Lovely & Secretly

За окном середина ночи, и лунный свет пробивается сквозь неплотную ткань штор. Зачем вообще нужны шторы летом? Сынмин говорит, что за тобой могут подглядывать, пока ты, к примеру, переодеваешься. Да и ночных галлюцинаций никто не отменял, поэтому Чан никогда не возникает. Хотя, была бы его воля, он бы даже в зимнее время не зашторивал окна.

В квартире стоит абсолютная тишина, но её разрушает тиканье часов на кухне и редкие шаги в соседних квартирах. Чану досталась эта квартира по наследству от давно умершего отца, и парень при первой возможности въехал в неё, забирая с собой и Сынмина.

Бан Чан и Сынмин — сводные братья уже очень давно. Первые годы их общения и совместного проживания под одной крышей были совершенно нормальными, но через какое-то время старший понял, что брат привлекает его внимание слишком много. Чан мог засматриваться на действия Сынмина, замечая милые привычки, его улыбка дарила ему радость и умиротворение, а тёплые объятия приносили безумное удовольствие.

Чан пытался понять, точно ли испытывает совсем не братские чувства к младшему. И он понял, что на самом деле это так. Парень не стал их избегать, почти сразу же решившись рассказать обо всём Сынмину. Какого было его удивление, когда тот после слов о симпатии внезапно начал краснеть и заикаться, постоянно отводя взгляд красивых карих глаз в сторону. Оказалось, что младший давно ощущал лишь теплоту, нежность и влюблённость по отношению к Чану, но боялся об этом рассказать, не знав, как отреагирует брат.

После таких признаний парни решили проводить друг с другом намного больше времени, чем обычно. Их невинные объятия и небольшие поцелуи по всему лицу перешли в нечто большее только спустя полгода. Сынмин слишком стесняется, а Чан никогда не заставляет и просто ждёт. Младший, кажется, сильно привязан к своему парню, потому, после предложения о совместном проживании в другой квартире от отца Чана, он без раздумий ответил: «Да!»

В первое время было немного неловко: просыпаться по утрам вдвоём на одной большой кровати, целоваться, где только душе угодно, а не в укромном уголке комнаты, готовить завтрак на двоих, а иногда и вообще кушать из одной тарелки, потому что «Сынмин-а, ну ведь если мы поедим вместе из одной тарелки, то меньше воды придётся тратить на мытьё. Это ведь такая экономия!» и принимать совместный душ — это всё так смущало, в особенности Сынмина. На самом деле, было чувство, что вот-вот зайдёт мама и увидит этот беспорядок в виде целующихся братьев, хоть и не родных.

Парни живут в этой квартире почти год. Они узнали много нового друг о друге, хотя, казалось бы, почти с самого детства находились под одной крышей. Например, Сынмин очень хозяйственный. Он не любит мусор и грязь, поэтому заставляет старшего вместе с ним каждую субботу проводить генеральную уборку. С раннего утра. В такие моменты Чан обычно сонно и недовольно бурчит: «Весь в маму пошёл… Думал, заживём вдвоём, так отдохну от отдраивания всех поверхностей, но нет…» Но он всегда послушно брал тряпку в руки и под тихую спокойную музыку из колонок начинал убираться.

А вот Чан, к примеру, только своему парню позволяет называть себя настоящим именем — Кристофером. Все его друзья даже не знают, что у него есть другое имя, называя «Чан», «Чан-хён» и «Бан Чан». Парень считает, что это слишком личное, а такое могут знать только самые-самые близкие. Но мама не считается. Та, конечно, знает об этом прекрасно, но всегда называет его нежным «Чанн-и».

Сынмин и Чан очень любят устраивать вечер фильмов и аниме каждое воскресенье. Они называют это «семейной традицией» между собой. Обычно старший разваливается на мягкой кровати, а Сынмин специально тяжело падает между разведённых ног парня, заставляя того тихо кряхтеть, а после укладывает голову на чужую мерно вздымающуюся грудь. Со стороны это выглядит слишком мило.

В комнате слышится какой-то шорох, отчего просыпается Сынмин. Его сон всегда был чутким. Он ничего не видит перед собой, поскольку веки слишком тяжёлые из-за усталости. Парень поднимает голову, его волосы смешно и мило торчат в разные стороны. Сквозь ещё не отошедший сон он оглядывает комнату на наличие источника шума, но находит только спящего рядом Чана.

— Сынмин-и? — внезапно шепчет Чан, а тот вздрагивает.

— Извини, мне что-то послышалось, — с закрытыми глазами отвечает тот.

Чан хрипит неразборчиво, заставляя Сынмина перевернуться и увидеть, как брат подзывает его к себе. Младший трогательно прижимается к оголённой груди, закидывая ногу на чужую. Чан кладёт свою руку на мягкое бедро Сынмина, которое под толстым одеялом стало приятно горячим, изредка сжимая его. Другая рука, на которой сейчас лежит голова младшего, скоро начнёт затекать, но Чану не хочется будить парня.

— Крис… — внезапно шепчет младший, а тот в ответ вопросительно мычит. — Я тебя люблю…

Уголки рта слишком быстро растягиваются в нежной улыбке, и Чан тянется поцеловать макушку, вкусно пахнущую новым шампунем. — Я тебя тоже люблю, маленький.

Когда-нибудь они обязательно расскажут своей матери о том, что живут в квартире не потому, что Чан готовит Сынмина к самостоятельной жизни, а потому, что любят друг друга до цветных узоров под закрытыми веками, до дрожи в алых коленях, постоянно покрытых небольшими синяками от еженедельной порки в виде генеральной уборки, до приятных бабочек в животе во время сладких поцелуев, а ещё до Луны и дальше.