«А ведь хорошо, что мне больше не нужно ходить на работу. И вообще никаких обязанностей у меня нет. И голова не трещит, и нос не забит соплями, и глаза не опухшие. Не надо превозмогать свои страдания. Можно хоть утопиться в них до тех пор, пока не станет легче…»

С такими мыслями Эш проснулась и упёрлась взглядом в бархатную крышку гроба. Она встрепенулась. Может, Марсель звал её, а она пропустила? Эш мысленно обратилась к своему анху, подняла его три раза и отпустила. Ответа не было. Она подождала ещё немного, но розарий даже не шелохнулся. С губ сорвался разочарованный вздох.

После поездки к Завесе ей не хотелось возвращаться в свою комнату: она знала, что увидит там, но ещё не была готова к встрече с реальностью. Поэтому — гроб. В Доме Тусовок гробы обнаруживались в самых разных уголках; они не имели никакого практического смысла и существовали здесь как предметы декора или мебели. Один из таких гробов Эш нашла в подвале часовни. Он стоял вертикально, прислонённый к стене под небольшим наклоном, с распахнутой крышкой. Внутри — одеяло и подушка с оборками, вокруг — тишина и приятный полумрак. Словно всё так и было задумано, чтобы Эш забралась туда и уснула.

Сколько она проспала: «минуту», «час», «три часа», целую ночь, несколько суток?.. Часы на телефоне, как и всегда, показывали случайные цифры. На этот раз — 13:47. Эш потыкала по экрану. От телефона здесь не было никакого толка, но в силу привычки он всё ещё появлялся в её кармане, стоило только туда потянуться. Открылась старая переписка с Марселем прямо на его последнем сообщении:

«Ясно».

— Ясно… — Эш закатила глаза с раздражённо-рычащим стоном. — Что тебе ясно-то?! Сука!..

И ударила ногой по стенке гроба. Злость угасла так же быстро, как вспыхнула: Эш всё ещё была морально истощена, и горечи пополам с пустотой в ней было больше, чем гнева. Поворчав, она спрятала телефон и собралась вылезать наружу.

— Ой, ха-ха-ха!..

Эш отдёрнула руки от крышки и испуганно притаилась. Раздался топот по лестнице и чей-то задорный смех. В подвал вбежали два человека. Судя по разной тональности смеха, это были мужчина и женщина.

— А ты правда тут хочешь?

Это был голос Лили. Эш насторожилась. Вот только этого ещё не хватало.

— Почему нет?

А это был зычный голос Даниэля, приобрётший не знакомые прежде игривые нотки.

— Скучно тут… — протянула Лили. — Одиноко… никто не увидит. Зачем всю эту красоту в подвале прятать? Пойдём отсюда, м?

«Да! Уходите! Свалите отсюда!» — молчаливо взмолилась Эш. Но Даниэль возразил:

— Что значит «никто не увидит»? Бог всегда наблюдает за нами. И он знает обо всём, что мы делаем…

Звонкий шлепок завершил фразу. Лили взвизгнула и захихикала.

— Ох, Даниэль… — начала она, но Даниэль перебил:

— Отец Даниэль!

Эш скривилась от его назидательного тона, как у школьного учителя. А Лили, похоже, оценила такое обращение. Она с придыханием произнесла:

— Да-а-а, то-о-очно… отец Даниэль.

И снова хихикнула.

— Что привело тебя ко мне сегодня, сестра Лили? — более миролюбиво спросил Даниэль.

— О… благослови меня, отец Даниэль! Я не знаю, как правильно об этом говорить, но, кажется, я очень, очень, очень согрешила! Боже, что же мне делать?! Что со мной станется?! Что скажет преподобная мать?!..

Лили старательно разыгрывала драму, но Эш всё равно слышала: она довольна собой и ни о чём не жалеет.

— Расскажи, что тебя мучит, сестра Лили. Доверься мне.

— Я… я поддалась искушению… я…

Лили замолкла.

— Какому искушению ты поддалась? — с нажимом спросил Даниэль и добавил: — Нам важны де-та-ли.

Он так просмаковал последнее слово, что, казалось, вот-вот облизнётся.

«О нет… нет, нет, нет!» — запаниковала Эш. — «Перестаньте! Не надо!»

— Я… спуталась с демоном, — тихо призналась она. — Я поддалась ему, позволила овладеть мной…

— Демон, значит? — заинтересовался Даниэль.

— Да! — воскликнула Лили и с жаром затараторила: — О, вы бы видели его, это самое настоящее дьявольское отродье с рогами и хвостом! Но такой… привлекательный, он… я… я не смогла устоять. Я не знаю, почему. И вот, соблазнив меня, он захватил мою душу! Этот демон внутри толкает меня на такие поступки, о, вы даже не представляете, какие!

Даниэль усмехнулся.

— Какие же поступки? Расскажи мне.

— Самые… грязные… порочные… даже рядом с вами, отец Даниэль, я чувствую его присутствие. Я слышу его шёпот и не могу сопротивляться. Не могу, не могу… мне так хочется сделать это…

— Что сделать, сестра Лили? Скажи мне. Или… покажи. — Его тон стал строгим, почти что приказным. — Иначе я не смогу тебе помочь.

И Лили повиновалась.

— Хорошо, конечно, отец Даниэль…

После этого началась какая-то возня. Эш нервно проскрежетала зубами. У неё был выбор: вылезти прямо сейчас или подождать, пока они не уйдут. Ждать и слушать, как они занимаются сексом, ей не хотелось. А вылезать было ужасно неловко. Всё внутри сковывало от тревоги при мысли об этом. Да, конечно, Лили не будет против. Но Даниэль?.. Эш не могла предсказать его реакцию. Лучше было поторопиться.

Пока Даниэль и Лили разыгрывали свой порно-сценарий, Эш упёрлась ладонями в крышку и стала медленно поднимать её. Медленно — потому что она не хотела напугать их своим резким появлением. Вдруг что-то навалилось сверху и прижало крышку обратно. Эш недоуменно поморгала.

— О-о-о… ох! Прямо здесь, отец Даниэль?

— Отчего же нет? Нам необходимо провести этот ритуал. И как можно скорее.

Эш толкнула крышку сильнее, но она не поддалась. Удар ногой утонул в бархате так, будто его и не было. Паника внутри нарастала.

— Но ведь нельзя на гробу… это же святотатство! Надругательство над мёртвыми! Разве такое угодно Богу?

— Об этом ли говорить одержимой демоном грешнице?

Лили тонко и протяжно застонала в ответ.

— Видишь, — сказал Даниэль. — Ты уже совсем не контролируешь себя.

— Да-а-а…

Раздался глухой стук по гробу. Затем — шёпот Даниэля:

— Слушайся меня. Только так ты сможешь спастись. Через соитие я изгоню демона и освобожу тебя…

— Возьми меня уже! — резко потребовала Лили, которая, видимо, устала разыгрывать роль набожной скромницы. — Отымей меня! Трахни меня, отец Даниэль!

— Ох, милая Лили… — с наигранным сочувствием произнёс Даниэль. Он выдержал небольшую паузу перед тем, как продолжить: — Твоими устами говорит демон. И во имя спасения твоего я пойду ему навстречу!

И набросился на неё со страстным поцелуем. Каждое причмокивание и облизывание, каждый стон и рык, каждая пошлость, сказанная шёпотом на ухо, были слишком отчётливо слышны внутри гроба. Эш схватилась за голову.

«Мне кажется, я в её половой жизни участвую больше, чем в своей собственной», — с горькой иронией заметила она. «Как же мне выбраться?..»

Если бы у неё была налажена связь с кем-то, то она могла бы позвать на помощь. Кто-нибудь пришёл бы и застал любовников врасплох, чтобы дать ей время вылезти и незаметно сбежать. Но из всех жителей замка двухсторонняя связь у Эш была только с Марселем. А Марсель не хотел с ней видеться. И всё же…

Эш представила свой анх. Как и ожидалось, реакции не последовало. Она подёргала более настойчиво.

«По-мо-ги», — пыталась она мысленно передать сообщение, не зная наверняка, возможно ли это. — «Помоги мне, Марсель. Я в ловушке, я заперта в гробу».

И тогда крестик медленно поднялся с её груди. Эш замерла; внутри загорелся огонёк надежды. Крестик покачался из стороны в сторону несколько раз и лёг обратно.

«Нет», — сказал таким образом Марсель.

«Да я тебя не за этим зову!» — вспылила Эш. «Помоги! Помоги! Помоги мне!!!»

Каждой своей мыслью она дёргала за анх всё сильнее и сильнее. Тогда Марсель снова покачал крестом вправо и влево, на этот раз оттянув цепочку так, что она неприятно впилась в шею сзади.

«Не понимает!» — отчаялась Эш. «Думает, что из-за разговора с ним истерику устраиваю! А я даже не знаю, как ему сказать! Чёрт! Что делать?!»

Снаружи Даниэль и Лили уже приступили к делу и останавливаться не собирались. Драгоценное время было упущено. Смириться и переждать? Но Эш не представляла, сколько они пробудут здесь. Что, если им не хватит одного раза, и они будут развлекаться весь день, а то и больше? Она так и будет лежать в гробу и слушать всё это?.. От последней мысли руки сами сжались в кулаки. Да что такого произойдёт, если она сейчас вылезет из гроба?! Она имеет точно такое же право здесь спать, как и они — заниматься сексом! Чего здесь бояться и зачем это терпеть?!

Не оставляя себе шансов передумать, Эш быстро и громко постучала в крышку.

— А-а-а-х! — вскрикнула Лили.

— Грязная… порочная… гр-р-решница! — шипел и рычал Даниэль. — Демон уже стал частью тебя… и меня!

— Да-а-а, Даниэль… ах!

Эш постучала ещё раз. И ещё раз. И ещё. Её так и не услышали: стоны и рычание были громче. Тогда она закричала, долбя кулаками по крышке:

— Эй, вы! Выпустите меня!!!

— Да-а-а! Ещё! — стонала Лили одновременно с ней. — Ах… почему ты остановился?!

— Ты слышала? — с недоумением спросил Даниэль. — Как будто кто-то кричал.

— Да, это была я! — возмутилась Лили и потребовала: — Продолжай!

— Нет, нет, нет!!! — громко запротестовала Эш, избивая крышку уже ногами. — Это я! Я тут, под вами!

— Ой! — взвизгнула Лили. — Кто ты?! Где ты?!

— Лили, отодвинься! В гробу точно кто-то есть!

Эш почти радостно воскликнула:

— Да, я тут! Я в гробу!

— Ух ты-ы-ы! — тон Лили сменился на возбуждённый. — Что за шалунья там спряталась, м-м-м? Выходи, поиграем.

Эш смущённо закусила губу и не стала ничего ей отвечать. Что-то снаружи прошуршало, Даниэль чертыхнулся, а затем гроб открылся, и над Эш нависли два удивлённых голых человека. Впрочем, Даниэль повязал вокруг бёдер свою тунику, оставив открытым только смуглый подкачанный торс, а вот Лили стояла совершенно без одежды и даже не пыталась прикрыться. Эш выдавила улыбку и неловко помахала рукой.

— Привет?..

Даниэль приподнял брови, а Лили с хитрой улыбкой сощурилась.

— Эш? Ты чего тут делаешь? — спросила она.

— Сплю… ну, спала. — Эш усмехнулась и потёрла свою шею сзади. — Но я сейчас уйду!

Она очень старалась смотреть Лили в глаза, но боковое зрение всё равно цеплялось за детали: тонкая талия, пирсинг в пупке, маленькая грудь идеальной формы, гладкий лобок и крошечные родинки на обоих бёдрах.

— Ой-й-й, ну что ты! — умиленно протянула Лили, улыбаясь шире прежнего. — Оставайся! Можешь посмотреть!

— Не-не-не, спасибо, я не хочу, — отмахнулась Эш и выскочила из гроба.

Даниэль вдруг расхохотался.

— Что же ты сразу тогда не вылезла? — поддразнил он её. — Так долго раздумывала… мы ведь уже далеко зашли. Всё-таки интересно было послушать?

— Я долго раздумывала?! — возмутилась Эш. — Это вы слишком быстро «далеко зашли»!

«Как кролики», — додумала она, но не стала озвучивать. Даниэль согнулся от нового приступа хохота. Отсмеявшись, он согласился:

— Тоже справедливо.

А Лили простодушно пожала плечами.

— Что ж, не хочешь — ничего страшного. Ты вчера пропустила собрание Даркгрима, кстати.

— Вчера? — растерянно спросила Эш. — Мы же только вернулись с поисков вечером.

— Ну ты и соня! — хихикнула Лили. — Это было позавчера! А вчера днём было собрание здесь, в часовне. Я же давала тебе красную ленту? Она у тебя есть?

Эш замялась.

— Ну, есть, просто не с собой…

Лили торопливо перебила:

— О, понимаю, наверное, это не очень удобно и не сочетается с твоей одеждой? Хорошо, что у меня есть именно то, что тебе подойдёт! Сейчас, подожди, не уходи пока!

Она повернулась спиной к Эш и наклонилась к одежде на полу, демонстрируя голый зад. Эш поспешно отвела взгляд под насмешливое фырканье Даниэля. А Лили поднялась, как ни в чём не бывало, и протянула ей кольцо с паутиной.

— Вот, новое средство связи! — с гордостью сообщила она. — Как тебе? Нравится?

— А… да, спасибо большое, — сконфуженно поблагодарила Эш. — Эм-м-м… вот тебе моё…

Она достала из кармана первый предмет, который вспомнила, и отдала его Лили, даже не успев подумать, стоило ли это делать.

— Ой, какая милота! — воскликнула Лили. — Спасибочки!

Это был брелок в виде летучей мыши, который Эш когда-то купила в рокерском магазине и много лет носила на ключах от квартиры. Она с напряжённой улыбкой кивнула Лили и попятилась.

— А теперь я пойду, — сказала она, уже разворачиваясь к выходу. — Всем пока!

И побежала по лестнице вверх. Лили что-то крикнула ей вслед, но Эш не разобрала слов и не стала оглядываться.

Только оказавшись у стен замка, она остановилась. Тело никак не отреагировало на пробежку, оставшись таким же лёгким и гибким, как и всегда, зато мысли и эмоции были на месте: они жалили её изнутри, беспорядочно клубились, скручивались и вытягивались до кончиков пальцев. От это было тяжело. Неприятно. Эш взволнованно посмотрела вверх. Небо было серо-голубого цвета, достаточно светлого, чтобы предположить, что сейчас был день. Покрутив между пальцами цепочку розария, она решила не трогать Марселя до следующего утра. Если он и к тому времени не скажет «да, я готов»… он всё равно не избежит этого разговора.

Проверила она и чёрную ленту на руке. Кажется, Ви не посылал ей сигналов всё это время. Был шанс, что он ещё не уехал к Завесе. С другой стороны, куратором поисков мог быть и другой человек.

«Надо уточнить у ребят, есть ли у нас какая-то своя морзянка», — подумала Эш и недовольно фыркнула. «Ну почему тут не работают телефоны? Почему просто нельзя написать сообщение? Как же неудобно! В двадцать первом веке у мёртвых должен быть свой интернет, а не эти ленточки и цепочки! Если я буду со всеми здесь общаться, то стану похожа на новогоднюю ёлку!..»

Так, ворча про себя, она открыла маленькую дверь и промаршировала через пустой и тёмный концертный зал. Вестибюль встретил её разноцветными огоньками на всех люстрах и монотонным звучанием готик-рока. Арки и колонны были усеяны паутиной и искусственными летучими мышами, а по углам стояли гробы и кресты разных религий. На красной софе между лестницами расположились несколько человек: они пили из высоких бокалов коктейли с зеленоватым оттенком и оживлённо беседовали. Эш не в первый раз наблюдала здесь эту компанию. Состав обычно не менялся, но сегодня к ним присоединилась девушка, которую она однажды уже видела в саду со скрипкой. Только на место латексного костюма пришло волнистое платье, а кошачьи ушки на голове сменило традиционно готическое «гнездо для летучих мышей».

— Вот интересно, почему он не здесь? — спросила она, постучав длинным ногтем по бокалу. — Он же был молод. И сам на себя руки наложил. Вроде все условия выполнены…

— Ты про кого? — спросил с другого конца парень в жёлтых очках-авиаторах. Эш не помнила его имени, но он хорошо танцевал на ночных ивентах.

— Да про Розза, говорю же! — слегка раздражённо ответила она. — Розз Уильямс! Знаешь хоть такого?..¹

— Так это когда было! — возразила ещё одна девушка, сидевшая посередине софы. Кажется, её звали Мией. — Наш мир существует меньше. Он, наверное, в каком-то своём раю сейчас.

Когда Эш проходила мимо них, кто-то ещё из компании усмехнулся:

— В раю… ага, конечно…

— А что не так? Почему моему королю не быть в раю, а?..

Дальше она не вслушивалась в диалог. Она приоткрыла главные двери замка и выглянула наружу. Лимузина на парковке не обнаружилось. Тогда Эш пошла искать Вергилия или Рамону в замке. За время, проведённое в Тёмном мире, у неё сложилось более или менее постоянное общение только с этими двоими. Эш всегда с трудом заводила новых друзей, и с хозяевами Дома ей, можно сказать, просто повезло.

«Они искали людей к себе в тусовку», — вспомнила Эш. «В свою личную тусовку. Они решили, что я — такая же, как они. Но что, если нет? Они просто перестанут общаться со мной? Вдруг и здесь я не вписываюсь. Вдруг и здесь не моё место и не мои люди…»

Она остановилась в пустом коридоре; люди с портретов на стенах искривились до неузнаваемости. Она ведь даже не помнила, где были комнаты Вергилия и Рамоны. В этом раньше не было необходимости: они просто всё время находились на виду. А теперь пропали, как и Марсель. И оказалось, что Эш больше не с кем поговорить, некому рассказать о своей боли.

Она грустно усмехнулась и пошла на кухню. А оттуда — с большим тортом на подносе на третий этаж.

Беспокойство становилось тем сильнее, чем ближе Эш подходила к своей комнате. Но рано или поздно это должно было произойти. Рано или поздно. Едва открыв дверь, она зажмурилась и отвернулась. Пришлось заставить себя открыть глаза — и в груди немедленно защемило от тоски.

Когтеточка в углу, уже изодранная и лохматая. Эш планировала купить новую. Миска с остатками корма… Мина никогда не доедала до конца и яростно просила новую порцию. Разбросанные по полу игрушки. Добрая половина их, наверное, оказалась погребена под кроватью и за шкафом. Кошачья шерсть на мебели. Много шерсти: Мина любила спать и на кресле, и на кровати, и на окне, и вообще где угодно, но только не на своей лежанке. А вот домик, который ей очень быстро надоел. Почему-то грызть коробку из-под обуви было интереснее.

Поставив поднос на стол, Эш наклонилась и подобрала мышь. Такая же мягкая и настоящая, как в жизни, с теми же отметинами от когтей и зубов. Старательно делая вид, что она ни на что не надеется, Эш всё же бросила игрушку в другой угол комнаты…

И ничего.

Ни топота мохнатых лап, ни прыжков с боевым «мр-р-р-мяу!», ни ошалевших жёлтых глаз. Всё вокруг напоминало о Мине, но её здесь не было и быть не могло. Эш спрятала лицо в ладонях.

— Кошечка, моя любимая кошечка… — жалобно протянула она. — Ну как же так? Ну почему?..

Горячие слёзы падали в руки, чтобы тут же раствориться и уступить место новым. Она осела на пол. Что же стало с Миной после её смерти? Неужели не было никакого способа хоть на секунду выглянуть отсюда в настоящий, живой мир?

«А ведь когда-то Мина тоже умрёт», — пришла в голову простая мрачная мысль. «И я не узнаю об этом. Нет, так нельзя! Это же моя кошка! Если она умрёт, я должна найти её!!!»

Она размахнулась и врезала кулаком по ножке кровати позади себя. В этот же момент её боковое зрение поймало нечто странное. Она убрала от лица вторую руку и открыла глаза полностью.

— О? — коротко удивилась она вслух; её голос был тихим и слабым. — Что это?..

Вместо собственной комнаты перед ней предстал роскошный дворцовый интерьер. Кровать стала шире и обзавелась балдахином, на окне появились тяжёлые красные шторы, стены окаменели, а с потолка свешивалась люстра. Так выглядели другие комнаты в замке, где никто не жил. Эш вскочила и стала озираться по сторонам, но быстро поняла, что ничего из её вещей не пропало. Плакаты с музыкантами висели там же, где она и ожидала их увидеть, и вся её прежняя одежда лежала теперь в массивном дубовом шкафу с резьбой на дверцах.

— Н-наверное, так немного легче, — сказала Эш себе под нос, но на глаза всё равно навернулись новые слёзы. Надломленным голосом она произнесла: — С-с-спасибо… Дом…

Никто ей не ответил. Лишь торт всё ещё ждал её на подносе.

***

Когда наступили сумерки или что-то на них похожее, Эш обнаружила себя в уже привычном месте — в лесу. Ей сложно было назвать своё состояние шикарным, но всё же под вечер ей стало легче. В лесу её окружала мёртвая и неестественная тишина, ставшая уже привычной и даже приятной. Как и бесконечная тропа в туман, как и застывшие деревья и кусты, в которых никто не жил. Другие люди в такое время сюда не заходили и не тревожили её покой. Поэтому Эш чуть не подпрыгнула, когда на её руке зашевелилась чёрная лента.

Вергилий звал её. А это значило только одно: настало время ломать танцпол. Настроение Эш приподнялось. Без промедлений она развернулась и пошла к замку.

Что-то громко зашуршало за её спиной, заставив остановиться.

— А?.. — недоумённо произнесла она.

Но ответом ей была гробовая тишина. Шум не повторился. Эш пожала плечами и двинулась дальше, на всякий случай ускорив шаг.

К её приходу вечеринка уже началась. Люди танцевали под дезрок в темноте среди мигающих и колеблющихся фиолетовых лучей. На стенах возникали тени вампиров в плащах, которые рассыпались на множество летучих мышей и тут же собирались обратно. Пол, усеянный лепестками роз и гвоздик, время от времени утопал в белом дыму. Тут и там стояли деревянные и каменные кресты, вокруг которых водили хороводы. Эш обратила внимание на бар: там стояли большие чаши с тёмно-красной жидкостью, происхождение которой было сложно определить. Посетители сами черпали её и наливали в стаканы и бокалы. Вероятно, каждый из них пил свой напиток, будь то вино, пунш, сок или…

«Кровь. Слишком похоже на кровь. Так что это мы не пьём», — заключила Эш.

Обойдя всех танцующих и остановившись у самой сцены, она сделала глубокий вдох. Клубный дым, камень, древесина, розы — это всё были запахи, которые она ожидала почувствовать. Вместе с ними возник неопределённый сладкий аромат, больше всего напоминавший женские духи с цветочными нотами; такую ассоциацию вызывало обилие мягкого фиолетового света. Но долго концентрироваться на этом Эш не могла, поэтому скоро все запахи покинули её разум.

За пультом стояла Рамона в рваной футболке с абстрактным принтом и длинной кожаной юбке с вырезом до бедра, из-под которой виднелись полосатые чёрно-белые чулки и низкие нью-роки. Её лицо украшал макияж в стиле Сьюзи Сью, а волосы были беспорядочно вздыблены. Она пританцовывала на месте и размахивала руками, как бы призывая других: не стойте, двигайтесь, веселитесь! Публика легко подчинялась ей, и Эш не стала исключением.

Она топила свою боль в музыке, когда была жива — она делала то же самое и теперь. Раз, два, три, четыре, три, четыре, два, один. Обида, злость, печаль и тоска выплёскивались в движения. Прыжок, прыжок, скольжение ногами, взмахи руками — левой, правой, вверх и вниз, по диагонали. Взамен всему этому приходило единение с публикой, с этими яркими людьми, которые страдали как она и любили как она. Оно кружило голову Эш, делало её лёгкой на подъём, поэтому она без вопросов позволила случайному парню, похожему на Нивека Огра в молодости, утянуть себя в середину зала. Так она и оказалась в самом большом и активном кругу танцующих.

— Эш! — донеслось до неё справа. — Эш-ш-ш! Приветики!

Это была Лили. Эш захотелось срочно уйти и спрятаться в углу, но она смогла кивнуть и улыбнуться в ответ. Лили весело подмигнула ей и вернулась к танцам.

Цвет софитов сменялся с фиолетового на розовый, затем — на красный, затем — на синий и снова на фиолетовый. Лучи падали на гранитный крест в середине круга, что был слишком большим и высоким, раза в три выше человеческого роста, и оттого смотрелся величественно. Несколько парней подпрыгивали, захлёстывая ноги, один кибергот в полном обмундировании пытался то ли в шутку, то ли по привычке выдать индастриал-дэнс, но не попадал в ритм, Лили извивалась, кружилась и рисовала фигуры в воздухе, а девушки по соседству с ней — Эш в том числе — раскачивались как деревья на ветру.

Когда одна песня перетекала в другую, в их круг ворвался Вергилий.

— Приве-е-ет! — воскликнул он, раскинув руки перед собой.

Он был в одних лишь чёрных брюках да майке, без каких-либо сеток, митенок или наручей. Лили взвизгнула и бросилась на него с объятиями. Двое парней из круга пожали ему руки, причём Вергилий подал их крест-накрест: парню справа — левую руку, а парню слева — правую руку. Эш подняла ладонь перед собой, но Вергилий подошёл к ней ближе. Тепло произнёс:

— Привет, Эш.

И обнял её. Эш напряглась и взволнованно замерла. Но, поняв, что он не сжимал её и не касался брешей, она тихо ответила:

— Привет, Ви.

И обняла его. Его руки проскользнули по её спине вверх и вниз несколько раз — очень осторожно, деликатно. А Эш, пользуясь моментом, сделала вдох…

Камень, дерево, дым, розы, сладость. Розы, дым, камень, дерево. Сладость, дерево, розы, дым. Эш чувствовала всё, но только не запах Вергилия. Ни намёка на физическую природу его тела. Пусто, тихо, стерильно, как и должно быть. Она снова перестала дышать.

— Ну что, хоровод, да? — громко предложил он, отстранившись от Эш и подав руку Лили. Она же первой и согласилась и крепко ухватилась за его ладонь. Остальные тоже взялись за руки.

— Поехали-и-и-и-и-и-и!!! — воскликнул Вергилий.

И все побежали вокруг креста.

Эш от души веселилась вместе с другими: ноги легко несли её вперёд, и временами даже казалось, что она парит над полом. Мельком посмотрев на сцену, она заметила умилённую улыбку Рамоны. Рамона поймала её взгляд и отправила воздушный поцелуй в ответ. Теперь улыбка расцвела и на губах Эш.

Круг распался, и все снова танцевали по отдельности, а сет Рамоны подходил к концу. На смену ей отправился Ви. За те мгновения, что он скрывался за кулисами, он успел набросить на плечи кожаную куртку, надеть солнцезащитные очки и взять в руки большой кухонный нож.

— О-о-о!!! — одобрительно взвыл парень в жёлтых очках-авиаторах; он стоял в середине зала.

Под крики и аплодисменты Вергилий выбежал на сцену и раскланялся. Зал осветился красным, переходящим в бордовый, а тени на стенах теперь рисовали персонажей из фильмов ужасов, среди которых угадывались Майкл Майерс, Фредди Крюгер, Джейсон Вурхиз и Бубба Сойер. Быстро и ритмично размахивая ножом, Ви подошёл к пульту, и вместо шумных, грязных гитар зло зазвучали синтезаторы.

— Свежей крови… — зашипел он вместе с вокалистом. Пальцы обеих рук сжимали и тёрли рукоять ножа, выставленного перед ним.

— Тёплой крови…

Нож поднимался выше, к его лицу.

— Сладкой крови…

Лезвие задрожало на уровне глаз, ровно посередине лица. Левая рука начала отпускать нож, а правая — сильнее сжиматься вокруг его рукояти.

— Твоей… крови! ²

Взмах — и рывок. Эш испуганно вскрикнула, прикрыв рот ладонью. Вергилий рассёк левую руку от запястья до локтя; по бледной коже струйками потекла кровь. Он замахнулся ещё раз. Кровь брызнула и с правой руки. Несколько капель упало на пульт и смешалось с кислотой. Он отбросил нож и, упёршись в края микшера, яростно затряс головой под музыку. Порезов на коже уже не осталось.

Зрители одобрительно взревели; танцы во всём зале стали жёстче, агрессивнее, быстрее. Но Эш не шелохнулась. Всё её внимание было приковано к Вергилию.

Или к Виктору.

Вскоре кому-то в голову пришла идея взять чаши с бара и выливать их на посетителей вечеринки. Несколько человек теперь весело бегали по всему залу, расплёскивая вокруг себя красную жидкость. Кто-то избегал их атак, кто-то не успевал увернуться и с недовольным лицом вытирался, а кто-то, напротив, подставлялся и размазывал «кровь» по своей коже. Эш тоже досталось: липкая влажная «кровь» прилетела с правой стороны и залила ей половину лица. Скривившись, она убежала с танцпола. Жидкость в считанные секунды высохла и совершенно исчезла с лица, однако Эш всё равно не стала возвращаться.

Прислонившись к стене, она вдруг заметила знакомую фигуру в противоположном конце зала.

«Даниэль!» — едва не воскликнула она вслух.

Эш узнала его по обнажённому торсу, потому что голова и лицо были скрыты… под большой кровавой пирамидой. За его спиной на стене висели плётки, стеки, паддлы, ремни и даже ножи разного размера. Рядом — кушетка, обитая чёрной кожей, и небольшой стол. Скользнув взглядом чуть выше, Эш увидела вывеску с белыми волнами, которая гласила: «НЕИЗВЕДАННЫЕ УДОВОЛЬСТВИЯ»³. Пришлось посмотреть на Даниэля ещё раз и очень внимательно. Новые детали никак не хотели складываться в голове с прежним впечатлением о нём.

Эш дождалась, когда закончится кровавый флэшмоб, — а закончился он уже две песни спустя, — и быстрыми шагами пересекла танцпол. Остановившись напротив Даниэля, она несмело произнесла:

— Эм… привет…

«Привет ещё раз», — собиралась сказать она и умолкла на полуслове. Однако приглушенный басовитый голос из-под пирамиды развеял оставшиеся сомнения:

— Здравствуй, тёмная душа.

И усмехнулся точно так же, как днём в подвале.

— Так это ты… Даниэль, — констатировала Эш с неловким смешком.

— Здесь и сейчас я тот, кто исполнит твои потаённые жуткие желания, — пророкотал он, акцентируя каждое слово. — Я дарю свободу. Я дарю удовольствие. Превращаю агонию в экстаз…

И более приземлённо добавил:

— Но вообще да. Я Даниэль.

Удивлению Эш не было предела. Она не ожидала, что Даниэль и «пирамидоголовый» окажутся одним и тем же человеком. Это означало, что днём в подвале часовни она не впервые видела его обнажённым. С другой стороны, это было логично. Если он играл роль порочного священника, то почему не мог играть роль БДСМ-мастера с пирамидой на голове?

— А что ты делаешь? — поинтересовалась она, подойдя к стене с инструментами. — Для чего всё это нужно? Это… для сессий, да?

— И да, и нет… — загадочно произнёс Даниэль. — Да, ко мне можно прийти забавы ради, такие услуги я тоже оказываю. Но гораздо чаще я помогаю людям подружиться со своими брешами.

Эш моргнула дважды.

— С брешами?

— Да. С брешами.

Даниэль снял со стены плётку.

— Представь себе человека, — стал объяснять он, — который решил отказаться от некоторых воспоминаний о прежней жизни. Оставить позади что-то плохое, начать с чистого листа. Но бреши никуда от этого не деваются, и ему, конечно, будет неприятно существовать с хронической болью, которую никак не заглушить. Но я твёрдо убеждён, что ко всякой боли можно привыкнуть и даже научиться извлекать из неё удовольствие. Для этого и нужны мои практики.

Эш кивнула, озадаченно глядя на Даниэля, на его внушительную фигуру и сильные руки. «Кому-то вообще нравится, когда его по брешам плёткой бьют, ну и что с того?» — произнёс голос Вергилия в её голове.

Резкий взмах плетью заставил её вздрогнуть.

— Некоторым нужны хлёсткие удары. — Даниэль ударил плетью по кушетке. — Вот так. Некоторым хочется, чтобы их слегка придушили. — Он сжал руку в кулак. — Многие любят массаж брешей — кстати, это один из самых популярных запросов. А если захочется действительно острых ощущений, то…

Он отложил плётку и поднял из угла гигантский нож, который Эш до сих пор не замечала. Даниэль склонил голову и как-то нежно провёл рукой по его лезвию, тянувшемуся от пола до его пояса. Видя ошарашенное лицо Эш, он не без удовольствия усмехнулся.

— А вот и нет. Для гостей у меня ножи поменьше. Этим ножом я больше не пользуюсь.

— Ты прямо… режешь людей? До крови? — спросила Эш. В памяти всплыл образ Вендельмара с ножом в груди, затем — Вергилия, вскрывающего вены.

— У нас нет крови, — напомнил Даниэль. — Если ты её видишь — это не более, чем проделки разума. Но да, я могу сделать порезы, если того желает гость.

Эш задумчиво взялась за подбородок.

— А ты можешь, ну… отрубить что-нибудь? Руку там или ногу…

— Нет, нет, ты что! — запротестовал Даниэль, явно оскорбившись. — Я таким не занимаюсь!

— И что, даже не пробовал ни разу? — Эш задала вопрос скорее из вредности и желания поддеть Даниэля, но ей и правда было любопытно. — Что вообще будет, если отрубить руку или ногу?

— Будет больно и ни к чему не приведёт, — коротко бросил Даниэль.

На губах Эш нарисовалась ухмылка.

— Значит, ты пробовал.

Даниэль недовольно хмыкнул, но признал:

— Твоя правда. Многие пробовали, но толку от этого никакого. Поэтому я ласкаю ножом, я играю им. Иногда — нежно, иногда — более грубо. Но всегда только так, как хотят мои гости, и не переходя границ.

Эш провела пальцами по кушетке; кожаное покрытие приятно холодило.

— А это вписывается в правила Дома? — спросила она. — «Не причини другому насилия»…

— Я никогда не делаю того, о чём меня не просят, — твёрдо ответил Даниэль. — Я останавливаюсь, как только слышу просьбу гостя или когда ситуация выходит из-под контроля. Нам нужна только контролируемая, приятная, хорошая и полезная боль, которая закаляет душу и помогает жить с брешами.

И как бы между прочим добавил:

— Вергилий и Рамона, разумеется, в курсе и всё одобрили.

— Ага… понятно… — протянула Эш и стихла.

Даниэль скрестил руки на груди и прислонился к стене. Некоторое время они оба молчали, пока Эш изучала инструменты. Ничто не находило отклика в душе. Ей было любопытно, но не интересно по-настоящему. Когда она сама ещё планировала отказаться от части воспоминаний, она хотела максимально срастить свою память, обойдя лишь неудобные моменты, но точно не оставлять большие бреши открытыми. С такой брешью в груди, как сейчас, жилось терпимо, но не очень-то сладко. Это было для неё чем-то сродни хронической болезни, и она не представляла себе, как от такой боли можно получать удовольствие. Тем более сексуальное.

— А ты не хочешь попробовать? — предложил Даниэль. — Я здесь провожу ознакомительные сеансы. Если понравится, то мы можем договориться на отдельную встречу позже.

— Пока воздержусь, спасибо, — отказалась Эш. — И много людей к тебе приходит?

— Вполне. Каждый второй пробовал мои практики хотя бы раз.

— Каждый второй… ого…

Эш глубокомысленно покивала, как бы отмечая значительность этого факта.

— А почему у тебя такая… э-э-э, маска? Шляпа? — спросила она, рисуя в воздухе треугольник. — Это же персонаж из «Сайлент Хилл»?

— Он самый, — подтвердил Даниэль. — Мой любимый персонаж. Я часто его косплеил раньше. Да и после смерти я себе не изменяю…

Хотя его лица не было видно, по голосу стало понятно, что Даниэль улыбался.

— Добрый вечер, — раздался угрюмый голос позади.

Это был Вендельмар. Уставившись в пол, он хмурился и нервно потирал руки.

— Здравствуй, тёмная душа, — поприветствовал его Даниэль. — Что тебе угодно?

Вендельмар подобрался, выпрямился и завёл руки за спину, но не перестал их тереть.

— Я хочу… хм…

Наморщив лоб, он покосился на Эш. Она отвернулась и сделала вид, что высматривает кого-то в зале. И Вендельмар договорил:

— Хочу попробовать практики с ножом.

Брови Эш взметнулись вверх от удивления. А Вендельмар снова покосился на неё — на этот раз более явно и напряжённо. Тогда она решила отойти.

— Разумеется, проходи, — услышала она голос Даниэль уже за спиной. — Это твой первый раз?

— Эм, ну… я до этого… — неуверенно отвечал ему Вендельмар. — Ну, то есть, да, будем считать, что первый…

Эш села у барной стойки так, чтобы её скрывала колонна, но оставался некоторый обзор, и навострила уши. Диджей поставил песню Velvet Acid Christ. Вендельмар уже сидел на кушетке; он то и дело вытирал руки об колени и явно не находил себе места.

— Что ж, ложись и показывай, где твои бреши. Одежду можно не снимать, если не страшно порвать её.

Парень, немного помедлив, лёг. Не касаясь себя, он пальцем нарисовал треугольник между грудными мышцами, а затем очертил область в правом боку живота.

— Это самые большие, — сказал он.

Даниэль бегло осмотрел Вендельмара.

— Планируешь их закрывать? — спросил он.

— Да…

— Полностью или частично?

— Полностью, конечно.

— Хм, — с каким-то недоумением отозвался Даниэль. — Расскажи, пожалуйста, какие у тебя ожидания от сеанса? Что ты хочешь сделать этим ножом?

Вендельмар повернул голову набок, встречаясь взглядом со стеной, и долго не отвечал. На его лице читалось смятение, потерянность и какая-то пристыженность. Даниэль не торопил его и воспользовался паузой, чтобы выбрать нож. На время разум Эш оказался вновь захвачен музыкой, которая всегда играла вокруг неё, но услужливо приглушалась, когда она разговаривала с кем-то или подслушивала.

Наконец послышался голос Вендельмара, тихий и грустный:

— Хочу… заглушить боль…

Даниэль развернулся к нему с самым маленьким ножом в руке.

— Боль от бреши? — уточнил он.

— От бреши, — эхом отозвался Вендельмар, не глядя на него.

— Хорошо. Я сначала проведу тест руками. Мне нужно знать, как ты реагируешь на касания.

— Да, конечно…

Нож звякнул об стол: ещё не пришло его время. Эш взяла с бара печенье с неоновой глазурью и увлечённо захрустела им. Даниэль повернулся к ней спиной и наклонился к кушетке. С такого ракурса не было видно, что именно он делал, но легко было предположить, что трогал бреши. Вендельмар резко и коротко вскрикнул, дёрнув ногами.

— Т-ш-ш-ш, Вендельмар, — вкрадчиво произнёс Даниэль. — Всё хорошо. А сейчас я потрогаю здесь…

— Ай!

Вендельмар испуганно подскочил и сел на кушетке.

— Понятно, — хмыкнул Даниэль. — Глубокая брешь.

— Э-это н-ничего страшного! — заверил его Вендельмар дрожащим голосом.

Но Даниэль не был впечатлён его отвагой.

— Приляг обратно, пожалуйста, — попросил он.

Вендельмар послушно вытянулся на кушетке. Даниэль встал с другой стороны, и Эш увидела, как он медленно провёл кончиками пальцев между рёбрами Вендельмара. Лицо парня напряглось, но он молчал. Пальцы свернули в сторону и очертили сердцевидную фигуру на груди — контуры бреши. Вендельмар заметно расслабился.

— Теперь я чуть-чуть нажму, — предупредил Даниэль.

Вендельмар кивнул ему, и Даниэль снова провёл пальцами между его рёбер. Вендельмар стиснул зубы и зажмурил глаза, слегка выгнувшись в спине. А когда пальцы прошлись по краям бреши, он упал обратно на кушетку.

— Как ты? — спросил Даниэль.

— Б-больно… но… терпимо, — выдохнул Вендельмар. На мгновение он открыл глаза, но снова их закрыл.

— Отлично, — удовлетворённо и даже с небольшим азартом произнёс Даниэль. — Именно это нам и нужно.

Таким же образом он проверил и другую брешь, прежде чем взяться за нож.

— Как ты? — уточнил он. — Готов?

Глаза Вендельмара расширились как будто бы от страха, но следом на его губах возникла улыбка.

— Всё хорошо, я готов, — сказал он гораздо бодрее, чем прежде.

И тогда Даниэль начал.

Тонкое лезвие ножа прошло под ключицей Вендельмара и проскользнуло ниже, вырисовывая контуры бреши. Вслед за лезвием рвалась ткань футболки, но это не волновало ни мастера, ни гостя. Даниэль наклонился ближе к Вендельмару и снова аккуратно повёл лезвие по контуру, но слегка сократив площадь. Вендельмар нахмурился. Круг движения лезвия сократился ещё. И ещё…

— А-А-А-А-А-А!!!

Эш от неожиданности проглотила весь сок залпом; стакан тут же снова наполнился. Рука Вендельмара вылезла за край кушетки и вцепилась в обивку, спина — выгнулась, зубы — крепко сжались, а глаза были зажмурены. Даниэль остановился.

— Всё в порядке? — уточнил он.

Всё тело Вендельмара дрожало.

— Да… мне хорошо… — прозвучал сдавленный голос.

Хотя даже издалека было видно: совсем не хорошо.

— Ты хочешь продолжить?

Тихий, но уверенный ответ:

— Да.

Даниэль задумчиво хмыкнул. Покрутил нож, постучал лезвием по своим пальцам.

— Я постараюсь нежнее, но всё равно будет больно, — предупредил он.

Вендельмар закивал головой и лёг более расслабленно, как бы показывая: он готов, он всё вытерпит. Нож опустился на его грудь самым кончиком лезвия и начертил прямую линию между рёбер. И опять — крепко сомкнутые губы Вендельмара, мелко дрожащие пальцы, настороженный взгляд. Тогда Даниэль повторил это движение, но уже надавив на кожу. Вендельмар громко вскрикнул и подскочил на месте.

— Тише, тише, — успокаивающе произнёс Даниэль, снова убрав нож. — Всё-таки у тебя очень серьёзная брешь. Нужно много времени, чтобы её приручить. А когда я водил кончиком по краю, тебе было нормально?

— Да… — выдохнул Вендельмар. Его глаза блестели от выступивших слёз.

— Попробуем ещё раз или хватит на сегодня?..

— Мышка, привет! — раздался за спиной Эш голос Рамоны, и она, чертыхнувшись, вылила на себя всё содержимое стакана. — Ой, я тебя напугала? Извини, пожалуйста!

— Ничего страшного, всё в порядке! — протараторила Эш, отставив пустой стакан и зачем-то спрятав руки за спиной. — Ты что-то хотела?

— Давай посоревнуемся в индастриал-дэнсе! — радушно предложила Рамона. — Пару-тройку раундов. Ты как? Хочешь?

Эш замялась: ей было интересно узнать, чем закончится сеанс Вендельмара и Даниэля, но она также не хотела отвергать Рамону. Немного подумав, она приняла предложение, и Рамона с сияющей улыбкой повела её в центр танцпола.

Они прошли мимо Эла и Лили, которые страстно целовались, лёжа на полу прямо посреди танцующих. Никому, казалось, не было до этого дела. Эш покосилась на них со смесью любопытства и недоумения. Почему именно здесь и откуда у Лили столько энергии?

Рамона крикнула им:

— Ребята, в Доме много свободных комнат!

Лили оторвалась от губ Эла и капризно ответила ей:

— А я хочу здесь!

— Я тоже, — лениво поддакнул Эл из-под неё.

— Что ж, тогда я с вами, — заявила Рамона. — Не возражаете? Втроём ведь веселее.

Эш вслед за Лили удивлённо посмотрела на неё. Эл наблюдал за ними, не выражая никакого интереса.

— Ты правда хочешь?.. — осторожно спросила Лили.

— Да, — подтвердила Рамона. — Я буду крутиться рядом, топтать вас ботинками и поливать кровью. Что думаете?

Лили тут же скривилась.

— Фу, Мона! Я так и знала!

— А что «фу»? У меня такой кинк, ничего не поделаешь. Не нравится — уходите или закройте глаза.

Рамона так выразительно посмотрела на Лили, что не понять её намёк было невозможно. Та недовольно цокнула языком и вздохнула, но всё же слезла с Эла. Они оба встали с пола. Рамона на прощание хлопнула их по ягодицам, и они ретировались к выходу из зала: Лили — с обиженным видом, Эл — с безразличным. Когда они скрылись, Эш сразу почувствовала облегчение.

— Всегда работает, — с озорной улыбкой сказала Рамона. — А теперь можно и потанцевать.

***

Глубокой ночью, когда тьма окутала замок со всех сторон.

Рамона крутанулась на месте. Руки вытянулись вперёд стрелой, медленно вывернулись и провернулись обратно; в тот же момент одна нога поднялась под колено к другой.

— Иногда я как будто снова оказываюсь в Берлине, — почти что пропела она с ностальгией в голосе.

Эш повторила её движения, развернулась и спросила:

— Ты долго там жила?

Рамона показывала Эш новые, усложнённые движения, а Эш, к своему удивлению, легко их подхватывала и отвечала партнёрше ещё более изощрённо. Индастриал-дэнс никогда не был настолько лёгким. Сделав ещё несколько взмахов, Рамона ответила:

— Шесть лет. Но такое чувство, что вся моя настоящая жизнь прошла там. Не в Нише.

— Понимаю.

— Надеюсь, меня и похоронили там. И друзья приносят цветы — о, я даже знаю, кто точно будет приходить! — Рамона говорила и говорила, не прекращая при этом танцевать. Её волосы подпрыгивали при каждом движении. — Блин, я так скучаю по ним иногда! А вот маман свою не хочу видеть! Даже на могиле. Тьфу! Конечно, я её и не вижу, но мне, как бы, даже в теории это неприятно…

Прямо за спиной Эш танцевал парень в жёлтых очках. И танцевал он так, что занимал много места. Его быстрые вёрткие руки всё время норовили задеть её, поэтому Эш на пару шажков подошла к Рамоне.

— Я тебя понимаю, — ответила она, следя за движениями партнёрши. Этот элемент дался ей немного сложнее. — Я тоже переехала из другого города. И своих родителей не слишком-то любила. Только не помню, почему… с-с-с, ай!!!

Эш отпрянула и всё же столкнулась с тем парнем спиной к спине. Она скомканно извинилась, а он сам отошёл подальше.

— Что такое? — забеспокоилась Рамона. — Всё нормально?

— Да, это просто моя брешь, — сказала Эш. — Кажется, ты меня задела слегка…

Кожа на груди горела как от пореза, но с каждой секундой боль становилась всё тише, пока не ушла совсем. Рамона виновато вскинула руки.

— Ой, прости! Я не хотела! А где она у тебя? Чтобы на будущее знать.

Эш осторожно обвела область бреши на груди.

— Ещё в плече есть, но только если сжать.

— У меня тоже в груди была брешь, — поделилась Рамона. Она нарисовала пальцем на своей груди треугольник, который точно совпал с границами принта на футболке. — Вот такая. И ещё на боку. И на ляжке. И на руках. В общем, я вся издырявленная была. Ни полежать, ни посидеть даже, всё через боль делала.

Эш сочувственно покачала головой. Рамона продолжала:

— Вергилий тоже был такой. Мы с ним собирали друг друга чуть ли не по кусочкам. И почти собрали!

Она сложила руки на груди и горделиво задрала подбородок.

— А где у тебя бреши остались? — поинтересовалась Эш. — Чтобы я не задела случайно.

— Не заденешь, — уверенно произнесла Рамона. — А если и заденешь — не страшно. Они мелкие и рассеяны по всему телу.

— То есть, тебе осталось совсем немного до восстановления.

— Ага. Но чем дальше заходишь в поисках — тем сложнее искать…

Открытость Рамоны придала Эш смелости, чтобы задать волновавший её вопрос:

— Как думаешь, что будет, когда ты закроешь все свои бреши?

Рамона прислонилась к подножию сцены и взялась за её края; её взгляд устремился в потолок. Возникла пауза, во время которой Эш вдруг осознала, что заиграла знакомая песня. Постукивая пальцами по бедру, она стала беззвучно напевать её слова.

— У меня много предположений, — наконец сказала Рамона. — От расширения границ до настоящей смерти.

Этот ответ заставил Эш нахмуриться.

— Смерти?

Взгляд Рамоны вернулся к ней.

— Да, умирать не хочется, знаю, я… знаю, я понимаю, — сбивчиво произнесла Рамона, накручивая торчащую красную прядь на палец. — Это всего лишь один из вариантов. Может быть, мы неупокоенные души. На нас сбились какие-то божественные настройки, матрица сломалась, мы разбились на части, и теперь для упокоения нам нужно всё вспомнить. Или наоборот…

Она помедлила перед тем, как озвучить следующую мысль.

— Целые души смогут выходить за пределы Завесы и навещать живых.

И фыркнула так, что было ясно: она в это не верила. Хотела бы, но не верила. Тревога и тоска кольнули Эш в очередной раз. Она встала спиной к сцене рядом с Рамоной на таком расстоянии, чтобы быть достаточно близко к ней, но не нарушить её границ.

— Или мы сможем путешествовать по остальному загробному миру, — добавила она, тоже не особо веря в свои слова.

Рамона кивнула. Её лицо потемнело под синими софитами.

— Всё может быть.

Эш оглянулась. Вергилий со своим пультом возвышался прямо над ними двумя, но, казалось, даже не заметил их присутствия. Не желая прекращать беседу, она задала вопрос:

— А тебе чего бы хотелось?

— Я не знаю, честно, — тут же призналась Рамона. — Меня не тянет путешествовать, мне хорошо здесь. Но, наверное, будет неплохо, если мы сможем выползать иногда из Тёмного мира. К живым я бы тоже сходила, узнала, как у них дела. Мне не так уж важно, что будет, главное — достичь результата, увидеть, к чему приведёт исцеление души.

— Даже если это будет… смерть? — уточнила Эш. — По-настоящему?..

Ответ прозвучал быстро и чётко:

— Да. Даже если это будет смерть.

Музыка стихла. Тени на стенах остановились, а свет в зале вновь стал фиолетовым. Под аплодисменты со всех сторон выступление Вергилия закончилось.

Он спрыгнул со сцены, подобрался к Рамоне сбоку и схватил её за талию.

— Ай-яй! — взвизгнула Рамона. Она повернулась к Вергилию и звонко чмокнула его в лоб. Он с широкой улыбкой обвил руки вокруг неё и уткнулся носом ей в шею.

— Ну что за кот, что за кот, — стала приговаривать Рамона и гладить его по волосам.

Эш резко почувствовала себя лишней, отрезанной от них. Одиночество, которое всегда дремало в ней, проснулось и с новой силой заныло, заполнило горечью всю её душу. Чтобы не выдать своего состояния, она опустила взгляд в пол. Губы сжались в тонкую линию.

— Как тебе сет? — раздался голос Вергилия.

И Эш пришлось поднять голову. Он смотрел прямо на неё, обнимая Рамону, играя с её волосами, поддаваясь её ласкам.

— Супер.

Для убедительности она показала большой палец вверх и улыбнулась. Получилось криво. Вергилий кивнул.

— Это хорошо, — негромко произнёс он. — Я рад…

Он отстранился от Рамоны и встал напротив обеих девушек.

— Сейчас на сцену выйдет мой ученик, — сообщил он с тёплой, почти отеческой улыбкой. — Он раньше никогда не выступал, так что немного переживает. Давайте поддержим его и хорошенько потанцуем?

— Ученик? Какой из них? — поинтересовалась Рамона.

Вергилий загадочно поиграл бровями.

— Увидишь сама. Ну так что?..

В этот же самый момент Эш ахнула от неожиданности: розарий на её шее задрался вверх так сильно, что она чуть не потеряла равновесие. Рамона и Вергилий тут же повернулись к ней и почти синхронно спросили:

— Что такое?

— Что случилось?!

Эш опасливо покосилась на розарий. На её глазах он медленно опустился. Цепочка больше не была натянута, но крестик подрагивал. Нахмурившись, она сказала:

— Мне пора идти.

Затем обратилась к своему анху и дёрнула его так же сильно — в отместку за свой испуг.

— Ты сейчас к Марселю пойдёшь? — вдруг спросила Рамона.

Эш оторопела. Ни Рамона, ни Вергилий не выглядели удивлёнными.

— Э… а… откуда ты знаешь? — растерянно выдавила она.

На лице Рамоны обозначилось беспокойство, и она приблизилась к Эш. Её руки осторожно легли ей на плечи.

— Спокойно, мышка, я не хотела тебя напугать, — мягко произнесла она, поглаживая Эш по плечам. — Просто я видела у него этот крестик раньше. Это же его?

От души сразу отлегло. Эш с облегчением ответила:

— Да, это его.

А руки не прекращали гладить её. Пусть они сейчас не были в Море, Эш чувствовала тепло и поддержку Рамоны, и ей даже захотелось рассказать всё. Но было некогда. Поэтому она коротко пояснила:

— У нас с ним… возникли разногласия. И сейчас я иду говорить с ним об этом. Разговор важный, поэтому мне лучше поторопиться.

Рамона вдруг засуетилась и сунула руку в карман юбки.

— Одну секундочку! — попросила она.

Эш покосилась на Вергилия. Тот лишь развёл руками и покачал головой с улыбкой.

— Мне трудно судить, не зная ситуации, но просто на всякий случай… — Рамона выудила из кармана металлический брелок в виде розы и подала его Эш. — Давай установим связь. Я тогда смогу прийти на помощь, если нужно. Что думаешь?

— О, отличная идея! — оживился Вергилий. — Нам всем нужна связь. Эш, держи!

Эш с улыбкой приняла брелок от Рамоны и жетон на цепочке от Вергилия; на жетоне был изображён знак биологической опасности. Взамен она вручила им обоим такие же брелоки с летучей мышью, как и тот, который отдала Лили утром.

— Какая прелесть, прямо вылитая ты, — умиленно прокомментировала Рамона, прицепив подарок к шлёвке на своей юбке.

Вергилий же поднял брелок перед собой и с хитрой ухмылкой рассмотрел его со всех сторон перед тем, как зацепить на куртке.

И прежде чем уйти, Эш захотелось попрощаться по-особенному. Её руки пусть и робко, но сами потянулись к Рамоне. Та сразу же всё поняла и без колебаний заключила её в объятия, а Вергилий обнял их обеих сбоку. Он был выше девушек, поэтому ткнулся носом между их головами. Эш закрыла глаза, глубоко вдыхая и выдыхая.

Пусто. Тихо. Не было амбрового аромата духов Рамоны, которые, как представляла Эш, она носила. Не было запаха кожаной куртки и мятного шампуня, которые бы подошли Вергилию. Зато было их тепло, волнительное, мягкое, такое живое и такое приятное. Две души обнимали её, гладили по спине и плечам, и ей не хотелось их отпускать.

И всё же им пришлось расцепить объятия. Потому что на сцену грузной походкой вышел Ян, и Рамона удивлённо выдохнула, а Вергилий развернулся и начал громко хлопать в ладоши.

И потому, что Марсель был готов говорить, а Эш — бежать ему навстречу по тёмным коридорам.