— Леди МакГонагалл, вы позволите задать вопрос?
Вивьен, снедаемая любопытством, была самим воплощением вежливости, хотя это было обычным состоянием чародейки. Пока маленький отряд оказывал раненым храмовникам возможную помощь, а вкрай измотанная сражением с демоном Селендиар обговаривала с Баррисом последние детали, мадам де Фер воздерживалась от вопросов, позволяя Минерве уделить внимание своим ученикам.
Во время конного путешествия женщина больше приглядывала за Тревельян, которую уже не так терзал демонический шёпот, но Вестница по-прежнему была не в самом хорошем состоянии. И уже на остановке на ночлег вяло сопротивляющуюся рубиновласую девушку единогласно освободили от обязанностей, а Вивьен, наконец, получила возможность проявить интерес к магии МакГонагалл.
— Что это было за заклинание призрачной кошки, сотворённое вами? Как оно работает? Честно признаюсь, я впервые вижу такую магию.
Селендиар, которая сидела рядом и грелась у костра, подняла голову, словно очнувшись от дрёмы. Рефлексы преподавателя дали о себе знать, и Минерва открыла было рот, чтобы ответить, но — не издала ни звука. Вместо этого на лице девушки отразилась растерянность, и Вивьен вскинула брови в искреннем изумлении. И тем более удивилась, когда Минерва вдруг смолчала, напустив на себя крайне озадаченный вид и поджав губы.
— Моя дорогая, вы не помните? Но как, в таком случае, вы его сотворяете?
— Кажется, я могу это объяснить, — кашлянула Селендиар, и старшая чародейка повернула голову в сторону Вестницы, обращаясь в слух. — Это похоже на воинские рефлексы: если, например, воскресить павшего воина, пусть и в своей… пародии на жизнь, — девушка поморщилась от отвращения, — то он вполне может сражаться, как и раньше. Также и с магией Минервы: она явно относится к школе Духа, и неудивительно, что мы можем не знать её, раз МакГонагалл и её ученики из дальних краёв.
— Ах, да вы, моя дорогая, просто алмаз для своего Круга, — Вивьен лучезарно улыбнулась, довольная ответом, а затем кивнула Минерве. — Примите мои искренние соболезнования, что ваша память пострадала. Уверена, что когда она восстановится, мы сможем обменяться своим магическим опытом.
Тревельян тем временем, извинившись, ушла в свою палатку, намереваясь побыть в одиночестве. Демонический шёпот стих окончательно, оставив после себя больную голову и противную слабость во всём теле. Вестница вздохнула, собираясь, наконец, поспать, но тут полог палатки отогнули.
***
Джинни сидела у костра и тяжело вздыхала, глядя на беспокойно спящего в позе эмбриона Гарри. Она тоже чувствовала усталость, но лечь спать мешало всепоглощающее чувство вины.
Гарри, её рыцарь, так смело и самоотверженно бросился навстречу врагу. Бросился так, как и делал это много раз прежде. Отчаянно, не раздумывая. Ровно также, как отбивал её когда-то от Василиска, не жалея себя.
Гарри, милый и героический, всегда прежний. С ним стоило бы помириться.
Но, тем не менее, Уизли не ощущала в себе стремления к перемирию, как и не могла наскрести в сердце хоть каплю восхищения Избранным.
Да, он — настоящий гриффиндорец. Только… А толку-то?
Фактически, все это время их защищали профессор МакГонагалл и леди Тревельян. И без них, Джинни не собиралась себя обманывать, они бы с Гарри очень быстро отправились бы на тот свет. Или… Ещё чего похуже.
И теперь, видя разницу между действием бездумным и действием решительным, рыжая волшебница была в смятении. И с каждой минутой все больше чувствовала себя виновной в предательстве.
Гарри ведь не сделал… Ничего. То есть, ничего плохого.
Верно?..
Юной ведьме срочно надо было с кем-нибудь посоветоваться.
Да, посоветоваться было надо. Но с этим были проблемы.
Уже пятнадцать минут девушка сверлила упорным, требовательным взором сидевшую поодаль Минерву МакГонагалл. Но та Джинни игнорировала не менее упорно, лишь раз за все это время окинув ученицу рассеянным, задумчивым взглядом.
Джинни зло фыркнула. В каких бы чертогах разума не пребывала их декан, вытаскивать её оттуда было себе дороже. С этим задумчивым взором железной леди все студенты Хогвартса были ой, как хорошо знакомы. И уяснили за годы учёбы твёрдо, что для того, чтобы отвлекать в подобные моменты заместителя Директора, нужны очень веские причины.
Что-то вроде коллективного самоубийства, к примеру. И желательно, с сопутствующим ущербом квиддичному полю или кабинету Трансфигурации…
Уизли задумчиво пожевала нижнюю губу, ещё раз покосившись на ничего не подозревающего Поттера.
Все ещё зудело.
Решительно кивнув самой себе, рыжая незаметно ускользнула в сторону одной из палаток.
В конце концов, в этом лагере был ещё один взрослый человек, к которому — в целом — можно было обратиться с проблемой.
***
Леди Тревельян выглядела весьма неважно. В дороге девушка не слишком-то пыталась привести себя в порядок, больше сосредоточившись на том, чтобы заглушить окончательно демонический шёпот, всё ещё скребущийся на задворках разума. А когда ей удалось заставить обитателей Тени замолчать окончательно, остатки сил чародейка потратила, чтобы не уснуть прямо в седле.
Сейчас она, растрёпанная, с синяками под глазами, противной слабостью во всём теле и раскалывающейся головой собиралась лечь спать, предварительно зажёгши огонь в специальной маленькой жаровне. Однако едва пламя, призванное уберечь творца от ночного холода, весело затрещало, как по пологу палатки похлопали.
Гостьей оказалась Джинни, которую, спросившую разрешение войти, Селендиар пропустила беспрепятственно. Да, самочувствие чародейки оставляло желать лучшего, но сил ругаться не было. К тому же, рыженькая девушка явно пришла не просто так, и Тревельян собралась с силами, терпеливо выслушивая ученицу Минервы.
— Я… Знаете, я иногда Гарри убить готова!
Селен поначалу не поняла, за что Уизли хочет прибить Поттера во всех смыслах, однако собеседница, видя отразившееся на лице чародейки удивление, тут же рассказала ход боя перед тем, как в драку влезло подкрепление Вестницы. Зеленоглазая девушка слушала внимательно и не перебивая, прикрыв глаза и постукивая пальцами по коленям, размышляя над сказанным.
— В общем… Я не могу понять ход мыслей этого… балбеса, — под конец рассказа Джинни явно смутилась, выдавая свою растерянность. — А про… наставница МакГонагалл сейчас занята. Поэтому… ну…
— Ты решила спросить моего мнения и совета, я поняла тебя, — кивнула Селендиар. — Я понимаю твоё чувство растерянности, и были моменты, когда я его даже испытывала сама. Помнишь моё сомнение перед тем, как мы взяли тебя в бой с Завистью? — Джинни уверенно кивнула, позволяя Тревельян продолжать: — То, как поступил он — и есть безрассудство. Видишь ли, в бою можно поступить храбро: закрыв собою раненого соратника, уводя за собой врага, чтобы твои товарищи смогли продолжить миссию или отступить.
Селендиар отметила, с каким вниманием слушает Джинни, и даже немного смутилась от такого. Не стала ли она, девушка из другого мира, более авторитетной для рыженькой, чем её преподаватель?..
Но, тем не менее, продолжить речь было необходимо.
— А есть безрассудность, когда ты бросаешься в бой, не щадя себя, но при этом ставя под угрозу задачу и жизни своих товарищей или близких. В обоих вариантах ты потом хочешь прибить этого человека за его порывы, но если первый случай больше вызван страхом за жизнь этого человека, то второй — вполне справедливая злость на желание подставить всех в угоду своим амбициям. И… Джинни, на самом деле, желать убийства — нормально.
Если человеку причинен ущерб и беспокойство, если он встревожен и зол, мысли о том, что, мол, «дай ещё один повод и я тебя, клянусь, убью» — не остановить.
И так бывало хоть раз у каждого. И зачастую причиной этой жажды посворачивать всем шеи к чертям собачьим становился близкий человек. И это — тоже нормально. Нам ведь по большей части плевать, что скажут и сделают незнакомцы.
Тревожиться стоит, если человек не просто желает, а — изыскивает возможность. Если, успокоившись, он — планирует. Если, когда предоставляется повод, он — делает.
Джинни выскользнула из чужой палатки задумчивая, растерянная и — немного смущенная.
Задумчивая потому что, кажется, не так уж она была и неправа в своих ранних раздумьях насчёт Гарри. Со стороны то виднее.
Растерянная — потому, что осознала, что Селена, несмотря на возраст, столь же рассудительна и обстоятельна, как Минерва МакГонагалл. Но намного менее категорична, поскольку не считает нужным соблюдать социальные рамки столь же строго, как профессор.
А смущена девушка была по очень бесхитростной причине. Все то время, что усталая Селендиар вела с ней беседу, всем своим видом невольно намекая сваливать побыстрее и дать уже человеку поспать, Джинни обнаружила за собой острую необходимость потрогать яркие алые волосы, в неровном свете ещё более напитанные багрянцем.
И теперь Джинни Уизли, в принципе, дочь своего любознательного отца, очень сильно задумалась, насколько широка её собственная любознательность…
Потому что выкинуть из мыслей очень неловкий интерес по поводу цвета волос Селены НЕ ТОЛЬКО на голове юная волшебница пока была не в состоянии. И была почти готова вернуться обратно, чтобы СЛУЧАЙНО застать Тревельян в исподнем.
Если подумать, звоночек был тревожный. Потому что физический интерес к Гарри Поттеру в свое время у Джиневры начался с внутреннего вопроса о том, распространяется ли его лохматость на все тело…
***
Дорога до Убежища, к счастью для всего отряда, прошла без каких-либо осложнений. По пути не попалось даже Разрывов, и этому факту были очень рады все без исключений. А Тревельян — больше всех, потому как сейчас девушка по горло насытилась демонами в качестве противников.
По прибытии в деревню Вестница тут же отправилась на совет, чтобы рассказать о результатах поездки. Вивьен же, к преогромному облегчению МакГонагалл, не стала пытаться развести ту на беседу, где Мастеру Трансфигурации пришлось бы спешно и мучительно выдумывать заведомую ложь.
Ну, а вот Уизли явно не давало покоя произошедшее с ней в цитадели Теринфаль. И, как только вернувшаяся красноволосая чародейка увела троицу попаданцев в лес, где они и проводили свои занятия, Джинни решила задать вопрос, не мешкая:
— Слушай… Слушайте, — Минерва внимательно посмотрела на свою стушевавшуюся воспитанницу, обратившуюся к леди Тревельян на «ты». Однако реакции не последовало, и немного приободрившись от сдержанности чародейки, Джинни продолжила: — В бою с демоном я попробовала повторить ваши взмахи посохом. И у меня получилось выпустить заклятье, как у вас. Как такое возможно?
— Это не заклятье, — улыбнулась Селендиар. — Весь наш мир пронизан магической энергией, как и ваш, полагаю? — МакГонагалл кивнула, отвечая на вопрос. — Как я уже говорила, посох является средством фокусировки и усиления нашей внутренней силы. Но также можно и собирать им остатки магической энергии, которая обретает стихийность, согласно материалу посоха. Раз… — девушка взмахнула посохом, и вылетевшая огненная стрела благополучно угодила в небольшой сугроб, не причинив никому вреда. — Два, — снова взмах, но уже с небольшим поворотом, и новый снаряд летит в снег. — Три, — чародейка крутанула своим оружием и третья стрела угодила в цель.
— И эта техника одинакова для любого посоха? — поинтересовалась Минерва, протягивая свой. — Можно высвободить и сфокусировать силы столько, сколько требуется?
— Практически — да. Движения могут отличаться, но не сильно, — кивнула Вестница, беря в руки посох МакГонагалл и повторяя движения с какой-то своеобразной грацией, словно танцуя. — Раз-два-три, — теперь настала очередь орудия Гарри, которое продемонстрировало тот же результат в виде небольших разрядов молний. — Раз-два-три.
Минерва МакГонагалл, которая так и не смогла никому признаться в слух, как сильно выбил ее из колеи удар демона по внутреннему магическому ядру, какой беспомощной она себя при этом чувствовала, удовлетворенно кивнула.
И, наконец, непритворно расправила плечи, тут же почувствовав себя уверенней. Если ее лишат магии собственной, козырь в рукаве у нее все равно останется.
***
Воспользовавшись редким моментом, когда от неё все, наконец-то, отстали, Вестница, извинившись, быстро вышла из деревни. Люди Лелианы обнаружили небольшой грот с горячим источником практически рядом с Убежищем. И сейчас Селендиар позарез требовалось расслабиться в горячей природной ванне.
Раздевшись, леди Тревельян аккуратно погрузилась в горячий источник, и из неё словно выпустили весь воздух. Тёплая вода ласково обволакивала кожу, расслабляя мышцы и принося спокойствие и умиротворение. Чародейка сладостно выдохнула, прикрыв глаза, но тут сработало её магическое чутьё: невидимая человеческим глазам сторожевая печать, которую девушка наложила перед тем как раздеться, предупредила чародейку о вторжении.
Селендиар повернула голову в сторону выхода из пещеры, и заметила знакомые волосы цвета огня. Из-за царящего в гроте полумрака рубиновласая девушка не могла увидеть эмоции на лице Уизли, а посему наклонила голову набок, стараясь угадать настроение Джинни.
— Любопытствуешь? — мягким голосом задала вопрос чародейка.
— Присматриваю, — Рыжка ответила полушутливым-полусерьёзным тоном, и брови Тревельян медленно поползли вверх. Впрочем, Джинни тут же пояснила свой ответ, немного запнувшись при этом: — Ты часто просыпаешься после Теринфаля, вот я и подумала… ну, что тебе нужно поговорить об этом…
Слова Рыжки легли на душу Тревельян тёплым бальзамом, и Вестница удостоверилась, что собеседница права. Селен действительно было нужно рассказать хоть кому-то о случившемся, и она поманила Джинни рукой, приглашая присоединиться к водным процедурам.
Пока Уизли обнажалась, Тревельян смотрела на девушку, отмечая вполне гармоничные, на взгляд чародейки, пропорции и формы тела. И удовлетворённо улыбнулась, когда залезшая в воду Джинни тихо и довольно промурлыкала:
— Хорошо-то ка-а-ак…
Рыжеволосая попаданка вела себя абсолютно естественно и открыто, и зеленоглазая Вестница окончательно убедилась в том, что Джинни можно доверить свои кошмары, которые действительно изводили чародейку. Тихо вздохнув, Селендиар поводила рукой, разгоняя воду, а затем заговорила непривычным для ушей Уизли тихим и печальным голосом:
— Помнишь тот момент, когда лорд-Искатель Люциус превратился в демона зависти? — собеседница вздрогнула, но кивнула, позволяя чародейке продолжать: — Как это выглядело со стороны?
— Он потащил тебя к двери, а потом была только белая вспышка и вот — напротив нас уже демон, — моргнула Джинни. — Это случилось за несколько секунд.
— Для вас прошло несколько секунд, а для меня шли минуты и часы. А может, даже и дни, — вздохнула Вестница. — Потому что демон… пытался стать мною.
Джинни ойкнула, и Селендиар тепло улыбнулась такой реакции. Ей нравилась эта девушка, которая была с ней честной и доброй, открыто показывающей свои эмоции и искренне старающейся помочь. И это действительно помогало чародейке легче вспоминать пережитое.
— Это не было похоже на одержимость, когда завладевают твоим телом… — Селендиар помолчала, подбирая слова. — Я видела знакомые образы перед собой: Жозефину, Лелиану, Каллена… но это были не они. Их голосом: скрежещущим, рычащим и хриплым, был демон зависти, изучающий мою реакцию на его слова и действия. Лицезрела картины, которые показывали мне: как Инквизиция под руководством демона в моём обличье обретает всё больше силы и влияния, как неостановимо и методично завоёвывает сначала Ферелден и Орлей, плавно переходя в противостояние со всем миром. Наблюдала, как жестоко расправлялись с каждым усомнившимся в целях и методах Инквизиции, пытавшихся воззвать к голосу разума и совести.
Чародейка рвано вздохнула, пока Джинни, прижав руки ко рту, внимательно слушала открывающуюся ей Селендиар. Она ничего не говорила, но рубиновласой девушке и этого было более, чем достаточно.
— Как сам признался демон, это было лишь начало изучения, и если бы не помощь одного духа, то неизвестно, чем бы окончилось это противостояние, — сглотнула Тревельян. — Вот, почему я стала плохо спать, Джинни: я вновь вижу эти моменты, которые пугают меня. Я не хочу измениться в такую чудовищную сторону и повести за собой всех, кто доверился мне, в Бездну, — вздрогнув, Вестница умолкла.
***
— Селендиар. Мы безгранично благодарны вам за гостеприимство, но неужели же мы вас не стесняем?
Пронизывающий взор Минервы скользил по девушке. Ведьма уже некоторое время наблюдала за Селендиар очень пристально, и причин этого Селена пока что не ведала. А потому она лишь отрицательно качнула головой в ответ. Но МакГонагалл — не сдавалась.
— Пусть так. Но с нашей стороны, тем не менее, очень не корректно мешать вашим… — покосившись на подопечных, Минерва чуть прикрыла глаза — межличностным отношениям. И неужели же ваши близкие не против нашего присутствия в вашем доме?
— Знаете, я не замужем, — размешивавшая чай чародейка снисходительно улыбнулась Минерве.
Откуда МакГонагалл, которой показалось, что Тревельян позабавил вопрос, было знать об особенностях семей магов? Что родившихся с волшебным даром детей, даже у прошедших Истязания и опытных чародеев, чаще всего ждал Круг, и именно поэтому маги и чародейки редко заводили семьи? Селендиар молчала об этом намеренно: она не хотела лишний раз причинять себе боль тем, что её будущего ребёнка могли отнять; а Минерве об этом знать пока что не стоило.
— В Кругах под надзором Храмовников и кучи учёбы особо не разгуляешься в отношениях, — Вестница глотнула напиток, и тут в разговор вмешалась донельзя удивлённая ответом Уизли:
— Разве у вас совсем не было отношений? Ни объятий в укромных местах, ни?..
Гарри Поттер метнул в юную ведьму такой взгляд, что Рыжка уже должна была превратиться в пепел, однако — та и бровью не повела. А МакГонагалл, которая усиленно делала вид, что занята изучением первой попавшейся под руку книги, всё равно навострила уши, интересуясь будущим ответом Вестницы, щёки которой покрылись румянцем.
— Я говорила, что не разгуляешься, а не что совсем нет… — Селендиар даже засмущалась открытостью такого интимного вопроса. — В Кругах были… разные отношения. Этого пока что будет достаточно.
Осознав, что ещё немного, и лицо её приобретёт оттенок спелого помидора, Тревельян отвернулась в сторону окна, в которое уже стучался ворон с письмом, запечатанным семейным гербом. Ну, в самом деле, не рассказывать же о таких вещах рыжеволосой юной девушке, да ещё и — в присутствии преподавателя…
***
Ночь была темна и тиха. Тем не менее, проснувшаяся резко, от кошмара, который рассчитывала зачесть за последний по причине его путанности и невнятности, Тревельян обнаружила бодрствующую Минерву.
Селена вздохнула и села напротив женщины, неторопливо попивающей чай и искоса за ней все это время наблюдавшей. Очень неловко и странно, если подумать. Она бы еще у изголовья села…
Селендиар казалось, что Минерва была довольна тем, что их троица теперь не столь беспомощна и растеряна, как это было в самом начале их пути. И больше не зависит только лишь от их собственных магических резервов. Но небольшая, еле уловимая напряженность сеяла сомнения в оценке происходящего в сердце Тревельян.
Минерва заговорила первой. И начала, как оно, видимо, и положено у нее на родине, издалека:
— Джиневра и Гарри сейчас переживают не лучший период своих отношений. Полагаю, вы заметили.
— Это видно и невооружённым глазом, — покачала головой девушка. — А если не видно, то прекрасно слышно.
— Верно. Но, тем не менее, рано или поздно они вернутся. Вернутся в наш мир. Я сделаю для этого все возможное. И тогда, полагаю, все наладится само собою. Разумеется, сейчас им не с руки сердиться друг на друга, ведь нам надо держаться вместе. Горячая юность…
Подождав немного и осознав, что либо намеки слишком тонки, либо Селена не собирается комментировать посыл, Минерва вздохнула.
— Надеюсь также, что окружающие отнесутся с пониманием к тому, что разбираться им стоит между собою, и не станут вмешиваться. Тем более критично давать советы молодым сердцам с высоты своего превосходящего опыта.
Чужая душа — потемки. Иногда лучше остаться в стороне, чтобы не навредить. И пусть юность сама совершает свои ошибки, какими бы они ни были. И пусть личности куются самостоятельно. Только тогда они смогут стать именно теми, кем должно.
— Я прекрасно понимаю твоё беспокойство, Минерва, — медленно кивнула чародейка. — И согласна практически со всем, что ты говоришь, кроме, пожалуй, одного, — собеседница не пошевелилась, ожидая пояснений, и девушка продолжила: — Если ко мне обратятся с советом, я дам его, потому что не хочу разрушить возникающее доверие. Но обязательно скажу, что выбор, в итоге, должен сделать сам человек. Тебя и меня могут не послушать, сделать всё по-своему, но если просят помощи — путь необходимо указать. Потому что если предать доверие в момент, когда от тебя ждут поддержки — это угроза всему хорошему, что есть в человеке. Лучше я, как могу, попытаюсь смягчить последствия неизбежных ошибок, но итоговый выбор, повторюсь, делать только им и никому более.
Минерва МакГонагалл кивнула в ответ, но этот кивок не давал понимания того, согласна она или же — отрицает позицию собеседницы. Как и не собиралась она, видимо, пояснять источники своей такой внезапной наблюдательности и осведомленности.
— Сколько людей — столько и мнений. Тем не менее, я считаю своим долгом напомнить вам, Селендиар, о том, что временным изменениям подверглась не только я. Просто в моем случае это намного более заметно. Я примерно догадываюсь, насколько впечатлительны мои студенты и насколько тяготеют к храбрецам. Я намного более наблюдательна, чем они бы того хотели. Я примерно понимаю и имею достаточно воображения, чтобы осознать, о чем именно вы умолчали в нашей общей беседе. В конце концов, я несколько десятков лет преподавала в закрытом смешанном сообществе, состоящем из любознательных и наполненных буйством чувств подростков. Поэтому я напоминаю именно вам: Они оба — еще дети. И возрастом, и разумом. Дети, которых я обязана сберечь и уберечь. Не только от гибели, но и боли душевной. Боли расставания — в том числе.
Гарри многое пережил и испытал. Мне хотелось бы сказать, что Джиневра избежала тяжелой судьбы, но… это не будет правдой. А потому я прошу вас учесть это.
Этот мир отличается от нашего. Здесь все, уверяю вас, намного проще в плане условностей, потому что суть кратковременной, наполненной опасностями жизни местных жителей — война с великим врагом. Наш мир — иной. У него было время построить массу ограничений в цивилизованном обществе. И это неумолимо накладывало отпечатки на людей. И, как бы не была насыщена опасностями жизнь моих студентов, тем не менее, у них был шанс побыть детьми. И они — таковы и есть. И именно такими я должна их вернуть обратно. В идеале — без разбитого сердца.
— Полагаешь, что я могу этому поспособствовать, — медленно кивнула Селендиар наливая себе воды из кувшина. Она не сердилась на такие речи и догадки, потому что прекрасно понимала: Минерва, Гарри и Джинни — чужие для её мира. А она — для их. И понимала страх МакГонагалл, что в обоих мирах останется, казалось бы, незначительный след, который будет иметь куда более далеко идущие и, возможно, разрушительные последствия.
— Вскоре после того, как я пришла в Круг, у меня завязались отношения с девушкой, потому что — молодость и глупость, — выпив воду, Тревельян грустно вздохнула. — Тогда мне казалось, что строить отношения со сверстницами будет легче, к тому же меня изрядно достали шутки и намёки на брак по расчёту в более раннем возрасте. То, что ничего не выйдет — выяснилось довольно быстро, хоть и не совсем скоро. Может, три-четыре месяца спустя, — моргнула девушка, копаясь в уже далёких воспоминаниях.
— Полагаю, что вы ошиблись в своих выводах? — Минерва учтиво подтолкнула собеседницу к продолжению истории.
— Да, именно с ней у меня ничего не вышло, — Селена сцепила руки в замок на животе. Но без какого-либо напряжения. — Потом у меня завязались тайные отношения с одним из храмовников. Они продлились дольше, но закончились на моменте, когда заполыхало всё к архидемоновой матери. Всё верно, Минерва, его убили, и именно тогда я применила магию для того, чтобы уничтожить… — сглотнув, леди отвернулась, но всё же нашла в себе силы добавить речь, пусть и более приглушённым голосом: — Как твои дети относятся ко мне — их право, их выбор. И, полагаю, если то, что забросило вас в мой мир, прибавило им лет — явно оно знает об их готовности принимать решения и нести за них ответственность больше, чем мы с тобой.
Минерва потянулась вперед и сочувствующе погладила девушку по руке. Длилось это касание не дольше нескольких секунд, да и в целом было настолько легким и ненавязчивым, что могло считаться призрачным.
Вновь откинувшись на спинку стула, женщина сверкнула холодными глазами, которые, казалось, на краткий миг сверкнули прозрачным кошачьим янтарем.
— Мне очень жаль, Селендиар. — тихо вымуркнула Минерва имя хозяйки дома и слабо, но вполне искренне улыбнулась — И вы действительно имеете право на своё мнение, которое может отличаться от моего.
Сразу скажу, что я этой позиции не одобряю. И в судьбу, в отличие от многих, верю в разы меньше. Но я — верю в людей. И у меня пока что нет причин не верить в вас. И вы вольны общаться с Джиневрой или Гарри так, как велит вам ваше собственное разумение. Это совершенно не мое дело, как бы мне не желалось утвердить обратное…
Но уверяю, оно очень быстро станет моим, если что-то пойдет не так. Вы должны знать, и я обязана вас предупредить, что если вы навредите моим студентам или причините боль кому-то из них, вы приобретете врага, которого себе не хотели бы, и которым я не желала бы быть.
— Подозреваю, что стать растоптанной фарфоровой чашкой будет ещё очень даже безобидной карой, — слегка улыбнулась девушка.
— Вы быстро схватываете — Минерва улыбнулась в ответ, но — мигом посерьезнела. Взор женщины в эту секунду выдавал все прожитые годы. — Селендиар.
Что бы вы не делали, я прошу вас помнить только об одном: вы можете разбить и себе сердце тоже. И потерять снова. Из какой бы мелочи не складывались ваши чувства, они всегда имеют свойство нарастать и множиться, как снежный ком, неумолимый и беспощадный, врастающий внутрь. А боль душевная, многократно повторенная, превращает человека в монстра. И, чем старше становишься, тем тяжелее пережить это и вернуться невредимым со своего внутреннего поля боя.
Я точно знаю, о чем говорю. И я не требую от вас благоразумия, непогрешимости или нерушимых обетов. Просто — помните. И, прежде чем что-то сделать, вообразите, к чему это может привести. Если самый худший финал видится хуже смерти — просто остановитесь.
И не смотрите так, юная леди. Я видела сотни, десятки юных лиц ровно с такими же недоуменными взорами, обращенными ко мне. Старухе, которая все преувеличивает и видит то, чего нет.
Какие-то там, Мерлина ради, последствия… И они совершенно не были согласны со своими взысканиями. И категорически не верили, что их парные прогулки после Отбоя значат ХОТЬ ЧТО-НИБУДЬ. Да вот только… в восьми случаях из десяти спустя несколько лет я получала приглашение на свадьбу. Последние два приходились на трагические финалы.
Так нужна ли очередная трагедия в жизни той, кто и так просыпается посреди ночи от страшных видений?..
Проницательный взор МакГонагалл туманился усталостью. И в этот ночной час действительно верилось, что перед Тревельян — старая, утомленная происходящим, женщина.
Разумеется, Минерва сочувствовала их новой союзнице искренне. И как раз поэтому очень желала сохранить мир и нейтральность отношений между ними, безо всякого перекоса. А потому использовала старую, как мир, манипулятивную технику. Зашла с другой стороны и — живописала последствия для самой Селен. Правдивые, но — тем не менее, не столь вероятные и однозначные, как могло бы показаться.
Однако, кошачье чутье предсказывало, что все — без толку. И жди беды.
Минерва МакГонагалл чувствовала себя бессильной. И ничего не могла с этим поделать.
Тем временем Тревельян лишь пожала плечами.
— Спасибо, Минерва, — собеседница благодарно кивнула. — За беспокойство и открытость.
***
Следующие пару дней прошли для троицы попаданцев больше под руководством МакГонагалл, поскольку уже не мучавшуюся от кошмаров, но крайне утомленную Тревельян то и дело дёргали по самым разнообразным вопросам. Тем не менее, Вестница держалась достаточно бодро. И возможно, именно благодаря кипучей деятельности Тревельян, силы Инквизиции пополнились отрядом наёмников, называющих себя Быки. Руководил которыми самый настоящий кунари. Которого, конечно, звали Железный Бык.
Разумеется, Гарри с Джинни тут же пристали с расспросами к серому и рогатому одноглазому здоровяку. Минерва тоже не обошла вниманием шкафообразного гиганта, мускулы которого, казалось, позволяли играючи завязывать в узлы железные прутья, и Бык своим приятным басом с удовольствием отвечал на вопросы профессора, пусть и — по-солдатски просто. Но, тем не менее, льдистые голубые глаза профессора теплели с каждой минутой. Анимаг внутри нее был форменным образом умилен знакомством.
Ночь этого же дня была, наконец, спокойной для всех, особенно для Селендиар. Отдыхала даже Минерва, которая обычно засиживалась допоздна, читая книги в доме чародейки. Сказания и легенды, история, алхимические справочники — всё это сегодня мирно покоилось на полках.
Утром всех четверых разбудил требовательный стук в дверь. Заспанная Тревельян, как хозяйка дома, открыла просителю, и тут же весь сон моментально слетел с неё.
Потому что на пороге стоял Каллен Стентон Резерфорд, отчеканивший то, что девушка ожидала услышать в ближайшие дни:
— Вестница Андрасте. Храмовники прибыли.