Джинн застыла рядом со входом, оглядывая огромную залу, будто бы не была здесь уже много-много раз; но теперь она оглядывала её иначе. Через пару месяцев — очередной рыцарский экзамен. И, если всё пройдёт хорошо, это место станет её домом.

Нет. Не "если". Точно — поправила она себя и направилась к массивным дубовым дверям: Джинн была здесь по делу. Она зашла внутрь и полной грудью вдохнула тяжёлый запах книг.

Как же Джинн любила библиотеку Ордена! Здесь было уютно, тихо, спокойно, но всегда — достаточно людей, отчего она никогда не чувствовала себя одинокой. Даже сидеть над сложными и, порой, скучными книгами, было проще. Но самые тёплые чувства, связанные с походом в библиотеку, было конечно то, что она могла выбрать себе что-нибудь интересное — для себя: чтобы почитать, когда будет время.

В библиотеке Гуннхильдров было мало таких книг — про приключения и героев; там были только серьёзные фолианты по истории, политике, этикету и философии… Она тоже пришла за книгами для учёбы, но могла себе позволить выбрать что-то для себя, что могла бы прочитать на досуге. Джинн обожала это делать — бродить между полок и читать кусочками сюжеты, откладывая себе самое лучшее… Она не могла набрать много книг за раз — просто бы не успела прочесть в срок, нужно было найти самую желанную.

В этот раз Джинн знала, куда идти. Уверенно заворачивая между полок, она наткнулась на стеллаж в углу и провела рукой по корешкам. Книги были старые и пыльные. Джинн любила читать про другие вселеные и миры — ненастоящие и совершенно отличные; но была какая-то прелесть в том, когда это совершенно другой и дикий мир был на самом деле реален, просто в другом месте и в другие времена. Она читала про историю Ордена и учила дату за датой: одно из самый таинственных и странных событий, которое взбередило ей душу, произошло 500 лет назад, когда весь мир столкнулся с порчей неведомой Бездны. За этой историей лежала целая древняя ныне сгинувшая от гнева богов цивилизация: Кхаенри'ах.

И чем больше она узнавала, тем становилось интереснее. 

В Кхаенри'ах не было солнца, и людям приходилось создавать еду искусственно. В Кхаенриах не было бога, но у людей были знания, что могли выпустить силу, спосбную уничтожить весь мир… Сначала это было что-то злое в её глазах, но чем больше мелочей она узнавала, тем более серым всё становилось. Она читала легенды про рыцарей оттуда, что были не менее преданны и благородны, чем рыцари Фавония, про королев и королей, бьющихся за свой народ... Она просматривала корешки, в поисках нужного, иногда доставая что-то, перелистывала страницы — информации было так мало. И наконец вытащила одну книгу, где на страницах снова и снова мелькало "Кхаенри'ах". Она прикрыла книгу и провела рукой по обложке: на ней было выгравировано затмение.

Джинн присела, изучая книгу; она рассказывала о династии Чёрного Солнца — правившей Кхаенри'ах. Книга не была скучной, наоборот, сухую историю разбавляли отношения людей, их подвиги и поступки, домыслы автора и слухи о тайнах и неизвестных провалах. Фредерика говорила, что таких книг следует избегать — в них нет точности и правда перемешивается с вымыслом и блажью. Но Джинн не могла отказать себе в удовольствии — именно тайна и героизм манили её в историях, романтика рыцарства и приключений... Сухие малочисленные факты не рассказывали толком ничего. Ну и что, что это легенда? Легенды не берутся из ниоткуда. И вообще…

— Джинн?..

Джинн захлопнула книгу мгновенно подскочив на месте. Вышло громко, и Джинн поморщилась, ловя на себе удивлённые взгляды. Она обернулсь и увидела Кайю, растерявшись совершенно: она не ожидала увидеть его сегодня, ещё и одного. Сегодня. В библиотеке. Она пришла учиться, а в итоге зачиталась ненужной книгой! Сколько времени?.. 

— Привет… — спохватилась Джинн, снова поднимая взгляд на Кайю: он пристально смотрел на книгу, прожигая её взглядом, прежде чем тут же перебросить взгляд на неё, как только она снова обратила на него внимание. Джинн вдруг почувствовала себя застуканной за чем-то вдвойне; за бестолковым развлечением и теперь ещё — будто бы она полезла куда-то без спросу. 

У Кхаенрийцев была особенность: их зрачки были словно звёзды. Она вычитала это в одном из учебников, и ей стало ещё интереснее. Она хотела поговорить об этом с Кайей... Но никогда не решалась. 

— Ты… Хотел эту книгу? — Джинн протянула ему книгу, но Кайя отшатнулся от неё, словно от чего-то проклятого. Джинн тут же прижала её к груди, пряча в руках. 

— Нет! Просто… зашёл, — Кайя стушевался, левая шаг назад и неловко озираясь по сторонам.

Джинн почувствовала себя совершенно глупой. Она вдруг поняла, что все неловкости между ними всегда сглаживал Дилюк, а они с Кайей один на один, впрочем, оставались не так уж часто. Она нашла глазами окно, и её снова захлестнула паника — солнце клонилось к закату. Надо было брать нужные книги и бежать домой. На зубах неприятно заныло. 

— Извини, мне надо идти. Пока, — Джинн махнула рукой неловко и прошла мимо Кайи, но замешкалась и обернулась. Кайя смотрел на неё пристально, сложив руки на груди и сжимаясь в одну напряжённую струну. Джинн переступила с ноги на ногу и всё же сказала:

— В нашей библиотеке есть книги, которых тут нет. Ты знаешь, если тебе интересно... и нужно что-то... в общем... можешь прийти? — она неловко пожала плечами, — я буду рада. Помочь. 

Кайя ничего ей не ответил — не успел. Она почти что сбежала тогда из библиотеки, прячась от неловкости в учёбе весь оставшийся вечер — допоздна. 

Но, к её облегчению, это ничего не испортило. Они так же гуляли втроём, с Кайей и Дилюком, веселились, общались и тренировались вместе, пусть в предверии рыцарского экзамена это получалось всё реже и реже. Кайя общался с ней как и раньше — он был тихим, немногословным, но всегда внимательно слушал. Они не вспоминали эту встречу, и, может, даже Дилюк о ней не знал. Джинн в целом почти успела забыть обо всём этом — думать о древних цивилизациях, когда Фредерика гоняла её по всей теории и следила неотрывно за практикой, ожидая, что в этом году на соревнованиях она будет лучшей, просто не оставалсь времени. 

Но как-то раз, на прогулке у озера уже после экзамена, когда Дилюк отошёл искать "самый лучший камень для самых лучших блинчиков", Кайя осторожно коснулся её плеча и долго смотрел в сторону, прежде чем наконец поднять взгляд и спросить:

— Помнишь, ты говорила про вашу библиотеку?..

О, конечно, она помнила. 

***

Помнила до сих пор.

Джинн стучала пальцами по столу; большие окна в кабинете магистра давали достаточно света, но он был мягкий и тусклый — солнце который день было скрыто за облаками. Зимы в Мондштадте ясные, морозные, солнечные, но в последний месяц осени и до первого снега небо почти всё время закрыто тучами. В большом помещении становилось зябко, и Джинн чувствовала себя ещё меньше, чем обычно.

Кайя сидел у стола, сложив руки на груди; он её не торопил. Он не торопил её никогда, только смотрел прикрытыми глазами пристально, следил за каждым её движением и вздохом; они так давно друг друга знали — ещё со времён, когда все уязвимости и слабости не были хитроумно спрятаны, а торчали на виду открытыми ранами, и он уже понимал что-то по тому, как она двигается, говорит, что делает. Джинн не напрягало такое, это давно стало частью их работы. Она медленно повернулась, и Кайя поднял голову, улыбаясь ей почти незаметно.

Они вместе служили, были рыцарями, выполняли задания и защищали Мондшадт. Кхаенри'ах всегда была их маленьким секретом. Они вместе изучали ту самую книгу и много других и лазали по кхаенрийским руинам тоже вместе. 

Кайя не любил рассказывать ничего и признавался, что сам знает немного. Но из обрывочных рассказов, его отношения, Джинн понимала, что интерес этот пронизан личным от и до. Личным и очень болезенным. 

В какой-то момент, он будто бы просто потерял ко всему этому интерес. И, честно говоря, когда они стали капитанами своих отрядов, дел становилось всё больше, а времени — всё меньше.

После ухода Варки его не осталось совсем.

— Мы сейчас находимся не в том положении, чтобы вступать в открытую конфронтацию. Добрая половина наших рыцарей всё ещё в экспедиции. И мы до сих пор не знаем, кто точно за этим стоит. Может, это просто аномалия, — наконец Джинн сказала своё очень длинное "нет".

— Тогда зачем ты меня позвала? Хочешь, чтобы я это расследовал тоже? Я могу. Как минимум, поспрашивать у знакомых.

Джинн закусила губу. Она уже решила — скрывать такое было… нечестно. 

— Это… Это о тех… снежнийцах.

— Ах, — Кайя улыбается, — о Дилюковых дружках? Неужели он тебе рассказал что-то конкретное наконец-то своих трёхлетних похождениях?

Кайя выглядел скучающим. Они давно вместе никуда не лазали, ничего не копали. В какой-то момент это вдруг перестало быть важным. В какой-то момент то, что происходит в Мондштадте и с Мондштадтом стало гораздо важнее древних легенд; даже если они шлейфом реальности тянулись за кем-то до сих пор. Может, это не имело значения больше; но это было решать не Дилюку. И не ей.

— То письмо, которое получил Дилюк... его... те снежнийцы нашли что-то. О чём не могут рассказать. Какое-то оружие. Что-то очень нехорошее, Кайя. Они боятся, что теперь они в опасности.

— Думаешь, это как-то может быть связано с нашей аномалией? — он поднял глаза.

— Может быть. Не знаю. Но... это не похоже было на оружие фатуи. Они нашли его в Кхаенрийских руинах.

Кайя приподнял брови. Она протянула ему бумагу со всем, что она дотошно выписала — всё, связанное с тем местом; Дилюк не обратил на детали внимания. Но они знали всё это слишком хорошо, чтобы не понять. Он осторожно взял у неё листок.

Джинн никогда, сколько они бы не общались и не работали вместе, не могла его разгадать, узнать все тонкости и сложности, добиться прямых ответов. 

— Хм, любопытно... Наконец-то становится интересно, — протянул Кайя. Он так и остался расслабленно сидеть и улыбался, читая текст. 

Джинн же чувствовала, как в груди поднимается тревога. 

Кайя так навсегда и остался для неё загадкой. Но они так давно друг друга знали — ещё со времён, когда все уязвимости и слабости не были хитроумно спрятаны, а торчали на виду открытыми ранами.

И это, конечно, работало в обе стороны.

Кайя сверлил спину фатуи взглядом. Теперь он шёл позади, по колее, осталяемой ему новым знакомым. Новому знакомому это точно не нравилось: он был напряжён, постоянно чуть оборачивался и держал ухо востро.

Не то чтобы его конвоир переживал о побеге — удрать вот так по снегу ещё и не убить себя этим от него Кайя вряд ли сможет, и не сильно хочет, и они оба это понимают. Спутнику не нравилось, что кто-то вне поля его зрения — тащится за спиной с непонятными мотивами и идеями.

Что ж, пусть побудет на его месте, злорадно думал Кайя.

Они шли молча какое-то время, только тяжёлое дыхание и скрип снега рушили почти мистический покой. Кайя чувствовал как за ним тянется патокой гнилая сила, вязкая, приторная, сковывающая. Всё это было позади, но Бездна позади никогда не означала пройденный этап: это всегда означало только открытую спину.

— И что же тебя сюда привело? — наконец выдал фатуи, оборачиваясь также как и прежде, едва-едва: даже не смотря; впутался в дурные Кайины образы.

— Да пёс его знает, — выплюнул Кайя вполне искренне. Фатуи усмехнулся — весело и задорно даже; такой ответ пришёлся ему по душе: больше он эту тему не поднимает.

Но так же продолжил напряжённо следить за ним краем глаза.

— Долго нам ещё тащиться?

Кайя пытался сориентироваться после нападения, но только окончательно запутался. Пыл от битвы со зверем быстро прошёл, и все синяки и ушибы теперь болели сильнее, и расстаявший снег, пробравшийся за пояс и шиворот, совершенно не делал ситуацию лучше.

— Где-то уже близко… Вроде бы тут должен быть штаб, — пробормотал фатуи не очень уверенно и Кайя на секунду замер.

Его пленитель сам толком не знал куда идёт. 

Фатуи сделал пару шагов вперёд и тоже остановился, оборачиваясь на Кайю:

— Ты идёшь или как? Скоро станет холоднее.

Кайя бросил взгляд на поднимающуюся луну. И Кайя пошёл. Всё складывалось интересно. Значит он не из того лагеря, в котором они наделали шуму; вряд ли он вообще из какого-либо лагеря. Он не патрулировал тут и не выискивал его. Возможно, всё и правда не так плохо. Но при этом менее понятно. 

Если его не преследовали и не искали с того лагеря, то что он делал посреди леса? И Что ему надо было от Кайи? 

Он снова обернулся. Может, он зря спешил покинуть это место.

Мысли медленно и тупо ворочались в голове; это бессмысленное волочение оборвалось, когда Кайя заметил огоньки вдалеке. И мог думать только о том, что наконец-то они куда-то пришли.

***

Они вышли на дорогу, и чем ближе подбирались к штабу, тем больше Кайя убеждался, что этот штаб никак не связан с лагерем. Да, ожидаемо: фатуи разбросаны по всему свету, и уж на своей родине их, наверное, вообще на кажом шагу. 

Это был небольшой военный городок. Тут были дома, казармы, таверна; может быть, что-то приграничное или исследовательское. Может, тут происходил набор рекрутов.

Они подходили ближе, и тогда кто-то с надзорной башни громко свистнул. Будто спящий затаившийся городок тут же ожил — послышались окрики и засновали тени, стекаясь к воротам; их встречал целый конвой. Солдаты щурились сквозь темноту и снег, начавший мелко сыпать с неба, угрожающе держа оружие перед собой; разлядев, наверное, фатуйскую форму, они чуть расслабились, всё ещё продолжая стоять строем и неотрывно глядеть на них.

Когда они подошли совсем близко, его спутник снял капюшон. Солдаты мешкали, наверное, секунду. А потом вытянулись по струнке, отдавая честь и просто расстеклись по разные стороны перед ними, открывая путь и оставляя все свои вопросы при себе. Спутник, даже не моргнув, прошёл мимо, жестом подзывая одного из них, что тут же одним прыжком оказаля рядом.

Кайя замер на месте. Плохо.

— Кто у вас тут за главного? — спросил его спутник, но фатуи не успел ответить; тот, понизив голос, начал что-то говорить, а потом и вовсе махул на Кайю.

— Слушаюсь, господин, — солдат склоняет голову и тут же подзывает какого-то мальчишку.

Кайя устало прикрывает глаза. Очень плохо.

«Господин» ушёл куда-то по главной дороге вслед за фатуи, пока солдат-мальчишка напускным серьёзным тоном позвал его следовать за собой, пока не привёл в зал большой казармы. 

Тут было много людей, что сидели за длинными столами, ели, пили и смеялись, а в центре зала горел очаг; Кайя, даже не думая пошёл к нему, и фатуйский мальчишка, неловко ойкнув, поспешил за ним. Кайя просто встал у огня, чувствуя, как тепло ломает лёд внутри, и он сходит, тает, вытекает из костей дурным настроением и самочувствием. Он начал оглядываться вокруг, изучая солдат, что так же бросали косые взгляды в ответ и перешёптваались. Его спутник никак не обозначил его положение, что болталось от страшного пленника до почётного гостя, и никто не был уверен, как стоило себя вести. Фатуец, что должен был приглядывать за ним, тут же отвёл взгляд, как только Кайя повернулся к нему и стал смотреть прямо в стену. Кайя фыркнул и вольно прошёл мимо, присаживаясь на одну из пустых скамей, спиной к столу. Мальчишка-фатуец нахмурился, но ничего не сказал. Кайя подпёр подбородок рукой, облокотившись на коленку и лучезарно улыбнулся ему:

— А ведь если я сбегу, достанется именно тебе, да?

Стоящий чуть сгорбленно солдат тут же вытянулся в струнку, хмурясь ещё сильнее. Пытаясь выглядеть суровым и устрашающим, он начал пилить Кайю злым сощуренным взглядом; но Кайе было прекрасно видно: достанется. И достанется в этой ситуации так, что очень бы не хотелось.

— Если ты попробуешь сбежать, — фатуи наконец собрал мысль в голове и поспешил припугнуть, но Кайя его тут же перебил:

— Да не очень-то хотелось. Я последние несколько часов только и мечтал сюда попасть. Обратно идти таскаться по снегу — смерти подобно, я не из этих краёв.

Фатуец заметно расслабился и только насмешливо фыркнул.

— Да уж. Не снежнийцу зимой тут придётся явно несладко, — попытался предостеречь Кайю от побега фатуи, но Кайя уловил нотку какой-то гордости и усмехнулся про себя.

Никто его забирать не спешил; ему даже перепало пресной (то ли потому что солдатская, то ли потому что снежнийская) еды. Кайю немного начало клонить в сон от тепла и усталости, и он попытался растормошить фатуйского мальчишку глупыми вопросами и замечаниями, пытаясь хотя бы примерно узнать, где он и почему. Парнишка отвечал сначала неохотно, но потом стал делиться какими-то глупостями про свой дом, про город, своих сослуживцев и отвратительного повара, которому ни в коему случае нельзя говорить, что он отвратительный. Кайя улыбался, слушая и рассказывал такие же глупости про своих сестёр из Сумеру, свою торговую лавку и дурацкую погоду. Какие-то солдаты прошли мимо, не сводя с них косых взглядов и снова стали шептаться. Кайя проводил их взглядом и усмехнулся:

— Навели мы ту шуму, да?

— Ага, — сказал солдат уже скучающе и расслабленно. Его тоже начало размаривать, и он сладко зевнул, прикрывая рот рукой, — не каждый день к тебе просто так без предупреждения заявляется предвестник. Ещё и не являющийся начальником вашего подразделения. Господин Чайльд, конечно, не самый суровый предвестник... я даже слышал, что он лично общается с новобранцами и может участвовать в тренировках... но всё же...

Он продолжал говорить почти себе под нос, смотря по сторонам; Кайя смотрел на него и, уже не слушая, кивал и улыбался. 

Сон сняло как рукой.

***

Наконец за ним пришли другие солдаты; холодный свежий воздух немного отрезвил и успокоил. Кайя больше не пытался ничего узнать, он сосредоточился на том, что уже знает, и прокручивал в голове всё, что скажет. Ведя линию за линией, фразу за фразой, отбрасывая худшее и доводя до совершенства.

Ему нужно было пропасть. Исчезнуть. Никто отсюда не знал, что он делал и где был. Всё, в чём он провинился, — был на чужой территории. С ним обращались спокойно и вежливо — не видели в нём врага, насколько это могли делать фатуи. Рыжий паренёк — о, архонты, предвестник, — выглядел скорее диким, чем враждебным, и это хорошо вязалось с тем что он слышал. Джинн позвала всех своих капитанов, чтобы зачитать им отрывки письма Нин Гуан после смерти Моракса и бедствия с пробуждением архонта Вихрей. Теперь то самое бедствие поймало его на своей территории. Что ж.

Кайя умел заговаривать зубы. Кайя уже придумал свою историю и успел её рассказать. Кайя мог выбросить карту дипломатии, если они знали больше, чем показывали. Он мог извиниться, поблагодарить за помощь и предложить свою; он не боялся долга перед фатуи, он сотрудничал с ними на таких основаниях всю жизнь.

Маячить на глазах у предвестника — слишком опасно. Нельзя ставить рыцарей в такое положение. Нужно убедить его, что он ничего не значит.

Кайя это умел хорошо.

Его завели в небольшой, стоящий поодаль домишко; внутри был камин, кровать и рабочий стол. Полноценная комната для начальника, хоть пустая и необжитая. Кайя фыркнул: уж точно не для него. 

Кайя вольготно прошёл внутрь и сел на край кровати; ждать долго его не заставили.

Внутрь вошёл предвестник; Тарталья окинул его холодным взглядом и встал напротив, чуть присев на край рабочего стола и скрестив руки на груди. 

Теперь он мог рассмотреть его получше.

Без куртки одет он был просто — в рубаху и штаны, почти ничего не выдавало фауйскую форму, ни статус предвестника. Высокое положение показывало только качество одежды и дорогие украшения — серьга и кольца; не очень приметные, но Кайя знал в этом толк и мог прикинуть ценность хотя бы примерно.

Взглядом Кайя зацепился на гидро-глазе бога. Ах. Точно.

Кайя кидал осторожные несмелые взгляды из-под ресниц, как и полагается заблудшему путнику; Чайлд же смотрел на него пристально, изущающе, не стесняясь разглядывать с ног до головы. В свете огня его лицо казалось ещё мягче и нелепее — он точно был моложе Кайи, и от этого делалось ещё страннее. Кайя ждал первого шага, ввдруг его озарило: Чайльд занимался тем же, что и он буквально минуты назад. Кайя отчётливо видел, как он медленно прокручивает мысли в голове, думая, что сказать и как.

Предвестник вдруг медленно растянулся в улыбке, чем-то похожей на оскал, и сказал:

— Что же торговец из Сумеру забыл в дремучем лесу? Знаешь, у нас в столице тебя бы приняли более радушно. И люди, и условия.

Сразу к делу.

— Я заплутал. Честно говоря, был бы очень рад оказаться в столице. Спасибо за помощь, не хватит слов, чтобы описать мою благодарность. Если вы позволите.... 

— Оставь пустые формальности, — предвестник раздражённо махнул рукой, но тут же снова натянул улыбку, — зачем же тебе теперь в столицу, если ты потерял свой товар?

— О, я и не ехал с товаром. Я ехал налаживать связи в торговую компанию. Надеялся лично ознакомиться с маршрутами, людьми и возможностями. 

Предвестник подошёл ближе, будто крался, и оказался совсем близко. Кайя невольно поднял взгляд и посмотрел ему в глаза; он тоже смотрел, внимательно, изучающе, будто пытался что-то вычитать, даже под повязкой. 

— Дерёшься ты не как купец.

Кайе было что возразить; поймать его на незнании особенностей торговли, когда он всю юность провёл под крылом у Рангвиндров, было невозможно. Он не успел.

— Я тебе не верю.

— Но...

— Я уже давно пытаюсь выследить твоих друзей, раз ты остался там один, лучше тебе начать говорить.

Кайя чувствовал, как ускоряется сердцебиение. Неужели он знал о Дилюке? О том лагере? Впрочем, может, в данном случае быть попутчиком главного врага Снежной лучше, чем мондштадским рыцарем.

Кайя чуть изогнул брови, не разрывая взгляда:

— Друзья? 

Он едва успел договорить — Предвестник моментом сократил оставшееся расстояние между ними и взял Кайю за воротник, наклоняясь к нему.

— Ты попался. У тебя нет ничего и ты просто шарахался прямо там, рядом с аномалией. У нас не ползают просто так бездновские монстры по лесам. Кто-то саботирует нас. И прямо на этом месте я нахожу кхаенрийца. Что шарахается потеряно по лесу и пытается сбить меня со следа. Не думаешь что слишком много совпадений?

У Кайи перехватило дыхание.

Мысли начали беспорядочно крутиться в голове. Аномалия? Как в Мондштадте? Но, если это было дело рук фатуи, почему предвестник не знает? Кайя говорил со своими агентами перед отправлением, кто-то из них упоминал про беспорядки, но, по их словам, это минорные трудности, с которыми уже почти разобрались... 

Кайя чувствовал себя странно; ему доводилось быть допрашиваемым, и скрывать правду ему доводилось. Но честно не иметь понятия о том, что происходит, было в новинку.

Предвестник смотрел ему прямо в глаза. Чистое безумие. Он не умел выслеживать. Он не умел допрашивать. Но он знал, что Кайя кхаэнриец, и был уверен, что это как-то связано с тем, что происходит. Всё разумное и осторожное отступало на задний план: впереди маячили только возможности. Кайя облизнул пересохшие губы и шёпотом ответил, чуть улыбаясь:

— Мне нечего толком тебе рассказать....

Предвестник встряхнул его, уже открывая рот, чтобы ответить, но Кайя схватил его за руку, держающую его воротник, и продолжил:

— Вы ведь сами уже всё нашли.

Если ему так нравилась мысль о том, что Кайя замешан, почему бы не подыграть?

У предвестника округлились глаза, но он быстро взял себя в руки, снова щурясь. 

— Что ты...

— Я сам знаю немного. Но ты ведь знаешь про раскопки? Про недавно найденные руины?

И заставить его привести себя туда, куда нужно.

Предвестник знал — это мелькнуло в его взгляде.

— Я сам знаю немного... но я всё покажу. 

Предвестник сощурился: он ему будто не поверил. Но потом его лицо пересекла дикая задорная улыбка. 

— Кажется со всей этой суетой мы так следует и не представились друг другу, — он отпустил его, и Кайя плюхнулся обратно на кровать, — можешь звать меня Чайльд, — он протянул ему руку в перчатке, и Кайя, чуть замешкавшись, вложил свою ладонь — снова:

— Кайя.

И снова — Чайльд резко дёрнул Кайю на себя, поднимая и приближая к своему лицу — снова смотря прямо в глаза.

 — Тогда поклянись, Кайя. Поклянись своей семьёй, своей кровью и родом, что ты меня не обманываешь.

Кайя замер, растерянно моргнув; но затем улыбнулся ему — своей самой широкой улыбкой.