки. Черные глаза широко раскрыты, на лице безумная улыбка, волосы треплет внезапно поднявшийся ветер, а у ног копошатся жуткие тени.

— Стой! — крикнул Ян и попытался схватить свихнувшегося Оле.

Но тень у ног сказочника хлестнула демиурга, будто плетью, отшвырнув его назад. Ян ударился о камни и скорчился от боли.

— Ян! — Яна подбежала, опустилась рядом на колени. — Ты цел?

— Угу, — ответил тот не очень-то уверенно. — Похоже, нам к нему не подобраться. Эти твари его защищают.

— Что он делает?

— Призывает кошмары. Хочет наслать их на Город. До смерти замучить горожан.

Яна похолодела от ужаса. Если Оле и правда на это способен, его нужно остановить. Любыми способами. Но как это сделать? Тени оплели его плотным коконом. Их тонкие щупальца зловеще шевелились, ощупывая ночь. То и дело клочья тьмы отделялись от кокона, словно черные протуберанцы, и улетали в небо. Город заволакивало Тьмой. Она вытягивала краски, делала все вокруг черно-белым. Именно это произошло и с самим Оле. Его поглотила внутренняя Тьма.

— Идем, здесь оставаться нельзя. — Ян ухватил ее за руку. — Это становится просто опасно. Открывай проход, ключи теперь у тебя. Кажется, я знаю, что делать. Но мне нужно время.

Яна молча кивнула и огляделась в поисках двери. Здесь недалеко был выход на чердак. Воспоминание об этом факте потянуло за собой другие и сердце неприятно кольнуло. Ничего. Ян сказал, что знает, как все исправить. Раньше он никогда не ошибался. И если она может ему хоть чем-то помочь, то сделает все возможное. Ключ провернулся в замке, открывая проход и они шагнули под защиту стен родного бара.