Ночь – приятное время суток для сверхъестественных существ. Пускай жнецам и нужно было спать, многие прекрасно делали это днём. Что касалось Гробовщика – он всегда был готов покемарить в одном из гробов между делами. А дел было так много!

Например, сейчас он совершал ночной променад по Лондонским трущобам. Здесь, как он слышал, было слишком много мелких демонов. Если их вовремя не угомонить, они могут объединиться и напасть на жнецов. Не то, чтобы отступник беспокоился о бывших сослуживцах, но среди них был всё же один драгоценный цветок. Нежный, дарующий сладкий аромат и нектар, если касаться бутона. Но жёсткий и колючий, если вдруг решишь его сорвать и унести.

- Нам лучше больше не видеться.

С таким характером цветку даже забора не надо, не то, что охраны. Ему хорошо корнями сидеть в саду и лишь иногда выглядывать наружу. Целое лето и осень дразнил он бедного Гробовщика. Жестокий, дал всего четыре капли наслаждения, пристрастил и сбежал. Как можно после такого просто наблюдать? Отступник даже сейчас видел перед глазами прекрасный образ жнеца, поражённого маленькой смертью*, ха!

Хорошо, что у Гробовщика много дел. Ведь будет грустно, если на демонов наткнётся именно Грелль.

Он проходил мимо старого, разрушенного дома (кажется, ещё пару дней назад он был цел?), когда вдруг услышал чей-то жалобный плач. Люди едва ли смогли бы его услышать, но обошли бы в страхе этот дом десятой дорогой. Ведь Плач смерти* был опасен для живых.

- Ку-ку, - позвал он, входя в руины дверного проёма. – Есть кто живой? Я точно слышал.

Плач стал сильнее. Это не было похоже на голоса, которыми пользовались жнецы для мирного общения. Скорее, вибрации на особой частоте, вызывающие тревогу у всех, кто их слышит. Мольба о спасении.

Едва ли жнец под завалами осознавал то, что сейчас делал. И что, едва услышав плач, никто из коллег не остановится, пока не прервёт горестные звуки.

- Сейчас, - Гробовщик без промедления достал свою косу и снёс верхний слой мусора. А потом начал цеплять и откидывать новые и новые осколки. Осторожно, чтобы не задеть случайно несчастного. Под конец он и вовсе убрал косу, разгребая битый кирпич голыми руками.

Когда же открылось лицо спасаемого жнеца, Гробовщик на секунду замер. Грелль. Он был в ужасном состоянии. Всё было залито кровью, левая бровь и щека рассечены – если бы не очки, ныне разбитые, пострадал бы и глаз. Синяки, ссадины, разбитые губы и ни единого намёка на запущенную регенерацию.

Улыбка Гробовщика не дрогнула. Розе незачем знать, как сильно её растоптали, это может её сломать окончательно.

- О, я жнеца нашёл. – Веселее, бодрее, это же не похороны, хах! – Вот сейчас его достану и с собой заберу. Он ведь не против?

Конечно, не против. Грелль последний раз всхлипнул и замолчал. Терпеливо сносил то время, пока отступник освобождал его искалеченное тело из плена обломков. Только когда он поднял Сатклиффа на руки и вышел из руин, подал голос:

- Почему? Я сломанный теперь. Брошенный.

- А я подберу и починю. Такое уж моё ремесло.

И он ласково гладил свою сломанную куколку по спине, пока нёс в сторону нового, ещё никому не известного убежища. Позади он оставил очки и бензопилу, дома избавится от ремня. Если никто не пришёл за Греллем в таком состоянии, значит кто-то в Ассоциации всё же решил от него избавиться. Гибель при исполнении всегда им нравилась больше официальной казни. Оставить публично прощённого нарушителя без страховки и ждать, когда он сам себя закопает – вот каково их начальство. Двуличное, трусливое, предсказуемое. Жнецы сделали всё именно так, как и рассчитывал Гробовщик.

Конечно, он не мог их заставить что-то делать напрямую, отступник давно был не в том положении. Однако, обменять одну информацию на другую он вполне способен. Стоило только намекнуть одному знакомому, по большому секрету, и слухи наверняка сами ползли со скоростью пожара. А дальше можно было с интересом наблюдать за самосбывающимся пророчеством и готовиться подхватить дозревший, хоть и помятый плод.

- Нам лучше больше не видеться.

Грелль тогда удивился его реакции, но огорчаться не было никакого смысла. Сбежавший однажды бездумно за возлюбленной, Сатклифф щедрой рукой зачерпнул наказания и страха. Теперь одной любви ему не хватало для такого рискованного решения, ведь за ним наверняка объявили бы охоту. Но если начальство само избавляется от жнеца, то о реальных поисках не будет и речи. И поэтому в тот момент у Гробовщика появилось множество важных дел.

Тем более, что фортуна была на стороне отступника, и ещё в начале весны в обмен на одну срочную услугу в Библиотеке, он выменял возможность, только возможность подглядеть расписание Грелля. Наложенное вовремя на демоническую активность, а тут тоже надо держать руку на пульсе, оно позволяло с точностью до квартала и нескольких часов предсказать, где и когда Грелль обнаружит, что страховка давно оборвана. После этого можно спокойно уносить несчастную сорванную розу в свой дом и заняться реабилитацией.

Место тоже надо было подготовить, но так, чтобы все выглядело натурально. Собрать необходимое, разложить по местам, прикрыть кое-каким хламом от прошлых проектов - в меру по-домашнему, в его стиле, но, чтобы было всё под рукой. А когда от физических ран не останется и следа, надо будет заняться и душевным состоянием, верно? Между делом Гробовщик присматривал круизы и места для отпуска, по варианту на каждый сезон, он ведь не Господь Бог, чтобы знать точную дату падения.

Так что да, у Гробовщика не было ни минуты свободной на скорбь по отказу, он был занят своей самой дорогой из возможных сетей - информационной. И в этой сети ему равных игроков не было. Ведь именно он в нужный час случайно прошёл мимо побоища, заподозрил неладное и поднял растоптанную Розу, которая больше никогда не захочет вернуться в Ассоциацию.

Ну и о чём тут можно скорбеть?