Ему повезло. Крупно повезло с самого рождения. Можно сказать, даже до рождения, еще в тот момент, когда его прадед решил вложиться в нужные акции, которые через несколько лет выстрелили многомиллионным доходом. Ему повезло, что его дед и отец не просрали этот доход, а преумножили. Что он родился в роскоши и в роскоши вырос.

Так крупно везет не каждому, Константин это знает. Он обязан продолжать дело предков, это он знает тоже.

Постоянные перелеты, встречи, сделки и услужливые улыбки на любое его слово. Множество красивых мест, о которых так восторженно отзываются путешественники всего мира. Яхты, острова, горы, храмы. Пятизвездочные отели, первоклассный эскорт, лучшие блюда от рук лучших поваров.

Он не знает, в какой момент все это набивает ему оскомину. В какое мгновение любой шикарный вид из окна перестал трогать струны души? В последний раз восторг он ощущал, должно быть, еще в детстве, когда отец за каким-то чертом решил подарить ему живого тигренка. Выросшее животное продолжает жить в вольере, сжирая в месяц как несколько среднестатистических семей. Константин заходил к нему в последний раз несколько недель назад. Взгляд через прочную решетку — это весь прок от нахождения тигра дома. Детеныш вырос в дикого зверя и перестал быть игрушкой.

Константину невыносимо до сжатой внутри пружины. До стиснутых кулаков скучно. Однообразно. Пусто.

На отношения не тянет, а секс, даже самый лучший, забывается через несколько часов. Он жаждет развлечения. Адреналина. Азарта. Хочет чего-то совершенно нового и интересного.

И такая новинка находит его сама.

Один из самых влиятельных партнеров бизнеса предлагает нечто совершенно необычное. Конечно, Константин относится к подобным словам скептично, но партнер — мужик надежный, проверенный и явно не впечатлительный, поэтому он соглашается.

Частный остров, полная приватность, ровный строй охраны и прислуги. Не то, чтобы для него это в новинку, но подобная конфиденциальность сама по себе подогревает интерес. Константин здесь не один. Чтобы скрыть личности друг друга, всем будущим инвесторам предлагают изысканные маски, инкрустированные драгоценными металлами и камнями. Константин выбирает волчью морду только потому, что на ней нет этих блестящих цацок-бриллиантов, на которые быстро кладут глаз несколько других мужчин.

Когда все рассаживаются по местам у большого экрана и шоу начинается, Константин замирает, готовясь увидеть нечто особенное. Переводя круглую сумму на проект несколько часов спустя, он улыбается.

Это действительно нечто новое.

Первая партия, конечно, вызывает в нем самый сильный восторг. Сама концепция удивительна. Свежа. Невообразима.

Так захватывающе выбирать фаворита, ставить на него и наблюдать за игрой. Смотреть, как он проходит испытание или же, наоборот, терпит провал. Поначалу Константин выбирает мужчин. Они выносливее, сильнее, мощнее. Через какое-то время он начинает понимать, что женщины изворотливее, хитрее. Если игра больше направлена на ум, стоит выбирать именно их.

Эта ставка всегда неожиданна — распорядители держат в тайне следующую игру, меняя их каждый сезон. Можно ошибиться, выбрав грузного большого мужика в «салках» и худенькую женщину — в перетягивании каната.

Но в этом и прелесть. Ты не знаешь, что произойдет. Ты впадаешь в кураж.

Водоворот выбранных лиц не сохраняется в его голове. Всего лишь идиоты, которые сами пошли на эту игру и не справились. Константин не задумывается об их мотивах и проблемах. В мире много дерьма и он не обязан возиться с этим. Едва один его фаворит терпит поражение (падает, разбивается, не успевает), Константин сразу же выбирает другого.

Бонусом можно смотреть на их внутренние склоки в перерывах между играми. А они всегда происходят. Сильные отбирают еду у слабых. Хитрые подставляют простаков. Жестокие вырезают добряков, оказавшихся здесь непонятно как.

За все время, что он спонсирует проект, его фаворит побеждает лишь однажды. Удивительно, но это молодой парнишка лет двадцати. Единственный, чье имя он запоминает. Может, еще потому, что имя странное. Василь. Сразу видно, из бедной семьи, если не из приюта вообще. Простое крестьянское имя. Убив последнего соперника, мальчишка не плачет и не смеется. Только смотрит тяжело на собственные окровавленные руки и молчит. Так же молча он уходит с арены.

Перед началом нового сезона Константин привычно устраивается в своем кресле с бокалом бурбона, ожидая, когда на экране начнут высвечиваться игроки. Он просматривает их лениво, делая небольшие глотки, смакуя вкус, и рассеянно предполагает, на кого мог бы поставить.

В первую долю секунды лицо под номером сорок два не вызывает в нем никаких эмоций. А затем голову сдавливает такой приступ дичайшей боли, что Константин едва ли не слепнет от её силы. Стакан выпадает из пальцев, разливая содержимое по обивке сиденья, и он сползает с кресла, крепко стиснув голову руками. На периферии слышится взволнованный голос слуги, затем — распорядителя, но Константин не понимает, о чем они говорят. Впервые в жизни он отключается на полу дорогого кабинета, больше в силах выдерживать эту боль.

Когда Константин открывает глаза на роскошной кровати своего номера, он помнит.

— Нет, — раздается едва слышный хрип из пересохшей глотки, когда он подрывается с постели, — нет, блять, нет.

Ему бы выпить сейчас воды, что услужливо стоит рядом на тумбочке. Вызвать слугу, чтобы тот принес обезболивающее или позвал массажиста, чтобы расслабить сведенное в напряжении тело. Он сделал бы это еще вчера. Сегодня же Константин, не обращая внимание больше ни на что, судорожно подхватывает лежащий неподалеку пульт.

На огромном экране можно посмотреть любой понравившийся момент игр. Он перелистывает запись на представление игроков, вдавливая кнопку так сильно, что едва не ломает пульт. Сорок пятый — мужчина средних лет с короткими волосами и шрамом на щеке, сорок четвертая — светловолосая женщина, сорок третий — парень с яркими волосами и характерным восточным разрезом глаз.

Сорок второй.

— Твою мать... — сипло и испуганно, — твою же мать.

Близкий к панике, он делает шаг назад. Чувствует ногами постель и опускается на нее медленно, не отрывая взгляда от телевизора.

С большого и начищенного до блеска экрана на него смотрит Ваня. В привычной для игроков униформе с небольшой цифрой на плече. Такая же, но больше, будет и на спине, Константин знает. Только цифра, тут нет никаких имен. Да и плевать, даже если здесь его зовут иначе. Это все равно Ваня. Его Ваня.

Протяжно и шумно выдохнув, Константин опускает голову, проводит ладонями по волосам в растерянном жесте.

Он не может позволить этого. Он просто-... Не может.

— Почему, — тихо и зло, — почему, сука, так поздно?!

Ему хочется что-то разгромить. Кого-то ударить. Сделать хоть что-нибудь.

Если Вселенная настолько злобная тварь, что заставляет его воспоминать каждую жизнь, то какого хрена здесь он вспомнил только сейчас? Почему не раньше? Он бы нашел его. С такими ресурсами нашел бы очень быстро. Забрал бы, помог, узнал все проблемы, из-за которых Ваня здесь оказался.

Он бы сделал все, что нужно.

Если бы помнил.

Огромный пласт воспоминаний бурлит в голове котлом.

Огромные ямы, бои, кричащая со всех сторон публика и запах смерти. Собственная беспомощность, вынужденные убийства, гаснущие от его рук глаза с уходящей из них жизнью. Он так ненавидел тех, кто требовал крови с трибун. А теперь сам стал таким же.

Отвратительно.

— Вам уже лучше? — раздается неожиданно позади голос и Константин тут же берет себя в руки, — смотрю, вы уже присматриваете фаворита.

Распорядитель со спокойной улыбкой указывает на экран с остановленной картинкой. Константину хочется проломить этот экран его же головой. Желательно несколько раз. Вместо этого он отвечает так ровно, как только может сейчас:

— Да, игра же уже началась. Вы, случаем, не подскажете, что будут за игры?

Он подмигивает озорно, делая вид, что шутит. В глазах распорядителя — ледяные пустыни опасного предупреждения.

— Правила не изменились, сэр.

— Конечно, — кивает легко Константин, — но попытаться получить фору стоило.

— В этой игре все равны, помните?

Константин кивает, всем своим телом улавливая неприкрытую угрозу. Он прекрасно помнит, как пару лет назад повесили одного из инвесторов, попытавшегося вывести из игры понравившуюся женщину. Раньше ему это казалось тупостью. Только теперь Константин начинает подозревать, что, скорее всего, тот просто знал её, поэтому и решился на такое.

— Помню, — ровно ответить, не отводя взгляд, — пришлите ко мне чайник кофе. Как обычно.

— Конечно.

Хлопок двери. Повисшая тишина. Константин переводит взгляд на экран.

Голубые глаза, светлые волосы, неуверенно-растерянное выражение лица. Боже правый, Ваня, какого черта ты сюда полез?

Здесь он почти такой же, каким был в начале. Не такие широкие плечи, возможно, кожа немного светлее. Но в остальном — Ваня. Надень на него доспехи, и Константин ощутит себя совершенно другим человеком в другом времени. В том времени, когда на счастье у них было всего несколько месяцев. Уже больше, чем здесь.

Здесь — только смерть. Игра для хитрых, беспринципных, жестоких. Это все — не про Ваню. Не про этого идиота, который тащит свой тупой характер во все вселенные.

— Боже, — выдыхает он, смотря на стоп-кадр, — пожалуйста, окажись каким-нибудь ублюдком без чести и совести, прошу тебя.

Конечно, Ваня не оказывается.

Ваня, придурок, помогает другому игроку в первой же игре. Идет в команду заведомо слабейшую. Поворачивается спиной к тем, с кем рядом даже стоять нежелательно.

Смотря на все это со стороны, Константин почти физически может ощущать отмирание своих нервных клеток. Но он пытается. Он правда старается вызнать все, что только возможно, но раз за разом натыкается на стену.

Игрока не вывести. Следующую игру не узнать.

То, что Ваня жив к моменту, когда половина игроков погибла, это чудо, не иначе. Константин больше не может так рисковать. Он должен действовать.

В половине третьего ночи двери в его номер открываются. Слуга в розовом быстро подталкивает Ваню в спину и закрывает двери. У них пять минут.

Константин делает шаг навстречу и в первые секунды может только смотреть. Вот так, вблизи и вживую, это еще невыносимее. Ваня все так же выше. Те же глаза, но взгляд — не узнающий. Чужой. Опасливый. Пытаясь сделать свой тон максимально дружелюбным, Константин проговаривает:

— Привет.

— Что вам нужно?

Боги, его голос. Константину нужно срочно взять себя в руки.

— Я хочу, чтобы ты выиграл.

Ваня хмурится, взгляд его становится еще недоверчивее и строже.

— Так нельзя. Нас обоих убьют.

— Я все продумал.

— С чего я должен доверять вам?

Константин на мгновение прикрывает глаза. Ладно, возможно, этот Ваня все же менее доверчив и мягок, чем прежний. Теперь, при вербальном разговоре, это чувствуется даже в тоне голоса.

Что же происходило с тобой в этом мире?

— Не доверяй, — спокойно и ровно в ответ, — я просто... Просто хотел познакомиться с тобой.

Ваня продолжает стоять, молча смотря на него. Ладно. Тихо выдохнув, Константин начинает отходить к бару. Спрашивает тихо:

— Выпьешь?

— Это для тебя что, типа, развлечение, да? — вдруг резко перейдя на другой тон отвечает Ваня и Костя слышит в нем неожиданно злость, чистую и неприкрытую, — нечем заняться? Мало того, что платишь за чужую смерть, еще и дополнительных услуг захотелось?

Константин оборачивается заинтересованно и удивленно. Во взгляде Вани на себя он видит ничем не прикрытое отвращение и это ощущается... Плохо. Совершенно не к месту внутри него неожиданно возникает желание оправдаться, но суть в том, что никаких оправданий здесь нет. Он знал, что делает. Понимал, что спонсирует. И вся ненависть Вани обоснована. Но это не отменяет того факта, что ощущать её на себе больно.

— Я ничего не хочу, — взять подготовленные заранее бокалы, протянуть один вперед с прямым взглядом, — только вместе выпить.

Какое-то время они просто смотрят друг на друга. Ваня явно не намерен ничего у него брать, но Константину нужно, чтобы он это сделал. Необходимо. Поэтому, неприятно ухмыльнувшись, он выдавливает из себя:

— Ой, да брось, так и не хочется выпить напоследок? Кто знает, какая игра окажется тебе не по зубам?

В голубых глазах уровень омерзения принимается зашкаливать. Константин почти захлебывается  в чужой ненависти, но протянутую руку не отпускает. В закрытую дверь тихонько стучит слуга. Им пора расходиться. Сердце в груди принимается стучать в ускоренном темпе.

«Ну пожалуйста», мысленно внутри себя, обращаясь то ли ко Вселенной, то ли к человеку напротив, «не будь настолько твердолобым, пожалуйста».

Выдернутый из рук стакан, выпитое одним глотком содержимое, брошенная прямо на постель специально посуда.

— Приятного просмотра.

Ядовито, резко, уходя сразу же из комнаты широким шагом. Двери за ним бесшумно закрываются и Константин облегченно опускается на кровать. Касается пальцами лежащего на боку стакана с едва заметным следом порошка на стенке. Нужно срочно вымыть посуду.

С утра сорок второй номер не встанет по сигналу подъема. Вердикт — сердечный приступ.

— Так скучно, — тянет Константин в общей смотровой, наблюдая, как тело выносят слуги, — такой молодой мог и красочнее помереть.

В ответ раздается несколько согласных смешков. Константин рад, что маска скрывает выражение лица.

Если все пройдет как нужно, тело сменят на другое по пути в крематорий. Нужное же спрячут в мешках с мусором, который вывозят на континент. Там — проверенный человек с антидотом, который нужно ввести не позднее, чем через двенадцать часов после отравления. А затем подготовленное место в глухих лесах Папуа. На первое время. Пока не кончится эта игра, а затем еще немного. За ними всеми будут следить.

Вывести через левых людей независимые от основной компании активы, подстроить правдоподобно свою смерть годика через полтора, а потом — свобода. И готовность получить по лицу кулаком за все, что происходит. Но об этом он подумает потом. Сейчас нужно делать вид, что он выбирает другого фаворита.