Ты сказка. Ты тоже. Другая, но все же.

Дай руку, не бойся. Ты только откройся

И поверь, что так бывает. Знаешь, как нас называют?

Непоседы от природы, кто не любит непогоды –

От которой стынет сердце. Ты нашла свой ключ от дверцы,

За которой – радость встречи с острой ноющей тоской.

Э. Чавес “Непоседы"

С тех пор, как она впервые взяла в руки крючок, а потом и спицы, это было уже не остановить. Руки так и тянулись к мотку ниток, перебирая, выбирая, наслаждаясь. 

Первый был неуклюжий заяц ‒ он сидел на самой верхней полке в  углу. Уши были сделаны на разной высоте, а лапки отличались по размеру. Где-то узор был плотнее, где-то почти просвечивался. Такой вот маленький, неуклюжий, кособокий, но такой теплый. Изредка он шевелил ушами и мягко светился, наполняя комнату уютом.

Стопка разных одиночных носочков лежала в ящике. Со временем некоторые начали появляться там с парой ‒ чуть колючей, но очень теплой. А остальные пестрили разными цветами, размерами и узорами. Какие-то, будучи разными, надевались в паре, а какие-то едва ли можно было натянуть на ножку. Когда-то она обязательно распустит неподходящие и свяжет остальным пару. Когда-нибудь. 

На столе белела кружевная скатерть ‒ на удивление, каждый ряд был идеальным, с должной плотностью и ровностью. На ней стояла ваза с свежими полевыми цветами, а под ней лежало два краснобоких яблока, соблазняющих своим ароматом.

В комоде лежала жилетка ‒ она должна была быть свитером, но пряжи да и терпения на рукава не хватило. Впрочем, теплая жилетка была очень удобной, теплой и уютной. Рядом с ней лежала стопка свитеров ‒ оттенков разных да и формы. А сбоку лежало длинное платье ‒ ожидало подходящей погоды. 

На вешалке на двери висело несколько шарфов ‒ темно-бордовый и ярко-радужный, там же лежали и шапки с объемными перчатками. На краю на плечиках расположилась огромная шаль. Казалось, в нее можно закутаться, как в плед, и уснуть, сладко пригревшись.

Шло время. И кровать была затянута теплым пледом, на столе появлялись подстаканники, на кухне прихватки и скатерти, даже занавески.

В конце концов под руками Лахесис начали появляться полотна ‒ нити тянулись к ней и под рукой сплетались в одну нить. Она осторожно вязала чью-то судьбу. Казалось, столько цветов должно было стать чем-то аляпистым. Но у любого, кто посмотрел на полотно, сердце замерло бы, а дыхание перехватило бы от красоты этого изделия. Когда сплетено было так много, что ноги мойры закрывало, она водила в воздухе рукой и отрезок судьбы на полотне уменьшался, становился едва заметным, незначительным по весу, хоть в нем и вспыхивали яркими красками пятнышки. А затем этот отрезок отправлялся на стену ‒ где сотни полотен сплетались в цветное полотно из отрезков.

Лахесис любовно водила кончиками пальцев по стройным рядам судьбы и продолжала.

Судьбы переплетались дивным образом, где-то вспыхивали нити ярко ‒ аж слепило, а какие-то тихо растворялись среди других, но Лахесис всегда нежно водила пальцами по каждой ниточке. 

Все такие разные, но такие прекрасные.