В 1951-м году октябрьские дни были аномально тёплыми, словно частички лета не спешили уступать прогнозирующим холодам. Благородная царица-осень нарядила многие города страны в свои золотистые, бурые, огненные и красные одеяния со всеми переливами и гармоничными оттенками. Стихийные отрывки авторства Пушкина «…люблю я пышное природы увяданье, в багрец и в золото одетые леса…» так и лезли в голову как ассоциации. Что поделать, если атмосфера вызывает, даже заставляет вспомнинать поэзии да рифмы, толкает на другие художественные пути и зовёт многих творцов за собой в этот круговорот прекрасного?
На этот зов без отказа ответила Лидия Викторовна Сеченова, что сейчас потихоньку складывала нужные вещи в чемодан, готовясь к завтрашней поездке в Екатеринбург на две недели.
Как фото-художник самоучка, которая кровью и потом старалась пробиться в ряды таких же творцов, её работы разместят на специальной выставке фотографий. Забавно. Зовут ради этого в чужой город, в то время как в своём ты лишь похожее пятно среди таких же. Что, в прочем, для Северной Пальмиры неудивительно, ибо выделиться здесь, в культурной столице СССР, где с таким же темпом как и наука, прогрессирует творчество всех направлений, намного труднее, чем в других городах.
Кто-то из организаторов каким-то образом узнал о ней чуть ли не всю информацию, прислал от себя своих людей, чтобы те взяли её снимки для создания больших копий для галереи (оригиналы, разумеется, вернули потом в целостности). Особенно выделили о её художественном таланте, касательно традиционной живописи, о чём Лидия невольно напоминала в резюме, когда устраивалась на работу, но работодатели не предали этому пункту особое значение, так как искали простого фотографа для снимков на паспорт и другие гражданские документы. Без творчества и энтузиазма. Просто щелчки и настроенный объектив на автомате. Одним словом — тоска.
Как ей сообщили в письме с полученными адресом на гостиницу с забронированным за счёт организации номером, и билетами туда и назад, после выставки её направят на особые двухнедельные курсы в художественную школу, идущие в качестве созданной программы для приглашённых деятелей. И под конец ещё одна выставка, связанная с итоговыми результатами той программы: и об авторах узнают людей побольше (что поспособствует найти покупателей), и о той школе, стало быть, тоже больше известности, и о программе, которая может вдохновить граждан пойти по творческим стопам.
Лидия, чуть успокоившись после эмоциональной встряски радости, подумала и надеялась, что даже маленькая минута славы и признания поможет ей. Что в Северной Пальмире может что подвернётся лучше, чем та рабочая контора, где находится сейчас в течении всех дней кряду, где даже выходные дни рабочие, только сокращены, из-за чего мало видится со своей семьёй, и больше морально устаёт. А может она, как художник или фото-художник, всеми своими стараниями пройдёт дальше, выйдет за границы СССР, примкнёт к таким же творческим коллегам.
«Не гадай. Ты ещё пока дома…» — отдёрнула себя от мечтаний женщина и, заметив, что последние вещи сложены не аккуратно, достала их и начала складывать по новой. И вновь погрузилась в размышления о грядущем, о целях и амбициях.
Заработок — весомая причина. Но скорее не для себя, а для дочери, для её хороших настоящего и будущего. Лида понимала какого это, так как со своей мамой после ухода отца пришлось жить на грани выживания в те годы Российской Империи, устраиваясь на все возможные для неё сельхозработы. Такой жизни своей дочери она не хочет. Если бы не Горя с Димой, не их помощь и поддержка, Лида не сомневалась, что пропала бы. Для неё они с детства стали родными людьми, возможно даже чуть роднее, чем её мама, директор школы, с которой виделась от случая к случаю и как-то продолжает общение, несмотря на их старые ссоры.
Но прошлое — есть прошлое. Ещё уделять ему время, доводя себя до хандры как последний мазохист? Безумие. Выделить из него можно только опыты.
Как бы там ни было, окружение у Лиды с годами лишь чуть изменилось. Братья Сеченовы так и остались для неё семьёй, только теперь уже официально. Горя, как Сеченов младший, бывший врач и помощник своего авторитетного брата старшего, а в нынешнем времени — педагог в институте, шестнадцать лет назад стал её мужем. А старший Сеченов, Дмитрий, теперь уже доктор наук, директор Предприятия, премьер-министр СССР, с которым до Гори Лида недолго встречалась, ещё с простым и не совсем простым парнишкой в студенческие времена, стал для неё деверем. Тот самый Дима, с кем она прилично тогда побрехала из-за разности во взглядах и недоумений, хотя после конфликта не перестала уважать его. И Дмитрий как человек незлопамятный, раз не высказал ничего негативного про брак Георгия с ней. Да что там слова? Сам же выступал свидетелем.
И нет, на этом семья не закончена. Есть ещё один, самый приятный бонус, упомянутый выше — их с Горей одинадцатилетняя дочь Ирина. С которой жизнь в первые годы войны началась не такой светлой, но после победы над Третьим рейхом всё пошло у них понемногу хорошо. Единственная, любимая, родная — их маленький шмель, чей характер мил до теплоты и никого не жалит ни словом, ни действием. Хотя, нет, бывали всё же такие случаи, как с любыми другими детьми. Но в целом, Ирина спокойная, добрая и послушная, порой остроумная, готовится в следующем году вступить в отряд пионеров, хотя и без красных галстуков и звезды она помогает безотказно. Любима учителями как раз из-за спокойного и доброго нрава, и одновременно ненавистна своим сверстникам, которые кроме громкой фамилии ничего не видят. Лидия не раз задумывалась о переводе Ирины в одну школу в Невский район, про который ей несколько раз рассказывали коллеги, ибо видит, что её дочь тоже хочет посвятить свою жизнь художественной стороне мира. Пусть из Петроградского района далеко, все эти оплаты за проезды, оформления и прочая суматоха. Но лучше далеко, зато в свою атмосферу, чем в ненавистное здание рядом. Только пока это не предоставляется возможным, даже с зарплатой супруга.
Выглядит со стороны абсурдно, ведь от девочки одиннадцати лет такое заявление кажется несерьёзным. Но только не для Лидии. Если Сеченовы что-то начинают такое говорить, а это уже наблюдается женщиной в третий раз за её жизнь, то всё — их не остановить. Дмитрий, Георгий, Ирина: они уже знают, что хотят от жизни.
Всех их объединяет ещё одна общая черта — невозмутимость. Та черта, которая идёт в полный противовес характеру Лиды с её горячим, а порой и обжигающим темпераментом. Она его не скрывает, не стесняется, ибо смысла нет, нужно уметь принимать себя. Правда, проблем не мало. Отсюда ещё дополнительные волнения по поводу завтра. И крутилась в её голове мысль: «Только бы не психануть…»
Поезд в Екатеринбург отправляется утром в девять. Лидия, оглядев свой чемодан ещё раз, убедилась, что взяла нужное, и закрыла его, щёлкнув замками. Поставила возле шкафа, где на двери висела её приготовленная к выходу осенняя одежда. После завела будильник на половину восьмого.
И хоть Лидия Викторовна очень ждала поездку, вместе с тем над ней висело неприятное, холодное напряжение. Да, с той работой времени уделялось на семью не много. Но всё равно ей страшно уезжать. Страшно расставаться с дочерью так надолго, снова оставлять её. С мужем тоже, однако, как иногда признавала себе она, хоть и с каплей стыда, не так, чтобы было прям страшно до чёртиков. Ибо Горя уже привычный. Да и как отец он замечательный человек, надёжный, тоже любит дочь, уделяя ей внимание поболее, чем Лида. Хоть и полный, как он сам признаёт неоднократно, профан в искусстве, но с Ириной всё равно беседует на эту тему.
Сейчас Гори нет дома: он приедет только к часам трём или четырём. То есть, взглянула она на часы, через несколько минут. Ирина, не успев приехать из школы, побежала на прогулку во двор, собирая листы клёна для своего гербария и попутно беседовала с дворником — со старушкой. Лидия наблюдала за ней через окно <i>своей</i> спальни (ибо для мужа спальней стал его рабочий кабинет) и пребывала от увиденного в умиротворении. Понемногу напряжение перед завтрашним опустило.
Из спальни двинула на кухню, где тоже не без проверки дело обошлось. Начала с холодильника, закончила тумбочками. Всё приготовлено, всё есть. Но на месте не сидится. Нужно обязательно походить по квартире туда-сюда, смирить пыл, отвлечься… Погулять. Срочно надо развеяться.
Однако Лида не успела дойти до прихожей, как на пороге показалась её дочь. С листьями клёна, только почему-то они в русых волосах запутаны, и держала кого-то в руках. Что-то с виду пепельное, тёмное и… живое.
«Опять какого-либо соседского котёнка притащила, чтобы покормить в знак дружбы. А те наглые, так и пользуются вниманием…» — промелькнуло в голове. Уже в который раз она вела с ней беседу по поводу кошек, но Иринка всё равно не могла устоять перед мурчащими созданиями. Свою завести семья пока не может, и все это понимают.
— Мам, смотри какая прелесть! — подойдя к ней, Ирина с восторгом вытянула ладони вперёд, чтобы показать маме свою находку. Колючую. Это был не котёнок. Ёжик. Он без страха осматривался, всё время вытягивая свой чёрный носик и принюхиваясь. Для девочки это уже был как жест накормить колючего гостя.
И казалось бы, милое существо. Только хищное, может прилично укусить. Но девочку это явно не пугает, дай только повод всех погладить и лелеять, и, если надо, помочь. В прочем, ёж — не собака, не ящерица, не мышь, не птица. И, в особенности, не робот. А то, что он куролесил на их дворе, это неудивительно. С такой погодой пошла бурная ежиная миграция с лесов и парков, и сделать с ними ничего нельзя.
— Прям жемчужина Северной Пальмиры, — чуть ли не торжественно заявила Лида. — Только, Ир, ты понимаешь, что ежам дома не место.
— Знаю. Сейчас его накормлю и верну обратно, — посадив зверушку на стол («Спасибо, что додумалась расстелить газету…» — мысленно выразила облегчение), Ирина достала из тумбочки блюдце, в которое позже налила холодное молоко. Ёж, к счастью для юной хозяйки, оказался безотказным и начал активно его пить. Девочка же села за стол рядом, вовсю наблюдая за ним. Ещё немного и скоро лопнет от умиления. Пока она зачарованно смотрела, Лида подошла к ней сзади и убрала листочки клёна с её волос, стараясь не задевать пряди.
— Жаль, что теперь нельзя фотографию с ним выставить в Уральском Эрмитаже. Тогда бы такой был ажиотаж, — с улыбкой произнесла юная Сеченова, повернувшись к маме.
— Да, жаль. Но и тех моих работ хватит для показа в Екатеринбурге.
— Я уверена, тебя заметят. Должны. Ибо ты всё равно самая лучшая в этом деле! Правда, других я плохо знаю. Но для меня ты лучше всех.
— Спасибо, Пчёлка, — Лида заключила девочку в объятья, уткнувшись щекой в её макушку. Короткое мгновенье на это, но сколько потом радости и тепла.
Когда гость оказался накормлен, Ирина снова отправилась вместе с ним во двор, где на лестничной площадке встретилась с вернувшимся отцом, которому тоже показала зверушку. Тот, со своим искренним биологическим интересом, оценил увиденное позитивным тоном, но не мог не произнести напутствие о соблюдении осторожности, когда девочка уже скрылась из виду.
Когда Лида услышала скрип двери, то тут же покинула кухню. Для встречи. Для пояснений и откровений по поводу своих чувств, ибо он прекрасный слушатель. А ещё самый настоящий друг.
— Всё собрала? Ничего не забыла? — спросил Горя, снимая с себя пальто и вешая на крючок.
— Проверила сто раз. Всё взяла, — не без улыбки ответила Лидия, нервно потирая пальцы. И кто сказал такую глупость, что взрослые ничего не боятся? Её волнение было как перед важным экзаменом в девятом классе.
Горе это лицо было знакомо не понаслышке. Посему, проведя себя в порядок, в знак утешения положил свою широкую ладонь на её плечо и по-доброму улыбнулся:
— Всё будет хорошо. Ирину мне разрешили приводить с собой на работу. Не пропадём. Будем звонить в ту гостиницу. Или ты нам, номера ты знаешь. Ты только себя не накручивай.
— Жаль, что вы со мной не можете поехать. А то одной страшно. Ведь чужой город, — призналась она.
— Но ты же не одна в той школе будешь. Наверняка попадётся какой-нибудь хороший коллектив. Будете время приятно проводить, болтать о том о сём, о своём творческом. С твоими коллегами, циничными сухарями, так не нагуляешься и не поешь пищи духовной, — после высказанного им мнения Лида засмеялась, а Горя был доволен результатом.
Когда его супруга, самая близкая подруга, смеётся, это всегда прекрасно…