Март. Наши дни.

Ян практически на руках втащил обессилевшего юного шамана в темный зал кофейни. Хорошо, что Яна оставила ключ от пути. Иначе пришлось бы вызывать такси и выдумывать что-нибудь про пьяного друга. Благо хоть в логове Шамана нашлось чем оттереть с кожи руны и перевязать все еще кровоточащие глаза. И одежда парня во время ритуала не пострадала. Можно было не думать хотя бы об этом.

— Побудь пока здесь, — Ян осторожно усадил слегка ошалевшего парня в удобное кресло за столиком в углу. — Если честно, я понятия не имею, как ухаживать за ранеными. Тебе бы сейчас поесть чего-нибудь, но тут такой раздрай, что могу предложить разве что сладкий кофе с молоком. Это лучше, чем ничего. Будешь?

Парень кивнул. Он довольно быстро пришел в сознание и не впал в ступор, что Яну однозначно понравилось — не придется приводить в чувства еще и этого и можно спокойно заняться другими делами. Он сделал капучино, бросил в чашку три кубика сахара и направился к своему внезапному подопечному.

— Давай сразу проясним один момент, — Ян сунул чашку парню в руки. — Ты сейчас что-нибудь видишь?

— Тебя, — ответил он, удивленно озираясь по сторонам. Похоже, тот факт, что он может видеть что-то через повязку, его слегка шокировал. — И бутылки на полке.

— Янины творения. В них есть часть нашей духовной силы. Значит ты можешь видеть духовную энергию. Скорее всего, сможешь различать всех живых существ и что-то, в чем есть магия. Это не совсем зрение, но тоже неплохо.

Похоже, рыжий не разделял его оптимизм. Он с каменным лицом пил кофе и молчал. Увы, Яну некогда было его подбадривать.

— Я тут внезапно понял, — сказал он, возвращаясь за стойку и гремя посудой в поисках подходящей емкости, — что не знаю твоего имени. Как тебя зовут-то?

— Даниил, — буркнул рыжий. — Но лучше Нил. Не люблю, когда называют полным именем.

— Я тоже, — Ян выбрал достаточно глубокий противень и с грохотом водрузил на стойку. — Поэтому, будь добр, зови меня просто Ян. Ага, вот ты-то мне и нужна! — зазвенели бутылки на полке. Ян снял одну, некогда с коньяком, а теперь с искрящейся янтарной жидкостью, с характерным «чпок» откупорил пробку. Когда-то Яна поймала сюда смех Тода. Пришла пора использовать ее творение.

— Что ты делаешь? — Нил повернулся на звук.

— Готовлю подарочек для Смерти, — Ян вылил содержимое бутылки в противень. — Хочу вернуть его в чувства, чтобы угомонил озверевшего братца. Иначе к утру в Городе может не остаться живых.

— И как ты собираешься это сделать? — парень неуклюже поставил пустую чашку на стол. — В смысле, может тебе помощь какая нужна? Просто я чувствую себя маленько виноватым во всей этой фигне.

— Сказку про Снежную королеву знаешь? — Яну очень хотелось огрызнуться в духе «спасибо, ты уже помог», но он сдержался.

— Про Кая и Герду? Кто ж ее не знает? А при чем здесь сказка?

— При всем. С Тодом случилось то же, что с Каем. Это называется «поцелуй Зимы». Сердце жертвы как будто замерзает, покрывается ледяным панцирем. Ну не в физическом плане, конечно. В духовном. Все чувства запираются внутри панциря, снаружи остается только холодный разум. И растопить эту дрянь можно только любовью, как бы сказочно банально это не звучало.

— Ты собрался его целовать? — ухмыльнулся недошаман.

— Нет. Герда Кая тоже не целовала. — Ян кончиком пальца проверил остроту ножа. — Просто никто не захотел бы читать эту историю в первозданном виде, вот ее и переиначили.

— И что же там на самом деле случилось?

— Она как следует ему врезала, — буркнул Ян и полоснул ножом себе по правой ладони.

Ну да, никто бы не захотел читать сказку, в которой влюбленная девушка избивает своего любимого, а потом разворачивается и уходит, потому что больше не испытывает к нему никаких чувств. Потому что всю свою любовь она вложила в зелье, в котором намочила руки перед ударом. Любовь, нежность, преданность, общие воспоминания. Все, что способно растопить, а точнее разбить, слой льда, покрывающий сердце, растворилось в зелье. Том самом, которое сейчас готовил он сам. И очень надеялся, что чувства не обязательно должны быть к избиваемому. Потому что чувства, которые он испытывал к жнецу, были очень странными. Наверное, так можно относиться к парню младшей сестры — гремучая смесь недоверия, настороженности и ревности. И злости за то, что этот гад разбил ей сердце. Как минимум, бить Ян будет от души и в полную силу.

— А как же зеркало тролля, из-за которого Кай стал жестоким? — спросил Нил.

— Это называется пубертат. — ответил Ян. — Мальчик начал взрослеть, вот его все и бесило. Хочешь сказать, сам таким не был?

Ян опустил порезанную руку в противень с настойкой и зашипел, когда спирт заполнил свежую рану. Алая кровь смешалась с янтарной, слегка газированной жидкостью, по поверхности прошла рябь. Он опустил в раствор вторую руку и подумал об Анжеле. Если и были в его сердце достаточно сильные чувства, то именно к ней. И будет только лучше, если он от них избавится. Пусть его несчастная любовь сделает хоть кого-то счастливым.

— Надеюсь, такая жертва подойдет? — прошептал Ян, глядя на свои руки, искаженные мутным зельем.

Ян ждал, но ничего не произошло. Он в чем-то ошибся? Или его любовь была фальшивой? Просто игрой, которую он себе придумал, чтобы не отставать от Яны. Действительно ли он любил Анжелу? Или просто хотел ею обладать и бесился, что она не поддалась на его обаяние? Что он на самом деле чувствовал все это время? Обиду и одиночество, когда Яна впервые отказалась делить с ним свои чувства. Ревность и злость, когда она уходила в ночь в компании жнеца и возвращалась счастливая. Алчность при встрече с Анжелой и ненависть к совершенно незнакомому человеку, который посмел встать между ними. И раздражение, что у него не получается понять Яну и те эмоции, которые ее переполняют при общении с Тодом и даже при воспоминании о нем. Это были совершенно другие чувства, не похожие на его слепую жажду обладания. И он не понимал, почему Яна испытывает их к кому-то другому. Ведь раньше они предназначались ему. И он отвечал на них взаимностью. До сих пор отвечал. Желание оберегать, радовать, отдавать все самое лучшее, делить на двоих радости, и хоть частично забирать чужую боль, поддерживать друг друга. И острая физическая необходимость быть вместе. Выходит…

— Выходит, я люблю Яну. — выдохнул Ян. — И всегда любил. Вот значит, как. В таком случае я ничуть не умнее дурочки Герды. А может даже глупее.

Зелье легонько засветилось и будто ожило. Оно поползло вверх по рукам, до самого локтя покрывая их пленкой, словно прозрачными бурыми перчатками, пока все не оказалось на коже. Ян поднес руки к лицу, покрутил перед глазами, рассматривая странную пленку, сжал и разжал кулаки. Покрытие было гибким, словно вторая кожа, и не стесняло движений. Ян постучал пальцами о столешницу и услышал мелодичный звон, будто руки были стеклянными. Интересно, насколько эта штука прочная? Он со всей дури саданул кулаком в стойку: на лаке остались царапины, а пленка на руке даже не треснула. Похоже, этим можно убить. Ну или, как минимум, переломать кости. Ничего, парочка переломов пойдет кое-кому на пользу. Оклемается, куда он денется.

— Судя по странной фигне на руках, у тебя все получилось? — внезапно подал голос Нил. — Что это вообще такое?

— То, чем я буду выбивать дурь из Смерти, — зловеще ухмыльнулся Ян. — Если, конечно, поймаю.

Это была вторая проблема, которую предстояло решить. Самый надежный способ отловить жнеца во время работы — поджидать его у смертного одра следующей жертвы. Вот только для этого нужно либо точно знать такого человека, либо организовать его самостоятельно. На долю секунды Ян даже вообразил, как накачивает слепого и беспомощного недошамана конской дозой снотворного и спокойно ждет появления Тода. Возможно, не дай он старику обещание присмотреть за парнем, он бы так и сделал. Теперь уже не имело смысла гадать. Поэтому он просто достал из кармана еще один ключ, который дала ему Яна. Хорошо, что ключей на связке добрый десяток, а он хоть и потерял способность открывать свои пути, но может пользоваться уже открытыми. Этот путь вел к Смерти. Где бы жнец не находился, Ян выйдет точнехонько к нему.

— Оставайся здесь и попробуй поспать. — бросил он Нилу, открывая дверь. — Я скоро вернусь. Надеюсь, не один.

И снова какая-то крыша. Вот же верхолаз-любитель, блин! И чего ему на земле не сидится?

— Наслаждаешься видом? — Ян уверенной походкой направился к Тоду, стоящему у края крыши новенького бизнес-центра. — Или собираешься спрыгнуть от осознания собственной подлости?

— Что тебе от меня нужно? — голос Смерти был холоден и спокоен.

— Да так, пришел наказать тебя за плохое поведение. — пожал плечами Ян, — Так что отойди от края дабы чего не вышло. Убивать тебя в мои планы не входит.

Кажется, ему удалось удивить Смерть. Жнец обернулся и внимательно на него посмотрел. Его конь раздраженно всхрапнул и топнул копытом.

— Не припомню, чтобы заслужил наказание. — Тод смотрел на Яна слегка светящимися льдисто-голубыми глазами. — Я просто делаю свою работу. Кто ж виноват, что моя работа убивает людей.

— Знаешь, если честно, мне плевать на людей. — Ян старался говорить спокойно. — И всегда было плевать. Пусть хоть все вымрут, как динозавры и мамонты. Я все равно не верю в байку Шамана, что исчезну вместе с человечеством. Так что можешь делать с ними все, что считаешь нужным. Но ты, отморозок, умудрился обидеть Яну. Единственное существо, которое мне действительно дорого. И за это я тебя накажу.

— И как же? — на холодном лице жнеца не появилось и тени улыбки. — Прогонишь меня посохом, как врага рода людского? Или натравишь своих псин? А сможешь?

— Нет, все гораздо проще.

Ян ударил без предупреждения. Со всего размаху, прямо по морде. Угодил в левую скулу, чуть ниже глаза. Жнец был выше где-то на полголовы и более худощавый, но даже не попытался увернуться. То ли просто не ожидал от Яна такой вопиющей грубости, то ли «поцелуй» заморозил не только чувства, но и реакцию. Он потрогал окровавленную щеку и с каким-то детским удивлением уставился на грязные пальцы. Ян не стал дожидаться, когда оппонент осознает происходящее, и ударил второй раз. В центр груди, туда, где соединяются ребра, защищающие сердце. Раздался звонкий хруст, похожий на бьющееся стекло. Тод с легким присвистом выдохнул воздух, покачнулся и упал на четвереньки, глядя перед собой выпученными глазами и пытаясь вдохнуть. Ян подошел и замахнулся для следующего удара. Он выбьет из него всю дурь. Будет бить, пока жнец не осознают свою вину и не начнет молить о прощении. Его и Яну.

Но ударить в третий раз ему не удалось. Тод перехватил занесенную для удара руку, перекинул Яна через себя и прижал его к полу лицом вниз, заломив руки за спину.

— Хватит! — уже далеко не так спокойно прохрипел жнец у него над ухом. — Уймись уже. Янка не обрадуется, если мы друг друга покалечим.

Ян выдохнул с облегчением и перестал дергаться. У него получилось. Тод ослабил хватку, встал и протянул ему руку. Ян перевернулся, ухватился за ледяную ладонь жнеца и только сейчас заметил, что его правая кисть вся в порезах. Вот, значит, как это работает. Жнец дернул его на себя, поднимая с земли и, судя по лицу, с трудом сдержал крик. Он ощупал грудину, поморщился и медленно, пошатываясь побрел к своему коню.

— Ты как? — спросил Ян. — Выглядишь неважно.

— Жить буду. — Смерть нежно погладил животное по светло-серой шерсти между глазами, прижался лбом к лошадиному лбу, что-то тихо прошептал и конь превратился в хорошо знакомый Яну мотоцикл. — Спасибо, что вернул меня в чувства.

— Скорее, я вернул чувства в тебя. — нервно хохотнул Ян. — Если честно, не был уверен, что получится. Что ты намерен делать?

— Провести воспитательную беседу с братом. А то он совсем расшалился.

Ян посмотрел на Город. Небо озаряли вспышки золотисто-зеленого света. Свечение расползалось и черные тени потихоньку отступали. Тод, уже усевшийся в седло, на секунду замер, глядя на источник света. Яну показалось, что он едва заметно улыбнулся. А потом до упора выжал газ и с ревом унесся в ночное небо. Ну да, зачем Смерти спускаться на землю, когда можно и так?

— Мог бы и подвезти. — пробурчал Ян, направляясь к ближайшей двери.