Март. Наши дни.

Надя с трудом разлепила опухшие от слез глаза. Она даже не заметила, когда уснула. Вся эта неделя слилась для нее в один сплошной страшный сон, который никак не хотел заканчиваться: ее пыталась сожрать какая-то тварь, на ее глазах убили знакомого человека, она узнала, что в этом мире есть чудовища, боги и прочая нечисть, она и сама оказалась какой-то нелюдью. Но самое страшное — Ян ей врал. Все то время, что они были знакомы, он ей врал. Наверняка этот коварный божок с первого взгляда понял, кто она. И решил использовать в своих интересах. Иначе с чего вдруг он так внезапно предложил работу первой встречной девушке без опыта и хоть каких-то рекомендаций? А она ведь считала, что ей несказанно повезло. И с местом, и с начальством. Надя вспомнила, как Ян учил ее пользоваться кофе-машиной, совершенно невинно прижимаясь к ее спине, чтобы показать, как правильно забивать кофе в холдер, как взбивать молоко и как красиво наливать пенку в чашку. Стоя у нее за спиной, он направлял ее руки своими, глядя ей через плечо, практически прижимаясь щекой к щеке. У него всегда были такие теплые руки. И такая мягкая кожа, пахнущая солнцем. Выходит, все то время он ее просто использовал? Приручал, как дикую зверушку. На глаза снова навернулись слезы. Надя подтянула колени к животу, обхватила себя руками и готова была снова разрыдаться. Уже в который раз за эту треклятую неделю. Но что-то на самой границе внимания не давало ей покоя.

Вернувшись домой после встречи с демоном, Надя заперла двери и забилась в самый дальний угол квартиры, завернувшись в огромный толстый плед. Ей хотелось спрятаться от всего мира, который оказался далеко не таким прекрасным, как ей представлялось. В голове снова и снова проносился разговор Яна с тем странным стариком. Кажется, он называл его шаманом. А ее старик назвал порождением Города. И Надя даже примерно не представляла, что это значит. Что значит быть порождением? Почему старик сказал, что она дочь Города? У нее ведь были родители и обычное человеческое детство. Или родители ей не родные, а она об этом просто не знает? Может именно поэтому ее так тянуло в этот Город? Надя поняла, что если не узнает ответ на этот вопрос прямо сейчас, ее голова лопнет. Она схватила телефон и набрала номер мамы.

«Набранный вами номер не существует» — заявил автоответчик. Надя повторила процедуру с номером отца и получила тот же результат. Но ведь они же буквально вчера болтали с мамой и обсуждали идею совместного отпуска через пару месяцев! Надя залезла в журнал звонков и не обнаружила там ни одного разговора с родителями. Разговоров с друзьями детства и бывшими однокурсниками тоже не было. В журнале сиротливо висела парочка вызовов от Яна — он пару раз просил что-то купить по дороге на работу. Получается, всех тех людей просто не существовало? Но так не бывает! Надя бросилась проверять соцсети. В современном мире есть куча способов оставить свой след в истории. Пусть и не очень выдающийся, но определенно существующий. Увы, и здесь ее ждало разочарование: все ее страницы были созданы в день приезда в Город, а в друзьях обнаружились лишь те, с кем познакомилась уже здесь. Ни родственников, ни одноклассников и однокурсников, ни друзей из танцевальной студии, в которой занималась последние три года.

По всему выходило, что до прошлой осени Нади простоту не существовало! Что все ее воспоминания фальшивые и что она действительно не понимает, что она такое. Когда и как она появилась на свет? Фотографии в телефоне начинались со дня ее приезда в Город. Знакомые, которых она завела уже здесь, никуда не делись из телефонной книги и мессенджеров. Вот только теперь все они вызывали у нее суеверный ужас. Что если шутливые подписи вроде «Русалка», «Домовенок» и тому подобное, которые она давала контактам, были правдой? Как теперь вообще смотреть на людей и не искать в них признаков нечистой силы? И не шарахаться от всех на улице. Как продолжать жить с этими знаниями? Как вообще продолжать жить?

Ян начал звонить где-то через пару часов после ее возвращения домой. Звонки шли один за другим, перемежаясь оповещениями о сообщениях в мессенджерах. Надя не брала трубку, глядя на телефон, как на хтоническое чудище. Пропущенные вызовы, СМС, сообщения в чатах, голосовые. Голосовые! От Яна! Который ненавидит все эти модные примочки! Неужели волнуется? Одна часть Нади хотела схватить трубку и сообщить, что с ней все в порядке, что она хочет поговорить и во всем разобраться. Вторая словно мантру повторяла «Ты мне врал!» и заставляла злобно коситься на прибывающий поток уведомлений. Победила вторая. И Надя просто выключила телефон. Смотрела на погасший экран смартфона и рыдала в голосину, чего никогда раньше не делала. Хотя она теперь была не в чем не уверена.

А утром раздался звонок в дверь. И приглушенный стальной перегородкой голос Яна просил с ним поговорить. Надя молчала. Сидела на кровати, уткнувшись подбородком в колени, до побелевших пальцев сжимала в руке выключенный телефон и молчала. Он стал барабанить в дверь и громко звать. На шум высунулась соседка из квартиры напротив, ругалась, грозилась вызвать полицию. Ян извинялся, говорил, что волнуется за подругу, которая не берет трубку. В ответ соседка заявила «Сам, небось, напортачил, раз девка видеть тебя не хочет» и ушла к себе. Надя почему-то улыбнулась. Напортачил, так напортачил. Лучше и не скажешь. Она сама не поняла, как оказалась у двери. Видимо, та самая половина, которая хотела поговорить и во всем разобраться, ненадолго взяла верх. Когда ее пальцы против воли уже сжали ключ, чтобы открыть дверь, Ян заговорил.

— Слушай, я знаю, что был неправ, — сказал он полушепотом, судя по всему уткнувшись лбом в дверь. — что врал тебе и теперь ты имеешь полное право не верить ни одному моему слову. Но, пожалуйста, послушай. Сейчас я говорю правду. Делай, что хочешь. Можешь меня игнорировать, можешь ненавидеть нас всех, можешь сидеть взаперти, если хочешь. Только не пытайся покинуть Город. За его пределами ты исчезнешь. Порождения не существуют вне города, который их создал. Тебе может показаться, что ты мне безразлична, но это не так. Да, я не могу ответить на твои чувства взаимностью, но ты очень дорога нам всем. И мне, и Яне, и всем остальным. Возможно, ты сейчас считаешь нас всех чудовищами. Да мы и есть чудовища, что уж там. Но мы тоже хотим простого человеческого счастья. В том числе и для тебя. Пожалуйста, поверь. И не пытайся уехать. Ну и если захочешь вернуться в кофейню, мы тебя ждем.

Ян ушел. Надя слышала, как его шаги затихают на лестнице. Она с трудом сдержалась, чтобы не открыть дверь и не побежать следом. Никакой жалости! Никаких вторых шансов! Нельзя идти на поводу у абьюзеров и позволять и дальше себя использовать! Он ведь даже не извинился! Да, признал, что был не прав. И что с того? Мог бы хотя бы попросить прощения! Или боги считают себя выше этого? В таком случае, ей с ними явно не по пути. И Надя твердо решила, что не вернется в кофейню. Вот только не решила, что делать дальше. Как вообще живут порождения? Чем занимаются? Ян, наверное, мог ответить на эти вопросы, но он был последним, кому бы она стала их задавать. Тогда кто? Может тот странный дед? А если ему от нее тоже просто что-то нужно? Кажется, они с Яном были не в ладах. Враг моего врага — мой друг, так что ли? Но даже если так, где его искать?

Задавая себе все эти вопросы, Надя вернулась в постель и провела неделю в состоянии сомнамбулы. Она то забывалась беспокойным сном, то снова принималась рыдать над своей «загубленной жизнью». Почему-то эта формулировка ей очень нравилась — было в ней что-то трагично-романтичное. Когда желудок напоминал о себе громким урчанием, она брела к холодильнику и подъедала свои скромные запасы провизии. О том, чтобы сходить в магазин или заказать продукты, она даже не думала. Зато пару раз думала о том, чтобы уехать. Просто проверить, правду ли говорил Ян. И будь что будет. Но каждый раз на выходе из дома ее одолевали сомнения и она возвращалась. Все-таки просто взять и исчезнуть было слишком страшно. Даже теперь.

Несколько раз Надя видела на карнизе за окном здоровенного рыжего кота. Кажется, того самого, которого встречала в самом начале своей жизни в Городе. То есть в самом начале всей своей жизни. Похоже, он за ней наблюдал. Вот и сейчас кот маячил за окном, истошно орал и скребся в стекло. Спросонья Надя даже не сразу сообразила, что происходит и что именно его громкий крик ее и разбудил. За окнами сгущались сумерки и в них перепуганные кошачьи глаза казались еще больше. Надя кое-как добрела до окна, открыла створку и кот рыжей молнией ворвался в комнату и забился под кровать. Интересно, что его так напугало?

Ответ обнаружился на улице. Окна Надиной квартиры выходили на набережную. Из них не было видно Город и возвышающийся над ним замок на холме. Зато было отлично видно море. И сейчас оно приобрело ненормальный темно-фиолетовый оттенок. Надя подняла глаза к небу и с ужасом смотрела, как по нему со стороны Города расползается зловещая черная туча. Будто черный песок засыпает весь мир. От тучи то и дело отрывались клочья и уносились в ближайшие дома, протягивались к крышам, словно смерчи, рассерженными призраками кружили над Городом. Надя никогда не жаловалась на здоровье, но сейчас поняла, что у нее болит сердце. Да и дышать стало как-то сложно, будто в воздухе внезапно не осталось кислорода. Чувство, очень похожее на то, что она испытала несколько дней назад в переулке, навалилось на нее неподъемной бетонной плитой. Всепоглощающий, животный страх.

— Что происходит? — дрожащими руками закрывая окно, спросила Надя то ли себя, то ли кота. — Что случилось с Городом?

Кот в ответ сверкнул глазами из-под кровати, истошно завопил и метнулся к входной двери.