Действующие лица:

СВ. ХЕНРИК, апостол финский

ЛАЛЛИ, крестьянин

КЕРТТУ, его жена

СИНИККА, их дочь

ИНКО, охотник

ТУУРА, деревенский староста

Место действия: изба Лалли. Время действия: 1158 год от Р.Х.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Зимний вечер. Горит лучина, в очаге пылает огонь. Лалли по правую сторону длинного стола точит топор. Кертту крутит веретено у загона для мелкой скотины. Тишина.

КЕРТТУ: Лалли!

Лалли не отвечает.

КЕРТТУ (громче): Поговорить бы надо.

ЛАЛЛИ (в нетерпении): Ну так говори!

КЕРТТУ (откладывает веретено, встает, идет через всю сцену и садится на табурет по другую сторону стола, повторяет упрямо): Надо бы поговорить про нашу дочь.

ЛАЛЛИ: Что с ней?

КЕРТТУ: Очень уж долго она гуляет.

ЛАЛЛИ: Ну нравится ей в лесу, что с того?

(Молчание.)

КЕРТТУ: Как ты думаешь, куда она ходит?

ЛАЛЛИ: Она же говорила, ты сама слышала — прокатиться на лыжах при луне.

КЕРТТУ: На заячьи следы полюбоваться?

ЛАЛЛИ: Может, она силки проверяет.

(Короткая пауза.)

КЕРТТУ (с нажимом): Лучше бы тебе самому проверить силки, Лалли.

ЛАЛЛИ: Синикка справится не хуже меня.

КЕРТТУ: Да, конечно. Но известно ли тебе, с чего вдруг она так полюбила походы в лес?

ЛАЛЛИ: Пф, что может быть лучше прогулки лунным вечером?

КЕРТТУ: Думаешь, она просто гуляет? Как бы она в беду не попала!

ЛАЛЛИ (улыбаясь тихо): Синикка вся в отца пошла. У нее слух чуткий, как у мыши, ловушки чужих людей она обойдет.

КЕРТТУ: Ловушки-то обойти можно, а чужих людей — нет.

ЛАЛЛИ (смотрит на нее): Тебе что-то известно?

КЕРТТУ: Что знаю, то и известно. Две тени катятся по насту в лунном свете бок о бок.

ЛАЛЛИ (с улыбкой): Подумаешь, девушка бежит наперегонки со своей тенью.

КЕРТТУ: Рядом с ней охотник Инко. Шепчутся тайком, болтают почем зря.

ЛАЛЛИ: Инко? (Улыбается.) Хорошо, пусть себе шепчутся.

КЕРТТУ: Скажешь тоже...

ЛАЛЛИ: Что ты имеешь в виду?

КЕРТТУ: Инко? Да кто таков этот Инко? Нищий охотник, ни кола, ни двора, во всем мире пристанища не имеет. И за него нам дочь отдавать?

ЛАЛЛИ (смеется): На земле людям всё не так, а на небо их не пустят.

КЕРТТУ (с достоинством): За Синикку богатейшим купцам из Турку свататься не зазорно.

ЛАЛЛИ (все еще смеясь): Только что-то они не едут.

КЕРТТУ (подавленно): Не едут. (Помолчав немного.) И не приедут, пока ты здесь сидишь безвылазно. Выбрался бы хоть раз с дочерью в Кокемяки.

ЛАЛЛИ: Сама езжай.

КЕРТТУ: Без отца невесту сватать — совсем не то. (Вздыхает.) Ну и как женихи нас найдут здесь, посреди чащи?

ЛАЛЛИ (фыркает в негодовании): Вот именно.

КЕРТТУ: Вот поэтому тебе обязательно надо выбираться со двора в люди. Живешь, как медведь в берлоге.

ЛАЛЛИ: Так ведь это и есть берлога, мой дом.

КЕРТТУ: У других тоже дом, но они все равно бывают на ярмарках, и вообще.

ЛАЛЛИ (серьезным тоном): Весь мой мир — в этих четырех стенах.

КЕРТТУ: Лалли, в твоем мире уже тесно.

ЛАЛЛИ (с улыбкой): А может, это я поправился?

(Тишина.)

КЕРТТУ: Ты стал таким молчаливым в последнее время.

ЛАЛЛИ: Что?

КЕРТТУ: И постоянно мрачен. Бывает, днями напролет рта не раскрываешь.

ЛАЛЛИ: Да я по природе никогда не был болтуном.

КЕРТТУ: Верно. Но сейчас словно совсем говорить разучился.

ЛАЛЛИ: Так ты за нас двоих языком мелешь.

КЕРТТУ: Может, я и болтаю слишком много! (Помолчав.) По дому ходишь мрачнее тучи, в лесу тоже угрюм...

ЛАЛЛИ (резко): И что с того? Это мое дело!

КЕРТТУ: Твое, твое...

ЛАЛЛИ: Когда ж ты закончишь болтать впустую?

КЕРТТУ (обиженно): Все, заканчиваю. (Помолчав.) Но ради Синикки я все же замечу...

ЛАЛЛИ: А что с ней не так?

КЕРТТУ: Ничего, совсем ничего. Но мне больно видеть, как она тебя боится и сторонится.

ЛАЛЛИ: Синикка?

КЕРТТУ: Да. Иногда она при тебе и пошевелиться не смеет.

ЛАЛЛИ (резко): Неправда!

КЕРТТУ: Что ты кричишь на меня?! Когда ты с ней последний раз разговаривал?

Лалли не отвечает.

КЕРТТУ: Вот видишь. Тебе до нее совсем нет дела! И теперь еще хочешь сбагрить ее парню, который...

ЛАЛЛИ: Это Синикка сама решит.

КЕРТТУ: А я говорю, пусть даже ей это не по нраву...

ЛАЛЛИ: Нечего раньше времени рассуждать.

КЕРТТУ: ...но Инко ее никогда не получит!

ЛАЛЛИ: Цыц! Вот она пришла.

Синикка, раскрасневшаяся с мороза, входит робко, оглядывается; снимает шапку и варежки, дышит на пальцы, смотрит на отца, затем на мать, и побыстрее проскальзывает к прялке у загона.

(Молчание.)

КЕРТТУ: Ну как, проверила силки?

СИНИККА (вздрагивая): Силки? (Смущенно.) Ой, совсем про них забыла.

КЕРТТУ: Уже не в первый раз причем.

СИНИККА: Вечер был такой чудесный...

КЕРТТУ: ...и кровь играет....

Синикка замолкает, опускает голову.

КЕРТТУ: Ишь как щеки-то горят. Что, вдоволь накаталась на лыжах?

СИНИККА (тихо): Да.

КЕРТТУ: Наперегонки с тенью?

СИНИКА: С какой?..

КЕРТТУ: Это твой отец так думает.

Синикка, вздрогнув, смотрит на отца и замолкает.

КЕРТТУ: А глаза блестят от бега?

СИНИККА (с невинным видом): Да, матушка, луна сияла так красиво...

КЕРТТУ: ...а тень бежала на лыжах так быстро!

Синикка: Какая тень? (В смущении.) Да, это... от бега!

КЕРТТУ: И догнала тебя?

СИНИККА: Что?

КЕРТТУ: И схватила тебя за руку?

СИНИККА: Какую руку?

КЕРТТУ: И поцеловала тебя в уста?

СИНИККА (упрямо): Да нет же, матушка.

КЕРТТУ (как бы невзначай): Губы от поцелуев не сотрутся. (Молчит.) Ладно, мне надо сходить в коровник. (Встает.)

СИНИККА (робко): Я схожу, матушка.

КЕРТТУ: А вдруг тебе повстречается тень?

СИНИККА (простодушно): Не-ет.

КЕРТТУ: А все же лучше мне самой сходить. Кто знает, что за сова летает вокруг дома.

(Уходит. Тишина. Синикка сидит у прялки. Лалли встает, подходит к дочери.)

ЛАЛЛИ: Правда ли то, что твоя мать мне рассказала?

СИНИККА: Что именно?

ЛАЛЛИ (дрогнувшим голосом): Что ты... боишься меня? Избегаешь меня?

СИНИККА: Не боюсь, отец, что ты.

ЛАЛЛИ: Не удивлюсь, если иногда и побаиваешься немного. (Улыбается натянуто.) Наверно, иногда я веду себя сурово или странно.

СИНИККА: Но я знаю, это оттого, что тебя печалит что-то.

ЛАЛЛИ: Меня? (Резким тоном) Кто это сказал?

СИНИККА (в смущении): Никто.

ЛАЛЛИ (покачав головой): Значит, Инко. (Тишина.) Любишь его?

СИНИККА: Отец! (Прячет лицо в ладонях.)

ЛАЛЛИ: Инко — хороший человек. (Улыбается.) Только вот мать твоя говорит, что у него нет дома.

СИНИККА: Он собирается уехать далеко отсюда, в глухие леса.

ЛАЛЛИ: А ты хочешь последовать за ним?

СИНИККА (тихо): Да.

ЛАЛЛИ (сам с собой): Далеко... в чащу... прочь от дурных людей.

СИНИККА: Ты что-то сказал, отец?

ЛАЛЛИ: Ничего. Когда он явится просить твоей руки?

СИНИККА (робко): Обещал прийти сегодня.

ЛАЛЛИ: Сегодня? Прямо сейчас?

СИНИККА: Да. (Молчит.) Отец, ты расстроен?

ЛАЛЛИ (нервно): Я? С чего? Мне-то что! Он всегда желанный гость в моем доме.

(Молчание. Лалли возвращается на место и снова принимается точить топор; забывается и обхватывает голову руками.)

СИНИККА (подходит поближе): Отец, ты плачешь?

ЛАЛЛИ (поднимает голову, на его лице глубокая боль): Это уже последняя соломинка.

Кертту возвращается, садится на место у загона. Синикка тоже возвращается к прялке. Молчание.

ЛАЛЛИ: Ну как, видела сову?

КЕРТТУ (как бы невзначай): Да вроде Инко там на лыжах ошивается.

(Молчание.)

ИНКО (входит, кланяется; за спиной колчан, в руках две птицы): Мир вашему дому.

ЛАЛЛИ: Здравствуй, гость. Из леса путь держишь?

ИНКО: Вернулся из города Телья. По дороге вот подстрелил пару глухарей, в дар хозяйке.

КЕРТТУ (с тяжелым вздохом): В этом доме и своей дичи хватает.

ИНКО (дружелюбно): Да, все знают, что в хозяйстве Лалли закрома широки. Но, как говорится, в суп любая горошина сгодится.

КЕРТТУ: А смелый съест всю тарелку, так ты думаешь? (Косится на Синикку.) Но, сдается мне, ты будешь только издалека облизываться.

ИНКО (швыряет добычу к порогу): Подарок — и от бедного человека подарок.

КЕРТТУ: Ах, благодарю тебя за такой обручальный дар!

ЛАЛЛИ: Спасибо на хлеб не намажешь. (Подмигивает Синикке.) Уж не затем ли Инко и явился? Я на его стороне.

КЕРТТУ (себе под нос): Спелись, два сапога пара. (Встает и подбирает птиц.)

ЛАЛЛИ: Принеси-ка охотнику чашу. И без жалоб, старая.

КЕРТТУ (идет в прихожую, наливает пива из бочонка и ставит кружку перед Инко): Обойдешься питьем, без еды.

ИНКО (смеется): Хорошему теленку для жизни и воды достаточно. (Пьет и возвращает кружку, чтобы наполнили ее снова.)

КЕРТТУ: А кажется, будто умираешь от голода. Когда тебе бог последний раз хоть крошку посылал?

СИНИККА (тихо): Матушка!

ИНКО: С чего ты взяла?

КЕРТТУ: По рту видно, что человек ел, по коже — что не ел.

(Тишина. Кертту возвращается к загону. Инко ищет взглядом Синикку, но продолжает нерешительно топтаться у порога.)

ЛАЛЛИ: Придави лавку уже!

ИНКО: Ну не знаю, вы еще решите, что я набиваюсь вам в родню.

ЛАЛЛИ: Ну ты же не за угольком для розжига пришел? Садись!

Инко снимает лук и колчан, опускается на табурет по другую сторону стола. Молчание.

ЛАЛЛИ: Что делал в Телья?

ИНКО: По рынку ходил. Там приехал торговец мехами из Таллина.

ЛАЛЛИ: Хорошую цену давали за пушнину?

ИНКО: Да, много чего накупил. (Молчит.) Топор точишь?

ЛАЛЛИ: Священные звезды светят в небе. Самое время сходить на косолапого.

ИНКО: Не следовало бы взять копье длиннее руки?

ЛАЛЛИ: Топор на поясе надежнее будет. (Помолчав.) Что еще слышал в тех краях?

ИНКО: Одно другого не лучше. Одно другого страннее.

ЛАЛЛИ: Что такое?

ИНКО: Говорят, приехал из Турку священник и проповедует в селении Юлистаро близ Кокемяки.

КЕРТТУ (оживившись): Уже не тот ли, что крестил людей в Купиттаа?

ИНКО: Может, и тот самый. Его звали Хенриком.

ЛАЛЛИ: А ты не ходил его слушать?

ИНКО: Да какое мне до него дело! К тому же, он обещался и в наши края заехать.

ЛАЛЛИ: Вот как.

(Молчание.)

ИНКО: Никому он еще вреда не причинил. Так, побрызгает водой да прочитает немного из нового завета. Но если кто отказывается, то он сердится и грозится прислать за ослушником воинов христовых.

ЛАЛЛИ: Грозится, значит.

(Молчание.)

ИНКО: А тебя не крестили в Купиттаа?

ЛАЛЛИ: Нет.

ИНКО: Ты к городу, поди, и близко не подойдешь?

ЛАЛЛИ: Нет.

ИНКО: Даже если пришлют вестовой жезл, призовут на войну?

ЛАЛЛИ (неторопливо): Я человек мирный. Лучше я останусь на своей грядке.

(Молчание.)

ИНКО: Я был там.

ЛАЛЛИ: Где?

ИНКО: В сражении. Только я сбежал, конечно.

ЛАЛЛИ (с улыбкой): Так скажи спасибо своим ногам! (Задумчиво.) Моя старуха тоже была в тех местах.

ИНКО: Миелитти-то?

ЛАЛЛИ (по-прежнему тихо): Сейчас ее звать Кертту. Ходила она туда искупаться в холодной водице.

ИНКО (со смешком): Прямо в чулках?

ЛАЛЛИ: В чем была. Но сейчас она говорит, что верит в этого их Христа.

КЕРТТУ: Ну, не то чтобы я на самом деле верила, но когда я была там на празднике Укко...

ЛАЛЛИ: Шляется где ни попадя!

КЕРТТУ: А сколько можно сидеть посреди леса? Да и Синикке надо иногда повеселиться с другими девушками да парнями.

ИНКО: Где еще быть цветку, как не на гулянках. (Встает и подходит к Синикке.)

ЛАЛЛИ: Сдается мне, хозяюшка и сама не прочь развлечься.

КЕРТТУ: Синикка там чаще бывала. (С вызовом.) По десять сватов бы прибежало, стоило пальцем поманить!

ИНКО (Синикке): Не приставали к тебе негодяи?

СИНИККА: Нет.

ЛАЛЛИ (с улыбкой): Видишь, до девиц чужестранцам и дела нет.

КЕРТТУ: Синикка сбежала.

ЛАЛЛИ: Вот сама бы туда и сходила, раз так хочется.

КЕРТТУ: Очень бы хотелось. Там стояло столько рыцарей в железных доспехах, их шлемы так сияли...

ЛАЛЛИ: Ты прямо как сорока при виде блестящих штучек!

КЕРТТУ (мечтательно): И священники шествовали в длинных таких платьях с роскошной вышивкой... Они пели на все лады, сладкий дым щекотал ноздри, а святой муж говорил так красиво...

ЛАЛЛИ: Словом, ты в восторге, как корова на новом лугу!

КЕРТТУ: Ах, и глаза его сверкали, как две звезды в небе, и слова лились из уст, как серебряный ручей. (Мечтательно.) И голос так звенел...

ЛАЛЛИ (передразнивает ее): И язык его болтался, и борода тряслась!

КЕРТТУ: А потом меня облили холодной водой.

ЛАЛЛИ (со вздохом): Могли бы и посильнее окатить.

КЕРТТУ: В крещении я получила имя Кертту. (Мечтательно.) Ох, как же это было прекрасно...

ИНКО (смеется): Ну да, вода — древнейшее из лекарств.

ЛАЛЛИ: Надолго ли вода останется в колодце, а дурь — в голове? С тех пор моя старуха совсем как с ума сошла. Ни о чем, кроме того христианина, и говорить не может. Даже во сне...

КЕРТТУ: Не болтай ерунды!

ЛАЛЛИ: Даже во сне все крутится да вертится, вздыхает да бормочет, как будто ее закатали в тысячу шуб. Уж не знаешь, осталась ли она честной женой!

ИНКО (постоянно то и дело шепчется с Синиккой): Да хватит уже об этом человеке.

ЛАЛЛИ: И о старухе моей тоже хватит!

ИНКО (улыбаясь): Издалека видно, кто в доме хозяйка.

КЕРТТУ: Кому показано, тому и видно.

ЛАЛЛИ: Поди-ка сюда! Побеседуем, слово за слово, два за пару.

КЕРТТУ: Вот и хозяин перестал сидеть молчуном. Слова рекой потекли. Если б за каждое слово получить по монетке, я бы, может, язык и попридержала.

ЛАЛЛИ: Тебе и деньги уже заплатили, и богатые дары принесли, да все уходит как в песок.

ИНКО (смеется): Нешто впустую хмельное пиво потратили?

КЕРТТУ: Денег много не бывает. И кто станет покупать свинью в мешке?

ЛАЛЛИ: Я тут покумекал, что надо бы выбраться в Хяме и раздобыть новое золото, раз старое уже не годится. А ты как думаешь, Инко?

КЕРТТУ: Спроси кривого, любой ответ будет неверным!

ИНКО: Покайся во грехах своих! (Смеется.) Вот так сказал бы тот человек христов.

КЕРТТУ: Зачем ты рассказал Лалли про святого человека? Он же терпеть не может других мужчин рядом...

ЛАЛЛИ: Что?

КЕРТТУ: Ревнивый муж шипит, что уж.

ЛАЛЛИ (хмуро): Так ты же сама повод подаешь.

КЕРТТУ: Ну и пыжься, раз веришь любым наветам!

ИНКО (со смехом): Лалли, это как с камня лыко драть. Сам не заметишь, как попадешь в женские силки.

ЛАЛЛИ: Будто я не знаю. Опыт — лучший учитель.

КЕРТТУ: Пока опыта наберешь, все шишки соберешь. Вот так-то, Инко!

(Молчание. Инко шепчется с Синиккой.)

ИНКО (выходя на середину): Ох напугали вы меня, чтоб я, добрый молодец, еще хоть раз с вами заговорил...

ЛАЛЛИ: Говори уже, только начистоту!

ИНКО: О чем угодно может мужчина пожалеть, но только не о ранней женитьбе...

КЕРТТУ: А ты разве свататься явился?

ИНКО: Было дело.

КЕРТТУ: Впустую путь проделал. Мог бы и не приходить вовсе.

ИНКО (обиженно): Как так?

ЛАЛЛИ: У этой женщины только брань на языке. Давай потолкуем уже.

ИНКО: Что зря время терять? (Вываливает на стол пригоршню украшений, цепочек, жемчужин и колец.) Договорились мы о помолвке?

ЛАЛЛИ: Отчего ж нет? Инко принес хорошие свадебные дары. Вот золото. Вот жемчуга. Погляди сама, женщина!

КЕРТТУ: От погляда они лучше не станут. Каким путем пришел, тем пусть и уходит!

ИНКО: И уйду. Всего доброго!

ЛАЛЛИ: Ну же, куда ты так торопишься, что и задержаться не можешь? Спешка до добра не доведет.

КЕРТТУ: Да катись уже! Женихи и покрасивее тебя уходили, повесив носы.

ИНКО (натягивает шапку): Что ж, значит, отказываете охотнику, на мороз выставляете?

КЕРТТУ: Ничего, охотника зима только закалит.

ИНКО: Холодным приемом меня не сломить.

КЕРТТУ: А сам надулся, как мышь на крупу.

Синикка что-то скороговоркой шепчет матери.

ИНКО (вспыльчиво): Я не собираюсь тут стоять и слушать бабьи сплетни.

КЕРТТУ: Предпочитаешь прятаться за углом?

ИНКО: Прогуляюсь-ка я до двора.

КЕРТТУ: Порог от ходьбы не износится.

ИНКО (с угрозой): Я ухожу, но я еще вернусь.

КЕРТТУ: Мы всегда рады гостям, которые ведут себя прилично.

ИНКО: Вот увидите, оба, я вашу дочь украду!

СИНИККА: Инко! (Не отпускает его.)

КЕРТТУ: От больших слов рот не лопнет.

ЛАЛЛИ: Ну что ты обижаешь хорошего человека? Незачем ссориться из-за такой ерунды.

КЕРТТУ: Вот ты бы и наводил порядок!

ЛАЛЛИ: Вместо того, чтоб тушить огонь, она его еще больше раздувает.

КЕРТТУ (себе под нос): А гори оно всё огнем, сорочье гнездо!

(Молчание. Кертту продолжает ворчать у загона. Мрачный Инко топчется у порога. Синикка вцепилась ему в руку. Лалли в растерянности посреди комнаты.)

ТУУРА (входит в комнату): Мир вашему дому!

ЛАЛЛИ: Будь здоров, коли не шутишь.

Кертту предлагает гостю кружку.

ТУУРА (пьет): Я хотел бы поговорить с Лалли наедине.

ЛАЛЛИ: Ступайте в другую избу. (В сторону Кертту.) И помирись с женихом.

Занавес.