— Вот так вот, — мурлычет Минхо, когда Джисон успокаивается и виновато смотрит. — Ты же не хочешь меня заставить грустить? Чей ты, Хан-и, м? — спрашивает он и заправляет волнистые волосы друга за ушко.

Джисон молчит пару секунд, а после вздыхает и тихо шепчет:

— Твой, хён. Я твой.

Когда-нибудь они обязательно расскажут своей матери о том, что живут в квартире не потому, что Чан готовит Сынмина к самостоятельной жизни, а потому, что любят друг друга до цветных узоров под закрытыми веками, до дрожи в алых коленях, постоянно покрытых небольшими синяками от еженедельной порки в виде генеральной уборки, до приятных бабочек в животе во время сладких поцелуев, а ещё до Луны и дальше.