Солнце припекало ноги, но Нил уже достаточно ушел в свои мысли, чтобы не обращать на это внимание и оставить как оно есть. Остальное тело было закрыто тенью возвышающимся над ним деревом и лишь редкие лучи солнца могли пробраться через его листья. Зеленая трава под ним оставалась холодной и служила неплохим освежением после душных помещений. Это был неплохой способ уйти от детских криков и бытовых обязанностей, но цель, конечно, в этом не заключалась. Нилу просто нужно было обдумывать свои следующие действия, сколько он ещё собирается оставаться здесь, насколько это опасно для окружающий его сейчас людей. Очень опасно. Нил не был настолько эгоистом, чтобы не думать об этой семье, которая жила в мире и согласии все это время. И даже в выделенной ему отдельной комнате он не мог чувствовать себя расслабленно в данном вопросе. Ему надо было уходить, он и так задержался, не пройдет много времени, как люди отца найдут его. После смерти матери принимать решения о бегстве стало в разы сложнее – так он остался в Милпорте и поступил в школу, чтобы попробовать себя в роли старшеклассника. Матери слово "попробовать" до боли не нравилось и она не раз в истерике кричала и избивала Нила за столь расслабленное мышление в их ситуации, но отчего-то у него это не закрепилось.

– Нил, – позвали откуда-то сверху. Открыв глаза, Джостен увидел перевернутого вверх ногами Брауна в привычной потрёпанной рясе, который высунулся из окна чуть ли не на половину и теперь смотрел на него с разочарованием, смешанным с спокойным недовольством. – Пожалуйста, вернись внутрь.

Хмыкнув носом, Нил сел, пару секунд понаблюдал за тем, как ветер играет с листьями деревьев на соседнем холме и развернулся к трехметровой стене из крупного белого камня, название которого он не запомнил, а переспрашивать третий раз было неудобно. Отойдя подальше, он разбежался и в последний момент прыгнул, обувью оперся о ствол дерева, а руками схватился за ветку и стал забираться выше. Сев на одну из толстых ветвей, что вела прямо к окну, Нил стал не спеша двигаться в его сторону. Когда он наконец ступил на красный палас внутри, коими был устлан весь монастырь, то поймал на себе встревоженный взгляд Брауна, успевшего немного отойти от окна, чтобы не мешать Нилу залезь. Джостен не проронил ни слова, задумавшись, что этот взгляд хочет ему передать, поэтому мужчина первым сдвинулся с места и пошел вдоль длинного коридора.

– Пойдем, сейчас время обеда.

Нил шел позади. Эта часть монастыря не использовалась; Браун всегда закрывает сюда дверь и велит детям не ходить в это крыло, потому и тратить ткань, чтобы занавесить окна, или доски, чтобы заколотить их же, он не стал – эта была бы большая бесполезная трата ресурсов, коих и так не много. Окна в другом крыле и других помещениях, куда можно детям, Браун сделал невозможными открыть и некоторые, которые вели наружу, занавесил. Свет давали те, что выходили во внутренний двор и многие из них держались открытыми большую часть времени. После своих мыслей об уходе он не мог не смотреть на Брауна. Нил хотел спросить, что ему делать, как это обычно делают в фильмах у священников, но Браун не знал и не должен был знать его историю, и даже так его ответ был понятен: он скажет оставаться. Потому что не поймет всей опасности, потому что он священник до мозга костей, потому что в его глазах Нил будет лишь потерявшимся ребенком.

Вдруг Браун остановился. Джостен вторил ему и молча ждал, пока он начнет. Мужчина качнул головой и продолжил идти, на ходу вздыхая и объясняя:

– Если они поймут, что ты выходишь наружу, то тоже захотят. Не делай так, пожалуйста. Сейчас у них и так сложный возраст.

– Простите, что добавляю хлопот.

– Я волнуюсь за тебя также, как и за них. Но я знаю, что не смогу сдержать тебя здесь.

Небольшая деревушка находилась в Южной Каролине, до ближайшего города, Гринвилла, было около тридцати километров, шоссе проходило мимо неё, но иногда туристы все же сворачивали, чтобы полюбоваться возвышающимся на холме монастырем и расспросить жителей о нем. Гостей было мало, в основном люди приезжали сюда именно чтобы уйти в монастырь на ученья или оставить здесь своих детей. Браун был священником в этой церкви в период, когда мир рухнул, и когда люди из деревни кинулись к самому защищенному по их мнению месту – к монастырю, он и его коллеги приняли всех. Однако сейчас здесь жили только дети и священник. Нил подселился к ним около двух недель назад и так и не понял куда же делись другие взрослые.

Браун заботился о всех детях, которые остались здесь и старался, чтобы те не узнали о том ужасе, что сейчас творится на просторах Земли. Когда Нил удивленно понял в разговоре с детьми, что те не знают о ходячих мертвецах снаружи, он недоуменно смотрел на них. Наверное хорошо, что Браун тогда был рядом, увел его и пояснил, что же происходит. Сначала Нил удивился. Воспротивился. Стал заверять, что тем самым он подвергает их ещё большей опасности в будущем, злился на этого человека, день полностью игнорировал его, а потом принял как есть. Браун пытался сохранить детство этим детям и в этом желании не было ничего плохого. Прошло полгода и они всё ещё держались, причем очень даже хорошо. Чаще всего многие группы распадались, а тут… Царила своя гармония. Нил извинился за то, что никогда не умел держать язык за зубами.

– Вы по-странному взглянули на меня, когда я забрался обратно. Это из-за того, что вы увидели, что в монастырь можно проникнуть?

Браун вскинул на него взгляд и похлопал по спине:

– Ты очень догадливый, Нил.

К этому времени они уже подошли к трапезной и не успел Нил открыть дверь, как на него уже напрыгнули с объятиями. Шестилетняя Лиза схватила его футболку и тянула во все стороны, звонко хохоча и активно рассказывая уже успевшую с ней произойти историю, а ее более скромный пятилетний друг Луи, который ходил за Лизой по пятам, лишь кивнул Нилу.

– Нил, Нил пришел!

Ещё пару детей подошли ближе и стали рассказывать о утренней молитве, по-тихому ведя парня за стол.

– Нил, пойдем, сядешь со мной!

Джостен кинул несколько измученный взгляд в сторону Брауна, но тот лишь улыбнулся ему и прошел на свое место. В общем-то все сидели где хотели, но все же возрастная линия прослеживалась – подростки, коих было от силы пять, не имели желания сидеть вместе с пятнадцатью детьми, предпочитая отсиживаться в углу. К Нилу они тоже относились холодно.

– Лиза, Нил взрослый, он должен сидеть с взрослыми, – возразила присутствию старшего за столом София, но Лиза лишь махнула на нее рукой:

– Нил не такой большой, поэтому всё в порядке.

Дети разразились смехом, но после все разом смолкли, стоило Брауну встать. Все тут же взялись за руки и волей-неволей Нилу пришлось присоединится и прикрыть глаза, слушая молитву.

– Благослови, Господи Боже, нас и эти дары, которые по благости Твоей вкушать будем, и даруй, чтобы все люди имели хлеб насущный. Аминь.

– Аминь, – вторили ему дети, после чего приступили к еде.

Именно поэтому внутри Нилу было душно. Его душил этот мини мирок, который построил Браун и который должен был поскорее разрушиться. Но Нил не вторгался на чужую территорию и поэтому соблюдал установленные правила.

Возле монастыря было достаточно хорошей почвы, потому раньше там был огражденный огород, который Браун смог сохранить до этого момента. Он брал детей постарше с собой, чтобы они помогли собрать урожай, но делал это крайне редко, взваливая это на себя. Еда здесь была скромная, но хоть что-то. Нил хотел отдать часть своих пайков Брауну после недельного пребывания в монастыре, но мужчина не принял их.

«– Они понадобятся тебе. Ты делаешь много для нашего дома, я благодарен тебе за это».

Нил так и не понял – это был тонкий намек Брауна про то, что ему надо будет уйти или он просто понимал, что Нил в любой момент собран для побега? Тогда об этом не спросил и настаивать дальше не стал, просто убрал еду про запас.

Закончив, дети один за другим вставали из-за столов, аккуратно протирали свои чашки, ставили обратно за столы, ещё раз благодарили за еду и уходили кто куда. Совсем скоро места Лизы и Луи рядом с Нилом уже пустовали, но он не сильно заботился о этом, продолжая есть в своем темпе. Бобы были пресными и суховатыми (у Нила, как он помнил, в сумке осталась одна или две консервы с такими же бобами и они были и питательны, и вкусны), выбирать, однако, не приходилось. Прожевывая последнюю ложку, Нил заметил как к нему подошли и, обернувшись, увидел неловко улыбающегося ему одной стороной лица Брауна. К тому времени в столовой ни осталось никого, лишь шестнадцатилетняя Элизабет и её сверстник Адам забирали полотенца (коими обтирали чашки), кинули на Нила и Брауна взгляд и удалились, прикрыв дверь.

– Тогда, наверное, стоит заколотить окна, – продолжил их прерваный разговор Нил, завершая затянувшиюся тишину.

– Скоро зима, – покачал головой мужчина, присаживаясь рядом. В зиму доски будут нужны, чтобы не замерзнуть на смерть, но Нил думал, что мог бы пойти в лес и нарубить дров или даже позаимствовать доски из домов жителей деревни. Теперь они им не нужны. Однако он не знал сколько пробудет здесь.

– До этого есть время, доски можно будет со временем снять.

Браун всё ещё думал над ответом, когда Нила потянули за футболку. Опустив взгляд, он наткнулся на семилетнюю Розу, которая кротко тянула его в сторону выхода.

– Нил, пойдем, надо развесить белье.

Парень кивнул ей и снова посмотрел на Брауна.

– Поговорим об этом позже. Если что я могу заняться этим.

После обменами взглядами Джостен последовал за девочкой. Та быстро перебралась с футболки к руке Нила и выглядела при этом очень довольной. Они прошли по коридору, который выглядел так же, как и остальные, разве что в один момент одна стена стала представлять собой арки с выходом во двор, куда Роза и повела Нила.

Одежду стирали в тазиках, а воду потом оставляли для поливания огорода. Не так давно прошел дождь, поэтому воду не станут сливать сразу, а подождут ещё некоторое время. В деревне имелся колодец, вода в котором оставалась относительно нормальной и Браун очищал её с помощью фильтров¹. Для стирки она, конечно, не использовалась. Как только начался дождь, на улицу выставили тазики и другие сосуды, с помощью которых и получилось собрать достаточно воды для всей грязной одежды. Стирку устраивали относительно часто – это вторая на памяти Нила. То ли за эти две недели дети активно пачкали всю одежду, то ли они действительно всегда так делали. Учитывая, что воду они использовали заведомо непригодную для питья, тратили они только время. Но в их случае скорее коротали.

Подойдя к тазику с большим количеством одежды внутри, Нил взял его в руки и пошел к двум деревьям, что располагались на клумбе посреди двора. Вскоре его нагнал парень, что был более щуплым, но, не смотря на разницу в пять лет, выше Нила сантиметров на десять – Артур. Он также держал в руках тазик с вещами и старательно вышагивал так, чтоб не запнуться.

– Доброе утро.

Подросток слабо улыбнулся в ответ:

– Утро.

Они поставили тазики на траву и Артур протянул Нилу конец веревки, что всё это время висела у него на плече. Нил перекинул веревку через ветку, обогнул дерево и потянул конец веревки к стоящему у другого дерева Артуру, который повторил за ним и, приняв конец обратно, завязал узел.

Парни начали развешивать белье и проходившие мимо девочки – тринадцатилетняя Ева и двенадцатилетняя Алиса – остановились, чтобы помочь им. Алиса была слишком мала, поэтому вместе с Розой подавала одежду. На другом конце двора бегали дети помладше, играя в догонялки и хохоча во всё горло. Иногда они добегали до них и кружили вокруг деревьев – один особо удачливый так вообще запутался в простыне и чуть не свалился, потянув за собой остальную веревку, но благо Нил успел подхватить его.

– Спасибо, – смущенно произнес Ян. С ним поравнялся Гарри и непонятливо смотрел то на друга, то на Нила.

– Не бегайте здесь пока, – громко, но беззлобно произнес Нил, чтобы другие дети тоже услышали. Ян смиренно кивнул, а Гарри шлепнул его по плечу и сорвался с места. Мальчик, чуть помедлив, погнался за ним.

Нил с секунду смотрел им вслед, а когда опустил взгляд, чтобы взять следующую вещи, столкнулся с решительным взглядом Розы.

– Я хочу, – требовательно произнесла девочка, указывая на платье в своих руках и веревку. Нил пытался понять, чего же она хочет и потянулся за платьем, но Роза отвернулась корпусом. – Возьми меня на руки.

Нил действительно поднял девочку на руки и та принялась развешивать одежду, довольно хихикая при этом. Если честно, было не особо удобно, так как теперь Нилу приходилось самому наклонятся за вещами и при этом следить, чтобы Роза не упала. Через секунду рядом с ним уже стояла Алиса с футболкой в руках. Нил кивнул ей и Роза теперь делала всё сама.

Покончив со всем этим, Нил хотел было вновь взять в руки тазик, но Артур опередил его и взял сразу два. Настаивать Нил не стал. Он глядел подростку вслед, когда прохладный ветер подул прямо в лицо и Джостен прикрыл глаза, пока тот легко развивал его волосы. Он уверен, что такого же спокойствия сможет добиться и на другом конце планеты, только без колкого чувства вины и напряжения. Когда Нил будет достаточно далеко, чтобы не причинять кому-то проблем.

Послышался детский крик. Нил распахнул глаза и было бросился к источнику звука, – к входу в монастырь, – но крик сменился довольным визгом и смехом. С обеих сторон двери была арка шириной примерно в два метра и Нил не мог видеть, что происходило в ней самой, но рядом стоял вполне спокойный Браун, поэтому парень сбавил темп, однако всё же подошел узнать в чем же дело. Нил пришел в недоумение – на пороге стояла незнакомая девушка, дети с нескончаемой радостью окружили её и каждый, перебивая друг друга, рассказывали истории, произошедшие с ними "пока тебя не было". Значит, она не была незваным гостем. Переведя взгляд на Брауна, Нил спросил:

– Кто это?

– Она живет в одном из убежищ в городе и раз в пару недель приезжает к нам, – коротко пояснили ему, смотря на девушку с мягкой улыбкой. Приезжает? Но Нил не слышал звук мотора и навряд ли кто-то стал бы оставлять свое средство передвижения далеко, даже не смотря на то что монастырь находится в глуши.

– Будьте поспокойнее, – Нил не заметил, когда Браун отошел от него и теперь стоял ближе к компании. – Рене только что с дороги, ей нужно отдохнуть.

– Что вы, я не устала, – подняла голову, как только что ее назвали, Рене, продолжая поглаживать макушку Луи. Мальчик, кажется, впервые на памяти Нила так расслабился и искренне улыбался. – Я вас не побеспокою?

– Никак нет, – улыбнулся мужчина, после его взгляд похолодел, когда он увидел, что одна из девочек смотрит в открытую дверь, но голос оставался таким же ласковым. – Закройте дверь.

– Ох, – Рене как будто забыла об этом (скорее всего из-за вылетевших на неё детей (скорее всего она также знала о том, что Браун не дает детям выходить на улицу, но сама-то она определенно жила в более свободных условиях, поэтому могла не закрывать дверь как только заходит)) и на минуту выскользнула на улицу, чтобы после закатить внутрь спортивный велосипед, на руле которого висел шлем. После дверь закрылась. – Простите.

Браун благодарно улыбнулся ей, не сказав не слова.

– Рене, а это Нил! – Лиза выцепила руку гостьи и потянула её в сторону. Из-за разницы в росте девушке пришлось идти чуть согнувшись, а когда они оказались лицом к лицу, то она немного неловко улыбнулась и протянула руку.

– Рене Уокер, – и теперь Нил мог хорошо рассмотреть ее. Она была немного вспотевшей после марафона на велосипеде, но уже привела дыхание в порядок; её ясные глаза в сочетании с белоснежными волосами (ему показалось или кончики действительно были покрашены в цвета радуги, которые, между тем, уже потеряли насыщенность?) и в общем спокойной аурой создавали впечатления праведного человека. Этим она чем-то напоминала Брауна, но между ними была какая-то черта, что делала их разными. Но пока он не мог сказать, что это было. С первого взгляда он прикинул, что под свободной серой застегнутой до середины груди ветровкой у неё портупея с оружием, – так сходу, к сожалению, не скажешь, с каким именно, – надетая на черную обтягивающую футболку или топ. Скорее всего футболка. Серые треники тоже могли скрывать пару ножей. Если она обосновалась где-то в городе одна, то был бы смысл носить всё оружее с собой, а если у нее была группа.. То её навряд ли бы отпускали, да? В группах, в которых оказывался Нил, всегда находился один или пара человек, твердящих, что одному выходить было запрещёно. В итоге Нил либо сбегал, либо группа сама распадалась (иногда из-за набегов мертвецов).

Нил задумался и промедлил несколько секунд, пришел себя только когда Рене чуть склонила голову, как бы спрашивая всё ли в порядке. Моргнув пару раз, он все же пожал протянутую руку.

– Нил Джостен.

Хватка у Рене была весьма жесткой, что не очень-то сходилось с её доброжелательной улыбкой и Нил сдержался, чтобы не отпрянуть от неё. Да, наверное, вот это различие. Девушка показалась ему добродушной, но сначала надо было обратить внимание на то, что она проедит тридцать километров ради шанса помолиться и помочь, на то, что она выжила в этом всём и, смотря на её подтянутую фигуру, Нил не сомневался, что своими силами. Это было предупреждение для чужака и Нил это понял.

Луиза, девочка семи лет с больной с рождения ногой и одна из "не таких как все", которых остальные дети избегали, потянула Рене за ветровку, отвлекая от Нила.

– Ты сейчас пойдешь в церковь?

Уокер несколько небрежно отпустила руку Нила и, хоть он и не сводил с неё глаз, переключилась на девочку, не замечая этого:

– Если нет срочной работы.

– Всё в порядке! – тут же отшатнулась Луиза, замотав головой и случайно ударилась спиной о стену. Она явно испугалась, но в итоге лишь смущенно опустила голову в пол.

– Нил всё время помогает нам и нам мало что остается делать, – хихикнула подбежавшая Лиза, обнимая Нила за талию – по крайней мере это было то, до чего она доставала.

Взгляд Рене скользнул с девочки на лицо Нила.

– Это очень хорошо.

Нил подумал, что Рене могла бы заколоть его в это же самое мгновение, если бы тут не было детей. Не думая задерживаться, он обвел детей, кружащих возле Рене, и саму Рене, взглядом и пошел прочь.

Он был несколько раздражён. Кажется, он слишком привык к этой беззаботной атмосфере в монастыре и совсем забыл о том, что кто-то может воспринимать его в первую очередь как угрозу – даже в других группах сначала смеялись над его ростом и возрастом и до конца не воспринимали ни его мнение, ни его способности. Это было нормально и не трогало от слова совсем, однако теперь, когда его с ни с того, ни с сего чуть не убили (взглядом, но Нил и это мог расценить за угрозу)… Его это задело. Заставило напрячься. Захотелось сбежать, то он и сделал. Через минуту своих мыслей он подумал, что, должно быть, если бы в монастырь пожаловал кто-то ещё незнакомый, Нил бы отреагировал так же. Ему стоило больше обдумывать ситуацию, а не идти на поводу у неприятных эмоций.

Прошло около тридцати минут после того, как он встретился с Рене и, думалось ему, если он уснет с ней под одной крышей, при этом не объяснившись кто он и откуда, то утром не проснется. Спросив у проходивших мимо детей где сейчас находится Рене, он поменял свой путь и, вздохнув, направился в сторону храма. Он особо выделялся, находясь в самой высокой башне, дверь в него была двойная, сделана из дерева и в общем выглядела внушительно.

Совсем близко послышались неторопливые шаги и, на мгновение замерев (не очень приятная, но очень полезная привычка), Нил понял, что это был Браун. Его голос раздался из прохода позади:

– Хочешь присоединиться?

Тот тут же ответил:

– Нет.

Нил не посетил ни одну общую молитву за все проведенные дни в монастыре и всегда находил отговорки, даже если дети очень хотели разделить этот момент с ним. Он всё ещё держал их за руки во время молитвы перед едой и считал это своим максимумом, а Браун, хоть Нил и беспокоился первые несколько дней, ничего не навязывал, успокаивал и говорил, что это должно идти из души. Поэтому он мог быть хоть немного честным.

– Хотел поговорить и узнать, что происходит снаружи.

И это не была ложь. Нил безвылазно сидел в этой церкви и в моменте ловил себя на том, что совершенно не знает, что происходит в данный момент в мире: раньше он мог получать информацию из радио или других вещателей, которые обычно всегда были в группах, но сейчас он там, где информация извне не допускалась. В такие моменты у него кружилась голова от осознания своей неосведомленности и глупости. Совсем скоро он уйдет и будет лучше узнать о каких-то моментах сейчас.

Браун подошел ближе и приоткрыл дверь:

– Только убедись, что рядом не будет детей.

Рене сидела на самом дальнем ряду от входа, перед солеей² и алтарем; Нил не понимал ни слова тихой молитвы (исповеди?) – произносилась она себе под нос, шепотом, возможно, бубнежом, но идеально заполняла храм, эхом отражаясь от стен и явно трогая Брауна своей искренностью. Кивнув на прощание, Браун ушел легкой поступью прочь, не нагружая своим присутствием. Нил прислонился бедром к одному из сидений и скрестил руки на груди, не мешая и в первые рассматривая храм изнутри. Никаких излишеств, спокойные цвета и.. В общем, храм в забытой всеми деревушке. Не больше, не меньше. Нил неверующий, никаких эмоций или ощущений по типу умиротворения у него это помещение не вызывало. Совсем скоро Рене замолкла, ещё около минуты не двигалась с места, но после наконец подняла голову, убрала крестик под одежду и встала с места. Она повернулась на Нила с более холодным взглядом, нежели раньше.

– Привет. – её губы, тем не менее, растянулись в улыбке и Рене даже была не против продолжить, не дождавшись ответа. – Я уже закончила, поэтому…

– Я здесь не за этим, – прервал её Нил. – Просто хотел сказать, что нахожусь здесь уже около двух недель, – он надеялся, что это могло хоть как-то успокоить девушку, ведь если бы хотел, то уже убил бы их. – И собираюсь уйти в течении следующих пяти дней. Я не причиняю и не причиню никому вреда, наоборот, стараюсь помогать по мере возможности.

Рене подошла поближе, но оставалась на расстоянии в пару метров.

– Ясно. Думаешь, что это будет нормально – уйти? Ты справишься?

– Да.

Рене опустила взгляд в пол и постучала носком своего кроссовка по полу, обдумывая всё с легкой улыбкой на губах. В конце концов она кинула на него взгляд, не поднимая головы, и спросила:

– От тебя точно нет угрозы?

– Есть. Поэтому я ухожу.

Лицо девушки стало более жестким, а взгляд орлиным – она искала ответы на свои вопросы в его глазах.

– Это не затронет их, если ты уйдешь?

– Нет.

Не знаю.

Ответы сильно отличаются, но Нил промолчал.

– Тогда сделай это побыстрее.

Не зная, что ответить, Нил кивнул. Рене в последний раз улыбнулась ему и прошмыгнула мило, скрываясь за дверьми. Чуть погодя, Нил так же вышел и направился в свою комнату. Можно считать, что с одной задачей он разобрался, но всё же спать сегодня лучше чутко. Как и всегда, в общем.

Изначально его поселили как можно дальше от детей, но после он переехал в комнату поближе. Он не стал особо разбирать вещи, но, прожив две недели в одном месте хочешь, не хочешь, а приходится вытаскивать вещи из своей сумки. Проверив, что дверь всё-таки закрыта, Нил достал содержимое сумки и разложил на несколько мятое покрывало кровати. У него были деньги, которые сейчас, как ему казалось, не особо имели вес. Некоторые фальшивые документы. Несколько номеров, которые могли бы помочь ему в случае чего, хотя пока что не хотел ими пользоваться. Нил даже был не уверен, живы ли они – последний раз, когда он звонил на один из номеров, трубку не взяли. У него остались консервы, но Нил про это не думал: он был уверен в том, что в городах есть группы, которые дали бы ему их просто так из-за своего альтруизма и в то, что Браун даст провизию ему в путь. Некоторая одежда сейчас ещё стиралась или уже весела, сушилась. Он заберет её завтра или около того. Фонарь, батарейки, мини аптечка. Раньше Нил и его мать путешествовали на легке, сейчас ничего не поменялось, разве что в данный момент никого бы не смутили ни ножи, ни пистолет с патронами, наоборот, теперь он мог носить их в руках или спрятанными под худи, а не в глубине сумки. Осмотрев все свои вещи, Нил сложил их обратно и положил сумку на комод.

Посмотрев в сторону двери, он вздохнул и упал на кровать.

Действительно стоило уходить – лучше раньше, чем позже. Он нёс за собой проблему, которая могла плохо кончиться для всех жителей монастыря. Возможно, он уйдет завтра же. Столь резкое решение немного выбивало из колеи, но было разумным. Он уйдет утром и к вечеру уже будет у города. Найти место ночлега на первый день будет не столь сложно, а если он пойдет с Рене, то она навряд ли оставит его на улице. Погрузившись в свои мысли, Нил не сразу услышал стук в дверь. Чуть помедлив, он прислушался и, поняв, что ему не чудиться, встал, подошел к двери, открыл и увидел Артура. На направленный на него вопросительный взгляд, парень лишь сказал:

– Рене зовет тебя во двор. Она собирается выйти наружу.

Нил увидел в его взгляде опаску.

– Хорошо, я подойду через пару минут.

Артур сдержано кивнул и ушёл. Нил вернулся в комнату, спрятал сумку в свободное место под матрацем, и только после этого вышел из комнаты. Умело петляя по коридорам, вскореон уже был во дворе. Рене, как и сказал Артур, ждала его там: она сидела на корточках и вместе с несколькими детьми что-то изучала в земле, рядом лежало два пустых мешка. Уокер заметила его приближение, погладила Луи по голове, встала в полный рост и улыбнулась менее враждебной улыбкой, нежели раньше:

– И снова привет, – Нил заметил, что всё это время они разглядывали детские рисунки на земле. – Я бы хотела выйти. Нарубить дров или собрать чего-нибудь для них. Поможешь мне?

Нил наклонился за мешками, скрутил их, чтобы те не тащились по земле, и сказал:

– Да, конечно.

Рене улыбнулась.

– Тогда давай сначала пойдем на огород.

Им потребовалось ещё несколько минут, чтобы уйти от радостных детей, которые то спрашивали надолго ли они, то уходит ли Рене вовсе, то просто желали им удачи. Огород находился за монастырем и всю дорогу туда их преследовали. Дети смотрели в окна, бегая от одного к другому, хотя делать им этого нельзя было – зря Браун зашторивал их всех? Тем не менее окна они не открывали, поэтому ни Нил, ни уж тем более Рене не могли ничего сказать. Девушка лишь махала рукой в ответ.

– Возможно я должна попросить прощение за свою грубость в первые минуты нашего знакомства, – вдруг подала она голос, смотря на стену монастыря. Нил сморгнул удивление и ответил:

– Нет, на самом деле я понимаю. Я бы поступил так же, если бы кто-то незнакомый пришел сюда.

Рене кивнула, а Нил, заручившись тем, что вроде как их общение можно назвать нормальным, решил поспрашивать о ситуации в мире.

– Я почти не выходил за границы деревни эти пару недель, да и до этого шёл ещё около недели. Они, – зомби, – как-нибудь изменились?

– М, – Рене задумалась. – Не думаю. Их количество сильно сократилось за последние несколько месяцев, поэтому они не не доставляют особых проблем. Проблема всех убежищ – это поиск провизии, но в этом помогает правительство.

– Что?

– Если убежище официальное, то вода или электричество не выключаются в этих домах. В других городах не так?

Нил покачал головой.

– В первый раз слышу.

До этого он также оседал в не столь больших городах, потому что логично, что там было бы меньше мертвецов, в группах, в которые он вступал, он ни разу не слышал ничего подобного, но Рене говорила об этом так, будто это было в порядке вещей. Не смотря на творящийся в мире кошмар, правительство уже начало работу по восстановлению цивилизации.

– Так ты живешь в Гринвилле?

– Да, моя группа находится там, – легко ответила Рене, – Раньше мы все состояли в одной спортивной команде университета, а с приходом этого апокалипсиса оказались достаточно живучими, – она посмеялась так, будто её слова не значили, что они сносили головы (уже мертвым) людям. – На самом деле там образовалось достаточно много групп, может быть, ты найдешь что-нибудь для себя.

Нил мог думать о том что это было предостережение держаться от её группы подальше, или же наоборот предложение придти в город. Возможно, Рене было всё равно. Она была просто честной верующей (правда Нил не знал католичка она или христианка), достаточно умной, чтобы не доверять первому встречному, а попытаться как можно больше провести с ним времени, чтобы узнать получше.

– Если отправлюсь туда.

– У тебя есть другие варианты? Гринвилл отсюда ближе всего.

– Я еще точно не знаю, куда пойду. Сегодня вечером посмотрю и завтра, скорее всего, уже уйду.

– Знаешь, ты не обязан уходить прямо сейчас…

– Нет, наоборот, – парень отмахнулся от неё. – Всё так и должно быть.

Рене кинула на него несколько обеспокоенный взгляд, что было странно, учитывая её недавние слова о том, что Нилу стоило поскорее уходить.

К этому времени они подошли к огороду и, согласовав, разошлись на разные его части, начиная собирать урожай. Погода начала портится, поэтому надо было собрать это уже сейчас; у Брауна были дела (как и у всех здесь) да даже если бы не было, на нём всё ещё весело больше двух десятков ртов. Об отдыхе можно только мечтать. Монотонная работа не могла слишком наскучить Нилу, а когда после пятого ряда Рене сказала, что им пора возвращаться, он лишь потянулся, чтобы вернуть в тонус онемевшие после сидения на корточках мышцы, и, когда они поравнялись, то направились обратно в монастырь – это заняло больше времени из-за тяжелых мешков в руках, и тем не менее Рене отказалась от помощи и тащила мешок наравне с Нилом. Уже в монастыре к ним подбежали и помогли дотащить урожай до кухни.

Нил стер пот со лба и не успел даже дыхание перевести, как рядом вновь появилась Рене. Она выглядела немного виновато, говоря:

– Я бы так же хотела сходить за дровами.

– Ох, да, полагаю, это было бы неплохо.

– Ты довольно легкий на подъем, – рассмеялась девушка.

Нил изобразил улыбку, но вышла она не особо искренне, поэтому он поспешил указать детям расфасовать мешки и пошёл к Брауну, чтобы взять ключи от подвала, где хранились топоры. Они заверили, что будут аккуратны и в случае чего промоют топоры в речке. Браун выглядел недовольно, но, вздохнув, отпустил их.

– Так что за проблемы могут возникнуть, если ты останешься?

Они уже как несколько часов ушли из монастыря и им понадобилось несколько заходов, чтобы принести нарубленные дрова. Им осталось не так много, последний рывок, поэтому они позволили себе сидеть на траве и смотреть вслед уходящему солнцем. Нил был поражен способностью Рене рубить деревья как деревяшки, при этом, казалось бы, не прекладывая много сил. Единственное, что показывало, что она действительно напрягалась – лёгкий блеск пота на её коже. По ходу дела они встретили пару мертвецов, но довольно быстро справились с ними и старались рубить деревья подальше от их трупов. Запах всё-таки был специфический.

От такой резкой темы Нил нахмурился и прочистил горло, прежде чем ответить:

– Я не могу сказать тебе точно, но этим людям нужен я. Не кто-то ещё.

– Так за тобой идут?

На вопросительный взгляд она лишь качнула головой.

– Я уже было думала, что у тебя болезнь или что-то в этом роде.

– Хроническая болезнь, – без смеха ответил Нил.

– Звучит так себе.

Парень лишь пожал плечами.

– Возможно.

Это абсолютно так. Если бы не его отец, он бы мог жить спокойную жизнь. Возможно, он бы умер в первые дни апокалипсиса, но это было бы лучше, чем скрываться всю свою жизнь. Нил не был уверен, оставят ли его даже после того, как настал этот апокалипсис. Не знал, можно ли соединять те некоторые знаки, что происходили с его прошлыми группами, с ним самим, но он связывал и винил себя в этом. Видя, что он не хочет продолжать эту тему, Рене сменила её.

– Может быть в следующий раз мне удастся привести сюда своего друга, – несколько задумчиво произнесла она, но после покачала головой.

– Он не любит монатыри?

– Он любит свою семью. И навряд ли оставит её на долго, – Уокер резко повернулась с довольно искренней улыбкой на губах, её волосы подпрыгнули в такт движениям. – Но теперь есть ты. Он может найти это интересным.

Нилу собирались устроить проверку?

– Я скоро уйду. Не стоит тревожить его только из-за этого.

– Было бы неплохо встряхнуть его немного. В последнее время ему действительно скучно.

Она осматривала свои коротко подстриженные ногти, как-будто действительно находила в них что-то интересное. Нил не знал кем был тот парень и, если честно, не особо хотел знать. Он скептично относился к знакомству через знакомых. Ещё через пару минут Рене встала и, уперев руки в бёдра, сказала:

– Ну что же. Мне пора.

Нил удивленно вскинул брови.

– Обратно в город? Ты ехала сюда всего на пару часов?

Рене рассмеялась и звук той свободы, с которым она смеялась, с которым она могла свободно перемещаться в любую точку мира, не боясь, и могла вернуться в любой момент, заставило сердце Нила сжаться. Рене не боялась зомби, которые могли появиться в любой момент, она знала, что справиться с ними. Она так же верила в бога, который поможет ей. Она могла прямо сейчас вернуться домой, где её встретят. По её рассказам люди в группе были максимально разные, но всё же могли уживаться друг с другом и, судя по улыбке на её лице во время темы группы, удавалось очень даже неплохо. Как он понял, большинство из них были примерно одного возраста, что так же могло способствовать их слажености. Загрузив последние брёвна, они направились обратно в монастырь.

Нил сказал, чтобы Рене не волновалась на счет брёвен, он разберётся с ними сам, поэтому они лишь оттряхнули руки и направилимь сразу к выходу. По пути их поймали несколько детей и Рене сказала, что уже уходит и не сможет остаться поиграть с ними. Те удивленно восклицали и побежали звать других, чтобы попрощаться. Совсем скоро у входа собрались все, не замолкая и желая как можно больше поболтать с девушкой. Браун беспокойно оглядел её.

– Скоро стемнеет.

– Да, ты могла бы остаться с нами на ужин! – воскликнула Лиза.

– Ужина сегодня не будет, – шикнул рядом стоящий Марк. Луи недовольно зыркнул на него, но промолчал.

Рене улыбнулась Брауну:

– Всё будет в порядке, – после она перевела взгляд на Нила и протянула ему руку. – Ещё увидимся.

Навряд ли. Через пару дней Нил уйдет отсюда и направиться как можно дальше. Тем не менее он пожал протянутую руку и коротко ответил:

– Ага.

Они все пару минут провожали удаляющуюся Рене, после чего ворота закрылись и Браун хлопнул в ладоши:

– Что же, пора спать, – Дети запротестовали, но мужчина лишь посмеялся с них. – Сначала проведём вечернюю службу.

На этом моменте Нил решил уйти. Он потратил ещё около часа, чтобы загрузить оставшиеся брёвна в подвал и под конец уже валился с ног. Он не понимал, как Рене могла так запросто ещё как минимум два часа ехать обратно домой в город. Возможно, тот, кто её там ждал, стоил того. Вздохнув, Нил пошёл в свою комнату, переоделся и, как только его голова коснулась подушки, он уснул.

Когда он проснулся за окном всё ещё не был виден рассвет, поэтому Нил с стоном предположил, что сейчас около двух или трех часов ночи. Кровать была не столь удобной, чтобы хотеть остаться в ней подольше, потому Нил решил провести небольшой обход по зданию. Он встал, плохо управляя своими конечностями, переоделся и вышел из комнаты, стараясь быть тихим. Проходя мимо детских комнат и даже расслышав тихие переговоры, не стал обращать на это особого внимания и пошел к закрытой части монастыря, на ходу выглядывая из окон и осматривая тихую ночь. Нил зевнул, доставая шпильку из глубокого кармана своих штанов и вставляя её в щеколду, только для того, чтобы обнаружить, что дверь уже была открыта.

Сердце упало в пятки. Всё тело пробрал холод. Дыхание участилось. Голова закружилась. Никто же не мог пробраться внутрь, да? Мог, конечно, но в таком случае Нила бы уже давно перехватили; ему точно встретился бы кто-нибудь по пути сюда. Скидывать на то, что это мог быть Браун он не решался: мужчина всегда засыпал и вставал в одно и тоже время, да и лучше подумать о худшем, нежели потом поплатиться. Нил чертыхнулся на свою беспечность – с собой у него был лишь нож, – и переступил порог, вышагивая по нескрипящим доскам. Он шёл несколько минут, обращая внимание на шорохи и перешептывания впереди и с облегчением замечая несколько знакомых фигур возле того самого окна, из которого он вылезал на улицу.

– Какого хрена вы тут делаете?

Фигуры вздрогнули, блятекнулись и уже думали бежать, однако Нил пригрозил:

– Если вы сдвинитесь с места, то я расскажу об этом Брауну.

Одна из фигур неуверенно спросила:

– А если останемся, промолчишь, что ли?

– Зависит от того, что вы мне скажете.

К этому моменту он уже подошел достаточно близко, чтобы в лунном свете различить Элизабет, Адама и Артура. Переглянувшись между собой, подростки замялись, и после затянувшегося молчания Адам начал с убежденностью и откровенностью, которой Нил не ожидал:

– Мы просто хотим на улицу. Нам осточертело сидеть здесь, в четырех стенах, – голос его был нервным, но вскоре наполнился гневом. – Уже полгода, полгода, чёрт бы их побрал, мы не выходим совершенно ни-ку-да. Мы знаем, что происходит снаружи, но должны строить вид, будто ничего не знаем ради Брауна, ради его мира, который он сам себе придумал и ради детей, которым это только во вред. Мы смотрим на Рене, которая приходит к нам и выглядит такой дружелюбной, но не отвечает ни на один наш вопрос – просто игнорирует и уходит как будто так и надо, как будто она сильно старше нас и как будто нам не страшно, что будет, если… – Адам запнулся, но Нил подумал, что понимает о чем он. Если что-то случится и они окажутся на улице среди этих мертвецов, с которыми они не сталкивались в битве. Подросток прерывисто набрал в лёгкие воздух и продолжил: – Мы не знаем ничего. И ты. Ты появился так резко, что мы просто не знали, как..

– Заткнись. – Элизабет толкнула его локтем в бок и тот действительно замолчал, резко отвернув голову; его руки сжимались в кулаки и он явно боролся с гневом из-за несправедливости внутри себя.

Нил молчал. Он не знал был ли он таким же эмоциональным в свое время и доставлял ли он такие хлопоты своей матери, но, вспоминая, навряд ли: у него не было времени или возможности на такое – весь его мир состоял из Мэри, которая пресекала любую панику хорошей пощечиной.

Возможно, из-за отсутствии ответа дети разнервничались настолько, что рот открыл Артур:

– Мы просто как-то раз увидели как ты приходишь сюда и вылазишь и… Хотели попробовать.

– Ясно. – отчеканил Нил быстрый ответ, поднимая руку, чтобы потереть виски. Вот к чему привела политика Брауна: кто-то всё же знал о мертвецах (которые сейчас буквально захватили господство в мире), но знали о них столь мало, что оставалось лишь бояться. Нил не верил, что хотя бы одного родителя не убили на глазах какого-то ребенка и такое уж точно не забыть – но никто об этом не говорит, игнорируя слона в комнате. Браун не разговаривает об этом, не выпускает никого на улицу, не пытается подготовить детей к миру снаружи. Нил скоро уйдет и это не будет его проблемой, но сейчас… – Вы лазили по деревьям до этого?

– Да, конечно, – без промедления сказала Элизабет.

– Да, – вторил ей Адам.

Артур лишь сдержанно кивнул.

Вздохнув, Нил кивнул на окно.

– Ладно, пойдемте, – заметив уж больно сияющие глаза напротив, он уточнил: – Ну, не особо долго. И так, чтобы Браун об этом не узнал, – все дружно закивали. – Мы не уйдем далеко, будем под этим окном, хорошо?

Детей, кажется, не особо устроило последнее условие, но другого варианта не было, поэтому они согласились. Нил полез первым, ловко спрыгнул на мягкую траву и огляделся, проверяя местность на наличие мертвецов, однако поблизости их не увидел. Махнув подросткам, он проследил, чтобы они не убились, поддерживая на этапе спуска. Элизабет и Адам двигались довольно резво и оказались рядом с Нилом за считанные минуты, а Артур чуть замешкался на этапе спуска, однако от помощи отказался и спрыгнул вниз, приземлившись на ноги с шипением. Покачав головой, Нил сел на траву и похлопал рядом со своим местом. Беглецы сели рядом.

Было довольно прохладно. Помимо уже давно остывшей травы, ветер завывал и, забираясь под одежду, развевал ее. Холм, на котором стоял монастырь, открывал хороший вид на местность и Нил чувствовал некую свободу и легкость от этого места (он старался не думать о Брауне, который запер детей в монастыре, о мертвецах, о своем скором уходе, о своем бегстве, что будет продолжатся до конца его жизни, даже если общество вернется в норму).

– И так, раз уж у нас вечер откровений, то расскажите мне, что произошло с другими людьми.

– Не знаем, – Нил закатил глаза на уже успевшую ему надоесть фразу, а Адам поднял руки перед собой. – Честно, мы не знаем.

– Браун просто немного не договорил, – заговорила Элизабет, обняв руками колени и положив на них голову. – Они действительно ушли кто куда. Кто-то поссорился с Брауном, забрал свою семью и ушел, кто-то просто бросил своих детей здесь, сказал, что вернется, а на деле... – на деле вестей не было уже полгода. – Вообще нас с Адамом привезли, – я из Чельстрона, а он из Гринвилла, – и оставили здесь как проблемных детей, – она поставила эти слова в кавычки, а Адам рядом закатил глаза. – Ну, после того, как люди стали превращаться в ходячих трупов, родители не пришли за нами, – она замолчала, а после усмехнулась. – Наверное подумали, что мы уже сдохли здесь.

Нил не стал бы говорить про то, что это бред. Он хорошо знал, какими могут быть люди и наличие детей никоем образом не делало бы человека добрее и искреннее – сам Джостен имел пример своего отца-убийцы, который без промедления наказывал самыми болезненными способами, так, чтобы после оставалось напоминание в качестве шрамов, и свою мать, которая не гнушалась бить его до звона в ушах, чтобы объяснить то, что делать ему было нельзя, пока они находились в бегах от людей отца последние восемь лет. Нил также знал про то, что в зомби апокалипсисе лучше не иметь особо близких связей для сохранности своей жизни. Но он не стал бы объяснять это. Элизабет молчала. Их родители сделали свой выборы, скорее всего были уже мертвы и умерли они хотя бы не на глазах у своих детей.

Нил не знал, это из-за того, что он находился там или из-за того, что они все вместе поймали такую атмосферу, но все молчали. Молчали и смотрели на то, как ветер играет с травой и шелестит листьями дерева. Только через пять минут такой тишины Артур вдруг подал голос:

– Я бы хотел навестить свой дом, – Нил посмотрел на парня, но тот отчаянно не поднимал головы и смотрел точно в землю перед своими ногами. – Пожалуйста.

Смотря на такую спокойную ночь, Нил подумал, что это не могло быть проблемой. Он сказал:

– Я не возьму вас всех туда.

Адам тяжело и разочарованно вздохнул, однако всё же поднялся вслед на Элизабет, которая так же хранила молчание, и они полезли наверх, ловко карабкаясь наверх.

Итак, Нил отправился на ещё одно (последнее, как он себе говорил) приключение на вечер.

Они с Артуром довольно быстро спустились к деревне – парень явно спешил, будто предвкушая и при этом боясь, что Нил в любой момент передумает. Он легко лавировал между переулками и иногда останавливался, осматривая улицу. Видимо, погружался воспоминания, а после вновь оживал, просил прощения и продолжал путь. Деревня была небольшой, однако они всё равно потратили значимое количество времени на хождение туда-сюда, чтобы найти нужный дом где-то в центре. Артур остановился на пороге и переминался с ноги на ногу. Казалось, он хотел постучать, но Нил оборвал его:

– Её никто не откроет.

Подросток прислонился лбом к двери и произнес хриплым голосом:

– Д-да, действительно.

Возможно, это было слишком.

Нил подошел ближе и, достав шпильку, принялся работать с замком. Ему не потребовалось много времени, и вскоре дверь со скрипом открылась. Артур набрал в лёгкие побольше воздуха и прежде, чем пройти внутрь, сказал:

– Я бы хотел остаться… один.

Это были те воспоминания, о которых Нил не знал ничего: он не знал ни родителей Артура, ни самого мальчика на том уровне, чтобы довериться. Эта просьба была обречена.

– Я пойду на случай, если внутри кто-то есть. Я не могу оставить тебя.

Не найдя что ответить, Артур кивнул.

Из окон лился лунный свет, но этого было действительно недостаточно, чтобы видеть полную картину, однако для Артура было более чем этого достаточно. Он время от времени шмыгал носом, но не переставал трогать какие-то вещи, которые, видимо, имели для него значение. Он зашёл в одну из комнат, спальню на первом этаже, походил из угла в угол, взял рамку с фотографией и, прижав ее к груди, начал читать тихую молитву. Нил отошёл на пару шагов назад, чтобы не мешать и не смущать, и уже через пару минут Артур пошёл в другую спальню.

– Здесь была моя сестра, – сказал он, аккуратно проводя рукой по комоду. – Почему-то её забрали, а меня нет. Возможно, они любили её больше, – его голос звучал безэмоционально. – Интересно, нашли ли они укрытие? Браун говорит, что мы должны молиться за наших родных и близких, но мне больно думать о том, что они бросили меня, нашли место получше и сейчас живут там вместе и не думают обо мне. Не то, чтобы это было... Я всё ещё люблю и Розу, и Луи, и Лизу, и Адама, и Брауна, но семья – это всё равно немного другое.

Нил не нашелся, что сказать.

– Я скучаю по старой семье.

Хоть они и были достаточными эгоистами, чтобы взять только одного ребенка с собой.

Артур ушёл в глубь этажа второго этпжа и, открыв дверь, прошёл во внутрь, плюхнулся на кровать, поворосил рукой по покрывалу и откинулся на неё.

– Это моя комната.

Нил ничего не сказал и они так и остались в этом молчании, где Артур вглядывался в потолок, а Нил побводил взглядом комнату, подмечая пыльные повехности, неопрятный вид многих вещей и несколько валяющихся на полу носков (как он предположил по силуэтам). У Нила никогда не было подобного места, где он мог разложить свои вещи и даже не задуматься об этом, место, из которого он не сорвётся через неделю или две. Дом.

– На самом деле на потолке висят светящиеся в темноте звезды, но, кажется, их срок годности уже вышел, – Артур вывел его из мыслей пустой болтовней. – Мы с сестрой иногда устраивали посиделки у меня в комнате и просто любовались ими.

Приглядевшись, Нил действительно мог разглядеть на потолке темные пятна в виде звезд и полумесяцев, однако света они не излучали.

– Жалко.

Артур угукнул:

– Хотел бы я иметь такие же в монастыре, но мы развесили их все здесь.

– Стоило попросить Рене поискать их.

– Ох, – Артур тут же подскочил и принял сидячие положение. – Нет, я не хотел бы загружать ее.

– Думаю, она была бы не против поискать их для тебя.

– Она… хорошая.

Нил на секунду замолчал, обдумывая образ девушки в своей голове, но не пришел к однозначному выводу на ее счет.

– Да, наверное, – неопределенно пожал он плечами.

Рене явно не была плохой и сам факт того, что Нил думал, что она не плохая настораживал ещё больше.

– Нам стоит уже выходить.

– Да, а то кто знает, может Брауну взбредет в голову встать в три часа ночи и пойти к тебе к комнату, – закатил глаза Нил, помогая подростку подняться на ноги и слыша в ответ тихий смех.

Он направился на выход, а Артур чуть задержался, по-видимому хотел остаться и продлить это мгновение. Джостен не стал его торопить и подождал около семи минут (ладно, на самом деле он считал), когда парень наконец вышел из дома.

Пока Нил возился с замком (это было больше принципиально, нежели действительно нужно), Артур потянул его за футболку, но тот отбросил его руку и попросил подождать. Артур не унимался и вновь потянул его на себя, с куда большим напором, от чего Нил недовольно цокнул:

– Да что такое…

– Что там происходит?

Нил кинул недовольный взгляд на Артура, повернулся в направлении, куда указывал его палец и так и застыл. Монастырь горел.

Они бежали как только могли, но Артур бежал намного медленнее и Нилу несколько раз приходилось останавливаться, чтобы помочь поднятся запнувшемуся парню. У Джостена не было много времени на размышенее и о том должен ли он оставить Артура в деревне или же наоборот взять с собой. Он не знал, что случилось в монастыре, однако мог предположить, что это был пожар, вызванный кем-то внутри. Быть может Браун случайно опрокинул лампу или что-то в этом роде? Но Нил не мог избавиться от ощущения, что тут замешан кто-то из неё. Кто-то из его прошлого (и настоящего). Он не думал, что мог оставить Артура где-то там, куда могли прийти люди в поисках Нила.

Когда его собственные кроссовки развязались и он запнулся, то материл их на чем свет стоит. Артур не помогал ему подняться, мояча рядом, наблюдая за отчаянием и резкими движениями – скорее всего в этот момент он боялся Нила. Они быстро забрались внутрь и, не медля ни секунды, побежали в сторону детских спален. Пролеты лестниц, коридоры, тумбочки, горящие занавески. Всё проносились мимо его, и он не замечал ничего вокруг, просто старался, чтобы огонь не затронул его. Огонь, в общем, плохо распространялся. Однако Нил не думал, что это займёт много времени; паласы быстро перекроют им пути, поэтому убираться надо было скорее. Но он не мог просто остановиться, закатать палас, чтобы он не мешался, и только после этого побежать к детям. Нет, сначала нужно было вывести всех. Нил надеялся по пути встретить Брауна, который уже собрал всех детей, однако этого не случилось и вот он уже сам стоит около детской спальни. Он не думал выбивать двери, но другого выхода не было.

Нил застыл. Артур сзади него попытался заглянуть внутрь, но тот быстро пихнул его в плечо назад и захлопнул дверь.

– Что там? – Артур попытался протиснуться к двери, но Нил покачал головой и уверенно толкнул его к другой стене. Он оставил нервного подростка там, смерив взглядом, и открыл другую дверь. Следующую. Подходя к четвертой, Нил заметил, что руки дрожат, и ему пришлось схватить самого себя за запястье, чтобы собраться. Он открыл дверь и не увидел ничего другого. Залитые кровью кровати, простыни, окна. Полотно на стене горит так же, как и ковер, так же, как и лежащие на полу тела. Гримаса ужаса. Тихие хрипы.

Глаза больно закололо из-за дыма. И дыхание сбилось из-за этого же. Сглотнув, Нил позвал:

– Артур.

Но не сказал ничего больше. Нил просто пошел дальше, пытаясь найти комнату Брауна. Он шел настолько быстро, насколько мог, петляя по коридорам, и в итоге остановился около окна – открыв его, он не сдержался и вырвал. Его выворачивало наизнанку бобами, которые готовили для него дети, его тело извивалось в судорогах от ненависти к себе и вины, голова кружилась от увиденной несколько минутами ранее картины, а по лицу лились слезы из-за неприятного вкуса во рту. Он находился в дурмане, почти вываливаясь из окна во внутренний двор, где деревья и трава полыхали. Нил старался дышать ровнее. Ему пришлось затащить свое тело внутрь, когда он более-менее пришел в себя и, оперевшись о стену, с удивление заметил, что Артура нет.

– Артур! – Нил побежал обратно, с вновь нарастающей тревогой пересекая коридоры выкрикивая имя парня, что ещё несколько минут назад был с ним. Блядство.

И Нил нашёл Артура. На пролете лестницы с перерезанным горлом. Он, кажется, ещё дышал, но уже прекратил попытки зажать рану руками, чтобы остановить кровотечение, а потому кровь всё текла, текла, текла. Нил захлёбывался эмоциями, как вдруг над головой прозвучал голос.

– Ты так спешил, что я подумал, что он тебе и не нужен.

Джостен резко поднял взгляд, но не успел среагировать достаточно быстро, когда его схватили за горло и впечатали в стену. Он больно ударился головой о каменную стену и что-то прохрипел, но, честно, сам не знал, что именно. Пытаясь сфокусировать зрение, он видел как сверху вниз на него хищным взглядом смотрел грузный мужчина. Нил наполнился ненавистью и в довесок к зажатому горлу, дышать стало совершенно невозможно.

– Знаешь, это было… – начал было толкать свои речи мужчина, но Нил не был настроен его слушать. Он замахнулся ногой и, недолго думая, зарядил мужчине между ног, немного криво, но эффект был быстро получен – его горло перестали сжимать и он упал на пол, пытаясь откашляться и прийти в себя. Ему нужно было сделать это раньше, чем незнакомцу, однако Нил к своему ужасу почувствовал грубую хватку на волосах и сначала его охватил первобытный страх, который он подавил и вместо того, чтобы застыть и поддаться, выхватил нож из-за пояса и воткнул его прямиком в ногу мужчины. Тот закричал во всё горло и отпрянул, а Нил накинулся на него и толкнул вниз по лестнице. Мужчина не справился со своим собственным телом, с грохотом и криками завалился назад и замолк, как только его шея выгнулась под странным углом от явно неудачного падения. Он остановился в самом низу, с грохотом падая на пол, где огонь, захвативший палас, перешёл на него.

Нил кинул последний взгляд на него и убежал наверх, кажется, захлебываясь слезами. Он бежал к Брауну. Завернул за угол, задыхался, как не задыхался никогда, когда убегал. И в конце коридора увидел лежащее на полу тело.

– Браун!

Нил, кажется, в секунду оказался рядом и упал на пол. Его руки висели в воздухе, он не знал куда можно было их положить так, чтобы не навредить ещё больше и пытался понять, сколько времени ему понадобится, чтобы добежать до комнаты с медикаментами. Нил отрывал рукав, где-то на грани с реальностью слыша свое собственное имя, задыхаясь от этого, его движения становятся резче, от чего ткань рвется криво.

Он замирает, когда чувствует касание к колену. Слабое, аккуратное. Джостен опускает взгляд на Брауна и сталкивается с такими спокойными, ничего не выражающими глазами. В них не было обычной нежности и не было ни капли ненависти.

Он еле шевелит губами, но теперь Нил сосредоточен, читает по губам:

– Нил.

Слышно плохо. Позади что-то не выдерживает огня и рушится на пол с грохотом, от которого Нил подскакивает на месте, но отвести взгляда от Брауна не может. У того струйка крови изо рта, время от времени брови сводятся к переносице от боли, весь он такой безжизненный.

– Простите, простите, простите… Я не хотел..

Уходить надо было не послезавтра, не завтра, а ещё в первый же день, когда Нил подумал «Они хорошие».

– Нил, – перебил его Браун несмотря на то, что говорить ему было сложно. – Спаси детей.

Нил не смог сказать ему, что те уже мертвы.

Возможно, Браун уже всё понял, потому сказал:

– Беги.

Нилу говорить об этом не надо было.

Сбежать – значит выжить. И Нил, запинаясь, поднялся на ноги и сбежал. Оставляя за спиной хрипы – молитву, мольбу о спасении детей и их будущего, – горящие тела, гримасы ужаса, всех. Сначала он забрал свою сумку и выпрыгнул из того же окна, разбив его собственным кулаком. Он упал и прокатился по земле, а после встал и побежал. По пути не встретил мертвецов. Возможно, он просто их не заметил. Возможно, за ним кто-то бежал. Возможно, он воткнул «кому-то» нож в горло. Он не знал точно.

Мир дрожал, рушился.

Глупо.

Нил вбежал в лес, не сбавляя темп, бежал сквозь ветки, бившие его лицо, заросли, царапающие его ноги и открытые руки, о… Он заспулся о корень и свалился на землю, прокатившисьОн заспулся о корень и свалился на землю, прокатившись вперед и раздирая кожу и одежду. Он остановился. Горло обжигал холодный воздух, ноги забились и всё тело бросало в дрожь от адреналина. Нил смотрел перед собой распахнутыми глазами и не понимал, что видит. Наверное, он остановился где-то в лесу или быть может, он уже выбежал за его пределы или его остановили на опушке. Он оставил позади. Монастырь. С горящими телами. Людей. В смерти которых виноват он.

Потому что сбежать – значит выжить.