Дверь открылась.

И спустя бесконечность остановившегося времени полной тишины белую пустоту исполосовали иссиня-черные чернила. Один безжалостный разрез следовал за другим. И так тени обретали очертания, а затем и ясные образы. Словно пролитая кровь растекалась в причудливые картинки. Будто облака под властью ветра выстраивались в замысловатые фигуры.

За мгновения пустоту прорезали океаны, небеса и земли. Из ниоткуда вырастали горы и леса. Возникали пустынные замки и безжизненные королевства. В битве с чернилами одни гибли, другие проявляли свою стойкость.

И потом во все вдохнули жизнь. Бесчисленные фигуры замелькали в черных с синим отливом линиях. А потом им дали возможность говорить. И тогда тишина пала под голосами. Шепот и крики. Смех и плач. Чернила не поспевали оставлять раны на пустоте, вычерчивая образы, что нашептывали голоса.

Солнце с Луной танцевали на небосводе. Дожди сменялись ледяным градом. Драконы пробуждались от вечного сна. Фениксы сгорали и возрождались из собственного пепла. Королевства сражались, вели свои войска друг против друга. Звезды – одни гасли, другие вспыхивали. Небеса вели войну с землей. Океан гневался и затихал. Магия строила собственные правила…

Но все исчезло под иссиня-черной пеленой.

Треск – и слой заполненной пустоты исчезает и падает, как запачканный снег.

Дверь закрывается. И открывается новая.

Вновь предстает белая пустота. Пустота, что после заминки, заполняется собственными образами, уже другими. Будто бы все то же, но все же… Время течет по-другому, идет другой дорогой. Судьба выбрала иную ветвь событий. И магия стала другой, а ее зеркальное отражение осталось в книгах. Вместо королевств были города, а корабли не спускали паруса: они поднимались ввысь под властью другой магии и бороздили иной океан.

Но опять история оборвалась.

И вновь открылась дверь. Затем еще. И снова. И очередная. И так десятки, сотни раз до бесконечных ответвлений. Что-то обрывалось, что-то завершалось. Но ничто не забывалось. Каждая дверь открылась отнюдь не один раз и никогда не закрывалась полностью: всегда оставалась маленькая щель. За одной точкой следовали еще две, либо она обретала хвост.

И не все шло по одной схеме. Не всегда мир занимал пустоту. Порой один образ создавал нечто из ничего.

Но и этого оказалось мало.

Между дверями появились окна, трещины, разноцветные витражи. Сказки из одной двери в другую слухами проникали сквозь щели, замочные скважины, с лучами солнца игрались на витражах. Отражения искажались, говоря, что есть что-то еще. А потом появились и те, кто нашел эти трещины и двери, кто потом стал создавать свои собственные пути.

Множество миров остались бесконечным числом, но все же слились воедино. Везде были свои порядки, свои законы: где-то драконы и фениксы, и их собраться – память о старом; где-то они все еще разрезают взмахами крыльев небеса, бороздят океаны, блуждают среди земель; где-то – творения сказочников; где-то – всего лишь сон; а где-то еще – и что-то еще. Эти законы соперничали и воевали, но все же соглашались с тем, что у каждого из них свои владения.

Но все же было и одно правило, что сметало под себя другие.

Лишь Творец определяет конец бесконечности. Но этого не будет никогда.