Майский давно уже не был юнцом, который смотрит на мир через розовые пузыри. Но иногда его до зубного скрежета бесило, что хорошее в этой жизни случалось реже и проходило быстрее, чем все остальное. Или не проходило, а приостанавливалось на неопределенный срок.

После того, как они весело отдежурили с Ритой два дня подряд, их снова перестали ставить в пару. По умыслу или случайно — значения не имело. А вот то, что праздники закончились, а выходные не совпадали — убивало наповал.

За месяц они смогли увидеться лишь дважды. И то — ненадолго.

Один раз пересеклись в буфете, где, помимо них, отдыхали коллеги, поэтому поговорить не получилось. Так и сидели на соседних стульях, стараясь переглядываться как можно беспалевнее.

Власова была категорически против того, чтобы об их отношения узнали окружающие. Она вообще была достаточно закрытым человеком. Майскому оставалось только радоваться, что он умудрился вторгнуться в ее жизнь, и его оттуда до сих пор не поперли.

Сам Сергей тоже не хотел ничего афишировать. Раньше за ним это иногда водилось: мог проболтаться или похвастаться, каждый раз утверждая, что это точно «навсегда». Может быть как раз потому, что не только не был уверен, но еще и не стремился.

А с капитаном все было максимально неопределенно, непривычно и по-своему хрупко, как будто могло исчезнуть от неудачного вздоха. А еще, когда майор думал о том, что кто-то может о них узнать, ему становилось очень неприятно.

Хотя иногда так и хотелось высказать Котову, Шустову или еще какому камикадзе, пытающемуся привлечь к себе внимание Риты. 

Второй раз они увиделись целенаправленно, но времени было мало. Поэтому почти не разговаривали, а только целовались как умалишенные, сидя в машине.

Этого было чертовски мало. Во всяком случае Сергею.

Он жутко соскучился.

***

Когда Майский с Лисицыным вернулись в ФЭС, то сразу же наткнулись на Шустова с Ритой. Капитаны стояли слишком, по мнению Сергея, близко друг к другу и бурно что-то обсуждали.

Костя и моргнуть не успел, как его друг направился к коллегам:

— Здорово, Игорех, — он пожал руку Шустову. — Привет, Рит. Как дело? — с интересом поинтересовался Майский, будто не замечая выразительных взглядов Власовой исподлобья.

Игорь пожал плечами:

— Всех победили, как обычно. Риту вообще можно на танк выпускать.

Власова вскинулась, будто того и ждала:

— Выбирай выражения. Я тебе че, собака, что ли?

Тут у нее зазвонил телефон, и женщина, напоследок зыркнув на обалдевшего Шустова, ответила на звонок.

— Да, мой хороший, — уже нежным голосом произнесла Рита и пошла куда-то по коридору. Видимо, подальше от коллег.

— Не переживай, Игорек, — подошедший Лисицын хлопнул Шустова по плечу. —Власова, она вообще такая, — он вывел рукой неопределенную загогулину в воздухе, видимо, пытаясь показать наглядно. Но вышло все равно непонятно.

— Она нормальная, — процедил Сергей сквозь зубы. — А выражения реально надо подбирать тщательнее, думать головой надо, — он резко развернулся и направился в сторону буфета.

Шустов философски пожал плечами:

— Кто бы говорил про выбирать выражения, ага.

***

Власова только переоделась, как дверь в раздевалку со стуком распахнулась.

Женщина в недовольном изумлении подняла глаза на прибывшего:

— Ты че здесь делаешь?

— Поговорить пришел, — как должное, сообщил Майский.

— Ты обалдел? Это женская раздевалка! — уже начиная злиться, отреагировала Рита.

— Я в курсе, но сейчас здесь никого нет, кроме тебя, — он подошел ближе и взял женщину за руку.

Точнее, попытался, но капитан увернулась:

— Свалил. Из женской. Раздевалки, — чеканя слова, отрезала она. — Мне Рогозиной настучать, что ты дисциплину нарушаешь? Я могу!

На лице майора собрались мрачные складки:

— Да кто бы сомневался. Ты только стучать и можешь, — развернулся он, собираясь выйти.

— А ты — ревновать к каждому столбу, — прилетел ему в спину ледяной голос. — Ах, да, еще страдать приступами неуправляемой агрессии и становиться опасным для окружающих.

Мужчина вздрогнул всем телом и будто уменьшился в размерах. И не заметить это было невозможно.

За те мгновения, пока Майский поворачивался к ней, Рита успела пожалеть его, снова обвинить, пожалеть себя и пожалеть о том, что вообще это ляпнула.

Сергей выглядел абсолютно спокойно, если бы не ходящий ходуном кадык и не бешено дергающаяся венка на виске:

— Рита, — тяжко выдохнул он. — Я уже говорил, что не причиню вреда своим близким.

— Ага, — кивнула Власова. — А еще ты говорил, что все в ФЭС — свои, и ты за них, если надо, — она махнула рукой. — А в итоге готов прибить и Котова, и даже женатого Шустова. И это ты еще не видел в последнее время, что я общаюсь с Селивановым, Кругловым и лабораторией!

— Общаться тоже можно по-разному.

— А ты судишь исключительно по себе? — опасно сощурившись, возмутилась Маргарита. — Это же ты строишь глазки и сыплешь комплиментами каждой совершеннолетней женщине, что попадается на твоем пути.

— А ты себя видела вообще?! — взорвался Сергей. — Как ты им улыбаешься, впускаешь в личное пространство. Подумала, как это выглядит со стороны? — он понимал, кажется, что несет какую-то чушь, но остановиться уже не мог.

— У страха глаза велики, — парировала Власова. — У ревности, как оказалось, еще больше. Ты всех своих женщин так ревнуешь? Немудрено, что они у тебя надолго не задерживаются, — она говорила сдержанно, но внутри все просто клокотало.

Сергей же как будто резко успокоился:

— А я вот думаю, — задумчиво произнес он. — Может, ты не только со мной на свиданки бегаешь? — сказал — и испугался.

Не того, что это может быть правдой. Того, что сделал Власовой очень больно.