Мне всегда хотелось большего. Кто-то может сказать, что «большего» хотят все, но я мечтал с размахом. Сидя на стареньком продавленном диване, глядя на то, как делает уроки старший брат, как собирается на свидание сестра, как мама пытается приготовить из скудного набора продуктов приемлемый ужин, я мечтал о космических кораблях, других планетах и магии.

Да, мне всегда хотелось быть ларом, и обязательно плюсовым. Чтобы можно было не переживать, что половину зимы придётся ходить в старых разбитых ботинках, потому что мама может позволить себе на зарплату только одну пару, а детей в семье трое, и покупает она всем по старшинству. Я бы тогда просто щёлкнул пальцами и создал их себе сам. Ещё те туфли для сестры, которые она видела в торговом центре. И брату новый рюкзак. А зарплату мама пусть тратит на еду. «Детские фантазии» — скажете вы? Правильно, я тогда и был ребёнком, которого в семье считали умственно отсталым. Точнее, замкнувшимся в себе после смерти отца.

Папа погиб глупо. Сорвался с крыши, когда монтировал ограждение, а страховочный трос захлестнул петлёй его шею. «Несчастный случай» — признали следователи. Ведь техника безопасности была соблюдена. Компания-застройщик всё же решила оказать нам помощь и бесплатно предоставила квартиру в том доме. Небольшую, всего две комнаты и кухня. Продать её мы не могли, ведь эта квартира не была в собственности. Нам просто разрешили тут жить. И я каждый раз, выходя на улицу, смотрел вверх, на крышу, представляя, что там всё ещё работает папа.

Вот только врачи были не совсем правы — я не замкнулся. Просто мне было не интересно гонять с мальчишками мяч на улице или играть в стрелялки. И я не просто сидел, глядя на стену, а мечтал! В своих фантазиях я строил свой дом, как наяву представляя каждую комнату. Подбирал себе одежду, машину, даже блюда на обед. А потом начал рисовать, чтобы сохранить то, что придумал.

Как-то раз, листая страницы сети в поисках «вещей для себя», я наткнулся на ролик, где огромный линкор разносил в пыль астероид. И мои мечты вышли на новый уровень. Теперь на моих рисунках были не дома и машины, а космические корабли.

— Красиво, — похвалила меня мама, разглядывая рисунки. — Надо тебя в художественную школу записать. Мне в новом году зарплату поднять обещали, попробую выкроить тебе на секцию, Мирр. Вырастешь, дизайнером будешь.

— Нет, я буду летать, — ответил я.

— На самолёте, что ли? — хмыкнул брат.

— Нет. Я поступлю в Императорский Корпус и буду летать на линкоре.

В комнате на секунду наступила тишина. То ли от размаха моей мечты, то ли от того, что я ответил на два вопроса подряд. Я тоже замолчал, потому что в этот момент у меня появилась цель, в которую укладывались и нарисованные мной дома, и машины, и корабли. Вот так в одиннадцать лет моя жизнь сделала очередной кульбит, причиной которого стал я сам.

Начал я с того, что стал приходить в зал, где занимались единоборствами и, стоя в коридоре, повторял за ними упражнения. Меня несколько раз выгоняли, но на следующий день я возвращался.

— Хочешь заниматься — записывайся в секцию. А нет, так и не мешай другим, — как-то сказал мне тренер.

— У мамы нет денег, чтобы платить за меня, а мне надо научиться, — признался я. — И в коридоре я никому не мешаю.

Когда меня перестали пускать в здание, я стал заниматься на улице, глядя на учеников через окно. В середине занятия ко мне вышел тренер.

— Упёртый пацан! — покачал он головой. — Заходи в зал. Без оплаты тебя возьму!

Через год тренер стал возить меня на соревнования. На спарринге я ломал более сильных и опытных противников, потому что бил в полную силу, не жалея ни себя, ни противника. И в школе я тоже никого не жалел.

— Мирран! Почему меня опять вызывают к директору? — с порога крикнула мама.

— Я поругался с учительницей математики.

— Что на этот раз? — упёрла мама руки в боки.

— Она плохо объяснила, как решать дифференциалы. Я не всё понял.

— И что?

— Я ей сказал, что она должна объяснить ещё раз.

— Просто сказал?

— Я запер дверь кабинета и сказал, что мы останемся внутри до тех пор, пока она мне не объяснит. И дверь сломал не я, а завхоз.

— Дались тебе эти дифференциалы! — скривился брат. — Ты их всё равно забудешь уже на следующий год.

— Дифференциалы нужны для навигаторских расчётов.

— Мирр, ты ещё не выкинул из головы затею с Корпусом? — удивилась сестра.

Отвечать я не стал. Зачем пытаться убедить людей, которые просто не хотят слышать? Я могу привести хоть миллион доводов, но они всё равно будут считать, что самое лучшее — это устроиться на непыльную работу в офис, а по выходным ходить в бар с друзьями. Они просто не понимают моего стремления вырваться из замкнутого круга: работа-дом-работа. И жизни от зарплаты до зарплаты.

Я же хочу большего, и Корпус мой единственный шанс. Потому что открыть своё дело я не смогу. Да и чем заниматься в нашем захолустье? Торговлей? Мелким производством? В любом случае нужно платить за аренду помещения. А ещё необходимы оборудование, материалы и страховочный капитал на первое время, чтобы оставаться на плаву при низком объёме заказов. А у нас элементарно нет денег даже мне на репетитора. Поэтому я и третирую учителей. Это их работа, им за это платят, вот пусть и объясняют мне!

Надо ли говорить, что меня в школе не любили, за глаза называя сумасшедшим. Зато, если я что-то спрашивал, то мне объясняли сразу, не дожидаясь, пока я опять устрою скандал у директора. Хотя оценки всё равно были не очень хорошие. Но это неважно, меня интересовали знания, а не цифры. А вручая мне аттестат, в котором троек было больше, чем других оценок, классный руководитель даже радостно выдохнула: «Наконец-то!».

В этом году Равноденствие выпало на три часа дня. Сменился год по календарю Метрополии, и со второй половины дня начались праздники.

— Мирр, ты что, ещё не собрался? — заглянула в комнату мама. — Нам уже выходить надо!

— Я никуда не еду.

— Что значит, не едешь? Бабушка нас ждёт. Я же специально отпуск взяла.

— Она опять заблокирует сеть, и мне будет негде заниматься.

— Мирр, мы туда отдыхать едем, — заявила сестра.

— Мне некогда. У меня всего десять дней на подготовку к экзаменам. Я собираюсь подать документы в первый рабочий день.

— Какая разница: в первый или в последний? Всё равно смотреть будут по итогам экзамена.

— Статистика показывает, что те, кто подаёт документы первыми, поступают гораздо чаще, чем последующие.

— Мирр, нас не будет две недели, — нахмурилась мама.

— Мне семнадцать, по закону я совершеннолетний и имею право находиться без надзора. Продукты дома есть, с голоду я не умру.

— Да чего вы стараетесь? — скривился брат. — Если Мирр упёрся, вы его не переубедите. Пусть сидит дома один, если хочет. А нас ждёт морюшко!

Семья уехала, а я сел за повторение школьной программы. В сети я не нашел ни пробных тестов Корпуса, ни даже предметов, по которым проводятся экзамены. Так что повторять пришлось всё, в том числе и химию с биологией. Вполне возможно, что будут вопросы по составу воздуха или болезнетворным бактериям, способным вызвать инфекцию на борту. Один день на один предмет. Начать лучше с естественных наук и закончить точными.

Первый рабочий день по календарю Метрополии начался в пять утра по местному. Как только сменилась дата, я щелкнул по логотипу Императорского Корпуса, открыл вкладку «подать документы» и поставил на загрузку свой профайл. Кроме него, в общем-то, ничего другого не надо. Там все мои данные: дата и место рождения, медицинская карта, аттестат, особые отметки и прочее. Как только индикатор загрузки достиг ста процентов, страница перегрузилась, и передо мной открылся тестовый лист с таймером, начавшим обратный отчёт.

— О, как! — удивился я и прочитал первый вопрос.

Уже через несколько минут я понял, что тест не линейный, а дифференцированный. То есть вопросы не следуют один за другим, а система сама решает, каким будет следующий вопрос, исходя из полноты и правильности ответа на предыдущий. Поэтому и нет утверждённой даты экзаменов. Ведь двух одинаковых тестов просто не может быть. Система не позволит этому случиться. Вот только самое сложное то, что ты не видишь, правильный ответ дан или нет.

Со школьной программой я закончил через полчаса. С логическими задачами тоже сложностей не возникло, а вот дальше пошли тематические вопросы. Например, определить тип и класс корабля по картинке. Ну, это я знаю. Я с одиннадцати лет рисовал их с филигранной точностью. Но если первые две картинки были модельными, то на третьем снимке я застопорился. На нём был не корабль, а только часть брони в максимальном приближении.

— Думай, Мирр, ответ должен быть! — сказал я сам себе и принялся разглядывать картинку по частям. — Ну конечно, он есть!

Я уверенно нажал на ответ, но вместо следующего вопроса выскочило окно с надписью: «Поясните ответ».

«В левом нижнем углу видно начало кода идентификации, первая цифра в котором — четвёрка. Так маркируется малый класс. Но пластины брони имеют ромбическую насечку, а у истребителей она квадратная. Поэтому ответ — шаттл», — написал я во всплывающей строке.

Мне ещё раз пять пришлось пояснять свои решения, а потом система повисла в обработке.

Моё семейство вернулось через три дня. Завалились в квартиру, и тут сразу стало тесно и шумно. Мама первым делом сунулась на кухню.

— Мирр, ты что, всё это время питался одной кашей? — сунула она мне под нос сковороду с остатками моего обеда. — Я же тебе денег оставляла. Ты почему ничего себе не купил?

— Они нам понадобятся, — ответил я. — И ещё много. Мне нужно пять тысяч на билет до Метрополии.

— Ты всё-таки хочешь сдавать экзамены в Корпус? — вздохнула мама, потому что пять тысяч — это много. У неё зарплата — четыре.

— Я уже сдал и поступил, — ответил я, протягивая лист с голографической печатью. — Мне нужно быть на Метрополии через два месяца.