Эш проснулась под звуки разговоров, музыки и гудения мотора. Её потряхивало; судя по всему, она ехала куда-то в машине. С обеих сторон кто-то толкался и ворочался. Кто-то недовольно цокнул языком.

— Опять девчонка, значит…

Низкий голос, грубый, хрипловатый. Взрослый мужчина. Другой мужской голос, более бархатный и сладкий, насмешливо отозвался:

— Да, а ты хотел парня?

Обладатель первого голоса спокойно спросил:

— Почему нет?

Подключился третий голос — женский, низкий, с резкой интонацией:

— Видно, плохо помнишь, как было с Феликсом.

Будучи ещё в полудрёме, Эш не нашла в этом разговоре ничего странного и слушала дальше.

— Очень даже помню, — ответил тот мужчина. — Поэтому и хочу повторить.

— Ну, ты же понимаешь, шансы подобрать нормальную девушку гораздо выше, — сказал кто-то ещё.

Раздался вздох, полный сожаления.

— Это да…

Тем временем сон окончательно отпустил Эш, и она вскочила на месте. Едва открыв глаза, она тут же осознала: она ехала не просто в машине — это был настоящий лимузин! Она ошарашенно повертела головой по сторонам. Два длинных сиденья с красной кожаной обивкой по обеим сторонам салона разделял вытянутый узкий стол, заставленный тарелками с канапе, тарталетками и шоколадными конфетами. А посреди всех этих закусок возвышалась раскупоренная бутылка вина.

— Очнулась! — радостно воскликнул белокурый парень напротив неё.

Эш сразу поняла: это он был со сладким голосом. Парень улыбался во все зубы, прямо-таки блистал своей улыбкой. Рядом с ним сидела статная высокая женщина в чёрном плаще, из-под которого выглядывали брюки-карго с множеством карманов. Она бросила короткий взгляд на Эш и тут же отвернулась к окну. В ушах гудело, голова кружилась, кожа горела и знобила одновременно. Эш потёрла виски, пытаясь сообразить, каким образом она могла попасть на съёмки клипа Мэрилина Мэнсона. Обстановка была слишком уж роскошной, чтобы Эш самостоятельно в ней очутилась. При этом все пассажиры выглядели как типичные посетители фестиваля WGT, а из динамиков кричал дисторшированный вокал.

Чья-то холодная рука коснулась её левого предплечья.

— Ты как? — участливо спросил новый голос.

Эш посмотрела на человека слева, силясь узнать в нём кого-то из своих друзей или хотя бы знакомых. Это был бледнолицый темноволосый парень в чёрном лонгсливе и портупее в форме пентаграммы на груди. Кисти его рук оплетали сетчатые митенки, глаза были густо накрашены подводкой, а на губах блестела чёрная помада.

«Красивый, но я его не знаю», — заключила Эш и постаралась отодвинуться.

Однако двигаться было некуда — справа от неё сидела девушка. Накрашенная точно так же, как и парень, красноволосая, в большой чёрной футболке с вырезами на рукавах. Девушка смотрела на неё мягко и приветливо, но Эш её не узнавала. Кто все эти люди?..

— Прости, а мы вообще знакомы? — наконец спросила Эш у парня слева. — Я Эш Дарклинг, если что…

Головокружение и жар резко прошли, словно и не было их, зато всё тело вдруг заледенело. Эш затряслась от холода.

— Где же мои манеры! — спохватился парень. — Мы с тобой чуточку знакомы, но именами так и не обменялись. Меня зовут Вергилий, сокращённо — Ви. Тебе холодно?

Эш кивнула, растирая руки; мелькнула мысль, что фраза про имена была какой-то странной — всё же это не номера телефонов, чтобы ими обмениваться. Вергилий из ниоткуда вытащил красный плед и накинул ей на плечи.

— Это быстро пройдёт, — добавил он с улыбкой, пока Эш укутывалась в плед, и обратился к остальным: — Ребят, вы тоже представьтесь.

— Меня зовут Сибил, — послышалось с противоположной стороны.

Голос был резкий, низкий — тот, который спрашивал о некоем Феликсе. Эш подняла голову и увидела, что ей протянула руку женщина в плаще. Она растерянно приняла рукопожатие Сибил и уставилась на других пассажиров лимузина. Следующим представился парень со сладким голосом:

— Меня зовут Марсель!

Он снова широко улыбнулся и зачем-то похлопал в ладоши.

— Рамона, — сказала красноволосая девушка.

— Александр, — раздался пятый голос, тот самый, который она слышала в дрёме, и Эш резко повернула голову к водительскому сидению. Из-за вытянутой формы автомобиля водитель находился так далеко, что рассмотреть его было невозможно, потому внешность мужчины осталась для Эш загадкой.

— Но можно звать меня Эл, — добавил он.

— Приятно познакомиться, — ответила Эш сразу всем.

Озноб действительно быстро отпустил, и она уже нормально себя чувствовала, но плед убирать не стала. Она вновь недоумённо оглядела свою компанию, роскошный салон лимузина и стол с закусками. Не было похоже, чтобы ей желали зла, но почему Эш ничего не помнила? Она не могла напиться, потому что, во-первых, привычки пить много алкоголя у неё никогда не было, во-вторых, она уже два года сидела на антидепрессантах. Как-то же она здесь оказалась?..

— Так… ребята… — неуверенно заговорила она. — Объясните, пожалуйста… это дурацкий вопрос, но всё-таки… напомните… кто вы такие и как я сюда попала? Мы на концерте встретились или как?.. Я ничего не могу вспомнить.

Все четверо переглянулись. Её снова коснулась холодная рука в сетчатой перчатке, и она подняла глаза. Вергилий смотрел на неё участливо, даже жалостливо. Он обратился к Рамоне с вопросом:

— Может, сейчас сказать?..

— Можно, но не поверит, — ответила ему Рамона.

— Во что не поверю? — спросила Эш, слегка нахмурившись.

Очередной взгляд, полный сочувствия. Вергилий погладил её по руке и серьёзно объяснил:

— Эш… ты умерла. Но ты этого не помнишь. Мы все тут такие… мёртвые. Мы подобрали твою душу около Завесы. Теперь ты в Тёмном мире…

Вергилий замолк на полуслове и выжидающе посмотрел на Эш. Она растерянно моргнула. Конечно, она не поверит в такой бред. После смерти ничего нет: не существует никакой загробной жизни, нет ни рая, ни ада, ни чистилища, ни даже лимба. А тут ещё какой-то «тёмный мир», в котором её окружают представители родных субкультур. Видимо, она и впрямь уснула, а потом смогла осознать себя во сне. А раз так, то можно и подыграть этим персонажам из её головы, чтобы было веселее. Она кивнула с улыбкой.

— Хорошо, Ви. Хорошо. Я всё поняла.

Вергилий тяжело вздохнул и отвёл взгляд. Эш немного смутило это, но она решила не обращать внимания и спросила сразу у всех пассажиров:

— А куда мы едем?

Она взяла со стола маленькое блюдо с тарталетками и начала есть их. Вкус был божественный, неописуемо воздушный и нежный, поэтому она закинула в рот сразу несколько штук, чтобы насладиться им сполна.

— Едем домой, — ответила ей Рамона, забравшись на сидение с ногами и положив подбородок на колени. — «Домой» — это в Дом Тусовок. Возможно, ты будешь жить с нами, если того захочешь. Но об этом всём позже.

Она говорила очень спокойно и мягко. Тем более небрежно и грубо в сравнении с ней прозвучал вопрос Александра:

— «Если захочет»? Пф-ф-ф. А куда она денется-то?..

— Эл. Перестань.

Вергилий сказал это тихо, но так твёрдо, что Александр и вправду сразу замолчал. Вергилий вновь повернулся к Эш и пояснил:

— Не беспокойся, мы не будем тебя удерживать, если тебе не понравится Дом. Но мы по твоему виду подумали, что ты — такая же, как и мы, вот и подобрали тебя.

Эш прожевала и задала один из множества интересовавших её вопросов:

— Что это значит — «такая же, как и вы»?

— Ну… — протянул Вергилий, неопределённо жестикулируя перед собой. После небольшой паузы он показал на себя, на свою одежду, затем — на Рамону и Марселя. — Вот такая же. Тёмная, как мы.

— Ви, я же совсем не тёмный, — сказал Марсель с улыбкой.

В его словах была доля правды. Марсель единственный из всей компании был одет в белую одежду, а не в чёрную. У него были большие серо-голубые глаза, вьющиеся светлые волосы, мягкие линии подбородка, но худые щёки, и чуть припухлые губы. Словно ангел, случайно залетевший в логово демонов.

— Ты же понял, о чём я, — вздохнул Вергилий. — А ты, Эш, поняла?

— «Тёмная» — это как в «тёмной сцене», да? — уточнила Эш, отправляя в рот последнюю тарталетку.

— Да, — подтвердил Вергилий. — Именно так, спасибо.

— Я такая же, как и вы, в этом ты прав, — согласилась Эш. Она поставила на стол пустую тарелку. — Но, всё-таки, объясните, что за «Дом Тусовок» такой и почему я там должна жить? Название мне как-то уже не нравится… да и вообще…

Эш хотела добавить, что у неё есть свой дом, и ей незачем переезжать, но отчего-то споткнулась на этой мысли. Она была уверена, что дом есть, но у неё вылетело из головы, где именно и какой. Пока она пребывала в замешательстве, ей ответила Рамона:

— Ну, Дом сразу так и назывался, а мы просто привыкли к названию и не стали менять. По сути, это большой старинный замок с ночным клубом внутри. Каждую ночь мы устраиваем концерты или вечеринки с диджеями. В Доме царит очень свободная атмосфера и…

Её перебила громкая усмешка Александра.

— «Очень свободная атмосфера», — многозначительно протянул он.

Рамона недовольно повела бровью, но продолжила:

— Да, именно так. Дом — это в буквальном смысле наш дом в Тёмном мире, безопасное место для всех готов, риветхедов, киберготов и прочих таких ребят, склонных к тёмному и мрачному. Мы взяли тебя с собой, потому что иногда мы с Ви сами ищем новых людей для своей тусовки, а ты выглядишь как раз подходяще. Но, конечно, никто не будет насильно тебя удерживать. Захочешь — уйдёшь в другое место…

Она прервалась и очень внимательно посмотрела на Эш. Добавила:

— Впрочем, сначала ты должна осознать… что с тобой случилось. Без этого никак. Когда это произойдёт — знай, что мы поможем тебе адаптироваться. А сейчас просто будь готова к своей первой вечеринке в Тёмном мире.

Эш энергично закивала Рамоне, пусть и не вполне понимала, о чём та говорит и почему делает такой акцент на некоем «осознании». Если подумать, это был один из самых увлекательных, ярких и и реалистичных снов в жизни Эш. Она оказалась в компании обаятельных и стильных людей, и они на лимузине ехали в какой-то невероятный ночной клуб в старинном замке (пусть и с дурацким названием). Не так уж часто подобное происходило в её жизни! Если сон внезапно не прервётся, то нужно взять от него всё!

Тем временем на только что пустой тарелке вновь появились те же самые тарталетки, а Эш с лёгким удивлением осознала, что она готова съесть столько же ещё раз — чем она тут же и занялась. Вергилий заботливо потрепал её по плечу и взял себе бутерброд с чёрной икрой, а Рамона налила полный бокал вина и теперь медленно тянула его.

Машину вдруг подхватил ветер и понёс куда-то вверх, во тьму и бесконечность, но Эш совсем не почувствовала этого — поняла только по виду из окна. Другие люди в лимузине не обратили никакого внимания и дальше ели, пили и разговаривали. Эш глазела на пролетавшие мимо звёзды, облака и разноцветные сгустки, которые смешивались в палитры, подобные картинам Ван Гога.

«Может, это жёсткий трип?» — задалась она вопросом и тут же подвергла его сомнению. «Нет, ну… с чего вдруг? Не похоже это на меня… наверное, всё-таки просто сплю».

Психоделический космос за окном закончился так же резко, как и начался, и машина остановилась около высокого здания, похожего на замок графа Дракулы, только с парковкой и современными дверями. Красная неоновая вывеска гласила: «Дом Тусовок». Всё вместе это смотрелось несуразно и, в то же время, совершенно естественно — Эш тысячи раз видела подобное на исторических фасадах своего города. Фыркнув ещё раз над дурацким названием, она задумалась:

«Забавно, что я могу читать во сне. И надпись не расплывается, если посмотреть на неё ещё раз. Обычно, говорят, во снах очень странная письменность, и именно по ней можно определить, спишь ты или нет».

Этот факт заставил её поморщиться, но не более того: утверждать наверняка, возможно ли чтение во сне, она не могла. Все по очереди вышли из лимузина на улицу. Было очень темно, моросил мелкий дождь; капли падали на одежду и кожу как настоящие, но тут же исчезали. Эш наконец-то увидела их водителя: это был высокий плечистый мужчина с длинными чёрными волосами и в чёрном классическом костюме. Нахальная улыбка и очки-авиаторы с затемнёнными стёклами добавляли его образу флёр мафиозника. Эш проводила его насмешливым взглядом: он направился внутрь замка вместе с Вергилием и Марселем. Рядом с ним эти двое выглядели совсем хрупкими тростинками.

Она стала разглядывать Сибил — фигуру ещё более загадочную и непонятную, чем Александр. Сибил с некоторым раздражением смахнула прядь чёрных волос с лица и достала из кармана плаща сигарету с зажигалкой. В салоне автомобиля Эш не осознавала, насколько высокой, крепкой и широкоплечей была эта женщина; теперь же её рост и предполагаемая сила поражали и восхищали Эш, не отличавшуюся физической подготовкой. Даже Александр мерк в сравнении с ней.

Рядом с Эш остановилась Рамона, тем самым прервав её размышления, и протянула руку.

— Любишь танцевать? — спросила она.

Эш приняла её руку и отметила, что у Рамоны кожа была теплее, чем у Вергилия.

— Я люблю танцевать, но танцевать не любит меня.

Она криво улыбнулась, как бы извиняясь за свою неуклюжесть.

— Ничего страшного, — ответила Рамона. — Здесь легко учиться новому. Пойдём?..

Эш кивнула, и Рамона повела её в замок. Внутри убранство было не менее интересным: величественные колонны и старинную лепнину на потолке оплетали искусственные сети чёрной паутины и светящиеся провода. В холле не было лишней мебели — только позолоченные скамейки у стен. С потолка свисали люстры со свечами. Но все эти детали интерьера пронеслись перед глазами Эш за несколько секунд и слились в одну цветастую кашу, потому что Рамона шла очень быстро и целеустремлённо, вынуждая практически бежать вслед за ней.

За одной из массивных деревянных дверей оказался концертный зал. Он уже был заполнен людьми в вычурных костюмах и масках, с невероятными причёсками и ярким макияжем. Играло что-то, напоминавшее треки God Module, но это точно были не они — Эш отлично помнила всю дискографию группы. Как ни странно, нельзя было пожаловаться на громкость, характерную для концертов и ивентов: музыка словно и не из колонок на весь зал кричала, а звучала внутри головы. Так… комфортно и непривычно; даже разговаривать было легко. Софиты переливались красным, синим, фиолетовым и зелёным цветом, тела танцующих переплетались и смешивались в тенях на полу и стенах.

— Идём поближе к сцене, — предложила Рамона.

— Идём, — согласилась Эш.

Они протолкнулись сквозь пёструю толпу. Как только она и Рамона попали в первый ряд, на сцену выскочил Вергилий. Он был в том же образе, в котором Эш видела его в лимузине, но при сценическом свете и в движении он стал особенно притягательным. Его красота приобрела жизнь.

Люди зааплодировали и засвистели, приветствуя Вергилия. Он с широкой улыбкой помахал всем рукой, и Эш обратила внимание, насколько белоснежными казались его зубы в сравнении с чёрными блестящими губам. Вергилий в целом был такой… контрастный. Чёрно-белый. Он надел наушники и склонился к пульту. Его руки двигались так изящно, что Эш просто остановилась, наблюдая за ним. Она спросила у Рамоны:

— Вергилий — диджей?

— Ага, — весело отозвалась Рамона. — Лучший диджей Тёмного мира.

— Что такое Тёмный мир? — поинтересовалась Эш, не отрывая взгляда от рук Вергилия.

— Мы так называем пространство, в котором живём, — пояснила Рамона. — Но давай потом об этом. Я же вижу, что ты ещё не осознаёшь. Потанцуй лучше.

«Да что я должна осознать?» — уже с раздражением подумала Эш. Она посмотрела на Рамону, прищурившись. «Образы из моей головы, вы чего? Почему вы мне не подыгрываете? И почему вы так навязываете мне мысль о моей смерти?.. До чего же странный сон всё-таки. Слишком правдоподобный».

В недоумении Эш снова обратилась к сцене. Там Вергилий пританцовывал под трек, который только что поставил. Так как он не мог надолго оставить оборудование без управления, его движения ограничивались ленивым, но грациозным вращением рук и переступанием с ноги на ногу. Присмотревшись к диджейскому пульту, Эш заметила, что две пластинки на нём не крутились, а разливались по всей поверхности, как жидкость, разноцветным ручьём. В памяти немедленно всплыл психоделический космос за окном машины, затем появился смутный испуг: вдруг пластинки расплавились, и вот-вот случится пожар? Эш настороженно наблюдала, но, похоже, никого не волновало, что происходит с пультом, в том числе и самого диджея. А когда он наклонился и спокойно переключил пару рычажков, от которых жидкие пластинки засияли ядовито-зелёным цветом, и во все стороны от пульта полетели блёстки, Эш окончательно убедилась в том, что она спит.

Следуя совету Рамоны, она начала танцевать и с удивлением обнаружила, что теперь все движения получались более чистыми и складными, чем в жизни. Ей это очень понравилось. Играл бодрый аггротек, где основной бит перемежался с репликами из малоизвестных фильмов, а синтезаторная линия была яркой, почти жизнерадостной, что придавало треку смутное сходство с евродэнсом. Эш с заново открывшимся рвением стала пробовать движения, которые раньше ей не давались, и тело отвечало ей с готовностью и благодарностью; оно было таким лёгким и пластичным, словно и не существовало вовсе. Никакого хруста в плечах или коленях, никакой усталости в локтях и тяжести в ногах — только чистое удовольствие от танца.

Позади Эш две женщины в викторианских масках и чёрных платьях нежно целовались, гладили друг друга и хихикали. Это ей показалось милым. Зато чуть поодаль, около барной стойки, усеянный татуировками парень сидел на стуле с приспущенными кожаными штанами и держал за голову другого парня, пристроившегося у него между ног. Это назвать милым уже было сложно, но в целом происходящее не сильно беспокоило Эш. В следующую секунду что-то грохнулось прямо перед её ногами, и она испуганно отскочила. То оказались дерущиеся мужчины — оба, как под копирку, с бритыми головами, в сварочных очках, брюках-карго и высоких армейских ботинках. В порыве ярости они повалились на пол, и один пытался открутить голову другому — или так казалось со стороны. Вергилий повелительно махнул рукой со сцены, и к ним тут же подошла Сибил — уже без плаща, в чёрной майке, которая подчёркивала её хорошо накачанные руки. Одним рывком она подняла верхнего агрессора и увела его к выходу из зала. Второй же сам поднялся с пола и, недовольно фыркая, побрёл к бару.

«Значит, у неё здесь роль вышибалы», — сделала вывод Эш, провожая Сибил взглядом.

Она отошла чуть дальше от сцены, поняв, что потеряла из виду Рамону. А Рамона была всё это время неподалёку, просто слегка затерялась в толпе. Эш решила понаблюдать за ней. Её танец был агрессивным, но технически выверенным. Сверкая красными волосами, она вкладывала силу и ярость в каждое движение, но не нарушала последовательности и не допускала ошибок — сама её ярость была упорядоченной и ритмичной в своей сути и потому так хорошо ложилась на музыку. Эш могла поклясться, что лучшего индастриал-дэнса в своей жизни она ещё не видела — но, опять же, напомнила себе Эш, она сейчас была во сне, в осознанном сне. Конечно, здесь всё выглядело красиво и идеализированно, ведь любое сновидение в той или иной мере подстраивается под неё.

Она повернулась в другую сторону и обнаружила рядом с собой Марселя. Тот сразу заметил, что Эш на него смотрела, и развернулся к ней. Теперь они танцевали друг напротив друга. Его белоснежная рубашка была расстёгнута на пару пуговиц, а рукава — закатаны до локтей. Обнажённые руки с растопыренными длинными пальцами совершали грациозные и плавные пассы, и если отвлечься от реальности, в которой они были посетителями ночного клуба, можно было вообразить, что Марсель — искусный маг, чародей, читающий своё заклинание. Губы были приоткрыты, придавая невинному лицу страстную чертовщинку.

Эш галантно подала руку этому ангельскому созданию. Он тут же притянул её к своему стройному телу, одарив лёгкой озорной улыбкой, и начал танец, похожий на танго. Эш сначала растерялась, но быстро подхватила его темп, не задумываясь больше о технике. Всё и так получалось прекрасно: её тело предвидело каждый следующий шаг Марселя и охотно повторяло его. В зале стало темнее, заиграла другая песня, таинственная и холодная. Марсель всё время смотрел Эш в глаза и улыбался так мягко и очаровательно, что невозможно было не ответить ему тем же.

Неожиданно для себя Эш поняла, что возбудилась. Близость с Марселем, его улыбка, его танец, таинственное дарк-электро, полумрак, перемежающийся сине-фиолетовыми лучами света — всё это невероятно будоражило. Потому каждый раз, оказываясь в объятиях Марселя, Эш не упускала возможности прижаться к нему посильнее, проскользнуть руками по его спине и талии, одарить томным взглядом. Он не останавливал и не отталкивал её, однако сам подчёркнуто не переходил грань между просто танцем и прелюдией к чему-то большему, словно хотел подразнить её. Эш, впрочем, не возражала. Отчего-то Марсель вызывал у неё ассоциацию с дорогим чизкейком. Нежный, мягкий и очень сладкий, но не приторный; хочется пробовать маленькими кусочками, чтобы не обесценить старания кондитера.

Когда песня закончилась, Марсель предложил:

— Не хочешь пойти в другое место?

Это звучало многообещающе. Эш спросила:

— В какое?

— А куда тебя тянет, — хмыкнул Марсель так, что не было ясно — утверждение это или вопрос. — Веди меня.

Эш замялась, но всё же взяла парня за руку и повела его. В самом деле, она не знала, куда идти, но решила поступать по наитию. В противоположном конце зала оказалась маленькая дверца, через которую Эш и Марсель выскользнули на улицу. Они оказались в зелёном саду, усыпанном надгробиями. Небо заволокло тучами, но вокруг было при этом светлее, чем раньше. Когда Эш с компанией только приехали в Дом, на улице была глубокая ночь, а теперь, казалось, время шагнуло назад, и ночь превратилась в сумерки. Вдалеке виднелась крыша часовни. Принимая странное течение времени как очередную условность, Эш, тем не менее, недоумённо пробормотала себе под нос:

— Кладбище? На заднем дворе?..

— Не, это просто сад, — ответил Марсель, пожимая плечами. — Могил здесь нет. Незачем.

— То есть, просто сад с надгробиями? А зачем они тут?

Марсель вновь пожал плечами и сказал:

— Да просто ещё один реликт из настоящего мира. Никакой логики в нём нет. Может, когда-то это было кладбищем, но для нас это всего лишь сад с камнями.

«Всё вокруг — это лишь мозаика по мотивам того, что я когда-либо видела», — заключила Эш. «Может, я недавно была на кладбище. Правда я не помню такого. Что я вообще делала в последнее время?..»

Она почувствовала смутное беспокойство из-за очередного провала в памяти, но это легко было обосновать. Во сне человек нередко забывает, кто он такой и чем занимается в реальной жизни, а до повседневной рутины ему и вовсе нет дела — мозгу надо отдыхать и набираться сил, а не думать о том, что было вчера на ужин. Как только Эш проснётся — все эти детали, несомненно, вернутся к ней. А пока, здесь и сейчас, она играет другую роль, и её реальная жизнь не имеет значения.

— И кстати, — заговорил вновь Марсель, и его голос приобрёл шутливые нотки. — Мы пришли прямо в разгар очередного шоу.

Он многозначительно поднял брови, глядя куда-то вперёд, и Эш завертела головой.

— Ты о чём? — озадаченно спросила она.

— А ты не видишь?..

Он указал рукой чуть левее, на кусты около часовни. Эш посмотрела туда и быстро всё поняла. На одной из «могил», наполовину скрывшись среди высокой травы и диких роз, расположились два обнажённых человека. В одном из них, что лежал снизу, Эш узнала Александра — большого, высокого, с нахальным и грубым лицом. Его руки были крепко обмотаны верёвкой и привязаны к надгробию. Верхом на нём сидела светловолосая девушка, худая и изящная, почти что полная противоположность Александру. «Почти» — потому что в её позе и выражении лица читалась та же самая нахальность и развязность, которая, как казалось Эш, была присуща Александру. Эш осознавала, что должна отвернуться, но, видя, как Марсель расслабленно и даже буднично наблюдал за ними, не стала отводить взгляд. В обычной жизни ей бы даже стало противно. Но в этом сне, как водится, всё странное казалось заманчивым и интересным.

Александр и незнакомка были на расстоянии нескольких метров, поэтому можно было рассмотреть многие детали. Девушка двигалась на Александре вверх-вниз, и делала она это страстно, упоённо, то и дело вскидывая вьющиеся длинные волосы. Твёрдые розоватые соски особенно выделялись на фоне светлой кожи, а на талии виднелись отметины, как будто её недавно крепко хватали руками. Её рот был приоткрыт, глаза — закрыты, голова — слегка запрокинута. Если отвлечься от музыки, доносившейся из Дома, и внимательно прислушаться, то можно было даже услышать, как она томно дышит и постанывает.

Неожиданно девушка обернулась и посмотрела на Эш. Та сразу же уставилась в землю; уши запылали от накатившей неловкости, когда её застали за подглядыванием. Но незнакомку, похоже, вообще не смутили зрители: вместо того, чтобы остановиться, она накинулась на Александра с неистовым поцелуем, ногтями расцарапывая ему грудь. То, как они целовались, тоже было на удивление хорошо слышно, и это, с одной стороны, отталкивало, а с другой — пробуждало в Эш схожие желания. Кстати, куда делся Марсель?..

Эш поглядела по сторонам и обнаружила, что Марсель отошёл от неё и, держа в вытянутой руке карманное зеркальце, придирчиво разглядывал своё лицо то с одной стороны, то с другой. Она еле слышно усмехнулась, подкралась к нему сзади и нежно обняла. Он вздрогнул и поспешно убрал зеркало.

— Марсель, — вкрадчиво проговорила Эш.

— Да?.. — выдохнул он.

— Ты мне нравишься. Я хочу тебя, — смело сообщила она. — Не хочешь ли ты… побыть наедине?..

«Он должен согласиться», — подумала она, пытаясь саму себя убедить в этом. Даже понимая, что она говорит с образом из головы, она не могла заставить себя приказывать ему. И не могла броситься на него с поцелуями, не обговорив это вслух.

Марсель удивлённо застыл, но уже через мгновение он развернулся к ней и углубил объятия, уткнулся носом и губами в её шею. Однако больше он не предпринимал никаких действий. Эш прижалась к нему сильнее, но Марсель не ответил ей и даже слегка отпрянул. Тогда она непонимающе воззрилась на него. Марсель выглядел смущённо. Вдруг он притянул её к себе и поцеловал в обе щеки. Эш даже опомниться не успела, как он отстранил её от себя.

— Прости, — сказал он. — Это пока всё, что я могу тебе дать.

— Почему? — недоумённо спросила Эш, ощутив укол стыда.

Неужели она неправильно его поняла? А с другой стороны… почему она вообще переживала о чувствах выдуманного ею же персонажа? Почему ей не хватало воли поступить так, как ей хотелось? Взять Марселя, решительно поцеловать его, а затем опустить его светлую голову себе между ног, как делали это те парни у барной стойки в клубе? Вот они, минусы осознанности! Будь она в обычном сне, она бы не смогла себя контролировать и давно бы отдалась тайным желаниям, пошла бы у них на поводу, а не раздумывала…

Марсель сказал:

— В Доме есть правило, которое я не собираюсь нарушать.

— Какое правило?

— Не заниматься сексом с теми, кто ещё не осознал свою смерть. Иначе это не истинное согласие. Ты же до сих пор думаешь, что тебе это всё снится, да?..

«Да, это мой сон, а ты — моя фантазия! Почему ты не подчиняешься мне?!» — хотелось воскликнуть, но из-за неожиданно навалившегося ледяного ощущения реальности, настоящести, ей показалось неприемлемым так себя вести и говорить такие вещи. Даже закралась мысль: неужели я и правда умерла?.. Она молча уставилась на Марселя, кусая губы. Он, истолковав её молчание как положительный ответ, пояснил:

— После осознания всё может измениться. Тебе может стать больно. Ты можешь пожалеть о необдуманных поступках и связях. Поэтому не стоит быстро сближаться с кем-либо, пока ты не ещё не… как бы сказать… не восстановилась.

Речь Марселя приобрела неожиданно нравоучительные нотки, которые не понравились Эш; на «необдуманных связях» она закатила глаза, а затем возмутилась вслух:

— С чего ты взял, что это необдуманно?! И после чего мне надо восстановиться? Я ничем не больна!

Марсель стушевался от резкого тона, но пояснил:

— В твоей душе сейчас целая куча брешей, потому что после смерти ты растеряла важные воспоминания. Это нормальное явление, но сначала надо разобраться, где находятся твои бреши. Сделать это можешь только ты, и никто другой. А прямо сейчас лучше не трогать тебя. Это может быть больно…

Эш не понимала, о чём он говорил. «Бреши»? «Растеряла воспоминания»? Это что, очередной элемент «лора»? Такой фантазией своего мозга она уже не была довольна.

— Что значит «больно»? Покажи, — потребовала она. — Точнее, потрогай меня.

— Я не буду.

— Почему?

— Я не хочу случайно сделать тебе больно.

— Я же сама прошу. Я не понимаю: что, всё-таки, за бреши такие и как они нам помешают?..

Марсель тяжело вздохнул.

— Бреши — это провалы в памяти. Это пустые места для важных воспоминаний. Ты же заметила, что ты многое не можешь вспомнить, да?..

Эш удивлённо застыла и медленно кивнула. То, что Марсель указал ей на этот факт, стало сюрпризом. Он продолжил:

— Так вот, теперь эти бреши — они теперь как бы во всём твоём теле, но, кроме тебя, никто не увидит, где именно. И если я сейчас дотронусь до тебя более интимно, то могу случайно зацепить брешь и сделать тебе больно. Вообще, чем меньше брешь, тем меньше она болит. Иногда это и вовсе похоже на лёгкий укол. Но мы пока не знаем, какие у тебя бреши, поэтому рисковать не будем. Я знаю, сейчас для тебя всё это звучит странно и непонятно… но тебе надо сначала разобраться, как работает твоё тело в Тёмном мире, какие его части болят, какие не болят и, по возможности, заполнить большие бреши.

Доводы звучали и впрямь странно, но какой-то вывернутый смысл в них был, и логика прослеживалась. Впрочем, свой смысл и логика также прослеживались в традиционной китайской медицине: разговор о брешах вызывал в воображении картинки с выделенными зонами на теле, которые полагалось уколоть иглой, чтобы вылечить тот или иной орган от болезни, и Эш не собиралась дальше об этом рассуждать. Она предприняла ещё одну попытку настоять на своём:

— Допустим, всё так, как ты говоришь. Но я в состоянии принять последствия своих решений. Я могу принять боль, хотя совершенно не понимаю, откуда ей взяться. Не надо меня останавливать. Я знаю, чего хочу.

— Тогда этого не хочу я, — ответил Марсель. Он с сожалением посмотрел на неё и тихо добавил: — Прости ещё раз… мне не стоило делать таких… неоднозначных намёков.

— Ладно, — угрюмо вздохнула Эш, примиряясь с захлестнувшим её разочарованием и злостью: почему даже в своём сне она была вынуждена терпеть отвержение?!

Впрочем, злиться всерьёз на ангельское создание ей было тяжело. Она быстро смягчилась и сказала ему:

— И ты меня прости. Я слишком давила на тебя…

Марсель растерянно улыбнулся и сказал, протягивая ей руку:

— Ничего страшного. Может, вернёмся?..

Эш помедлила с ответом, внимательно осматриваясь вокруг. Внезапно ей разонравилось всё происходящее, и захотелось поскорее проснуться. Казалось, что для пробуждения ей необходимо физически покинуть территорию замка, но сад был со всех сторон окружён высоким забором без дверей и проходов. Если отсюда и есть выход, то он явно не здесь.

— Хорошо, давай вернёмся, — нехотя протянула Эш.

Марсель подал ей руку с каким-то виноватым выражением лица, и Эш крепко ухватилась за неё назло правилу, которое запрещало им близость. Перед уходом она бросила прощальный взгляд на Александра с незнакомой девушкой, всё ещё развлекавшихся в кустах. Теперь это вызвало в ней приступ брезгливости.

Оказавшись в замке, Эш тут же оставила Марселя и направилась к противоположному концу танцпола. Она вышла в коридор и уверенно двинулась к центральным дверям замка. Но, не сделав и десяти шагов, она услышала за спиной женский голос:

— Ты куда?

Она обернулась. Рамона и Марсель стояли на выходе из зала, озадаченно переглядываясь.

— Домой, — бросила Эш. — Пора просыпаться.

Рамона подошла к ней и мягко взяла её за плечи.

— Ты же понимаешь, что ты больше не проснёшься? — уточнила она.

Её спокойный взгляд и непоколебимая уверенность в собственных словах испугали Эш. Она стряхнула с себя руки Рамоны, попятившись.

— Понимаю, что вижу очень классный сон с проработанным лором и персонажами, но мне ещё на работу утром надо, а я не хочу проспать, — заявила она и, быстро развернувшись, пошла дальше.

— Не понимает, — вздохнул Марсель. — Эш, постой…

— Останься, Марсель, — велела ему Рамона. — Пусть идёт. Ничего страшного. Ей просто нужно…

Дальше Эш не слушала их разговор. Она толкнула дверь, и перед ней открылась ночная лесная панорама с густым туманом над деревьями — почему-то с другой стороны замка всё ещё царила ночь, которая встретила их по приезде. Вокруг было непривычно тихо. Эш пошла по тропинке вперёд и через пару сотен метров растерянно остановилась. А как далеко нужно уйти, чтобы проснуться? А может, этого недостаточно, и требовалось иное действие? Эш никогда прежде не бывала в осознанных сновидениях и не понимала, как из этого состояния выйти. В голове закрутились зловещие речи её спутников, и она поспешила их отогнать.

Она оглянулась в поисках подсказки. Сновидение ведь создано её мозгом, значит, при большом желании проснуться она сможет это сделать, верно? Что-нибудь резко случится, или голос с небес подскажет, куда идти, или же сон превратится в невнятную кашу, и сквозь эту кашу она услышит звук будильника. Эш подождала, но ничего не случилось. Тогда она ущипнула себя. Дважды. Трижды. Не помогло. Тихо выругавшись, Эш пошла дальше по тропинке к лесу. Несколько раз она оборачивалась, но за ней никто не шёл. Замок с неоновой вывеской и парковкой был всё дальше и дальше от неё, но лес почему-то ближе не становился. Эш ускорила шаг и проследила, изменилось ли что-то, но всё было так же. Тогда она сорвалась на бег.

Она бежала прочь от замка так быстро, как только могла, постоянно оборачиваясь. И она поняла, что замок перестал отдаляться. Лес не приближался тоже. Подобно беговой дорожке, тропинка удерживала её на одном и том же месте. Она остановилась, удивлённо пробормотав:

— Дичь какая-то…

Усталости и одышки не было, значит, это была не реальность. Но если это был сон, то почему она никак не могла проснуться? Разве что все эти слова о смерти были правдой.

…да как они могли быть правдой?! Как?!

Эш медленно осела на землю посреди дорожки и обняла колени; её охватил такой страх, что всё тело задрожало. Вергилий ещё в лимузине сказал, что она умерла, но не помнит этого. Марсель говорил о том, что в её душе много брешей, потому что после смерти она растеряла свои воспоминания. Получается, она умерла, отделилась от физического тела, частично потеряла память и оказалась в другом мире?.. Полный бред, ведь существование души не было научно доказано, и сама Эш не верила в загробную жизнь ни в каком виде, как бы она ни романтизировала смерть. Но ведь ей и другие неоднократно заявляли о смерти, а также твердили о каком-то осознании. То есть, по их убеждениям, она должна была принять тот факт, что умерла. Но каким образом Эш могла умереть, если она прямо сейчас сидела на земле и думала об этом, видела, слышала, испытывала чувства? Я мыслю, следовательно, я существую, так ведь?

С другой стороны, она много чего не помнила — значит, не зря Марсель твердил ей о брешах в памяти. Окружающий мир был причудливым, странным, но поведение других людей было слишком ясным и последовательным, речь — связной, письменность — чёткой. В абсурдном было слишком много признаков реального. Эш медленно встала и побрела вновь в сторону леса. Ещё раз нужно проверить. Нужно точно убедиться, что ей не показалось. Быть не может такого, что это не сон и не глюки. Быть не может. Несколько минут она шла и оборачивалась, а затем снова бежала. Ничего не менялось. Она снова щипала себя за руки, за ноги, кусала губы, закрывала глаза, ждала…

Ничего.

В голову пришёл закономерный вопрос:

«А если я умру во сне, то смогу проснуться?»

Только как?.. При себе не было ничего, похожего на орудие убийства, даже её карманного ножа. Материализация мыслей тоже не работала. А ведь казалось, что достаточно лишь вообразить себе что-то — и оно сразу сбудется. Вот ещё один признак того, что всё вокруг настоящее…

Что ж, пусть тогда природа поможет ей.

Эш свернула с тропинки в сторону, и перед ней тут же появилась новая дорога. Она думала об обрыве и очень скоро, к своему удивлению, нашла его. Она посмотрела вниз, но ничего не смогла рассмотреть — было слишком темно. Решив, что здесь она уж наверняка разобьётся, Эш подняла ногу, чтобы шагнуть вперёд.

Но неожиданно кто-то положил руки ей на плечи. Большие, тяжёлые руки, от которых она практически вросла в землю. Эш тревожно обернулась: над ней возвышалась знакомая массивная фигура в чёрном классическом костюме.

— Эш, — сказал Александр. — Пойдём обратно в замок.

Эш посмотрела на него с неприязнью — ей вспомнилась сцена в саду — и покачала головой.

— Ничего не знаю. Мне просыпаться пора.

— Ты не проснёшься, — сказал Александр.

— Вот сейчас и проверим, — заявила Эш и, спихнув с себя его руки, быстро шагнула с обрыва.

Она полетела вниз во мглу, конца которой не было видно. В первую же секунду её охватил ужас, но, едва осознав это, она упала на ту же самую землю, где только что стояла. Она распласталась прямо у ног Александра, совершенно не почувствовав удара о поверхность. Ужас тут же сменился негодованием. Эш вскочила и хотела было ещё раз спрыгнуть, но Александр схватил её за руку.

— Отпусти! — сердито воскликнула Эш, вырываясь из его хватки.

Александр раздражённо вздохнул.

— Святой Амдусциас, опять эти сложности и истерики, — пробормотал он.

Эш задёргала рукой в попытке вывернуться. Александр смерил её безразличным взглядом и неожиданно отпустил. Эш не стала терять времени и снова сбросилась с обрыва.

И снова. И снова. И снова…

Александр стоял на том же месте и невозмутимо наблюдал за ней, скрестив руки на груди. Неизвестно, сколько времени прошло в бесполезных попытках умереть и проснуться, прежде чем Александр нагнулся над ней и спросил:

— Тебе ещё не надоело?

Эш в очередной раз валялась перед ним, растрёпанная и злая.

— Ужасно надоело! — прорычала она и вскочила, садясь на земле. — Какого хрена я не просыпаюсь?!

— Такого, что ты умерла.

Он произнёс это так буднично, что Эш разозлилась ещё больше и ударила кулаками по земле.

— Я не могла умереть! — с нажимом произнесла она и ударила ещё раз. — Иначе бы не сидела тут и не разговаривала с тобой. Это всё сон. Может быть, так действуют мои новые транквиллизаторы. Может, я из-за них не могу проснуться, и всё вокруг — затянувшийся яркий кошмар, а ты — какая-то часть моего мозга, которая настолько утомилась, что не отпускает меня в реальность.

Александр не был впечатлён её рассуждениями.

— Каждый раз одно и то же, — сказал он, закатив глаза. — Пойдём домой и продолжим разговор там. Знаешь, меня отправили приглядывать за тобой и ждать, пока ты не успокоишься, но мне вообще не в прикол этим заниматься…

Эш резко поднялась с земли.

— Слушай, Эл! — воскликнула она. — Если всё правда так, то чем ты докажешь, что я именно умерла, а не валяюсь в жёстком отрубе, коме или наркотическом трипе?

— Ничем я тебе это не докажу, — неожиданно спокойно ответил он. — Пока сама не поймёшь, не осознаешь — не поверишь никаким аргументам. Загробный мир и правда ведь похож на сон. Или наркотрип — как тебе больше нравится.

— И как я должна это осознать тогда? — недоверчиво спросила Эш, сложив руки на груди. — Как отличить сон от загробного мира? Которого, кстати, не существует…

Раздражение Александра снова дало о себе знать коротким вздохом.

— Ты же понимаешь: если бы тебе предстояло проснуться, это произошло бы в любом случае, в любой момент, — сказал он. — Чем торчать здесь, лучше пойдём домой.

Что-то внутри Эш дрогнуло. Хотя Александр утверждал, что она не поверит ни единому аргументу, последние его слова показались ей здравыми. Возможно, потому, что она сама уже осознавала: сон может закончиться в любой момент, и ей необязательно для этого прилагать усилия. И всё происходящее уже не было так похоже на сон, пусть ей отчаянно хотелось в это верить. Немного поколебавшись, она неуверенно кивнула.

— Хорошо. Пойдём. Только… не запирайте меня нигде…

Александр хохотнул.

— Если бы хотели, то вряд ли бы рассказали тебе о таком.

— Я знаю, — проворчала Эш. — Я просто беспокоюсь.

Александр лишь неопределённо вздохнул и развернулся, ожидая, когда Эш последует за ним. Эш, ещё раз оглянувшись на обрыв, пошла за Александром. Осознание немыслимого потихоньку разрасталось внутри неё.